В дверь позвонили. Я открыла. На пороге стоял маленький чумазый нанайчонок.
- Ты кто?
- Дайте что-нибудь покушать.
На улице ноябрь. А он без шапки, без рукавиц, в рваной куртке. На ногах видавшие виды ботинки и дырявые трикотажные штаны.
- Сколько тебе лет?
- Девять.
А в школу ты ходишь?
- Нет.
- Почему?
- Справки соберем, одежду купим, тогда пойдем записываться.
Я бросилась в свои шкафы, там осталось много одежды от моих детей. Вытащила узлы. Выбрала самое лучшее. Переодела его. Хотела, было, выбросить его рванье, да он не дал. Пришлось достать большой пакет и сложить туда все. Заулыбался мальчишка.
Прошло время. Он опять позвонил. На нем опять была драная куртка и все остальное в прежнем виде.
Я несколько опешила.
- Тебя как зовут?
- Аркаша.
- Ну, заходи. Поговорим.
- Где же те вещи, что я тебе дала.
- Я в них в больницу буду ходить.
- Ладно. Раздевайся.
Тельце худое, желтое. Нет ни рубашки, ни майки, только рваная кофта. Руки черные.
На дворе стоял декабрь. Уже грянули морозы, а он опять без шапки.
- Аркаша, а где шапка?
- Пацаны забрали.
Опять достала ворох одежды и стала нанизывать на него, как на пирамидку. Сначала надела майку, потом футболку, рубашку, свитер, шарф, зимнее пальто и, наконец, кроличью шапку. На драное трико надели добротные брюки. Выдала варежки. Потом узнала, что есть младший братик и сложила в пакет одежду для него.
Через месяц он позвонил. Аркаша пришел с братишкой. Каково же было мое удивление, когда я увидела его оборванным.
- Где моя одежда, почему ты опять в лохмотьях?
- Дома, - ответил он, не моргнув.
С тех пор и повелось. Если дверь открывают мои дети, то кричат с порога:
- Мама, твой друг пришел!
Я выхожу, выдаю, что осталось из одежды и что-нибудь поесть.
В последний раз я смогла дать ему только хлеб и морковку. На этот раз я узнала, что читать он не умеет совсем, даже не знает букв. Мать не работает, а отец уехал.
Начало марта, а он опять оборван и без шапки, но дать ему уже нечего. Мы распрощались, а мне пришли на ум извечные вопросы:
- Кто виноват? Что делать?