Столкновение с жизнью за пределами детства порою приносит множество обидных, а иногда и чрезвычайно жестоких разочарований. К этому периоду лучше готовиться заранее, когда в запасе еще уйма времени и есть шанс подготовиться к будущим переменам.
Придет тот час, когда, проделав относительно длинный и утомительный путь своей самой ранней юности, ты подойдешь к перекрестку и столкнешься с первым в своей жизни серьезным выбором. Таких перекрестков будет немало на пути каждого. Вопросы судьбы в большинстве своем непредсказуемы, и в любом случае выбирать придется самому, без чьей-либо помощи. Но действительно важным и неизменным пунктом является невозможность предугадать и описать первый жизненный перекресток, ведь именно он является самым сложным этапом начала осознанной жизни, первой ступенью лестницы собственной независимости. Шаг за шагом приближаясь к значимому месту, можно постараться предвидеть, обрисовать в мельчайших подробностях все то, что, безусловно, будет находиться за следующим поворотом, но первые представления об этом зачастую ошибочны. И вот, в тот самый момент, когда предсказывать уже нет необходимости, ты остаешься в полном одиночестве на перекрестке двух дорог, так плавно растворяющихся в неизвестности. Бешеное биение сердца, считанные доли секунды, непреодолимое желание собраться с разумом, прислушаться к собственному сердцу, к тому, что подскажет интуиция, и сделать решающий шаг навстречу своей судьбе...
_______________
Когда мы садились в машину, на улице было до омерзения сыро и неуютно. Солнце едва выглядывало из-за крыш соседских домов, лениво подсвечивая дорогу, по которой нам предстояло направиться прямиком в Новый Орлеан. Всю ночь я не могла сомкнуть глаз, в последнее время меня часто мучили кошмары. Снилось, будто по дороге нашу машину обгоняет какой-то грузовик: мгновение – яркая вспышка света... Помню, как я лежала на голом асфальте. Вокруг не было никого – лишь куски металла, осколки стекла и огонь... Приложив руку к своему виску, я с ужасом оглядела пальцы, по которым тонкими струйками стекала алая кровь. В тот момент мне было страшно, холодно, одиноко, словно в эту минуту я потеряла все на свете, лишилась самого ценного. Голос внезапно пропал, я не могла позвать на помощь, да и звать, казалось, было абсолютно некого. Меня посетило чувство, будто за день до этого происшествия я совершила какую-то нелепую ошибку, сделала что-то не так, и теперь, стоя на пороге собственной смерти, не могу повернуть время вспять и исправить очередную глупость, ставшую для меня роковой.
И тут я увидела прямо перед собой что-то яркое, теплое, какое-то сияющее облако – образ, приближающийся ко мне с каждой секундой все ближе и ближе. Подняться с земли было невозможно: придавленная чем-то тяжелым, я лишь могла тянуть дрожащие руки к исходящему от облака свету. Очертания становились все четче, яснее, но как назло в этот момент веки потяжелели вдвое, ком подкатил к горлу и перед глазами замелькали яркие картины прошлого, обрывки моей памяти. Когда образ приблизился вплотную и опустился на колени рядом с моим обессиленным телом, чья-то рука осторожно коснулась моей щеки. В прикосновении чувствовался какой-то необыкновенный трепет, ладонь едва заметно подрагивала, и складывалось впечатление, словно он так же, как и я, потерял самое дорогое. Через кончики пальцев я впитывала в себя всю ту боль, что терзала его душу. Постепенно пейзаж вокруг начал затягивать густой туман, и я едва различила татуировку на запястье человека, пришедшего проститься со мной в последний раз, – слово «Remember», выполненное аккуратным мелким шрифтом. Я практически ничего не видела, лишь чувствовала, как он что-то шепчет... совсем тихо. Через несколько секунд я постаралась собраться с мыслями, прийти в себя хотя бы на мгновение и произнести в ответ одинокое «прости», но к тому моменту силы полностью покинули тело и дыхание замерло точно так же, как и сердце. Последнее, что я помню, – как эти пальцы осторожно дотронулись до моих глаз, и они сами собой закрылись. Каждый раз в такие минуты тело пробивала дрожь, и я просыпалась в холодном поту.
Сначала, не придавая никакого значения увиденному, я тут же засыпала снова, но с каждым днем сделать это становилось все труднее. Последние трое суток перед поездкой я с трудом смыкала ресницы, но сегодня буквально силой заставила себя бодрствовать всю ночь напролет лишь для того, чтобы не волноваться перед предстоящим путешествием. Разумеется, еще с утра меня беспощадно клонило в сон и абсолютно ничего не хотелось делать, но мои родители все распланировали, и я не имела права сорвать переезд семьи в новый дом, купленный на честно заработанные папой деньги. До этого мы жили в богом забытом провинциальном городишке в десятке миль от настоящей цивилизации. И вот, наконец, спустя семнадцать лет моей бестолковой и посредственной жизни, мы смогли позволить себе умчаться вдаль от воспоминаний, от обид.
Несмотря на то, что по сути никаких действительно серьезных перемен в моей жизни за это впустую потраченное время не происходило, глупостей я успела совершить немало. Без толку ссорилась с родителями, закатывала истерики, трепала нервы отцу и выводила из себя брата, кричала и била посуду из-за малейших неприятностей в школе или ссор с подругами, неудач в отношениях с парнем. С течением времени все стали замечать, как быстро покрывается морщинами мамино красивое лицо, а седина медленно затягивает папины виски. Лишь относительно недавно я осознала все свои ошибки.
Около семи месяцев назад мы с родителями собрались в гостиной и несколько часов подряд обсуждали моё поведение за эти долгие годы и пришли к единственному верному выводу – подростковые проблемы, взросление, всплеск гормонов. Я извинилась перед ними за все, после чего жизнь постепенно начала возвращаться в привычное русло. Позже я рассталась с молодым человеком, застукав его в компании другой девчонки. Он долго читал мне нотации, обвиняя в холодности и безразличии. Еще бы, ведь я ни разу не позволила ему коснуться своего тела, а та особа становилась мягкой и податливой, словно пластилин, уже после первого коктейля. Со временем подруги отвернулись от меня, не важно, почему и как, факт в том, что после этих событий я начисто разочаровалась в женской дружбе. Я осталась совершенно одна, кроме семьи меня некому было поддержать. Именно поэтому папа решил, что переезд будет лучшим решением. Но в тот самый момент, когда наша машина пересекала границы родного поселения, мне меньше всего хотелось думать о прошлом.
Автомобиль быстро удалялся от старого дома, и привычный пейзаж вскоре сменился пустынной проселочной дорогой, ведущей прямиком в будущее. Через некоторое время солнце поднялось над нашими головами так высоко, будто кто-то подвесил его, словно электрическую лампу, и задал самую большую яркость. Земля вокруг в мгновение ока стала настолько раскаленной, что выглянуть в окно, при всем желании, не предоставлялось никакой возможности. Воздух, проникающий в салон, был невыносимо душным, лучи света скользили по лицу, не позволяя мне полностью открыть глаза, и как назло именно в этот день я оставила солнцезащитные очки в сумке с остальными вещами. Следом за нами ехала другая машина, до отвала заполненная маминой любимой мебелью, но уже на полпути я начисто забыла про ее существование, потому что мой плавящийся от июльской жары мозг был просто не в состоянии воспринимать какую бы то ни было информацию так же трезво, как прежде. Все, что я могла на тот момент, так это тихо посмеиваться над папой, который сидел за рулем в полусогнутом состоянии, улыбаясь и тихо напевая что-то из кантри. Даже мама, до этого пристально изучающая безоблачное небо, повернула голову в сторону отца, едва заметно усмехнувшись при этом и снисходительно покачав головой. Машина не была рассчитана на папин рост, но средств на другую на тот момент у нас просто-напросто не было.
Справа от меня сидел Джош, лениво убивающий время за игрой в мобильный телефон. Когда он бросал взгляд в мою сторону, я демонстративно отворачивалась к окну, насвистывая какую-то бредовую мелодию собственного сочинения. В ответ он как всегда обиженно отводил глаза, что-то бурча себе под нос. Мы часто ссорились, но в то же время преданно любили друг друга. Поскольку наша семья состояла всего из нескольких человек: нас четверых, дяди Стюарта, а еще бабушек Эммы, Лизы и старого Джонатана, мы всегда крепко держались друг за друга. Я не могла сильно злиться на своего непутевого брата, но в тот день старалась как можно дольше с ним не раз говаривать, ведь не так давно он отдал на обед нашему лабрадору Скотти коробку конфет, подкинутую мне под дверь каким-то неизвестным поклонником. В отместку я прервала всяческое общение с Джошем, и он опять обиделся, как ребенок. Но только я знала, что уже вечером мы будем как ни в чем не бывало беседовать и смеяться вместе, ведь то обстоятельство, что мы семья, не позволяет нам дуться друг на друга больше суток. Мысли о ночных кошмарах еще утром насильно были выбиты мною из собственной головы, впереди предстояла длинная дорога, а глаза закрывались сами собой. Не прошло и часа, как усталость взяла верх, и я, сама того не желая, заснула, убаюканная тихими папиными напевами и шумом проезжающих мимо машин.
_______________
Помню, как кто-то словно отключил мое сознание. Во сне я видела новый дом с просторной верандой, Джоша и Скотти, лающего на безобидных прохожих, папу, помогающего дяде Стюарту аккуратно вытаскивать из фургона старенький стеллаж, маму, диктующую, что и куда ставить, и себя, идущую по улице вдоль невысоких домов. Не успела я заглянуть за угол, как вдруг передо мной предстало что-то светлое, яркое, ослепляющее своей чистотой, – что-то родное, но одновременно такое далекое. Казалось, это было то же видение, но отчего-то предательски щемило в груди, останавливая меня, не давая подойти ближе. Сияние было слабее, чем в прошлый раз, очертания четче, шаги на пути ко мне звучали в унисон с биением сердца. С каждой секундой мне все меньше и меньше удавалось узнать в приближающемся человека с татуировкой «Remember» на запястье. В испуге повернув назад, я заметила, что чем быстрее двигаюсь прочь, тем скорее приближается ко мне туманный образ. Вот-вот коснется рукой, еще немного и... Щелчок пальцев прямо над ухом вернул меня на землю.
– Кэтти, подъем! – отец, склонившийся над окном автомобиля, безжалостно тормошил меня за плечо.
– Сейчас, пап... еще минутку... – я лениво поежилась и постаралась потянуться, тут же упершись ладонями в низкий потолок.
– Кэтрин, мы уже приехали, быстро вылезай из машины!
– Как всегда, на самом интересном месте...
Мне ничего не оставалось, кроме как отстегнуть ремень безопасности и отворить дверцу. Ноги подкашивались, тело ломило: должно быть, я отлежала себе все, что только можно. Не обнаружив вокруг ровным счетом ничего примечательного, лишь пустой гараж и блеклый свет лампы под потолком, я медленно вышла на улицу и огляделась по сторонам. Все выглядело точно так же, как и во сне: папа и дядя Стюарт, выносящие из фургона мамин любимый мебельный гарнитур, Джош, стоящий в стороне и держащий Скотти на коротком поводке, мама, кричащая на отца за то, что тот отколол у серванта уголок. Тут же спросив у родителей, не было ли никаких происшествий по дороге, и получив в ответ сухое: «У тебя жар? Врача вызвать?», я не на шутку обрадовалась, отбросив все тяготящие и напрягающие меня мысли, связанные с ночными кошмарами. Лишь сияющий образ никак не желал выйти из головы. Заметив скучающего Джоша, я неторопливо приблизилась к нему и встала рядом, наблюдая за действиями родителей. Затем, взглянув на брата, я выронила непроизвольный смешок, на что он уныло опустил голову.
– Не сердишься?
– А ты как думаешь? – я скрестила руки на груди для большей важности.
– Сердишься, – глубоко вздохнул он. – Только не пойму, что тут смешного...
– А разве я смеюсь? – сдвинув брови домиком, я едва сдерживала себя, чтобы не улыбнуться.
– Издеваешься надо мной?
– Даже в мыслях не было.
– Тогда в чем дело?
– Сам подумай...
– Вечно ты со своими загадками.
– Лучше бы шнурки завязал, вместо того, чтобы на меня обижаться.
Я похлопала Джоша по плечу, после чего он опустил глаза и принялся зашнуровывать кроссовки. Затем, выпрямившись и взглянув на меня, Джош едва различимо прошептал:
– Мир?
