Бабочка была настоящей красавицей. Изящное, веретенообразное туловище с тонкой талией, поддерживала пара тончайших крылышек. Ярко-оранжевые крылья окаймлялись узкой полоской цвета чистейшей лазури. Тут и там по поверхности крыльев были разбросаны глазки насыщенной черноты – словно бездонные космические дыры – с ободком из той же лазури. Целыми днями бабочка исполняла в воздухе танец признания в любви солнцу. А когда уставала или испытывала голод, то перелетала с цветка на цветок. Она была большой сластеной, эта бабочка. Примостившись на краешек лепестка, бабочка вытягивала свой длинный, скрученный спиралью хоботок, погружала его в глубины цветка и сосала, словно коктейль через соломку сладчайший нектар. А насытившись, снова танцевала в воздухе.
Таракан был тоже по-своему красив. Вытянутое, напоминающее торпеду тело, охряного с оттенком в рыжее цвета, словно говорило о стремительности и проворстве хозяина. Сильные лапки надежно несли таракана по жизни. Предметом особой гордости прусака были его усы. Длинные, чуткие и подвижные. Усами таракан гордился, пожалуй, больше, чем Семен Буденный своими. Жил таракан в кухне за плинтусом. Жизнь была сытной и вольготной. На столе всегда можно было найти хлебные крошки. Иногда крошки оказывались и на полу, но таракан не считал зазорным столоваться и с пола. Насытившись, если после сытной трапезы его не клонило ко сну, таракан любил изучать большой мир, раскинувшийся за кухонным окном. Это был чужой, незнакомый, но оттого не менее, а может и именно поэтому, привлекательный мир.
Однажды таракан, перекусив большой крошкой краковской колбасы, сидел на кухонном подоконнике и, глубокомысленно пошевеливая усами, смотрел за окно. Как вдруг его взору предстало чудесное видение. Прямо перед ним, за стеклом, трепетала крылышками восхитительно красивая фея. От волнения, охватившего его, усы таракана вытянулись в вибрирующие струнки, совсем как скрипичные. Таракан помахал небесному созданию передней лапкой и сказал:
- Здравствуй!
Однажды бабочка, посетив несколько новых цветков, оказалась слишком близко от стены дома. Ее подхватил поток восходящего теплого воздуха и понес вверх. Вдоль нагретых солнцем стен всегда циркулируют восходящие потоки. Бабочка взмахивала крыльями и поднималась все выше. Как вдруг, за одним из окон она увидела незнакомца. Красивого, по-военному стройного. Это было настолько неожиданно, что она совершенно забыла о необходимости махать крылышками. Если бы не поток воздуха, поддерживающий ее, бабочка определенно рухнула вниз. Незнакомец помахал лапкой и сказал «Здравствуй!»
- Здравствуй! – откликнулась бабочка. – Я тебя люблю!
- Я тоже тебя люблю, - отозвался незнакомец. – Иди ко мне. Будем жить вместе. Здесь всегда тепло и сытно. Всегда есть крошки на столе и на тарелках в раковине часто можно найти вкуснейшую подливку, пока она не засохла. Я всем что имею - поделюсь с тобой. Возможно, у нас могут быть даже детки.
- Нет, - ответила красавица, - несмотря на всю мою любовь к тебе, я не смогу без нектара и быстро загрущу без солнца. Лучше иди ты ко мне. Я вижу, у тебя есть крылья. Мы вместе будем танцевать в воздухе танец нашей любви, до изнеможения. А когда утомимся – спрячемся под широкий листик. Я обещаю тебе, у нас будут великолепные детки. Такие же красивые, как и мы.
- К сожалению, - отозвался таракан, - мои крылья не приспособлены к длительному полету. Вот все, на что я способен, - он взобрался на самую вершину раскидистого алоэ, растущего в горшке на подоконнике, распахнул твердые надкрылья и спрыгнул на подоконник. Это был не полет, а, скорее, планирование. Жесткие, прозрачные, как слюда крылья незнакомца, трепеща, издавали сухой треск. – Вот и весь мой полет, - печально сказал он. – К тому же я страдаю агорафобией. Открытые пространства пугают меня.
Вот такая печальная заоконная любовь случилась однажды. Бабочке и таракану не дано было слиться в упоительном объятии, но не смотря ни на что, они продолжали любить сквозь неодолимую прозрачную преграду.