- Очухался, Шахматист?
Валентин пришел в себя часа три назад. И все это время не мог сосредоточиться. Мучила жажда. Тяжелый шершавый язык не позволял произнести что-либо членораздельное. Крикнуть «Помогите!» или что-нибудь подобное теперь уже не казалось постыдным. Но неоднократные попытки произнести, какое- то слово превращались в мычание.
Почему-то вспомнилась китайская сказка о братьях Лю. В ней отец знакомил сыновей с незатейливой истиной. Отец брал прут и ломал его. Потом он брал связку прутьев и демонстрировал, что сломать связку он не может.
- Вот так, сынки и вы должны быть вместе, - естественно, по-китайски, поучал отец. – Когда вы вместе, сломать вас труднее. Можно временно согнуть. Но согнувшийся может найти возможность выпрямиться. А сломленный? Нет у него такой возможности.
Невольно возникла аналогия: сосредоточиться, сконцентрировать волю, усилить бдительность, притвориться смирившимся и выработать ещё ряд поведенческих функций, каждая из которых должны быть братом из семейства Лю или прутиком из связки. Можно прогнуться. Но это дает шанс выпрямиться.
Сосредоточиться не удавалось. Острая головная боль сменилась тупой, если можно так сказать, хронической. Тошнота не отступала. Но желудок был пуст, и противная слизь засыхала на губах. Слизать её и выплюнуть было не чем.
- Ну, чо, Шахматист? Головка бо-бо? – Снова раздался голос Шила. – Колян! Дай Шахматисту пивка.
-Это не Колян, а Косой, и дружок его кличку Шило носит, - всплыла из отсутствующего во время непосредственного контакта с ними сознания зафиксированная автоматически перебранка бандитов. - Отлично! Мозг, хоть и травмированный, но работает, - такая обнадеживающая директива имела место промелькнуть.
- Колян! – Ещё раз призвал Шило,- дай пивка человеку, пусть очухается. И, как бы шутя, добавил, -оно у тебя без дури, которая была в лимонаде? Дури ему хватит.
-Сволочи! – Пронеслось в мозгу Валентина. – Мало того, что спиртом травили, ещё и наркоту какую-то сунули.
Косой подал бутылку пива. Другой влаги не было. Жажда мучила. Инстинктивно Валентин приложился к бутылке. Воли сдержать себя не хватало. Жажда разрывала всю сущность. О последствиях думал с содроганием, но неожиданно стало легче. Однако, голова продолжала болеть. Валентин только было собрался что-то сказать, как неожиданно скрутило желудок и из него вылетело всё пиво.
Валентин попытался отползти от бесформенного образования смеси пива со слизью, вылетевшего из желудка, но цепь на ноге, которую он в этой связи обнаружил, с помощью амбарного замка удерживала его у радиатора отопления.
- Суки, - чуть было не вырвалась у Валентина мозговая оценка происшедшего, но наступившее просветление (боль в голове прекратилась) дало скачок управляемому ходу мыслей, и расчетливость победила.
Оценка действий нежданных «сотоварищей» в виде непроизвольного «суки», могущая вызвать вполне предсказуемую реакцию, вслух не была произнесена.
Вместо этого он попросил
-Дайте воды!
Косой подал весь заляпанный сальными руками графин. Валентин с отвращением преподнес его, чтобы хоть немного освежить рот, но вода, на удивление, оказалась свежей, прохладной и очень вкусной. Выпив приблизительно стакана полтора, Валентин почувствовал себя лучше, и очень захотелось есть. Но говорить об этом, а, тем более просить еду у этих… он не посчитал нужным.
-Да, - продолжал Шило, - попал ты, фраерок. Круто попал. На бабло попал.
Шило ждал вопросов, но Валентин молчал.
-Чо молчишь?
Валентин пожал плечами.
-Сами скажете.
-Смотри, Колян, а фраерок с понятиями. Не базарит зря. Учись, придурок. Далеко пойдешь, Шахматист, если менты не остановят.
Шило помолчал.
-Кирнул ты, Шахматист и в картишки на три бумаги залетел. На триста рубликов.
