Топа

Александра Гармаш
     Как попал ежик в колодец бабы Нюры, теперь наверное, вряд ли кто узнает. Но выловили его именно оттуда. Дело было весной.
     На майские праздники к бабе Нюре приехал сын Анатолий с женой и двумя детьми — десятилетним Сережей и Леночкой девчушкой лет восьми. Пока взрослые разговаривали о своем житье-бытье, да «колдовали» над приготовлением праздничного обеда, дети исследовали бабушкин двор, который, впрочем знали вдоль и поперек. Внимание детей привлек старый колодец, а точнее тихие всплески, доносившиеся из него. Брат с сестрой переглянувшись, кинулись к нему. С трудом сдвинув крышку, заглянули внутрь — на поверхности воды, явно из последних сил барахталось крохотное серое существо.
Ленка, беги за папой, - скомандовал Сережа. Вопреки своему обыкновению, сестренка не стала перечить. А уже через пару минут, радостные дети держали в руках не состоявшегося утопленника — маленького серого ежика. Малыш уже совсем выбился из сил. Видимо, еще не веря в свое счастье, колючий комочек притих на руках своих спасителей.
     На семейном совете было принято решение приютить ежонка , оберегать его, пока он не окрепнет. Так еж попал в город. Вскоре Топа (так назвали малыша, за то, что он передвигался по дому громко топая по паркету, что становилось особенно заметно в ночной тишине), стал всеобщим любимцем. Единственным, кто с первых мгновений невзлюбил маленького ежика, был черный, лохматый пес Шарик «ценнейшей» породы «двор-терьер». У него были на то свои веские причины.
     Дело в том, что Шарик - добрейшей души существо, любил абсолютно всех детенышей, будь то маленький человечек, или мышонок. При этом, обладая манией величия, присущей почти всем дворнягам, он сразу же брал опеку над появившимся в его дворе «молодняком». Эта процедура всегда выглядела одинаково, став для него ритуалом: Шарик сначала издалека рассматривал «новобранца». А затем либо мелкими перебежками, от одного укрытия к другому, либо ползком (по возможности прячась в траве) подкрадывался к незнакомцу и неожиданно, по крайней мере так ему казалось, выскакивал перед новичком с радостным лаем. Хвост песика в этот момент напоминал пропеллер Карлсона в полете. Следующим этапом знакомства была «проверка документов» - обнюхивание. И в заключении ритуала Шарик свысока глянув на малыша (даже если  малышу он едва доставал колена) удостаивал его своим поцелуем — то есть попросту облизывал. Мол, не дрейфь, малой, я рядом! Ежонок не стал исключением. Все шло по заданному сценарию до определенного момента... Вам никогда не приходила в голову идея — лизнуть ежика? А песик воплотил ее в жизнь...
     Опешивший пес взвизгнул, зарычал и попытался укусить обидчика... Собачий вой огласил округу, в нем были слышны и боль, и обманутые надежды, но преобладала обида...
     Неизвестно чем могла бы закончиться  история неудачного знакомства, если бы не вмешался хозяин, который унес живую колючку в дом, оставив Шарика с исколотой пастью и душой во дворе.. Ранки зажили довольно быстро. Но с тех пор пес и еж избегали друг-друга. Да и встречаться то им почти не приходилось, так как Шарик жил во дворе, а Топа в доме.
За лето малыш очень подрос. Ежик оказался очень забавным и самостоятельным зверьком. Несмотря на то, что люди никогда не забывали его кормить, он предпочитал сам «зарабатывать» себе на жизнь. К примеру, он оказался неплохим мышеловом. Но любимым лакомством ежика с началом отопительного сезона стали невесть от куда взявшиеся тараканы, причем сушенные. Он их старательно заготавливал себе к обеду — отлавливал, откусывал головы, и рядочком складывал под горячей батареей. И если кто-нибудь покушался на его лакомство веником, то Топа, исполненный праведным гневом, громко возмущенно фыркал, оберегая свои запасы. Когда же вся семья рассаживалась вокруг стола к обеду или ужину, еж, считая себя полноправным членом этой семьи, приносил к столу свое излюбленное блюдо и, громко похрустывая, приступал к трапезе. Что само собой, не нагоняло аппетита людям. Но если его в это время выдворяли в другую комнату, еж обижался и тоже фыркал. Приходилось считаться и с его желаниями.
     Чем ближе подходила зима, тем более вялым становился Топа. И в конце-концов пропал. Все были ужасно расстроены, долго искали, но нашли его только в конце зимы — он мирно спал, облюбовав себе под постель старую шапку-ушанку Сережи. В нее он наносил каких-то бумажек, фантиков, лоскутков и кусочков ваты. Постель получилась очень теплой и уютной.
     Никто не стал тревожить «спящего красавца». А весной... Но это уже совсем другая история...