– Еще чего... – я уже не могла сдерживать себя от смеха и тут же сгребла брата в охапку, пару раз чмокнув в висок.
– Да ну тебя...
– Бу-у-у, какой сердитый, видел бы ты себя в зеркало.
Джош улыбнулся мне в ответ, после чего наша пустяковая ссора окончательно исчерпала себя. Солнце неторопливо тянулось к горизонту, а родители по-прежнему разгружали фургон, срывая злость на бедном дяде Стюарте. Вдруг я заметила, как к нашему дому приблизилась женщина с покупками в руках, – на вид милая и интеллигентная, она поприветствовала родителей, после чего, скромно улыбнувшись, представилась:
– Сьюзан Стивенс. Рада видеть новые лица в этом унылом и блеклом месте.
– Меня зовут Тим Роббинс, а это моя жена Николь, очень приятно – отец пожал руку гостье и учтиво кивнул головой. – А вон там наши дети: Кэтрин и Джош.
Папа показал рукой в нашу сторону, на что я расплылась в вымученной улыбке, а Джош поднял глаза к небу, считая ворон и делая вид, будто бы ему совсем нет дела. Скотти игриво завилял хвостом, так и норовя сорваться с поводка и тут же умчаться к добродушной незнакомке. За всю свою жизнь не припомню случая, чтобы наш пес вел себя столь приветливо по отношению к посторонним, но я не привыкла удивляться таким мелочам, поэтому оставила сумасшествие лабрадора без внимания. Женщина бросила взгляд в нашу сторону и мило помахала рукой. Я, стиснув зубы от нежелания контактировать с абсолютно чужим человеком в первый же день пребывания здесь, помахала в ответ. Затем миссис Стивенс вновь повернулась к отцу:
– Я была искренне рада известию о том, что мистер Джейкобс съезжает. Простите за резкость, но после того, как умерла его жена, старик совсем сошел с ума. Начал спиваться – жить по соседству стало просто невыносимо.
– Он ничего не говорил про смерть жены. Узнай я об этом раньше – раз сто подумал бы над тем, чтобы переехать сюда с семьей – произнес мой отец, бросив встревоженный взгляд на маму.
– Не стоит беспокоиться. Она много курила, в результате проблемы с легкими и их тяжелые последствия. Хотя наш район и не самый благополучный, беспокоиться вам не о чем, поверьте. На духов и призраков тут еще никто не жаловался... – миссис Стивенс печально улыбнулась. – Впрочем, мне пора. Если что, мы с семьей всегда будем рады видеть вас у себя.
– А вы живете?..
– В соседнем доме. Прямо через дорогу.
– Спасибо, мы тоже будем вам рады. Еще увидимся.
Миссис Стивенс снова бросила взгляд в нашу сторону, после чего перешла улицу и скрылась за дверьми симпатичного дома с белоснежными стенами и серой крышей. Как ни странно, после ее ухода Скотти замер на месте, словно огромная плюшевая игрушка. Он просто-напросто перестал лаять и двигаться, чем очень сильно напугал Джоша. Я же думала о другом: на улице с каждой секундой становилось все холоднее, за несколько минут солнце потускнело вдвое и заспешило навстречу горизонту. Пока Джош пытался привести в чувство нашего пса, я медленно дошла до центра дороги и тут же опомнилась: ведь именно эта улица мелькала в моем сне на пути сюда. Подойдя к отцу и грустно на него взглянув, я прошептала:
– Пап...
– У тебя что-то важное, Кэтти? Мы с мамой должны как можно скорее освободить дядю Стюарта, чтобы он успел домой до темна.
– Хорошо, я не буду мешать, только отпусти меня прогуляться... ненадолго...
– Ты в своем уме? – отец оставил все свои дела и окинул меня строгим взглядом. – На дворе вечер... – посмотрев на свои часы, папа специально показал их мне. – 18:52, если быть точным. Мы здесь ни с кем не знакомы, а ты пойдешь бог знает куда в одиночку, правильно я тебя понял?
– Мне нужно побыть одной... прошу тебя, папа! Я просто пройдусь до конца улицы и тут же поверну назад, обещаю. Пожалуйста.
– До конца этой улицы? – отец обернулся, приставив ко лбу ладонь и стараясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь лучи заходящего солнца.
– Она не длинная, там еще в конце поворот направо... – машинально вымолвила я.
– Откуда ты знаешь? Ты была здесь раньше? В том-то и дело, что нет. Если хочешь испортить мне и маме настроение, иди куда захочешь. Но в любом случае, через час чтобы была дома, ясно?!
– Спасибо, папочка! – я чмокнула отца в щеку и мигом направилась вдоль невысоких домов навстречу закату.
– Кэтти! Кэтти, если что – звони на мобильный! И учти, я отпустил тебя только до восьми!
Отец покачал головой, прекрасно понимая, что спорить со мной бесполезно. В эту минуту я была уже далеко от него, надеясь найти в конце улицы хоть что-нибудь, связывающее меня с видением из сна. Чем дальше я отдалялась, тем громче становились удары сердца. Пару раз обернувшись назад, я пришла к выводу, что дорога не такая уж и короткая, – не миновав и половины, я полностью потеряла свой дом из виду. Достав мобильный телефон из кармана джинсов, я с ужасом обнаружила, что батарея полностью разряжена. И почему не было слышно предупредительного сигнала раньше? Назад идти слишком рано, да и к тому же вот уже виднеется поворот. Еще немного, и я приблизилась к самому последнему дому.
Шаг за шагом двигаясь вдоль стены, до боли сжимаю кулаки и резко заглядываю за угол... Ничего, лишь новая пустынная улочка, ведущая черт знает куда. Ни света, ни сияния, лишь обнаженные стены домов, обласканные вечерним солнцем. Взглянув на часы, я пришла к выводу, что времени в запасе еще полно, и имеет смысл пройти чуть-чуть дальше обещанного. Глубоко вздохнув и сделав шаг в неизвестном направлении, я последовала туда, куда глаза глядят, не боясь того, что может ждать меня впереди. Миновав несколько кварталов, я совсем сбилась с пути. Каждый двор, каждый перекресток, каждая узенькая улочка – все вокруг было так ново, так необычно. Странно, что к тому времени на улице не было ни одной живой души. Где-то вдалеке слышались приглушенные гудки машин, перемешанные с лаем дворовых собак. В этот момент я вспомнила Скотти, игриво виляющего хвостом, Джоша с его вечно недовольным выражением лица и наших родителей. Вспомнила Сьюзан Стивенс и утомительную дорогу сюда. Меня посетило непреодолимое желание очутиться дома, проводить дядю Стюарта и помочь маме приготовить что-нибудь к ужину. Черт, который час?! Как быстро летит время! Не успела я оглянуться, как солнце растворилось в вечерней мгле и небо затянули грозовые тучи. На улице стало темно и неуютно, чего стоило одно только завывание ветра. Дорога домой, кажется, там... нет, постойте, вон за тем поворотом. Хотя... как я здесь оказалась? Совершенно незнакомое место, чужие дома и тусклый свет, пробивающийся сквозь зашторенные окна. Нужно позвонить отцу. Ах, как я могла забыть – мобильный разряжен. Вечерний холод пронзал мое тело насквозь, горло начало саднить.
Пробежав трусцой еще несколько десятков метров и приблизившись к трехэтажному зданию из серого кирпича, я взглянула на вывеску около дверей: «Старшая школа № 135 » – здорово. Несколько раз постучав в закрытые двери, я не получила ни малейшего ответа. Разумеется, все уже давно закрыто.
Ясное небо тем временем полностью скрылось за тучами, и вдалеке послышались отзвуки грома. Туманные сумерки окутали все вокруг своей незримой пеленой. Пройдя вдоль здания школы и оказавшись у самого угла, я вздрогнула от испуга – навстречу мне выбежал облезлый бродячий пес. Он хромал на одну лапу и выглядел, в общем, довольно устрашающе. Но в тот момент он напомнил мне нашего лабрадора и показался чуть ли не единственной отрадой в сложившейся ситуации. Медленными шагами я приблизилась к одинокому животному и протянула ему ладонь. Пес окинул меня печальным взглядом, полным здорового скепсиса, но, тем не менее, принюхался к самым кончикам пальцев, тут же почувствовав во мне родственную душу. Завиляв хвостом, ротвейлер приветливо оскалился, и это, по-видимому, являлось добрым знаком.
– Значит, ты не настолько голоден, чтобы меня съесть, так ведь? – я ласково потрепала его за ухом, после чего мило улыбнулась. – Можно, я буду звать тебя Дикки?
Пес игриво тявкнул, всем своим видом излучая оптимизм и добродушие.
– Значит, можно. Проводишь меня домой? Хотя, увы, ты же не знаешь мой адрес... о, если бы я сама его знала.
Не успела я тронуться с места, как Дикки последовал за мной. Мы вдвоем обошли унылое серое здание и, дойдя до очередного перекрестка, услышали чьи-то звонкие голоса.
– Тссс... – взглянув на ротвейлера, я приложила палец к губам.
Противоположную сторону улицы пересекла группа из нескольких молодых людей лет двадцати. Должно быть, они были пьяны, поскольку нетрезвый смех эхом отражался от стен соседних домов, долетая до меня. Мы с Дикки тут же развернулись и, не теряя ни секунды, направились прочь. Я старалась не оглядываться, до боли сжимая мобильный телефон. И вправду – он являлся единственным средством защиты, случись со мной что-нибудь страшное. Но мне в тот момент было не до смеха. Пес периодически поднимал на меня встревоженный взгляд, не понимая, почему его новоявленная хозяйка так торопится. И куда нас черт занес? Дорога была совершенно прямой, спрятаться некуда, повернуть – тоже. Они были метрах в ста, когда один из них, должно быть, меня заметил и окликнул. Я не обернулась и не замедлила шаг, но сердцем чуяла недоброе. Вскоре расстояние между нами сократилось донельзя, и кто-то окликнул меня еще раз, я же замерла, как вкопанная. Боялась пошевелиться, сдвинуться с места и уж тем более – броситься бежать.
– Эй, мисс, я с кем разговариваю?
На эти слова я повернулась лицом к преследователям и выдавила из себя что-то вроде неуклюжей улыбки: напротив меня стояли трое молодых людей, один был значительно выше остальных, крепче и сильнее, другой совсем хиленький с омерзительно едкой язвительной ухмылкой, а третий... Третий юноша был самым что ни на есть простым – в старых залатанных кедах и в безликой коричневой куртке. Мои опасения насчет нетрезвости оных оказались неслучайными – в руке у худощавого красовалась бутылка виски.
– Простите, я Вас не слышала... – полушепотом произнесла я.
– Ну чего же Вы так, юная леди? Я до Вас уже полдороги достучаться не могу. Что это Вы здесь делаете в столь поздний час? – доброжелательный мужчина начал приближаться ко мне, на что я сделала несколько шагов назад. – Тише, тише! Никто Вас не обидит, не стоит волноваться! Я только хочу помочь, Вы же заблудились, так ведь?
– Это мои проблемы. Прошу Вас, оставьте меня и идите своей дорогой.
Дикки оскалился и устрашающе зарычал, я же держалась из последних сил, чтобы не броситься вдоль по улице, надеясь спасти свою глупую непутевую задницу.
– Сэм, не дури... оставь девушку в покое, – юноша в коричневой куртке попытался остановить своего приятеля, но тот продолжал движение до тех пор, пока не подошел вплотную.
– Дэнни, малыш, заткнись и иди к своей любимой мамочке, тебе уже давно пора спать, а мы тут еще побудем, верно, леди? – огрубевшие пальцы заправили выпавшую прядь волос мне за ухо, на что я дернула головой и неприятно стиснула зубы.
– Ну что же ты так? Неприветливая какая. Давай договоримся. Я не причиню тебе боли, отпущу домой в целости и сохранности, а ты в обмен на это... – парень сжал мой подбородок двумя пальцами и повернул лицо к себе, при этом ехидно сощурившись и указывая пальцем вниз: – ...будешь хорошей девочкой.
– А не пошел бы ты... – последнее терпение лопнуло, и я с силой плюнула ему в лицо. В ответ на меня обрушилась звонкая пощечина. Дикки с необузданным рвением кинулся на ублюдка, но его услужливый приятель подхватил с земли булыжник, тут же запустив им в хромого пса. Ротвейлер рухнул на землю и жалобно заскулил, после чего поднялся и бросился бежать прочь от обидчиков.
