Это произошло совсем недавно: семнадцатого июля я повстречала человека, который за считанные месяцы стал самым дорогим для меня. Поначалу, будучи такой беспечной и своевольной девушкой, долго не могла поверить в то удивительное счастье, что поселилось в моей жизни вместе с любимым мужчиной. Утром он забавный, сонный и чуточку неуклюжий, днем, когда мы появляемся на улице, держась за руки, – деловой, строгий и серьезный. Вечером, стоит только вернуться домой, мягкий и обаятельный, а ночью, когда засыпаем вдвоем, – чрезвычайно милый и неподдельно трогательный. Мы вместе всего полгода, но я уже успела прочувствовать его каждой клеточкой собственной кожи, узнать преданность его сердца и прирасти к Дмитрию всей душой. А свела нас глупая случайность. Или все-таки... судьба?
Лето в этот раз выдалось особенно яркое, стольких неожиданностей и казусов со мной не случалось никогда ранее. Привычная и размеренная жизнь сменилась бурей эмоций и переживаний. Я окончила школу и, не успев вкусить по-настоящему заслуженную свободу, поняла, что мое будущее однозначно предопределено. В июне папа сделал мне ужасный сюрприз, сообщив, что благодаря связям, которыми он, «к великому счастью», обладает, меня заочно приняли в какой-то престижный вуз.
Эта неожиданная новость не просто огорчила меня – она была жутчайшим ударом. Я всего лишь хотела отдохнуть, неужели это было не ясно? Но меня поставили перед фактом: туда попадают немногие, ты способна, значит, так тому и быть. Не буду рассказывать, как рыдала в подушку и как долго пытались меня успокоить. Но ничего не поделаешь, жизнь безостановочно двигается вперед, смириться-таки пришлось.
Вскоре я решила отгулять свободное лето, да так, будто бы за всю жизнь. Именно тогда мне удалось впервые напиться в компании лучших подруг. Как мы возвращались из клуба, помню смутно... а может быть, и вообще не помню. Затем, подобно искусной соблазнительнице, закрутила двухнедельный роман с каким-то официантом, но дальше поцелуев в подсобке ресторана, где он работал, к счастью, не дошло. А бросила официанта, громко хлопнув дверью. Того же ресторана, кстати. День спустя я задремала в метро и увидела кошмарный сон, будто этот официант переспал с моей «лучшей подругой», что, собственно говоря, на деле оказалось правдой. В результате я избавилась от чувства вины и к тому же проехала свою станцию. А «подруга» моя избавилась от официанта, оказавшись умнее, чем я могла себе представить.
Потом мы с девчонками собрались на какую-то супермодную вечеринку, но явиться на нее я не смогла, потому что за семь часов до начала поскользнулась и фактически слетела с лестницы, стукнувшись при этом о перила. Нет, ничего не сломала и даже не вывихнула, но огромная ссадина... Сами понимаете. И вот наступило семнадцатое июля, которое для меня стало символическим и знаковым. Синяки прошли, знакомый официант успел поменять с десяток моих подруг, которые потом тоже напивались и падали с лестниц, а я всего лишь решила отдохнуть в ресторанчике своего отца.
Сидя за столиком около окна, я лениво рассматривала людей, проходящих мимо и спешащих по своим делам. Никому до меня не было дела, ровно так же, как мне не было дела до них. Толпа казалась мне скучной, серой и однообразной. Хотелось увидеть что-то необыкновенное, какое-то яркое пятно, затмившее бы все в округе. Я пыталась вглядываться в лица, прочесть по глазам хоть чуточку жизни каждого, но мои старания не увенчались успехом. Двери ресторана открывались в обе стороны, а я все так же смотрела в окно, не обращая ни малейшего внимания на посетителей.
