Ещё в детстве мы с родителями часто ездили на море в один и тот же
пансионат. Людям, знакомым с географией Украины название этой горы кое-что
скажет - Ай-Петри. Почти всякий раз, когда мы ездили туда в течении четырёх
лет, мы жили на седьмом этаже, где все балконы выходили на море. Когда
начинался послеобеденный сон, я прокрадывался на балкон с пакетом, набитым
тонко нарезанными ломтиками хлеба и кидал их чайкам. Так вот, стоящий на этом
балконе седьмого этаже, в окружении переливистых возгласов чаек, когда ветер
трогал кончики чёрных волос, как всегда в творческом беспорядке, как любила
говорить мама, я представлял себя повелителем Чёрного моря. Яхты и баржи,
видневшиеся вдалеке, я мог заставить двигаться, привязав к судну воображаемую
ниточку и тянуть её бесконечно долго, наблюдая, как лениво двигается судно,
врезаясь корпусом в воду. Именно такие ниточки держат дети в руках, тарахтя
игрушечными самосвалами за спиной. В свою последнюю поездку туда я приручил
голубя, которого ежедневно кормил в одно и то же время кусочками хлеба, иногда
с руки. Он брал, а после отъезда я ещё долго думал, что будет с голубем, когда
он прилетит завтра и не обнаружит меня больше, стоящего на балконе с протянутой рукой.
Теперь я живу возле моря, в пяти минутах ходьбы. И с моего балкона тоже
видно море, как в детстве. Голубую, поддёрнутую лёгкими порывами ветра, почти
безмятежную, с собственными Посейдоном и морскими обитателями. Почему я больше
не чувствую себя повелителем морских пучин и больше не умею передвигать судна,
я не знаю. Но иногда на мой балкон прилетает голубь и мне кажется, что это тотже самый голубь.
Может.