– Надо же, каким неверным оказался твой друг, – высокий амбал схватил меня за волосы и резко притянул к себе, сверкнув лезвием ножа в паре сантиметров от моей шеи. – Еще раз позволишь себе подобную выходку, пожалеешь!
В моих глазах читалась безысходность. В тот момент страх так и норовил выплеснуться наружу в виде нескончаемого потока слез. Через мгновение соленые губы мучителя без всякой жалости прильнули к моим. Рука, цепко впившаяся в пряди русых волос, надавила на мой затылок, тем самым углубляя поцелуй и лишая меня всякой возможности сопротивляться. Воздуха панически не хватало, сердце заколотилось в дикой истерике: я думала, что упаду в обморок, потеряю сознание. Думала, стоит только ослушаться, сделать что-нибудь не так и этот монстр перережет мне горло. Боязнь быть униженной, да еще и на глазах у его приятелей, съедала меня изнутри. Упустив контроль над здравыми мыслями, я пришла к единственному выводу, что потеря чести в таких зверских условиях будет равносильна маленькой смерти. К тому времени уже накрапывал дождик, а звуки грома становились все четче. Отчаянно вцепившись в его волосы, я надеялась причинить нападавшему хоть маломальскую боль, но он был настолько силен, что, скорее всего, воспринял мои тщетные попытки сопротивления как порыв необузданной страсти. Свободная рука блуждала по хрупкому телу от и до, стараясь содрать с меня без того невесомую одежду. И вот уже блузка треснула по швам. Слезы все-таки вырвались из глаз, и я, в последней попытке спастись и вырваться из его удушающих объятий, резко укусила подонка за нижнюю губу, тут же почувствовав тошнотворный привкус крови во рту... Парень отстранился на долю секунды и в приступе ярости скользнул по моему телу ножом. Помню, как упала на холодный асфальт, как моя кровь смешалась с каплями дождя. Озверевший преступник бросил на меня полный ярости взгляд и сплюнул, тут же вытерев лицо краем рукава. Я не понимала, где я, что со мной и отчего организм пронзает ужасающая боль.
– Какого черта?! – худощавый юноша схватился за голову. – Сейчас кто-нибудь выглянет в окно, а после наведет сюда копов!
– Дьюи, лучше не лезь, иначе тебе тоже достанется! Наша маленькая принцесса меня сильно разозлила, так что теперь придется с ней поквитаться.
Он хотел наклониться надо мной, возможно, для того, чтобы завершить начатое, а может быть, им в тот момент овладевала жажда мести, и через несколько секунд мои глаза закрылись бы навсегда. Но боковым зрением я заметила, как Дэнни оттолкнул одного из приятелей, предварительно выхватив из его рук виски, и кинулся в нашу сторону. Не медля ни секунды, он с силой ударил обидчика по голове, после чего нападавший повалился на колени.
– Дэн, мерзкий ублюдок, ты что наделал?! – Дьюи хотел было наброситься на Дэниела, но тот пригрозил ему оббитым горлышком бутылки.
– Даже не думай...
Сэм постарался подняться с колен, держась за окровавленную голову, но снова рухнул на землю.
– Нам здесь не место... – спаситель поднял меня на руки с холодной земли и стремительным шагом направился прочь, я же только и успевала оглядываться по сторонам. – Где ты живешь?
– Я... я... не знаю, мы с семьей только сегодня переехали. Не помню адрес... – в полубессознательном состоянии бормотала я. – Хотя... стой... наши соседи... Стивенс, Сьюзан Стивенс...
– Сьюзан Стивенс? Ты уверена?
– Да, абсолютно уверена...
– Ну, тогда нам по пути.
Вскоре небо разверзлось и началась ужасающая по своей силе гроза. Потоки воды с небес со звоном ударялись оземь и разлетались прозрачными брызгами в разные стороны. Мы с Дэнни оказались на знакомой улице около десяти вечера. Юноша аккуратно усадил меня на скамейку перед соседским домом и оглядел ножевое ранение.
– Всего лишь царапина... – он осторожно похлопал меня по щекам. – Только не вздумай терять сознание! Я не могу вручить тебя в таком виде родителям, они меня просто убьют.
– Мне нужно к доктору... чувствую себя паршиво... в глазах все плывет...
– Не волнуйся: мой брат медик, он сможет оказать помощь, и все будет в порядке.
Дэниел поднялся по ступенькам и отворил дверь своего дома... Дома с белоснежными стенами и серой крышей. Затем он отнес меня к себе. Навстречу нам выбежала миссис Стивенс, встревожено расспрашивая, что произошло, и суетливо убирая подушки с дивана в гостиной. Дэнни опустил мое тело на гладкую поверхность и что-то сказал матери. Спустя несколько секунд мои веки обессилено сомкнулись...
Я видела необыкновенный сон, словно чьи-то теплые нежные руки обняли меня, согревая от промозглого оцепенения. Свет, яркий свет заполнил собой все вокруг. Таинственный образ обволакивал меня своим теплом, словно вдыхая в раненую душу жизнь заново. Затем я содрогнулась, дернулась в его объятиях и застонала от ужасной боли. Низ живота словно разрывало на части. Но мой спаситель неспешно приложил ладонь к порезу, и тот сам собой затянулся, мгновенно и совершенно безболезненно. Прошли считанные секунды, и я внезапно очнулась. Сквозь мутную пелену стало ясно лишь одно: на меня было устремлено несколько взволнованных взглядов. Среди них были мои родители и Джош, миссис Стивенс и Дэнни, гордо восседающий рядом и ласково поглаживающий кончиками пальцев мою замерзшую ладонь. Я постаралась приподняться, но тут же вновь упала на диван.
– Сколько я спала?
– От силы полтора часа, – Дэнни трогательно улыбнулся.
– Пап, ты не очень сердишься?
– Об этом мы поговорим дома, Кэтрин, – отец обнял перепуганную маму и пару раз провел ладонью по ее светлым волосам.
– Хоть бы пожалел... А что с моей раной? Жить буду?
– Разумеется, будешь, – раздался приглушенный голос из соседней комнаты. Оттуда неторопливым шагом вышел высокий мужчина лет тридцати. Я изо всех сил старалась вглядеться в черты его лица, такие тонкие и строгие. Складывалось впечатление, что человек, представший предо мной, интеллигент до мозга костей.
– Я наложил швы, рана быстро заживет. Больше так не влипай. Поскольку больных, а тем более девушек не обижают, Дэну досталось вдвойне.
– Он ни в чем не виноват. Подумаешь, связался не с той компанией. Все мы по молодости совершаем нелепые ошибки.
– Ваше поколение использует голову лишь для потребления пищи. Уму разуму не научишь. Эту дурь стоит выбивать если не силой, то, во всяком случае, поучительными беседами. А еще наказанием в виде строгих запретов. Надеюсь, твои родители впредь будут более осмотрительны и примут все необходимые меры.
«Ужасный зануда», – промелькнуло у меня в голове.
– Старые дедовские методы. Отстали от жизни, простите, как Вас?..
– Майкл Стивенс. По совместительству старший брат одного остолопа, – мужчина холодно усмехнулся.
– Очень приятно...
– Взаимно, юная леди.
Вдруг ни с того ни с сего в комнате воцарилась глубокая тишина. От нее у меня по спине разбежалась стая мурашек. Я вежливо кашлянула, стараясь привлечь к своей скромной персоне внимание окружающих, но никто и ухом не повел, словно каждый был занят мыслями куда более важными, нежели забота о комфорте и благополучии обиженной Кэтти Роббинс.
– Думаю, я в полном порядке, и мы можем идти.
– И вправду, спасибо вам за то, что позаботились о нашей дочери, мы вам очень признательны! – с каким-то необузданным трепетом произнесла внезапно «ожившая» мама. – Телефонами мы обменялись, всегда будем рады видеть вас у себя, а теперь, с вашего позволения, не будем злоупотреблять хозяйским гостеприимством.
– Что ж, время действительно позднее, да и к тому же вам как заботливым родителям наверняка стоит пообщаться с дочерью наедине и дать ей пару советов на будущее, – произнесла миссис Стивенс.
– Мы об этом позаботимся, – отец пожал руку Майкла, предварительно окинув его дружелюбным взглядом и поблагодарив кивком головы.
Дэниел помог мне подняться с дивана, ласково поцеловал в макушку и с полной ответственностью передал взволнованным родителям. Затем он похлопал Джоша по плечу и отвел куда-то в сторону, склонившись к нему и что-то тихо нашептывая.
– Ты береги сестру, ладно?
– Я и сам знаю, что делать, – буркнул мой младший брат в ответ.
– И поэтому, вместо того, чтобы остановить ее от совершения глупости, сидел дома и играл в тетрис?
– Не в тетрис... – Джош уныло опустил голову и выдержал небольшую паузу. – В мобильный.
– Тоже мне, герой нашелся, – Дэнни набрал воздух в легкие и на выдохе устало произнес: – Так и знал. Значит, мне придется о ней заботиться.
После этого Дэниел вернулся к моей семье и попросил прощения за то, что совершил страшную ошибку, связавшись с Сэмом и Дьюи. Родители снисходительно покачали головой, но, тем не менее, извинения приняли. Затем мы попрощались со Стивенсами и вернулись к себе домой. Дядя Стюарт к тому времени уже уехал, мебель была расставлена, Скотти фактически налетел на меня с «поцелуями», а папа уже с порога начал кричать и браниться за то, что я его ослушалась. Но когда он оглядел меня с ног до головы – такую усталую, мокрую, в разодранной блузке, окрашенной кровью, – моментально сменил гнев на милость. Я подтвердила все, что рассказал Денни, оставив в тайне лишь утренний сон и светлый образ того, чье имя крепко въелось в мою память и эхом звучало где-то внутри. Так вот он какой... Засыпала я с непреодолимым желанием как можно скорее увидеть Дэниела и поближе познакомиться с его семьей. Быть может, это судьба? Кто знает, кто знает... Утро вечера мудренее.
_______________
На протяжении всей ночи, как не странно, меня не посетил ни один кошмар. Да что там, к великому удивлению, отсутствовали не только кошмары – складывалось впечатление, словно я решила провести очередной сеанс в любимом кинотеатре, но так и не увидев захватывающего триллера или же слезливой драмы, просидела до самого конца перед кристально чистым экраном. Это, несомненно, пошло на пользу, потому что любые сновидения с раннего детства воспринимались мной близко к сердцу, и еще одна встряска сразу же после вчерашних событий была бы не к стати. Проснулась я в своей постели, но вовсе не от звона будильника. Кто-то прокрался в мою комнату и со шпионской осторожностью пытался стянуть одеяло на пол.
– Пап, я уже встаю... еще пару минут...
Тонкая материя не прекращала скользить по моему телу, оголяя его сантиметр за сантиметром. Я изо всех сил старалась натянуть ее на плечи, но все мои попытки были тщетны. Как только ткань коснулась лодыжек, я поежилась от внезапно ворвавшегося в комнату сквозняка.
– Пап, да сколько можно? Я закончила школу, мне не нужно бежать на занятия. Дай выспаться... в конце концов, лето на дворе... – в сладкой дреме бормотала я, заворачиваясь в простыню и утыкаясь носом в белоснежную подушку.
– А чем это с кухни так приятно пахнет? Ветчина... ммм... кушать хочется... свет пробивается сквозь тонкие шторы – так здорово... Солнечные лучи сегодня необыкновенно теплые... – в воздухе повисла минутная пауза.
– Дэ... Дэн... Дэнни... он уже пришел? Тогда передайте ему, что я скоро спущу-у-усь... – сладко зевнув и на мгновение провалившись в сон, протянула я.
Тихий юношеский смешок разрушил стоящую в комнате идиллию. Я резко открыла глаза и судорожно соскочила с кровати. Скотти уже давно стянул одеяло, прижимая его обеими лапами и лениво пережевывая ткань, точнее собирая с нее куски ветчины, аккуратно разложенные по всему периметру. В дверях стоял Джош, доедающий свой утренний бутерброд и вполголоса смеющийся надо мной.
– А ну брысь отсюда, маленький монстр! Я с кем разговариваю?! Проваливай сию же минуту!
Я запустила в брата подушкой, ловко угодив ему прямо в лицо. Бедный Джошуа поперхнулся, но, в скором времени придя в себя и нагло издеваясь, пробормотал в ответ:
– Дэ... Дэн... Дэнни... бесстрашный спаситель моей бестолковой сестры! Я преклоняю перед его силой колени, потому что поднять тебя на руки – просто безумная затея. Смотри, как бы твой герой не надорвался.