И только когда мне это наскучило, что-то дернуло оглядеть обстановку внутри ресторана. Где-то в углу расположилась семейная пара – мужчина лет тридцати и женщина чуть младше. Они сидели друг против друга и о чем-то увлеченно беседовали. «Счастливые», – подумалось мне. В соседнем зале для курящих восседал довольно солидный мужчина, активно уплетающий свой обед, в костюме и с галстуком – весь такой деловой. Видимо, рабочий перерыв выдался. Помню еще каких-то людей, таких же невыразительных, как и в толпе за окном. Но я заинтересовалась одним непримечательным молодым человеком. Внешности какой-то... обыкновенной что ли. Брюнет с косым пробором, большими ладонями и по-щенячьи грустными глазами в черной рубашке и сером костюме. Возможно, кто-то счел бы его неземным красавцем, но мне, после загорелых модных мужчин, виденных ранее в клубах, такой типаж показался банальным и скучным. Так, спросите вы, с какой такой стати он стал объектом моего внимания? Сейчас расскажу.
Сидел юноша в десятке метров от меня один за столиком. С моей позиции наблюдать за ним было очень удобно. Я выбрала его как жертву, чтобы проследить, что же будет дальше. Официант принес герою кофе, на что тот мило улыбнулся и достал газету, затем положил ногу на ногу как-то особенно по-мужски, а после, взяв в одну руку белоснежную чашку и сделав несколько глотков, начал внимательно читать сводки новостей, словно у себя дома. Меня такое его поведение не то чтобы привлекло – скорее, спровоцировало на ответную реакцию. Так же положив ногу на ногу и облокотившись на спинку стула, я задумалась, что бы такое выдумать, дабы привлечь к себе заинтересованный взгляд.
Креативные идеи не заставили себя долго ждать, и я так же подозвала к себе официанта, заказав... что бы вы думали? Чашечку кофе. Пока мой заказ выполнялся, я судорожно рылась в аккуратном пакетике, где лежали распечатки моих новых рассказов. Что я надеялась там найти? Ответ прост и очевиден: смятую газету, взятую мной по случайности сегодня утром на стойке с ежедневной прессой, находящейся в здании метрополитена. Найдя ее, я дождалась официанта и, проводив его радостным взглядом, приняла точно такую же позу, что и моя «жертва». Взяв чашку в свободную руку, я кашлянула на всю Ивановскую, надеясь заполучить внимание юноши. И поднятые на меня растерянные глаза не заставили себя долго ждать.
Молодой человек и вправду был немного ошарашен. Оглядев меня с ног до головы, он как-то неловко и чуть обиженно свернул свою газету, оглядываясь по сторонам и думая, что делать. Я последовала его примеру и убрала свою. Он взглянул на меня, а я взглянула на него. Он взялся руками за чашку кофе, я сделала то же самое. Он в испуге отпустил чашку, не сводя с меня взгляд, – я ответила ему тем же. После нескольких тщетных попыток от меня избавиться юноша повел плечами и по-доброму усмехнулся. И я улыбнулась, но отнюдь не потому, что хотела его в очередной раз скопировать, а лишь по той причине, что ситуация не вызывала ничего, кроме идиотского смешка. И тут, убрав свою газету в деловую папку, молодой человек попросил у пробегавшего мимо официанта счет. Тот быстро его оформил, и вот уже моя «жертва», встав из-за стола, уверенным шагом направилась прямо к выхо... Шутка. Прямо ко мне направилась, куда же еще.
Он оказался намного выше, чем показалось сначала, – гораздо более статным и гордым. С каждым шагом образ замухрышки растворялся в воздухе, ко мне подходил уверенный в себе и весьма привлекательный мужчина. Подойдя вплотную, он произнес самые банальные на свете слова, разбавленные всего одним существительным, которого и следовало ожидать: «Можно ли мне присесть к очаровательной подражательнице?» – на что я весьма резко ответила: «А Вы не подумали, что здесь может быть занято?» Мой новый знакомый ухмыльнулся, разглядев во мне стерву со склонностью к садизму и, оставаясь по-прежнему невозмутимым, ответил: «Простите, приятного вам со спутником дня», – после чего последовал разворот на сто восемьдесят градусов и уход в направлении... да не важно в каком направлении.
Суть в том, что только сейчас я осознала, что могу потерять все то, чего так активно добивалась считанные минуты назад. Буквально вспорхнув со своего места, я обежала юношу, жалостливо заглянула ему прямо в глаза и приветственно протянула руку. Он, очаровательно усмехнувшись в ответ (конечно же он понял, что я только строю из себя стерву) пожал мою крохотную ладонь и представился. Его звали Дмитрий... Дмитрий Александров.
