Чайки кружили над морской гладью, высматривая добычу в бурунах прибоя. Бархатный месяц клонился к закату, и Лизавета смотрела на чистый холст художника в цветастой рубашке.
Вот уже три месяца он каждый вечер выходил на вечерний пляж, расставлял свои принадлежности, ставил холст и... ничего не рисовал. Художник то сидел в раскладном креслице, то читал книгу... иногда собирал камни и выстраивал их пирамидками. Может быть, он искал вдохновение?
Сначала Лизавета не очень обращала на него внимание. Художник был просто деталью на закате. Она выходила на балкон, прикуривала сигарету, чтобы отвлечься от диссертации. Поэтому, сначала она не обращала внимания, а потом стало как-то привычно его видеть. Лизавета уже поймала себя на том, что, как только выходит вечером на балкон, то сразу же ищет его фигуру.
Теперь же она наблюдала за ним, пытаясь представить, о чем он думает или что он представляет. Это была такая своеобразная игра, которую она придумала себе сама. Никакой логики – просто игра воображением.
А, может быть, это и не художник вовсе? Вдруг он какой-нибудь иноземный граф, который таким образом хочет найти спутницу на всю жизнь? Вот он ждет, когда она подойдет к нему и попросит написать ее портрет, а он признается в том, что не художник и предложит ей стать его женой... графиней или даже герцогиней...
- Ну почему сразу же графиней? - спросил я, открываясь от ее набросков по части применения европейского опыта в законодательстве.
- А что зазорного? Каждой женщине хочется быть...
- ...хотя бы принцессой. Так?
- Ну и что плохого?
- Ничего. Просто странно это все.
- Что же тут такого странного? - спросила Лизавета, отпивая глоток сваренного мной кофе с добавлением корицы и фирменных секретов.
- Странного? Странно то, что почему мужчина должен являть себя женщине как набор всевозможных атрибутов как то: высокородное происхождение и финансовое благосостояние? Почему это должно идти от мужчины, а не от женщины? Получается, что мужчина, гипотетически, обладает этими качествами, выбирает женщину, и она становиться... хм... обеспеченной графиней. И это будет нормально. А вот если у мужчины этого ничего нет и он вдруг становится избранником обеспеченной графини, то на это уже смотрят косо... разве так – справедливо? В чем разница?
- Разница в том, что мужчина должен быть сильным...
- Кому?
- Прости, не поняла.
- Кому мужчина должен? Разве имеет место какой-то вселенский договор, по которому мужчине вменяется в обязанность быть должным женщине?
- В тебе говорит обида или цинизм?
- Скорее, свойство профессионального недопонимания. К чему быть циником в циничном мире?
- Вот ты как заговорил... а почему женщина должна готовить и убирать? У нее же тоже есть свои желания, стремления... и теперь, став женой, она должна носится с веником, тряпками и совком по всей квартире, пока этот брюхатый бобер смотрит какой-то очередной футбольный матч какой-то очередной чемпионской лиги по телевизору и мотивирует это тем, что он – весь день работал и теперь ему нужно расслабиться?
- Ну, мотивирует... и что теперь? Она же его жена, а не принца. Или ты думаешь, что принцев футбол не интересует?
- Так у принцев есть деньги на то, чтобы смотреть футбол на стадионе из королевской ложи.
- Следовательно, меркантильная составляющая оставляет фантазии несбыточным фактом?
- Хорошо сказал. Запиши где-нибудь... мне тут статью заказали о сути смысловых галлюцинаций. Использую. Как эпиграф. Не против?
- Дарю, - великодушно заявляю я, возвращаясь к чтению.
Лизавета отворачивается и снова смотрит на художника, который может быть граф или заколдованный принц... но кому есть до этого дела в такой сладкий октябрьский вечер?
КОНЕЦ
18 мая 2010 года