– Ах ты поганец! Не смей издеваться надо мной! Кто тебе дал такое право?! И Дэна оставь в покое, а не то!.. – истерически-звонко кричала я, при этом одергивая ночную сорочку и зло скрипя зубами.
– А не то что? Нажалуешься папочке? Мол, ах, какой нехороший мальчик этот Джош, обижает и высмеивает бедную Кэтти. Отец всегда на моей стороне, заметь. Или пойдешь слезки утирать о мамино плечо? Ну-ну... а насчет Дэна: вы с ним виделись всего один раз, а ты уже запала, да? – злорадная ухмылка тронула губы брата.
– Запала?! Запала, говоришь?! Да ничего ты не понимаешь – куда тебе, в твои пятнадцать! Доживи сначала до моего возраста, а потом уже будешь вякать! Испортил такое чудесное утро, вместо того, чтобы позаботиться и по-человечески к завтраку позвать!
– Заботиться о тебе будет твой Дэнни, по крайней мере, он обещал. Я же не в состоянии уследить за своей великорослой сестрой! Сидел и играл в тетрис... тьфу, мобильный, и не смог сопроводить ее в поход за острыми ощущениями! Давайте всех собак на меня спустим, притом что мне уже досталось от мамы! – с дикой обидой и злостью в голосе прокричал Джош мне в ответ. – Отец действительно попросил разбудить юную леди к завтраку, но ее брат заведомо знал, что эту леди не разбудит даже целый симфонический оркестр. И поэтому я, с Вашего позволения – маленький монстр, придумал способ куда более действенный. Так что поторапливайся и не забудь отстирать слюну моего верного помощника, – Джош подошел к Скотти и взял его за ошейник, прежде чем покинуть помещение. – Вперед, мой милый друг, наша миссия здесь выполнена. А ты, Кэтти, иди к своему Дэну, может, он найдет способ поднять тебе настроение.
– Он обещал? Обещал обо мне заботиться? А что еще говорил? А ну-ка, вернись немедленно! – вслед за братом полетела очередная подушка, тут же врезавшаяся в дверь и с характерным шлепком ударившаяся о холодный пол. – Бог мой, и с кем я разговариваю... бесчувственный глупец...
Я нехотя скрутила запачканное одеяло и отнесла его в ванную комнату, где свирепо утрамбовала в стиральную машину. После накинула шелковый халат и направилась на кухню, неторопливым шагом преодолевая лестничные ступеньки и разглядывая внезапно проступившие синяки на руках. Внизу мама рассекала квадратные метры площади от плиты к столу подобно метеору, а отец смеялся вместе с моим строптивым братцем. Как только они заметили меня, стоящую в дверном проеме и сложившую руки на груди, тут же опомнились: папа дал Джошу чисто символическую оплеуху и развел руками в полном недоумении.
– Ненавижу мужскую солидарность. Какой идиот ее придумал? В такие моменты вы меня ужасно раздражаете, – огрызнулась я, подключаясь к общей трапезе и звонко ойкнув от пронзившей тело острой боли.
– Рана дает о себе знать? Может, сменить повязку? – оторвавшись от своего занятия, встревоженно произнесла мама.
– Я схожу к доктору Стивенсу, но чуть позже. А сейчас скажи этим двум, чтобы перестали надо мной глумиться. Ведут себя, как парочка умалишенных подростков, лишь бы как можно сильнее насолить. Мой вам совет: вспомните о своих запыленных мозгах и включите их в нужный момент.
– Тим! – недовольный взгляд миссис Роббинс тут же оборвал папин нервный смешок. – Ты опять позволяешь Джошу издеваться над нашей девочкой? И как не стыдно... а ты, Кэтрин, не бубни. Ругань и злорадство тебе не к лицу. Девушке в столь нежном возрасте стоит быть мягче, и люди потянутся.
– Николь, любимая моя... – отец медленно подошел к матери и ласково коснулся губами ее щеки. – Наша девочка уже давным-давно выросла и не нуждается в твоей чрезмерной опеке. Она сама кому угодно даст фору, будь хоть малейший повод. Так что перестань волноваться и не ругай сына за то, что у его сестры с утра плохое настроение и детский юмор вызывает целую бурю взрослой жестокости. Пусть лучше сама уму разуму научится, прежде чем других учить.
Отец бросил на меня суровый взгляд, после чего я виновато опустила глаза, неторопливо пережевывая очередную порцию маминой стряпни. Поднеся к губам стакан апельсинового сока и сделав пару глотков, я поморщилась и без промедления отставила его на другой конец стола.
– Уже и привычный напиток кислым кажется, да ну вас... И вообще, я не голодна.
Поднявшись с места, я наперегонки с Джошем направилась к выходу из кухни. Брат вел нашего лабрадора на прогулку, я же собиралась привести себя в порядок, но стук в дверь резко нарушил все мои планы. Джош поинтересовался, кто это, и получив в ответ спокойное: «Это Дэниел – ваш сосед, виделись вчера», стремительно отворил засов, а после покинул помещение, перед этим нарочно задев моего спасителя, словно того и не было на пороге.
– Что это с ним? – оглянувшись вслед моему брату, взволнованно спросил Дэнни.
– Ему всегда трудно давались переезды, знакомства с новыми людьми, – я как следует запахнула халат, плавным движением руки поправила волосы и облокотилась на дверной косяк. – Он еще такой маленький, наивный, сам не знает, что творит. А может, дело и не в этом.
– В чем же тогда?
– Падал в детстве много, ударялся: видать, после этого с головой не дружит... – я покрутила пальцем у виска, скорчив недовольную мину и противно скрежеча зубами. В этот момент привкус мести казался мне самым сладким из всех опробованных ранее.
– Может быть, ему нужна помощь? Психиатра, например?
– Да нет, все уже привыкли и относятся к его странностям снисходительно. Они у нас со Скотти на пару... домашние зверушки. А мы, как известно, в ответе за тех, кого приручили.
– Зачем ты так жестока? Он все-таки твой родной брат. Что-то стряслось? Вы поссорились? – Дэниел смотрел на меня так пристально, что я, не выдержав натиска все еще чужого и незнакомого взгляда, отвернулась. Он осторожно коснулся моей щеки, фактически вынуждая вновь заглянуть ему в глаза. – Ну же... тебя что-то беспокоит? Хочешь, я с ним поговорю?
– С ума сошел?! Даже не вздумай! – внезапно вырвались наружу мои мысли. – Пусть помучается совестью...
– Ладно. Смею предположить, это не навсегда.
– Что именно?
– Ваша пустяковая ссора. Пусть я и не знаю всех подробностей, но брат у меня тоже есть, и мы с ним подобные ситуации преодолевали ни раз. Кстати, я ведь не по этому поводу сюда пришел, – Дэн приложил руку к своему затылку и смущенно улыбнулся, словно стараясь вспомнить что-то, несомненно, очень важное. – Погода такая чудная, солнце светит...
– Птицы поют... – смиренно кивая головой, продолжила я.
– Да... именно... Бог мой, я совсем не умею начинать подобные разговоры, поможешь? – юноша, волнуясь, прикусил губу и устремил на меня полный отчаяния взгляд.
– Когда встретимся?
– Если ты не против...
– Разумеется, нет. Так когда?
– Сейчас ты не очень занята?
– Дай мне пару минут на сборы и я в твоем распоряжении.
– Я подожду во дворе, – глаза Дэнни радостно засияли.
Я одобрительно кивнула головой, после чего захлопнула входную дверь и завизжала от счастья сквозь плотно стиснутые зубы. Проходя мимо кухни, я тут же подхватила со стола чей-то недоеденный бутерброд, стремительно утрамбовывая его за щеки и второпях запивая все тем же апельсиновым соком.
– Кто это был? – спросил глава семейства, растерянно глядя на свою обезумевшую дочь.
– Нет времени, папа... – бормотала я с набитым ртом. – Нет времени на разговоры... Дэниел ждет... юху-у-у!!!
Я покинула кухню и устремилась вверх по лестнице. Родители переглянулись: отец хотел выразить очередное недовольство, но мама его вовремя остановила.
– Видимо, он ей нравится... – миссис Роббинс улыбнулась, собирая грязную посуду и неторопливо складывая ее в раковину. – Милый юноша... и семья у него приятная. А вообще, мы ему обязаны благополучием, здоровьем, да что там – жизнью нашей дочери, так что даже не думай возражать!
– Но ей всего семнадцать! О чем может идти речь?! – глаза папы округлились, подобно блюдцам.
– Мы познакомились в том же возрасте, любимый, не забывай – протирая стол, невозмутимо продолжила мама. – А через несколько лет уже были женаты.
– Но... это просто... просто... – не успел отец договорить, как она осторожно приложила палец к его губам.
– Это просто – что? Возмутительно? Возраст? Гормоны? Детская наивность? Получается, и брак наш был наивностью за гранью дозволенного. Так что молчи, пока я не подала на развод хотя бы за постоянные пререкания и нервотрепки.
Папа понуро опустил голову и глубоко вздохнул. Я же к тому времени была полностью готова и вышла во двор. Джош отправлял куда-то вдаль каучуковый мячик, Скотти исправно за ним бегал и уже с добычей возвращался к вредному мальчишке. Дэниел сидел на скамейке около моего дома и внимательно наблюдал за бесконечным истязанием нашего пса. Поначалу я хотела незаметно прокрасться мимо брата, но эта глупая затея вылетела у меня из головы, еще не успев реализоваться. Напротив, я гордо вздернула и без того курносый носик и пару раз кашлянула. Джошуа обернулся и недовольно поджал губы, заметив, как Дэн поднимается со скамейки и ласково целует меня в щеку.
– Отлично выглядишь! Просто нет слов! Вчера я видел тебя совсем другой...
– В крови и ссадинах? – игриво усмехнувшись, подхватила я.
– Да... Прости, если напомнил...
– Ничего страшного. Кстати, как думаешь, те двое опасны? Может, нам стоит обратиться в полицию? Как я после случившегося смогу гулять по этим улицам?
– Не беспокойся, они не так уж и страшны на самом деле. Просто в тот вечер у нашего общего знакомого была вечеринка, ну и ребята надрались там прилично... Все, кроме меня.
– Не пьешь? Совсем-совсем?
– Исключительно по серьезному и весомому поводу, – Дэнни ласково улыбнулся. – Уж кого-кого, а меня тебе бояться точно не стоит. Так вот: Дьюи рос в неблагополучной семье, приучен к выпивке и никотину. Но так он парень добрый, отзывчивый, всегда протянет руку помощи, да что там – даже мухи не обидит. А вот Сэм... с ним все гораздо сложнее. Просто натура взрывная, и каждая капля алкоголя на него действует подобно атомной вспышке в собственном мозгу. Понимаешь... он бесится, злится, готов кого угодно порвать на куски. Думаю, парни уже сами не рады, что вчера из дому выползли. И еще, прости меня за то, что опешил и не сразу бросился на помощь...
– Не стоит извиняться. Если бы не ты, могло случиться непоправимое. А так я отделалась легкими царапинами. И вообще, ты меня успокоил... буду иметь в виду, – с долей облегчения в голосе прошептала я. – Давай пройдемся по улице, есть у вас здесь какие-нибудь интересные места?
– Парк подойдет?
– Не так, чтобы очень, но, думаю, это самый романтичный вариант... – произнесла я как можно громче, чтобы мои слова наверняка долетели до одного сердитого мальчугана.
Дэнни удивленно вздернул брови, но тут же смирился с моей прытью и подставил мне согнутую в локте руку:
– Позволишь, или столь тесный контакт будет лишним для первой встречи?
– Бог мой, ничего подобного! – я мгновенно схватилась за молодого человека и бросила ядовитую усмешку в сторону Джоша. Тот со всей силы швырнул мяч о стену и, схватив Скотти за ошейник, увел его в дом.
– Так переживает... Не стоит на нем отыгрываться...
– Брось, ему лишь бы все наперекосяк сделать. Ничего не случится, пусть для начала придет в себя. Ну что, пойдем?
– Пойдем, – Дэниел улыбнулся, и мы неторопливо направились вдоль по освещенной утренним солнцем тропинке в сторону парка.