После мы долго разговаривали. Там же, в той же обстановке, сидя друг напротив друга, только уже без газет в руках. И с каждой новой секундой я проникалась мыслями этого человека, словами и жестами, находила все больше привлекательных черт в его манере общения, движениях и голосе – в нем самом. Мы беседовали обо всем на свете: о счастье, чувствах, свободе, людях, привычках, жизни, ну и о взглядах на эту самую жизнь. Я рассказала ему про свою предстоящую институтскую каторгу, он же поведал мне, что скоро отправляется на практику. У нас оказалось много общего, даже больше, чем показалось вначале. Я понимала его и более того – хотела понимать, хотела с ним разговаривать, хотела слышать его голос. И вот, через пару часов непрерывного общения, он как истинный джентльмен заплатил за мой недопитый кофе и мы покинули здание. На улице обменялись номерами мобильных и распрощались до следующей встречи. Единственное, что я помню, так это невыносимое томление в груди и желание поскорее очутиться дома, чтобы дождаться... дождаться его звонка.
В тот вечер он и вправду позвонил – назначил мне свидание. Мы снова увиделись, а потом еще раз, и еще. В результате стали встречаться чуть ли не каждый день: нам всегда было о чем поговорить и чем заняться. Вместе гуляли по ночному Питеру, бежали под проливным дождем на уходящий автобус, весело при этом смеясь, после чего он согревал мои замерзшие ладони своим трепещущим дыханием.
Мы ходили в кино, посещали выставки, радовались каждому мгновению в обществе друг друга и невыносимо грустили при каждом расставании. Помню наш первый поцелуй, который произошел, как ни странно, в том же ресторане, где работал мой бывший. Помню странное ощущение дежа вю, на которое я наплевала уже после нескольких секунд в объятиях моего Дмитрия. Помню взгляд официанта, который разносил еду, стиснув зубы от злости, обиды и зависти, ведь к тому моменту его успели кинуть все мои подруги, я же, бросившая непутевого ловеласа первой, нисколько не грущу в компании такого видного молодого человека. Осознание того, что мое сердце не бьется чаще при звуках его имени, а наоборот, замирает в ожидании, вселило надежду на то, что в этот раз отношения будут развиваться совсем иначе.
Я поняла, что люблю и призналась ему в этом, когда мы сидели на скамеечке в каком-то парке. Помню, как он переспросил, смеясь. Нет-нет, вы не о том подумали: переспросил не потому, что глуховат, а смеялся не потому, что тугодум, просто наши уши были соединены проводочком от наушников, в которых буквально кричала дикая музыка. Помню, как я выдернула этот наушник и, ласково проведя ладонью по Диминой щеке, повторила: «Я так давно... люблю тебя». Он тут же поднялся со скамейки, потащив за собой и меня, а после подхватил на руки и, на радостях быстро закружив, прокричал: «Глупая моя, ну чего же ты так долго молчала?!» После этого наши отношения стали еще... Крепче? Скорее, трепетнее и нежнее. Мы просто перешли из статуса мимолетно увлекшихся в статус абсолютно влюбленных. Но все хорошее рано или поздно подходит к концу, близилась осень...
Оказалось, что мой институт находится у черта на рогах, и папа снял для меня отдельную квартиру там же... у черта на рогах. Эта «радостная» весть просто убила меня раз и навсегда. Я не представляла себе, как смогу видеться с моим избранником. Отец мой хорошо зарабатывал... очень хорошо... Но в тот вечер мне показалось, что слишком хорошо, ведь самой страшной неожиданностью оказалось то, что он ни с того ни с сего нанял мне охранника. Вот свалилось счастье: едь туда – не знаю куда, учись затем – не знаю зачем, терпи постоянное присутствие рядом с собой «бодигарда» – не знаю за что. Родители меня успокаивали, мол, не все так печально, и уверяли, что с охранником я запросто найду общий язык, да вот только горечь заключалась в том, что никто про нашу с Димой любовь не знал. Вновь заливая подушку горючими слезами, я молила Господа о том, чтобы он не разлучал меня с любимым, ежесекундно повторяя, что тот и есть моя судьба и только с ним я смогу быть по-настоящему счастлива.
