Многоточие мучилось мыслями: а что, если… вдруг… может быть?.. Прикидывало и так и этак. Прикидывало и прикидывалось, вроде все у него как надо. Загадочно так прикидывалось, мастерски…
Всем известно, Бог троицу любит – пожалуйте, три точки, кап, кап, кап… Шикарно и заманчиво…
-Эге… -смекают некоторые. - Себе на уме… Опасное… Мало ли что?..
Относятся к нему уважительно, с должным почтением, и держатся на всякий случай на приличном расстоянии. В таком щадящем режиме любой другой живи да радуйся; но нет, неймется, несчастному, сомнения роем:
- Хм… Да уж… Однако…
Чем дальше, тем страшнее. Как подменили его: из спокойного и рассудительного превратилось вмиг в суетливое и нервное; душу в клочки рвет, вместо слов – одни всхлипы.
Градус общественного мнения предсказуемо повернулся в обратную сторону. Поначалу жалеть стали, предположения строить, что да как, зачем и вообще… Когда же истерия начала надоедать, сплошным фронтом пошли осуждения, мол мешают всеобщему счастью индивидуальными глупостями:
- Мы бы… таких бы… Дайте только волю!..
Все это, как водится, на приличном расстоянии (мало ли что?)…
Хоть и не знало многоточие многое из того, о чем за его спиной речь велась, а интуитивно понимало: пора выбираться из пропасти, хуже которой, на его взгляд, и нет ничего. Чтобы избавиться от проблемы, надо найти ее истоки. В поисках причины неожиданно удалось добраться до анатомических особенностей собственного организма.
- Излишков у меня много… Вот что, оказывается… - додумалось, измученное неопределенностью. Додумалось и село на диету…
Усохло до точки – и вдруг стало ясно: не промелькнут уже никогда ни «может быть», ни «если».
Словно стерли его тут в одночасье, иллюзорное счастье показалось лучшим подарком в нагрянувшей безысходности. Захотелось, как прежде, мучиться сомнениями.
Сомнения не лишают нас шанса на благополучный исход – они лишают нас только покоя. Покоя, который может обернуться началом конца.