_______________
Всю дорогу мы с Дэниелом беседовали на отвлеченные темы: погода, музыка, кино и литература, свобода, отношения полов и жизнь в целом. Неожиданностью являлось то, что общих интересов у нас практически не оказалось. Мне приходилось спорить со спутником едва ли не по каждому поводу: его мнение противоречило моим принципам и вызывало массу вопросов. Никто не желал идти на компромисс. Он защищал мужскую логику, я же настаивала на прицельной точности женской интуиции. Когда я объясняла, почему глубокие психологические триллеры гораздо увлекательнее, нежели шумные бессмысленные боевики; когда я утверждала, что современные «металл» и «хард-рок» во многом уступают давно забытой заезженной классике; когда я с умным видом подсчитывала, как часто сбываются все мои гороскопы, – Дэн удивленно округлял глаза, а после отворачивался, бросая в мою сторону снисходительную усмешку. По правде, меня это чрезвычайно обижало, но виду, как благоразумная и воспитанная девушка, я не подавала. Стоит предположить, такое проявление эмоций было свойственно моему собеседнику с самого рождения. Вся соль заключалась в том, что мы практически не были знакомы и еще не успели привыкнуть к особенностям друг друга. Казалось, что человек, которого я бережно держала под руку, был с другой планеты и изъяснялся на непривычном, чуждом мне языке.
В голове крутилось множество сумбурных мыслей, сомнений... В конечном итоге, я зарубила на носу лишь одно: с Дэниелом стоит говорить о чем угодно, но исключительно связанном с нашими повседневными реалиями, далекими от искусства и любых творческих проявлений. Но, как ни крути, тот факт, что этот худощавый юноша спас меня, в любом случае, заставлял уважительно относиться к его мнению. Образы из всех моих снов – да, безусловно, это был один и тот же человек: чистый, светлый, затмевающий собой все вокруг. Я не знала, как удостовериться в том, что именно Дэниел приходил ко мне в грезах, ведь просьба сходу предъявить татуировку показалась бы ему несколько странной. Впрочем, я решила дождаться любой подходящей возможности, а пока начисто выбросить из головы все переживания и тревоги.
Меня влекло к этому человеку какой-то особенной, необыкновенной тягой. Я утопала в его карих глазах, лукаво прищуренных от бликов солнечного света, бесцеремонно скользящих по лицу. Мне хотелось запустить пальцы в его густые каштановые волосы и ласково поцеловать в уголочек губ: по-детски, но в то же время абсолютно искренне. Наверное, в тот момент я просто не была готова к серьезным отношениям, обязательствам, сексу и любви до скончания веков. Но что может поделать со своим сердцем, бьющимся в бешеном ритме, юная девушка, не понимающая, как все должно быть устроено на самом деле у взрослых? Только витать в облаках, радоваться появлению долгожданного принца и обожать его без намека на похоть.
Меня с потрохами купило яркое сияние, исходящее от этого простого, но в то же время забавного, милого и трогательного юноши. Лучезарная улыбка, каждая черточка, каждая ужимка – все было пропитано необыкновенно притягательной сексуальностью. Правда, в тот момент я сочла ее за недюжинное обаяние. Дэниел казался мне таким мягким, теплым, уютным... Его хочется, но совсем иначе: хочется получать с его стороны нежный, ласковый взгляд и дарить своему сказочному герою радость от чистого сердца в ответ. И даже если мы где-то остались непонятыми, если наши мнения в чем-то разошлись, волнующая симпатия, внезапно возникшая между двумя одинокими молодыми людьми, незамедлительно сделала свое дело. Я хотела потискать его за щечки, словно плюшевую игрушку, он же подозрительно долго изучал мои губы, желая поскорее слиться в долгом поцелуе. Цели отличались, взаимная симпатия оказалась полярно противоположной, но это нисколько не мешало нам продолжать общение. Мимо проезжали машины, нарушая ход моих мыслей резкими гудками, строгие светофоры провожали нас сердитыми взглядами, а людям вокруг и дела не было до того, что на уме у этой молодой парочки, направляющейся прямиком в центральный парк.
Мы долго блуждали по узеньким аллеям в полной тишине, отдыхая от собственной неустанной болтовни, а позже, найдя спокойное и укромное местечко возле небольшого фонтана, присели на скамейку, переводя дух и оглядываясь по сторонам.
– Здесь так красиво. Вокруг витает запах лета... настоящего... Такого я раньше не испытывала, даже уходить никуда не хочется... – пролепетала я, полной грудью вдыхая свежий воздух, смешанный с ароматами сочной зеленой травы и коры старых деревьев.
– Да... раньше мы часто бывали здесь с мамой, до тех пор, пока не повзрослели. Потом Майкл отправился получать медицинское образование, а я оканчивал изрядно поднадоевшую школу. Затем брат устроился на работу в городской госпиталь, я же, проучившись два года в одном солидном университете, бросил все к чертовой матери. Терпения не хватило... Может, оно и к лучшему. Теперь вот подрабатываю на автозаправке, – усмехнувшись собственной никчемности, прошептал Дэнни. – Просто и-д-и-о-т...
– Ну что ты... – я подняла на юношу полный сожаления взгляд. – Не спорю, каждый сам выбирает свою судьбу, но ты не стремись закапывать себя так глубоко. Может, еще придет твой час, откроешь себя с новой стороны, найдешь занятие... все образуется.
– Надеюсь. А вы как здесь очутились? – Дэниел взглянул на меня с нескрываемым любопытством.
– Долгая история... – внезапно я улыбнулась своим мыслям и вспомнила день нашего переезда, освещенную солнцем дорогу и отца, напевающего какую-то мелодию. – Здесь нам всем будет лучше. Я поступлю в какой-нибудь дурацкий колледж и буду чаще выбираться из дома, Джош тоже отправится грызть гранит науки и заведет себе новых друзей, а папа найдет хорошую работу... В результате все встанет на свои места, словно мы здесь и родились. А ты... ты интересный, умный, родители наверняка должны гордиться тобою. Надеюсь, мы теперь друзья?
– Друзья... – собеседник мечтательно улыбнулся. – У меня мало друзей, но я буду рад пополнить их список. У тебя замечательные родители. Заботливые и любящие. По крайней мере, на меня они произвели положительное впечатление. Моя мать полжизни посвятила воспитанию нас с Майклом... всегда хотела, чтобы мы выросли сильными, целеустремленными людьми. Мой брат оправдал ее ожидания, теперь к нему обращаются все кому не лень, а я... большую часть времени прозябаю дома и абсолютно бесполезен для общества. Тут нечем гордиться.
– А как же отец? Почему он не приедет тебя поддержать? Неужели ему безразлична судьба собственного сына?! – на секунду я замолкла, внимательно ожидая ответ.
– Отец ушел из семьи, когда я был еще совсем ребенком. От него у меня практически ничего не осталось – лишь пара совместных фото и патологическая пустота в душе. Впрочем, не стоит забивать себе голову и париться по пустякам. Лучше скажи мне, чем тебе так не угодил брат сегодняшним утром? – Дэниел улыбнулся и как-то по-доброму заглянул мне в глаза.
– Он просто взбесился, без повода. Даже странно, раньше с ним такого никогда не случалось. Обложил мое одеяло ветчиной и запустил в комнату Скотти. Изрядно поиздевался, а чего только стоил его взгляд, полный обиды и злобы. Мама, по-видимому, накричала на Джоша за то, что он не взялся сопроводить меня или хотя бы вовремя предотвратить совершение глупости... – губы тронула невесомая улыбка. – Какая чушь... он не смог бы меня защитить, да и остановить тоже. А после мой вредный братец начал язвить, мол, как так вышло, что мы с тобой виделись всего один раз, а я уже запала... – глядя вдаль, на автомате продолжала рассказывать я.
– Запала? – Дэнни звонко засмеялся, облокотился на спинку скамейки и деловито сложил руки на груди, при этом не сводя с меня лукавого взгляда.
– Ой!.. Прости, я не это имела в виду! Не бери близко к сердцу, я отношусь к тебе совсем иначе! То есть... как бы это объяснить... западают только неблагоразумные малолетки, в моем случае все далеко не так. Ты мне очень нравишься. И вообще, мы уже договорились быть друзьями... – в испуге я прикрыла рот обеими ладонями, дабы не вымолвить еще какую-нибудь глупость.
– Да нет, все в порядке, – юноша осторожно убрал мои руки от лица. – Так гораздо красивее, – улыбка не сходила с его губ ни на секунду. – Ты мне тоже нравишься. Очень. Но ведь лучше иметь дружбу с некоторыми оговорками, по силе превосходящую любовь, нежели надуманную любовь, и вовсе не достающую до дружбы, правда?
– Правда... я себя такой дурой чувствую... – мой жалобный взгляд устремился в землю под ногами, которую я неторопливо перебирала носочком своей туфли.
– Со всеми бывает, – Дэниел задумчиво посмотрел в сторону фонтана, а после медленно встал со скамейки, направляясь к нему. Я подняла глаза и увидела, как юноша садится на самый краешек, глядя в воду и тихо шепча: – Давай будем честными друг перед другом. Когда я вчера вечером увидел твой силуэт на пустынной дороге, увидел тебя, идущую рядом с этим огромным ротвейлером, подумал о том, как должно быть потеряна и несчастна эта девушка. Уже смеркается, а она в одиночку бродит по запыленным улицам нашего города, словно видение, мираж – такая невесомая и легкая. От тебя исходило едва уловимое сияние... это не передать словами, нужно хотя бы один раз почувствовать. Ветер развевал твои волосы, и ты была просто... ты была... сказочно прекрасна... Но когда Сэм поднял на тебя руку, я опешил, не мог прийти в себя какое-то время. Именно поэтому меня мучает омерзительное чувство вины, ведь поначалу я даже не попытался предотвратить инцидент, напротив – тупо стоял и смотрел на твои мучения... Просто слабак... Ты близка мне, несмотря на то, что наши мнения во многом расходятся. Очень близка... – Дэниел грустно улыбнулся и опустил ладонь в воду, затем кивком головы попросил меня подойти. Его слова так тронули мою чувствительную душу, что я немедля поднялась со скамейки и приблизилась к своему новому другу, буквально накрывая его взглядом, полным преданности и глубокого душевного трепета.
– И что мы будем делать дальше? Я так запуталась... – в голосе моем мелькали нотки тревоги, смешанной с отчаянной надеждой.
– Что будем делать? Ну, как сказать... для начала... – Дэнни, резко выдернув руку из фонтана, брызнул на мою белоснежную кофточку и звонко засмеялся.
Я ужасно разозлилась и дала обидчику звонкую пощечину. Секунды не прошло, как Дэниел вскочил с бортика, обхватил мою талию обеими руками и резко оторвал беспомощную жертву от земли. Пару раз обернувшись вокруг своей оси и при этом мило улыбаясь, юноша аккуратно поставил меня на место.
– Не грусти... – Дэнни ласково стер с обиженного лица капельки воды и нежно поцеловал меня в уголочек губ. Внезапно я ойкнула от боли, приложив ладонь к своему животу. – Прости, наверное, это было лишним! Сейчас придем домой, и Майкл осмотрит рану, договорились?
– Хорошо... так и поступим...
Вскоре мы оказались дома у Стивенсов. Доктор восседал в гостиной и неторопливо изучал сводки новостей за прошедшую неделю. Лицо его было невозмутимо и спокойно, словно нас в комнате и не было. Ни один мускул не дрогнул. Видимо, события в мире были гораздо увлекательнее, нежели мои бесконечные мучения.
– Майкл, нам нужна твоя помощь! – Дэнни осторожно усадил меня на диван.
– Что опять стряслось? – мистер Стивенс отложил газету в сторону и окинул меня серьезным взглядом. Сквозь белую блузку проступило небольшое кровавое пятно.
– Нужно выяснить, в чем дело. Я всего лишь закружил Кэтти в воздухе!
– Закружил в воздухе, говоришь? Хм-м-м... ладно. Дэниел, оставь нас, я взгляну что можно сделать, – Майкл поднялся с кресла и молниеносно покинул комнату.
Дэнни присел на корточки и, убирая выпавшие прядки волос с моего лица, тихо прошептал:
– Ты только ничего не бойся! Черт, какой же я все-таки идиот... Пожалуйста, прости меня...
– Все в порядке. Я доверяю опыту твоего брата. Вот только пообещай мне, что все пройдет в скором времени, Дэнни... Пожалуйста, пообещай...
– Я обещаю...