И вот через пару дней я решила все рассказать Дмитрию, а заодно и сообщить, что уезжаю. Голос его еще в самом начале разговора показался мне ужасно печальным. Оказывается, он тоже должен был уехать… далеко, на обещанную практику. Мы договорились о встрече. Я пришла к возлюбленному домой в точное время, как и планировалось. Он открыл дверь, и я тут же, прямо с порога, кинулась к нему на шею с самыми ласковыми объятиями. Я целовала глаза и губы юноши, непрерывно повторяя о том, чтобы он не бросал меня. Слезы текли по моим щекам, но даже не от горечи расставания, а скорее от невозможности что-либо изменить. Он успокаивал меня и говорил, что, если это судьба, мы еще обязательно встретимся. Эту ночь мы провели вместе. Впервые. Но после сердце предательски заныло и отчего-то стало еще больнее, ведь я знала, что мы будем разлучены друг с другом так скоро.
Наутро я проснулась у него дома и, оглядевшись по сторонам, с трудом вспомнила день недели, месяц и год, стоящие на дворе. Дмитрий лежал рядом и все еще видел красочные сны. Надев на себя валяющуюся рядом с кроватью мужскую рубашку, я прошла на кухню и стала разбираться, что к чему. Кое-как приготовив завтрак и накрыв на стол, уже было собралась будить Диму, потому что помнила, что он что-то шептал мне вчера вечером про неотложную встречу. Но тут внезапно зазвонил мой мобильный. Это был папа. Я выслушала нотации по поводу моего отсутствия сегодняшней ночью, а после получила четкие указания срочно подъехать к нему на работу – и никаких отговорок. Оставив своему ненаглядному записку и еще неостывший завтрак, я быстренько привела себя в порядок и собралась уходить, предварительно заведя его будильник на пять минут вперед настоящего времени.
Когда я оказалась на месте, отец заметил, что на мне лица нет. Мы долго разговаривали с ним о будущей учебе и предстоящем переезде, а слезы так и норовили соскользнуть с ресниц и разбиться о поверхность кофе, налитого точно в такую же чашку, из какой я пила при первой встрече с Дмитрием. Папа сообщил, что именно сегодня он собирается познакомить меня с будущим охранником, который так не к стати опаздывает. Мы находились в рабочем кабинете, как вдруг в дверь кто-то постучал. Отец вскочил с места и направился открывать, а я тем временем отвернулась, чтобы не показать своего недовольства по поводу происходящего. В помещение кто-то зашел. Я, не дыша, не шевелясь и плотно сомкнув ресницы, надеялась на скорейшее окончание этого кошмара, и вот довольный родитель подошел прямо ко мне, подведя с собой будущего телохранителя.
– Екатерина! – торжественно произнес он. – Познакомься, твой будущий защитник...
Я подняла глаза. Первое, что я заметила, это светящееся от радости лицо отца. Переведя взгляд на стоящего рядом с ним улыбающегося молодого человека, я чуть было не упала в обморок. Мгновенно взлетев с кресла, я расцеловала ничего не понимающего папу. После чего кинулась к своему охраннику, за одно расцеловав и его. Мой ошарашенный отец только и успел закончить предложение на выдохе: «...Дмитрий Александров».
С тех пор мы стали жить вместе, а я поступила в университет. Семнадцатого июля мне удалось повстречать человека, который за считанные месяцы стал самым дорогим и близким. Поначалу, будучи такой беспечной и своевольной девушкой, долго не могла поверить в то удивительное счастье, что поселилось в моей жизни вместе с любимым мужчиной. Утром он забавный, сонный и чуточку неуклюжий, днем, когда мы появляемся на улице, держась за руки, – деловой, строгий и серьезный. Вечером, стоит только вернуться домой, – мягкий и обаятельный, а ночью, когда засыпаем вдвоем, – чрезвычайно милый и неподдельно трогательный. Мы вместе всего полгода, но я уже успела прочувствовать его каждой клеточкой собственной кожи, узнать преданность его сердца и прирасти к Дмитрию всей душой. А свела нас глупая случайность. Или все-таки... судьба?