Валентин отчетливо помнил, что в карты он не играл.
-Мама тебя учила, в натуре, что кирять вредно, а папа говорил, что карточный долг – святое дело? – Продолжал куражиться Шило.
Валентин согласно кивнул головой.
-Ну, вот. А ты их не слушаешь. И залетел.
-Такая сумма у меня есть, - во фразе угадывались одновременно и надежда и большое сомнение в том, что деньги из бумажника не исчезли. Да, и сам бумажник, вряд ли был на месте.
-Слышь, Колян, я реально говорю: фраерок с понятиями. Давай, Шахматист, рассчитывайся и без базара хиляй, куда хочешь.
Валентин ощупал внутренний карман пиджака. Бумажник прощупывался. Сдерживая волнение, он достал его. Развернул. Студенческий билет был на месте. Появилась надежда…, но денег… была одна рваная десятка.
-Нет бабла, фраерок? А может и не было? Или ты нам предъяву толкаешь?
Шило стало раздражать молчание Валентина. Ему надо было его сломать. Ему надо было на чем-то его поймать, чтобы перейти к прямым угрозам. Но Валентин на провокации не поддавался.
-Предъяву надо доказать. По понятиям. А не докажешь, Проктолога позовем.
Это было неожиданно и непонятно. Не видя подвоха, Валентин спросил
-А врач зачем?
-Какой врач? – Недоуменно спросил Шило.
-Проктолог.
-Ты чо? Проктолог – это лепИла, в натуре, врач? Да? И чо он лечит?
-Проктология (от греч. proctos - прямая кишка) — отрасль медицины, изучающая болезни толстой (прямой и ободочной) кишки, заднего прохода и параректальной области.
Шило расхохотался.
-Ну, ты даешь, Шахматист, - в голосе Шила прозвучало даже некоторое восхищение. – А ты откуда знаешь? Ты чо? На лепилу учишься?
-Так, читал.
-Слышь, Колян? Сколько раз тебе говорил, книжки читать надо. А ты, придурок, даже буквы не все знаешь. Попадешь опять на кичу и братве ничего рассказать не сможешь. Хоть бы про аленький цветочек прочитал, а то так и будешь у параши сидеть. А вот Шахматист, если закроют, будет уважаемым фраером.
Шило ещё раз рассмеялся.
-А я-то думаю, чего этого дятла Проктологом зовут? Слышь, Шахматист? У нас такой закон: если предъяву не докажешь, то даже пацана опустить могут, а фраера…. У Проктолога инструмент есть, которым он так дымоход прочистит, ни один геморрой не удержится.
Опять легкий приступ тошноты, но уже от омерзения.
-Так чо? Предъяву гонишь? – Шилу уже не хватало терпения. – Мы пацаны правильные. Вишь и ксива твоя на месте. Так чо? Мы лопатник твой почистили?
-Наверно, потерял.
-Правильный базар.
Но чувствовалось, что Шило не совсем доволен результатом. На чем-нибудь поймать Валентина, а потом развести по понятиям ему не удалось. Фраерок оказался крепеньким. А, вроде…. Такие, если к ним попадают, становятся авторитетами. Стержень в нем чувствовался.
-Жрать ведь, наверно, хочет, как пес, а молчит. МАзу держит, ладно, хер с ним, покормим, а то Якорь яйца оторвет, - прошелестел внутренний голос Шила.
Якорь, авторитет, под которым ходили эти бандиты, должен был вскоре подойти, оценить «улов» и прикинуть, как его использовать.
-Колян, давай хавку.
Косой постелил газетку на общепитовском столе с зеленоватым пластиковым покрытием. На газетенку уложил огурцы, помидоры, палку вареной колбасы, кусками нарезанный хлеб. Из кармана достал бутылку водки «Московской особой» и поставил на стол.
Валентина от радиатора не отвязали. Рядом с ним, как собаке, прямо на пол выложили огурец, помидор и кусок колбасы.
Разлили водку.
-Шахматист! Кирнешь? – Валентин отрицательно помотал головой. – И правильно. У тя щас экзамен будет.