Он приложил к моей щеке свою теплую ладонь, в ответ я осторожно накрыла ее своей. Настала пауза длиною в несколько секунд. Я так внимательно изучала его глаза, читая в них страх и бесконечную грусть, что даже не заметила, как губы Дэниела внезапно коснулись моих. Я пришла в недоумение и, решив отстраниться, постаралась сделать это как можно аккуратнее, чтобы не обидеть своего друга, но его ладонь, плотно прижатая к моей щеке, притягивала мое лицо, не позволяя мне сопротивляться. Наш первый поцелуй был таким нежным, легким и невесомым, таким сладким, что вскоре чувство смущения меня окончательно покинуло. Перед глазами промелькнула фраза Дэниела: «Лучше иметь дружбу с некоторыми оговорками». Вот они – те самые злополучные оговорки. Что ж, пусть будет так. По крайней мере, это не ухудшит моего мнения о нем. Трепетное дыхание обжигало мою кожу, и я без тени сомнения отвечала своему долгожданному герою бесконечно-взаимными касаниями губ. Но всем сказкам рано или поздно приходит конец: чей-то вежливый кашель разрушил стоящую в комнате тишину. Дэнни прервал поцелуй и взглянул на брата.
– Уже ухожу... – выпрямившись, произнес Стивенс-младший, прежде чем ласково чмокнуть меня в лоб и покинуть помещение.
Майкл разложил на столике необходимый медицинский инвентарь и коснулся нижнего края моей кофточки:
– Позволишь?
– Разумеется. Вы доктор, Вам можно, – резко огрызнулась я, закинув руки за голову и устремив взгляд в сторону окна.
– Хорошо, раз ты сегодня не в духе, сделаю все сам, – мистер Стивенс расстегнул несколько пуговиц моей блузки и осторожно снял повязку, внимательно осмотрев порез. – Рана была сильно травмирована. Возможно, вам с Дэниелом стоит убавить пыл, иначе вовсе не заживет.
– Мы сами решим, что будет для нас лучшим вариантом, – продолжая любоваться пейзажем за окном, вымолвила я.
– В таком случае, я могу даже не начинать, ведь вы все равно мою работу в грош не ставите, – доктор хотел было снять перчатки, но я внезапно перехватила сильные мужские руки и жалобно заглянула ему в глаза.
– Пожалуйста... помогите... и простите за столь агрессивный прием, не знаю, что на меня нашло. Настроение было отличным, а тут эта царапина, так не к стати.
– Я не садист и мучить тебя не намерен, так уж и быть. Для начала обработаю рану. Но вы впредь будьте более благоразумны, – я смиренно кивнула головой, Майкл смочил стерильную салфетку каким-то раствором и приложил ее к моей коже.
– А-а-а-а-й! – звонко простонала я от возникшей боли.
– Терпи, если хочешь поправиться. И еще, как бы ты не противилась, как бы не протестовала, я просто обязан тебя предупредить... – произнес доктор, не отрываясь от работы. – Вы мчитесь с головокружительной скоростью. Был бы я в ранней молодости таким резвым, сейчас имел бы штамп в паспорте, собственный дом, заботливую хозяйку под боком и пару-тройку ребятишек, – Майкл забавно усмехнулся и снисходительно покачал головой.
– А почему Вы до сих пор не женаты? – я бросила в сторону собеседника любопытный взгляд.
– Тебе бы все знать. Надо же, какая шустрая, – Майкл посмотрел на меня с нескрываемой улыбкой и снова опустил глаза. – Практически все время отнимает работа. Помощь людям – это то, о чем я мечтал с раннего детства. Медицина всегда являлась моим призванием. Можно сказать, я уже женат на ней, – Стивенс-старший трогательно усмехнулся. – Клиника занимает прочное место в моей жизни. В свободные часы только и успеваешь собраться с духом, чтобы потом снова ринуться в бой и спасать чужие жизни. А полноценная семья... Я много думал над этим, но в результате понял лишь одно: в семью нужно нести ласку, заботу, бесконечное внимание, на которое у меня, должно быть, никогда не хватит сил.
– Но отчего же не попробовать? Не рискнуть? Брак – это же такая авантюра! Не всю же жизнь копаться в пинцетах и зажимах, нужно позаботиться и о самом себе, устроить личную жизнь, далекую от Вашей профессиональной деятельности. Сделайте своей возлюбленной предложение, и она будет Вам благодарна, вот увидите! – театральным голосом произнесла я, словно всезнайка.
– Я подумаю о себе, но только тогда, когда буду старым, дряхлым и полностью бесполезным. Да и к тому же, у меня нет возлюбленной. Многие медсестры липнут прямо на работе, словно свихнувшиеся. Но я уже научился вежливо объяснять, для чего мы приходим в госпиталь и чему там уж точно не место. Я не испытываю недостатка в женском внимании, но на данном этапе моей жизни все оно пропускное, временное. Те, кто еще вчера бросал на меня томные взгляды, сегодня уже выскакивают замуж за тех, кто стоит чуть выше по должности. Ирония судьбы, черт бы ее побрал, – в голосе Майкла звучала какая-то детская непосредственность, граничащая с наивностью. Мне это нравилось, по крайней мере, желание слушать его только усиливалось.
– Но как удается верить в себя и свои силы, если Вас даже некому поддержать?! – возмущенно протестовала я.
– Меня поддерживают мама, Дэниел, коллеги по работе и друзья. А любовь подождет. Но если она мне волею судьбы свалится на голову, отталкивать, конечно, не стану. Главное, чтобы я был уверен в серьезности намерений благоверной. В том, что она полностью доверяет и принадлежит только мне, готова быть со мной рядом в трудную минуту и дарить себя без остатка. Ну и любить, разумеется, так, как никого другого. Остальное приложится, – доктор выдержал небольшую паузу, после чего произнес: – Да что я все о себе и о себе. Ты хорошая девчонка... милая, воспитанная... привлекательная, чего уж скрывать, из благополучной семьи, но Дэнни... не знаю, как объяснить... Понимаешь, с ним тебе будет в сотню раз больнее, чем во время обработки этих чертовых швов, – Майкл снова промыл мою рану, на что я звонко ойкнула.
– Но почему же?! – стиснув зубы от боли, прошипела я.
– Потому что в нашей семье стоит ряд неразрешенных проблем и вопросов, от которых никуда не деться. Это так сложно, так запутанно. Не знаю, к чему мы придем в итоге, но... – прервавшись, доктор Стивенс заглянул мне в глаза и едва уловимо прошептал: – Не напрягайся, главное, будь готова... ко всему.
Странно, но у меня не возникало желание тут же отдернуть голову, как в случае с Дэниелом на пороге моего дома. Взгляд был таким мягким и добрым, пропитанным мудростью и жизненным опытом взрослого мужчины. Морщинки вокруг его глаз делали образ еще более милым и трогательным, но в то же время от этого человека веяло непреодолимым духом таинственности.
– Хорошо... я постараюсь.
– Думаю, ты справишься.
Майкл добродушно улыбнулся, наложил новую повязку и поблагодарил «юную леди» за то, что не стала спускать на него всех собак, да и к тому же дала возможность выговориться. А после из супермаркета вернулась миссис Стивенс и дружелюбно пригласила всех к обеду. Я с радостью согласилась, и мы вчетвером прекрасно провели время за увлекательнейшей беседой. Странно, но с Майклом у меня было гораздо больше точек соприкосновения, нежели с Дэнни. Мы сходу понимали друг друга, и он ни разу не высмеял мои тягучие рассуждения, напротив – всегда внимательно выслушивал до конца, прежде чем согласиться или же в мягчайшей форме опротестовать истинно женскую точку зрения. Дэниелу в такие моменты оставалось только угрюмо опускать голову и лишний раз беспощадно ругать себя. Вечером я вернулась домой, и папа насильно помирил нас с Джошем, несмотря на активное сопротивление последнего. А уже перед сном я предвкушала будущую жизнь, учебу, общение с этой необыкновенной семьей, начисто выкинув из головы все опасения доктора Стивенса, о чем в будущем мне не раз пришлось серьезно пожалеть...
_______________
Спустя два с лишним месяца со дня нашего переезда бурный жизненный поток окончательно и бесповоротно вошел в нужное русло. Отец устроился автомехаником в какую-то малоизвестную, но, по его словам, не теряющую от этого свою перспективность частную фирму. Джош поступил в ту самую старшую школу, около которой я повстречала удивительного ротвейлера Дикки, бесследно исчезнувшего на злополучной туманной дороге в ту роковую ночь. Я же, после долгих и занудных материнских уговоров, сдала вступительные экзамены в один из многочисленных городских колледжей. Единственным минусом была его нескрываемая престижность.
К великому сожалению, родители не сообщали мне о том, как долго копили деньги на будущую учебу юной мисс Роббинс, откладывая их с каждой новой выручки. Будь я осведомлена чуть раньше, эта взбалмошная идея была бы пресечена на корню. Папа хотел вывести меня в люди, заявить о моем скромном существовании всем в округе, раскрыть какие-либо таланты собственной дочери и предоставить их на растерзание общественности.
Мне же не было нужно ничего, кроме злосчастных бумажек, подтверждающих окончание того или иного вуза – пусть самого скромного и невзрачного, но чтобы это было быстро, играючи и без лишних финансовых затрат. Однако что я на тот момент могла поделать, как оспорить строжайшую волю главы семейства? Выход существовал лишь один: смириться с безмерным количеством скучнейших лекций, с ректором-педофилом, его сальными похотливыми взглядами и отклеивающимся париком, сковывающей движения формой, состоящей из короткой до неприличия клетчатой юбки и такого же обтягивающего пиджака и словно кричащей о том, что я позволяю лапать себя после занятий таким безнравственным старикам, как мистер Джонс. Ах да, еще впридачу на мои хрупкие плечи легло знакомство с коллективом, состоящим из чопорных девиц, высокомерных юношей – отпрысков преуспевающих отцов, ну и как довесок – маленькой группки завсегдатаев ночных клубов, насильно отправленных сюда «заботливыми» родителями с целью перевоспитания. Мне же было нечем похвастаться: признание в том, что мать, с юности ставшая домохозяйкой, отец, изучающий различия между задним и передним автомобильными приводами, брат – маленький вредный бездельник, посещающий школу лишь для ухлестывания за девчачьими юбками, купили мне эту долбаную учебу на деньги всей нашей жизни, подписало бы меня на скорую смерть среди насмехающихся ублюдков. Я предпочла сойти за немую, а еще лучше – умалишенную, не отвечая на глупые вопросы и зарываясь с головой в пески стыдливости.
Только один человек распознал мою сущность едва ли не с первого взгляда. Его звали Робин Джеймс Стюарт-младший, или, как он сам предпочитал себя называть, Робби Джей. Чертовски забавный светловолосый юноша с вечно искрящимися глазами цвета мокрого асфальта подошел ко мне в первый же день после занятий: вежливо представившись, галантно взял мою руку в свои ладони, а после запечатлел на бледной коже едва уловимый приветственный поцелуй. Мы с ним сразу же нашли общий язык и в перерывах между лекциями неустанно беседовали, доводя до истерических приступов его верных фанаток. Робби был кем-то вроде местного авторитета: сын крупного предпринимателя, главы компании по производству моторного масла, общительный и заводной, с искрометным чувством юмора и простецким отношением к жизни сразу же завоевал всеобщее одобрение и был принят в местную тусовку на ура. Девушек разной степени привлекательности в его окружении было хоть отбавляй, но их единственным весомым отличием от меня являлось чрезвычайное самомнение, смешанное с ужасным пафосом, туфлями на высоком каблуке, обошедшимися им в кругленькую сумму, и отвратительно-вульгарным макияжем. Роб же любил простоту во всем, будь то кухонный комбайн или же юная однокурсница.
Таких редких исключений, как я, в колледже не было со дня открытия и по сегодняшний день. Робби прикипел ко мне буквально в первый же месяц общения, пообещав никому не выдавать моего маленького секрета и раскручивать в своих кругах мнение о том, что Кэтрин Роббинс дочь успешного банкира, приехавшая покорять прибрежный город из далекого Джексона. Юноша был так стремителен в своих решениях, словах и поступках, что я только и успевала разводить руками. Не прошло и нескольких недель, как он наградил меня почетным званием самой бескорыстной подруги и поведал множество увлекательных историй о каждом учащемся в нашей группе. Я искренне удивлялась тому, что долговязый Джон Браунинг III, фактически секс-символ среди сокурсниц, до сих пор является девственником; что толстушка Бэтти Фейд со школьной скамьи влюблена в Аарона Джорджа, неуклюжего ботаника, вечно поправляющего сползающие очки, который в свою очередь добивается признания ослепительной блондинки Патриции Лэнфилд, сделавшей по дурости инъекции ботокса в верхнюю губу и ужасно напоминающей Гомера Симпсона. Эта безумная кутерьма фактически сожрала меня, точнее, поглотила с головой все свободное время в перерывах между занятиями, которое мы с Робби тратили на прогулки по длинным коридорам с высоченными потолками и на распевание шуточных песен о наших общих товарищах.
