. Таня вертелась возле Лукошкина в столовой, садилась рядом с ним на вечерах в конференц-зале, постоянно попадалась на его пути и задавала ему самые разнообразные вопросы, как производственные, так и чисто личные. Лукошкин на вопросы отвечал, но дальше дело не шло. Таня пригласила его в кино, сославшись на то, что дома неприятности, и настроение отвратительное, Лукошкин ответил, что ему пора, к сожалению, в детский садик за дочкой, это во-первых, а во-вторых, он ходит в кино только с женой. Таня зарыдала. Никита Степанович подозвал какую-то работницу и попросил ее успокоить Таню, а сам устремился в заводской садик. Таня вытерла притворные слезы и в бешенстве произнесла страшную клятву, что Лукошкин будет умирать от любви к ней, а «докапываться до истины» бросит раз и навсегда. Всю зиму продолжалась осада Лукошкина. Весной Лукошкин на очередное приставание Тани Семиной ответил унылым голосом : «вы бы, девушка, лучше пошли заниматься, к экзамена м готовиться. Ну что вы, ей-богу, время на пустяки тратите ?» Таня была потрясена, уничтожена; она даже не смогла выступить на вечере с французской песенкой «Я знаю, ты вернешься» из репертуара Фриды Боккара…
Ребята попробовали познакомить Лукошкина со спиртными напитками, но Лукошкин рассказал им все, что знал о вреде алкоголя. Знал он очень многое, и парни слушали его весь обеденный перерыв, а потом не евши пошли работать. По дороге к своим рабочим местам они обменивались впечатлениями в таких выражениях, что самое безобидное из них заставило бы покраснеть старую кобылу, вывозящую пивную тару из нашего буфета, если бы она могла слушать членов СПБЛ.
Сережа Овечкин предложил остроумный ход : привить порок на добродетель. Если Лукошкин образцовый отец, значит он любит свою дочку. А от любви до слабости один шаг. Не устоит Лукошкин, если ему предложить заграничные детские тряпки, не сможет устоять! Загорятся у него глаза, затрясутся руки, как и у каждого любящего отца, которому представилась вдруг возможность приукрасить свое чадо. Станет Лукошкин тряпошником! Через месяц наши заводские собрались в турпоездку по Венгрии. КПБЛовцы заказали им несколько детских вещичек – маечку, джинсики, сарафанчик, в общем, мелочишку, вполне посильную для целой группы туристов.
Вернулись туристы, с руганью передали Овечкину требуемые тряпки – жалели, что не на себя потратили эти обмененные деньги. Овечкин кое-как их успокоил и побежал в ОКБ. Через три минуты должен был прозвучать в ОКБ сигнал на обед, в помещении сидел один Лукошкин.
- Там у нас одна баба продает венгерские вещички для девчонки, ее дочке оказались малы. А вашей в самый раз будут ! – сказал Овечкин, собираясь развернуть сверток.
- А ей не нужно, - спокойно ответил Лукошкин. – Она одета, обута. Жена у меня вяжет хорошо, так что спасибо. Я ей лучше книжки купил бы для общего развития.
Овечкин все-таки развернул сверток и бросил Лукошкину на стол заграничные наряды. Но Лукошкин остался к ним совершенно равнодушным и закидал Овечкина вопросами по работе.
В мезанический Сережа явился в истерике, долго бился головой о стальные конструкции, и отпаивали его валериановкой случайно задержавшиеся лаборантки.
Следующим этапом борьбы стали поиски детских книжек из-под прилавка. Кто-то поделился своим «двоюродным блатом», работающим в магазине «Детская книга», и комиссия стала обладательницей нескольких роскошно изданных сочинений в ярких обложках.
- Переплетики-то какие ! – тоном заезжего коммивояжера сказал Овечкин, кладя перед Лукошкиным очередную приманку. – Не переплетики –Третьяковская галерея !
Книгами Лукошкин заинтересовался. Он стал их листать, чиатть наугад из середжины…и отложил все.
- Ерунда. В книге важно содержание, а не переплет…знаешь, что я ей купил на прошлой неделе в букинистическом ? «Золотой ключик «! Вот повезло-то «! – Овечкин не верил глазам : Никита Степанович нежно улыбался ! – Вот это книга ! классика. В детстве и в молодости нужно читать классику .А тебе спасибо за хлопоты.
Комиссия по борьбе с Лукошкиным распустила сама себя