Павел сидел на обтянутой скользким дерматином скамейке и старался не дышать полной грудью – отвратительный запах прозекторской проникал, казалось, даже сквозь одежду и впитывался прямо в кожу. Чувств не осталось никаких – сначала был шок, нежелание верить в произошедшее, даже злость… Злость на него… За то, что поступил так с ними, со всеми!.. Теперь внутри царила почти абсолютная пустота. Павел понимал, что вскоре станет хуже, что на плечи тяжким грузом ляжет горе, придет полное понимание потери… Но сейчас… Пустота не мешала думать, и Павел старался успеть как можно больше – сообщить родственникам, организовать похороны, место на кладбище… Лишь один слабый отголосок чувств бродил в гулкой пустоте души, и от этого как будто внутри раздавалось назойливое эхо. Мама пока не знала, из-за чего умер брат… Нужно было как-то защитить ее…
Медсестричка сочувствующими глазами указала на быстро проскользнувшего по холлу мужичка в белом халате. Павел сорвался со своего места и успел проскочить следом за ним в небольшой кабинет, пока дверь не успела закрыться.
- Вам чего? – Невысокий, пухловатый, с черными вьющимися волосами на лысеющем черепе, доктор близоруко сощурился на Павла.
- Доктор… тут такое дело… - Павел замялся, не зная как рассказать о цели своего визита, но потом, словно махнув мысленно рукой, выпалил: - Я по поводу результатов вскрытия!..
- И что? Все бумаги в регистратуре – забираете, оформляете и вперед!
Доктор нагнулся, нащупывая что-то между столом и стеной, потом распрямился и водрузил на стол объемистый кожаный портфель. Щелкнув кнопкой электрочайника, он запустил руку в недра портфеля и извлек на свет бумажный сверток. В кабинете смешались запахи морга и бутербродов с колбасой. Павел почувствовал подступающий к горлу ком, но взял себя в руки.
- Там пока бумаг нет… Я об этом и хотел поговорить с Вами…
- Нет? – Доктор бросил взгляд на свой стол. – А-а-а, это, наверное, по наркоше молодому?
- Он мой брат… - Павлу снова пришлось сдерживаться, но уже по другой причине.
- Ну так что ж… э-э-э… - Доктор отвлекся, наливая кипяток в какую-то химическую посудину с лежащим в ней пакетиком чая. – Да все готово уже. Никаких сложностей не возникло – обычный передоз. Сейчас вот подмахну, и можете забирать.
Он достал ручку и склонился над бумагами, откусив порядочный кусок от бутерброда.
- Доктор, подождите!.. – Павел подошел вплотную к столу, но доктор уже поставил свою размашистую подпись внизу листа. – В общем, нельзя ли написать другую причину смерти?
- Вот еще! С чего бы ради?!
- Понимаете, наша мама… У нее очень слабое сердце, и она не переживет просто… Можно ведь написать, скажем, «сердечная недостаточность», или еще что-нибудь такое?..
- Следить нужно было лучше!.. И ей, и Вам! Сейчас бы не бегали, не отвлекали людей глупостями!..
- Доктор, ну ведь Вам же никакой разницы… Неужели нельзя ничего сделать?
- Можно, конечно… - Доктор снова с видимым аппетитом откусил от бутерброда и шумно отхлебнул из посудины заварившийся чай. – Пять тысяч!..
- Но…
- Баксов!
Павел не мог произнести ни слова.
- А в следующий раз я Вам даже скидку сделаю – будет любой результат всего за три.
- Но… у меня нет столько…
- Зато у братика Вашего на наркоту были! Тем более, на передоз!.. Так что полчасика я Вам даю…
Павел молча, почти без замаха ударил кулаком в ехидно улыбающуюся, жующую физиономию, вложив в удар всю тянущую пустоту, царившую у него внутри, абсолютную пустоту… Доктор свалился со стула, опрокинув на себя оставшиеся бутерброды и пустой чайник, и затих в углу. Павел быстро собрал со стола бумаги и вышел из кабинета, плотно притворив за собой дверь. Придется сказать пока маме, что бумаги еще не готовы. А потом уж как-нибудь…
- Эдуард Абрамович уже сделал? – Медсестричка вновь мазнула по Павлу сочувствующим взглядом. – Давайте, через пять минут будет готово…