Веселый заливистый смех был слышен за многие метры от нашего конкретного местонахождения. Единственным ограничением было все, что связано с домом и личной жизнью. То, что выходило за пределы колледжа, было увенчано строгим табу в первый же день моего знакомства с Робом. Нам нравилось издеваться над ребятами, высмеивать их между собой и радоваться каждой минуте совместного времяпрепровождения, но я ни разу не пригласила Робина к себе, чтобы не нарушать исключительно приятельскую дистанцию. Было заметно невооруженным глазом, что молодой человек мне искренне импонирует, вечно хочет понравиться и произвести впечатление новой очаровательной шуткой, но в тот момент я не думала о своих желаниях и предпочтениях. Взволнованную девичью душу занимало лишь одно – благополучие моего светлого, чуткого Дэниела, который с рождения был чрезвычайно вспыльчив, в чем я лично убедилась лишь в августе сего года, внезапно разозлившись на него из-за какой-то ерунды. Реакция на мои истерические вопли была неожиданной: Дэнни вспылил, швырнул о стену красивую хрустальную вазу, разлетевшуюся на тысячи мелких осколков и, сев в машину доктора, уехал черти куда на несколько дней.
Все мы очень волновались: я, Майкл, миссис Стивенс и мои родители. Джошу только и оставалось, что язвительно усмехаться. Но позже Дэнни вернулся живым и невредимым, с порога дохнув алкогольным перегаром и явив общую потасканность, за что получил от брата несколько нелестных выговоров и слезы матери в виде горького дополнения. Больше мы с Дэниелом не ссорились, но с того дня я зарубила себе на носу, что лучше не рисковать своим душевным равновесием и семейной идиллией Стивенсов и быть более сдержанной в проявлении накипевших эмоций. Поэтому я старалась не причинять своему милому другу боль, не заставлять упиваться собственной ревностью и переживать по пустякам. Особенно тогда, когда мы с ним решили переступить границы чистой юношеской дружбы и объявить себя влюбленной парочкой. Поначалу я всячески отпиралась от этой безумной идеи, но позже, уяснив важность Дэниела в собственной жизни, вспомнив о дивных снах с его участием и внезапно представив, что мы действительно половинки одного целого, являющиеся окончательной и бесповоротной судьбой друг друга, согласилась.
Мы с Дэнни часто встречались, ходили в тот самый парк, благоухающий свежей травой и пропитанный ароматами старой древесной коры, сливались в безумных поцелуях где ни попадя, выводя из себя Джоша и заставляя моего отца растерянно пожимать плечами. Майкл же воспринимал наше взаимное увлечение друг другом с долей сомнения, но препятствовать развитию романтических отношений между его младшим братом и юной соседкой даже не пытался. Он всегда был ко мне строг, но в то же время безмерно добр, заботлив и внимателен. Благодаря усилиям доктора Стивенса от моей раны не осталось ничего, кроме тончайшего белого шрама, вечно напоминающего о моей неосмотрительности. Заслуживает огромных похвал то, что Майкл нашел общий язык и с моим отцом, вечно выгораживая нас с Дэниелом, опаздывающих к ужину и возвращающихся из того или иного клуба лишь к полуночи. Можно сказать, мы подружились, стали друг другу дороги, сами того не подозревая. Я относилась к нему, как и к дяде Стюарту, словно он также является членом нашей дружной семьи. Ах, и еще, как я могла забыть: каждый раз, замечая миссис Стивенс, Скотти фактически срывался с поводка, направляясь прямиком к ней и игриво виляя хвостом. Добродушная женщина всем сердцем полюбила нашу семью и часто навещала родителей, пока я была на занятиях, распивала с ними чаи в гостиной и восхищалась тем, каким же замечательным бывает соседство в этом удивительном городе. Об этом исправно докладывал Дэнни, встречающий меня у колледжа и тут же уводящий подальше от завистливых сокурсников.
Робина Джеймса мой возлюбленный, порою прерывающий наши жизнерадостные беседы, откровенно раздражал, но Роб был из той породы мужчин, что сохраняют честь с рождения и до скончания веков, поэтому виду он не показывал и не лез на рожон. Жизнь наконец-то стала походить на райскую.
Много планов и задумок посещало мою голову, креативные мысли выплескивались наружу в виде рисунков и прочей творческой ерунды. Я была довольна собой, влюблена и абсолютно счастлива. В моей жизни присутствовали семья, чудесные соседи, учеба, пусть и не такая сладкая, лучший друг Робби Джей и самый близкий юноша из сокровенных снов. О чем еще может мечтать семнадцатилетняя девчонка? Действительно, не о чем, ведь в моем случае амбиции были сведены к катастрофическому минимуму. Я поняла, что сама судьба забросила мою семью в этот чудесный город – город, где сбываются самые сокровенные мечты.
_______________
Однажды в колледже у меня дико разболелась голова. Я немедля направилась в ректорскую – отпроситься с занятий у мистера Джонса, пристально изучающего мои стройные ноги, предательски выглядывающие между юбкой и гольфами. Он омерзительно усмехнулся, но, тем не менее, был чрезвычайно милостив и, бережно поцеловав мою руку, разрешил прогулять один день без лишних разбирательств. На радостях поблагодарив старикашку, я молниеносно покинула здание, направляясь по запыленным извилистым улицам прямиком домой. Но прежде, чем выслушивать от папы лекции, мол, какого черта я позволяю себе отлынивать от учебы, когда в сумке находится аспирин, я решила навестить Дэниела и прошептать ему пару ласковых фраз, прекрасно понимая, что ввиду сложившихся обстоятельств отец запрет меня на неделю в собственной комнате, лишив телевизора и прочих приятных мелочей. Поднявшись на крыльцо, несколько раз постучавшись и не получив ни единого намека на ответ, я осторожно нажала на дверную ручку, и та, к великому удивлению, подозрительно быстро поддалась. Пройдя внутрь, я растерянно огляделась по сторонам.
– Миссис Стивенс! Майкл! Есть кто-нибудь дома?
Ответом послужила лишь призрачная тишина. Я обошла гостиную, заглянула на кухню; никого там не обнаружив, медленно поднялась по матовым ступенькам на второй этаж. Пройдя мимо комнаты Дэниела и пару раз его окликнув, я последовала по узкому коридору до самого конца, пока не уткнулась носом в едва приоткрытую дверь. Меня одолело любопытство, и я неспешно ее отворила. Это была комната Майкла: чистая, светлая, уютная, выполненная в мягких теплых кремовых тонах. Вокруг было прибрано, все вещи аккуратно красовались на положенных местах и буквально сияли ослепительной чистотой. «Вот что значит доктор...» – промелькнуло у меня в голове. Проведя ладонью по гладкому покрывалу, я неторопливо присела на постель, на деле проверяя ее безупречную мягкость и осматривая удивительную обстановку. Поднявшись с кровати и аккуратно поправив плед, я неторопливым шагом приблизилась к письменному столу. Причудливая лампа, согнувшаяся в три погибели над толстой папкой бумаг, статуэтка из бронзы в виде оскалившегося льва, покрытая тонким налетом старины, практически полная бутылка коньяка, серебристый стаканчик, наполненный шариковыми ручками и остро заточенными карандашами, – внимание привлекала едва ли не каждая мелочь. Я восторженно вздохнула и уже было собиралась покинуть помещение, но неожиданно мое внимание привлек приоткрытый ящик стола, из которого украдкой выглядывали пустые больничные бланки. Осторожно выдвинув его, я с непреодолимым любопытством начала перебирать запыленные бумаги. На самом дне лежала согнутая пополам газетная вырезка. Развернув ее и прочтя заголовок, гласящий о том, что «надежды первого медицинского госпиталя не оправдались», я пришла в дикое замешательство. На фото красовалась девушка в белоснежном халате. Леденящий холод медленно растекся по коже: глядя на нее, я словно смотрелась в зеркало. В статье говорилось о том, что юная медсестра попала в ужасную автокатастрофу и скончалась еще до прибытия помощи. Приложив ладонь ко рту и не позволяя себе вымолвить ни единого слова, я даже не заметила, как кто-то тихо прошел в комнату.
– Анна Стэнфорд... – низкий мужской голос вернул меня на землю, заставив стремительно обернуться и фактически схватиться за сердце. На пороге, сжимая ладонью бутылку холодного пива, стоял Дэниел, прислонившись плечом к дверному косяку.
– Никогда так больше не делай! – я окинула молодого человека свирепым взглядом, на что Дэнни очаровательно усмехнулся и, неторопливо подойдя ко мне, обвил свободной рукой тонкую девичью талию.
– Ну что ты, я вовсе не собирался тебя пугать... – ласковый шепот смягчил атмосферу внезапности. – Работа на заднем дворе отняла немало времени, Майкл давно просил привести в порядок противно верещащие качели. Ты можешь не стесняться и чувствовать себя здесь как дома, так что не переживай... – бережное прикосновение губ к изгибу моей шеи без следа растворило в воздухе остатки волнения.
– Эта девушка, Анна... кто она? – я сжала в руке вырезку из газеты, устремив на фотографию полный сожаления взгляд.
– Медсестра из госпиталя, где сейчас работает мой брат, – Дэнни осторожно положил подбородок на мое плечо. – Она была юна, беззаботна и в то же время очень перспективна. Еще до окончания учебы девушка отправилась на практику под руководством более опытных докторов. Вся клиника гудела о ее золотых руках, отзывчивости и добродушии. Майкл стал ее первым другом: близким, надежным, верным. Вскоре между ними вспыхнула любовь. Ежедневно приходя с работы, он буквально сиял от счастья, радовался каждому прожитому дню и стремился проводить с ней как можно больше времени.
Я был тогда еще слишком молод, чтобы осознать всепоглощающую силу эмоций, ощущений, завладевшую моим страшим братом. Его возлюбленной не было еще и двадцати... Наша мать души в ней не чаяла, радовалась и тогда, когда Майкл сообщил о желании взять Анну в законные жены. Казалось бы, эта история просто обязана иметь «Happy End», но в один прекрасный день брат вернулся со дня рождения своего лучшего друга прилично поддатым. И именно тогда по стечению обстоятельств Анна узнала о том, что беременна. Она сообщила возлюбленному, но доктор Стивенс не обрадовался, как подобает, напротив – взбесился и сорвал злость на своей невесте. Я стал свидетелем того, как она стирала слезы краешком рукава, садясь в свою машину, припаркованную под окном. Майкл выбежал из дома, но серебристый «форд» уже тронулся с места. Доктор, не теряя ни минуты, последовал за ней, я же провожал свет фар совершенно непонимающим взглядом. О том, что случилось, твердили все газеты: молодая медсестра не справилась с управлением и вылетела на встречную полосу – в результате страшная авария, большая потеря крови и скоротечная смерть. А ведь она умирала у Майкла на руках, но он в сложившейся ситуации поступил как последний трус: вызвав подмогу с ее мобильного телефона, мгновенно скрылся с места происшествия.
После этого случая бедняга замкнулся в себе, посвятив все свое время клинике – с головой окунаясь в работу и принося людям хоть какую-то пользу. Это его призвание, смысл каждого дня. Из-за него оборвались сразу две жизни – самые родные, близкие, дорогие жизни Анны и их будущего малыша. И в тот день, когда Майкл увидел тебя, истекающую кровью у меня на руках, он пошатнулся на месте, схватившись за голову и не веря своим глазам. Вы действительно очень похожи, и дело даже не во внешности: что-то внутри, влажный блеск туманных глаз, застенчивая улыбка – брат до сих пор верит, что ты послана свыше, дабы помочь ему избавиться от угнетающего чувства вины. Но я не позволю ему причинить тебе боль... Ты – самое ценное, что у меня есть, сокровище, которое нужно тщательно оберегать, а проблемы Майкла навсегда останутся его проблемами. Это вовсе не твоя вина.
– Может быть... может... мне стоит поговорить с ним? – встревоженно пролепетала я.
– Даже не вздумай. Брат убьет меня, если узнает, что я все тебе рассказал, так что давай забудем об этой истории раз и навсегда, договорились? – Дэниел развернул меня лицом к себе и ласково прижал к груди, закрыв глаза и вдыхая аромат моих волос. – Не переживай, с ним все будет в порядке. Он уже пять лет справляется в одиночку, и, поверь мне, это далеко не предел возможностей Стивенса-старшего.
– Хорошо... я буду молчать... Только пообещай мне, что с нами ничего подобного не случится... Дэнни, прошу тебя, пообещай! – зажмурившись изо всех сил, я уткнулась лицом в грудь своего возлюбленного, до боли сжимая ткань футболки на его плече.
– Разумеется, нет... маленькая моя, не бери в голову! Должно быть, я зря тебе все рассказал... – Дэниел ласково гладил меня по волосам, нашептывая самые нежные слова и неустанно пытаясь успокоить. – Мы не похожи на Майкла и Анну, мы – не они и нашу судьбу построим иначе. Мир не рухнул после того, как ты узнала эту тайну, правда? Главное, не волнуйся... Поверь, рядом со мной ты в безопасности.
– Спасибо, Дэнни... – я подняла глаза, обняла лицо юноши обеими ладонями и запечатлела нежный, практически невесомый поцелуй на его губах. – Давай уйдем отсюда? Куда угодно, прямо сейчас, чтобы развеяться? А потом я вернусь домой как ни в чем не бывало, словно только что из колледжа, так мне удастся миновать домашний арест.
– Отличная идея...
Дэниел осторожно выпустил меня из своих крепких объятий. Я убрала газетную вырезку на самое дно, прикрыв ее больничными бланками и плотно задвинув ящик. Затем мы с Дэнни покинули комнату и неторопливо спустились вниз. Выйдя из дома и направившись под руку с любимым вдоль по улице, я искренне надеялась на то, что все воспоминания этой молодой пары будут навсегда скованы в сердце Майкла и не коснуться меня ни коим образом. Я не хотела, чтобы наши отношения с доктором Стивенсом изменились, не хотела выдать свою осведомленность и попасть в неловкую ситуацию. Но больше всего на свете я боялась повторить судьбу Анны в наших отношениях с Дэниелом, ведь потеря того хрупкого трепетного счастья, что я заработала за всю свою, по сути, ничем не примечательную жизнь, была бы невосполнима для меня и действительно равносильна маленькой смерти. Но в тот день мы с Дэнни неплохо отвлеклись, просидев несколько часов в уютной кафешке за чашкой горячего эспрессо. В конечном итоге я вовремя вернулась домой, не получив ни единого выговора от отца, а уже вечером ужинала в кругу семьи с самыми светлыми мыслями, насильно стирая из памяти печальную трагедию двух влюбленных.
_______________
Как ни странно, сентябрь выдался на удивление теплым, за одно перекинув несколько положительных градусов в довесок к двум следующим месяцам. Лето нежданно-негаданно затянулось до несуразной крайности, в результате чего мы с сокурсницами щеголяли в одной только легкой форме едва ли не до глубокой осени. Я была слишком невзрачна по сравнению с окружающими горделивыми «красавицами», что не раз помогало мне незаметно прокрадываться в их стройные ряды и ловить на себе ласковые мужские взгляды.
Я с детства не была избалована обильным вниманием со стороны противоположного пола: за долгие и мучительные семнадцать лет в моей жизни существовал всего один постоянный парень, на деле оказавшийся подлой свиньей. Внимания Дэнни для полного счастья мне вполне хватало, но, тем не менее, пристать к толпе размалеванных студенток с самого конца, степенно покачивая бедрами и игриво одергивая юбочку, было для меня редчайшей похотливой радостью. Слышать приглушенный свист за своей спиной, оборачиваться, гордо вздернув носик и окидывая молодых людей с отвисшими челюстями строгим надменным взглядом, казалось мне таким забавным и увлекательным. Девчонки лишний раз повышали свою самооценку, наивно полагая, что восторженные возгласы адресованы непременно им, а я тихо и спокойно упивалась собственным превосходством над толпой пустоголовых куриц. Робби Джея моя манера производить неизгладимое впечатление изрядно веселила: он с нескрываемым юношеским восторгом следил за происходящим действом, а после бережно вытаскивал меня из толпы и отводил в сторонку, неустанно смеясь и поражаясь девичьей находчивости. Мы с ним понимали друг друга с полуслова, всегда находили общий язык, хотя иногда между нами возникали трения. Одним ясным сентябрьским днем сразу после занятий мы с Робином устроились на крыльце у парадного входа в здание колледжа, мило ворковали и любовались кристально чистым небом. Я неспешно вынула пару мармеладок из разноцветного пакетика, бережно утрамбовала их за щеки, не спуская глаз с пролетающего мимо авиалайнера.
– Видишь самолет? Во-о-он там, видишь? – тыкая пальцем в крохотную точку на небосклоне, как заведенная, повторяла я.
– Вижу... – Робби усмехнулся и лениво повел плечами. – Ну и что? Самолет как самолет. Для меня он сейчас равносилен обертке от твоих конфет. Пустое место – ни дать, ни взять.
– С ума сошел?! – я едва не поперхнулась, сердито взглянув на собеседника и легонько стукнув его по губам. – Там люди! И они высоко... понимаешь?!
– Ну и что из этого? Милая, да у Вас жар, я смотрю? – юноша осторожно приложил тыльную сторону ладони к моему виску, а после потрепал за румяную щеку и улыбнулся собственным мыслям.
– Глупый, смотри... – я с величайшим удовольствием избавилась от последней мармеладки и продемонстрировала другу цветастый кусок пластика. – Это мусор, который вскоре отправится на свалку. Он здесь, с нами, на грязной Земле: пустой и никому не нужный. А та-а-ам... – подняв глаза к небу, мечтательно прошептала я: – Люди. Хорошие и не очень, собственно – разные. Но их главное отличие от этой упаковки в том, что они живые, настоящие, любящие, способные любить... и сейчас так высоко, что могут коснуться самых звезд. А обертка и вправду пустое место: ни дать, ни взять, – передразнив Робина, я задорно хихикнула и, не теряя ни секунды, выкинула пакет в стоящую рядом урну.
– На философию потянуло? – однокурсник силой притянул меня к себе и бережно обнял. – Всем бы девчонкам быть как ты. Чтобы и умные, и общительные, и с чувством юмора полный порядок. Просто сказка.
– Не-е-ет... – протянула я. – Были бы все как я ты бы искал что-то новое, еще более совершенное. Все вы мужчины до безобразия похожи: вечно мечтаете об идеале, а когда находите его и получаете в изобилии те женские качества, за которыми так долго гнались, перестаете их ценить, разочаровываетесь, снова отправляясь на поиски острых ощущений. Да и мы – представительницы слабого пола – от вас не так далеко ушли. Если бы все парни были похожи на Робина Джеймса Стюарта-младшего, я бы ужасно огорчилась, потому что мне тебя и одного хватает. И вообще, в такой ситуации твоя лучшая подруга наверняка собрала бы чемоданы и улетела покорять далекий Марс, потому что разнообразие – великая вещь, и без него на планете стало бы скучно – усмехнувшись, я сжала с обеих сторон щеки товарища, состроив умилительное выражение лица и чмокнув его в кончик носа.
– Эх, ты... могла бы не расстраивать... – меланхолично потирая свой нос краем рукава, прошептал Робин. – Кэтти, Кэтти... моя милая, но в то же время чертовски прямолинейная Кэтти...
– Уж какая есть, – я выдержала паузу, вглянув на растерянного Робина и на секунду задумавшись о том, какой же все-таки замечательный у меня друг, но неожиданно чей-то резкий противный голос нарушил затянувшуюся паузу.
– Кэтрин, а Кэтрин... – высокий широкоплечий сокурсник по имени Боб Майлз смотрел на меня исподлобья, скрестив руки на груди и сердито поджав губы. – Моя девушка... в общем... думаю, ты ее знаешь – Линн Адамс, длинноногая блондинка с параллельного курса... она тобой недовольна и попросила меня разобраться...
– Что-то случилось? – я окинула его снисходительным, но в то же время полным нездорового интереса к происходящему взглядом, тут же приметив отправительницу жалобы метрах в пятидесяти от нашего местонахождения.
– Ты пренебрежительно отзывалась о ней в холле... вчера... все об этом знают... Немедленно попроси прощения, и мы разойдемся, ок? – юноша буквально испепелял меня свирепым надменным взглядом.
– Это какое-то недоразумение. Не понимаю, о чем ты говоришь, – я неторопливо поднялась со ступенек. – Хочешь, допроси свидетелей: мне нечего скрывать и уж тем более бояться.
– Тебе стоит прямо сейчас прилюдно извиниться, а не то...
– А не то что? – Робин поднялся с крыльца и встал между мной и Бобом.
– Слушай, только ты не лезь, мы сами как-нибудь разберемся! – от резкого скрипучего голоса Майлза у меня по коже разбежались мурашки.
– Послушай, Боб... – я осторожно отодвинула Робина и вплотную приблизилась к обвиняющему меня молодому человеку, тихо шепча сквозь плотно сжатые зубы: – Мне этот цирк надоел. Всем уже давно известно, что Адамс спала с Робином еще до тебя и теперь дико ревнует к нашей с ним удивительно теплой дружбе. Видимо, она до сих пор не может забыть такого чудного любовника и втайне продумывает план, как бы сделать подлейшую гадость, попросту унизив меня в его глазах. Трусливые сокурсники ужасно боятся твоих бицепсов, поэтому вторят Линн, которая управляет бедным Бобом Майлзом, словно заводной игрушкой. И я вовсе не удивлюсь, если ты наберешь десяток, другой лжесвидетелей, хотя я не проронила ни единого оскорбительного слова в сторону твоей подлой девушки. Хватит меня донимать... лучше подумай, что в тебе может так не устраивать, раз она до сих пор сохнет по моему лучшему другу.
Ответом на мою дерзость послужила звонкая пощечина. Робби мгновенно спохватился, резким движением спрятав меня себе за спину и нанеся оглушительный удар обидчику. Боб рухнул на землю, выплюнув сломанный зуб, стер кровь с разбитой губы.
– Только посмей ее еще раз тронуть! Лучше скажи своей Линн, что ее попытки разрушить нашу с Кэтти дружбу тщетны, – Робби повернулся ко мне, внимательно осмотрел покрасневшую щеку и легонько коснулся губами ушибленного места.
Боб поднялся с земли и, скорчив недовольную мину, немедля направился к обиженной мисс Адамс, отбиваясь от ее назойливых попыток повиснуть у него на шее, успокаивая скорее саму себя, нежели ошарашенного заступника. Робин бережно обнял меня, ласково поцеловав в висок и осторожно гладя по голове.
– Кэтрин! – внезапно послышался чей-то до боли знакомый взволнованный возглас. – Что случилось?! Ты в порядке?! – Дэниел ветром мчался ко мне, сбивая всех на своем пути.
– Да, Дэнни, не волнуйся... все хорошо! – я тут же вырвалась из сковывающих объятий друга и бросилась возлюбленному на шею, крепко обняв его и радуясь тому, что он рядом. – Ты не представляешь, Робин!..
– Это он сделал?! Мерзкий ублюдок! Хочешь, я убью его прямо сейчас?! – не дав мне договорить, прошипел Дэниел.
– Да нет же, глупый, Робин спас меня! – крепко прижавшись к груди Дэниела, я бросила радостный взгляд в сторону своего спасителя, держащего руки в карманах и буквально испепеляющего взглядом моего молодого человека.
– Разумеется, как же иначе. Герой из твоего приятеля просто отменный. А был бы настоящим другом, постарался бы предотвратить это, – с долей сарказма прошептал Дэниел, ласково проведя по моей припухшей щеке двумя пальцами. – Думаю, лучшим вариантом сейчас будет отправиться домой и прийти в себя. Пойдем...
– Но... Робин... как же он?! – вырываясь из рук Стивенса-младшего, пролепетала я.
– Не маленький, справится.
Дэнни крепко прижал меня к себе, уводя прочь от здания колледжа и лишь единожды обернувшись назад. Он сделал это только для того, чтобы бросить в сторону Робина полный ненависти взгляд, утопая лицом в моих волосах и всем видом показывая нерушимость нашего союза. Не думаю, что Робби обиделся или разозлился: он был добр, мягок и чрезвычайно уверен в себе. Умение приспосабливаться к любым жизненным ситуациям было заложено в его светлую голову с самого рождения, но собственничество моего Дэниела добродушного сокурсника явно напрягало. С этого дня началась их телепатическая вражда, без особых физических усилий и материальных затрат. Моральная, духовная схватка двух сильных мужчин сквозь пространство и время. Беспричинная борьба за мое сердце, давно принадлежащее взбалмошному Дэниелу, к сожалению, не способному это почувствовать.
_______________
Продолжение следует...