ТИХО ПАДАЕТ СНЕГ…
Хроника одного материнства
1
Ты самое главное сейчас – не волнуйся. Ведь это не надолго. Совсем скоро я опять увижу тебя и нашего ребёнка, буду любить и заботиться о вас, чтоб вы всю жизнь были в здравии и в счастье. Ты обязательно пиши каждый день, всё и обо всём. Я буду приходить часам к пяти вечера. Напиши, какая у тебя палата и куда выходят твои окна.
И ничего не бойся, всё будет хорошо.
Помни, что потерять тебя – значит потерять свою жизнь.
У меня будет ребёнок! Его ещё нет, но всё уже видится в новом свете! Переживания прошлого открывают новые смыслы, судьбы любимых заново интересны.
Не дают покоя мысли о себе…
С самого детства у меня было острое чувство своей особенности, непохожести на других. Меня всегда притягивали тайны (таинственными казались каждые углы), фантастика, вопросы времени, размышления о себе, смысле жизни. Очень интересовал космос, бесконечность. Подростком я много читала. Чтение было большим наслаждением. Вспоминаю, как ходила в библиотеку им. Пушкина на Большой Морской, в старинный особняк с дубовыми лестницами и огромными картинами. Почему-то всегда хотелось взять именно затрепанную книжку. Ещё – дедушкин большой книжный шкаф. Уже тогда стала проявляться мои сильные внутренние переживания вокруг возникающих мыслей. Я никогда не читала пассивно, часто отвлекалась от текста, переживая собственные возникающие эмоции. Даже сейчас я помню больше не о чем книга, а о том, что открылось тогда при чтении. Логическая цепочка воспроизводит в памяти место, настроение, обстановку, и главное – вдруг открывшуюся мысль о мне самой в преломлении к только что прочитанному. Такие смысловые погружения в конечном итоге раскрыли беспредельность и бесконечность внутри моего Я. Это случилось вдруг, лет в 12. Помню даже, когда рано утром, лежа в кровати, я поняла - окружающий мир предметов конечен по сравнению с моим внутренним миром. Моя личность более таинственна и бесконечна. Это стало началом внутреннего одиночества, которое я всю жизнь стремилась преодолеть. Отсюда – любовь к большим компаниям, где я, как правило, была душой общества. В 80-е не могла прожить дня без компаний, где у меня было, почему-то, прозвище «Марго». Живя на Исаакиевской площади, чувствовала себя как рыба в воде в центре Питера, просто обожала его. Даже сейчас помню запах горячего летнего асфальта на Невском, аромат первой сирени на Марсовом поле, сырость зимних подворотен, куда забегали покурить, жар гранита Петропавловки, бесконечные ночные посиделки в огромных коммуналках, ресторанное веселье, практически весь театральный репертуар. Для других мои поступки часто были внезапны и импульсивны, но для меня – всегда продуманы и логичны, потому что над разумом всегда преобладало сердце.
Это моё настоящее Я удавалось разглядеть немногим. Иногда это происходило, отсюда – лучшие подруги, друзья, запомнившиеся встречи, мой муж…
Обретение собственной семьи было моей мечтой с самого детства. Каждого мужчину я всегда рассматривала как своего потенциального мужа, поэтому всегда предпочитала флирт сексу, ум – телосложению, очень ценила решительность, щедрость. У меня было много дружеских и близких отношений с мужчинами, но мало кто понимал меня до конца. Внешне я была скорее ветреной, веселой авантюристкой, что, естественно, привлекало. Я же искала человека, который бы, по крайней мере, догадывался о глубине моих истинных переживаний и чувств. Чувства всегда играли в моей жизни главную роль, но в то же время их публичные проявления, особенно интимные, всегда вызывали почти физическую брезгливость.
Очень близки воспоминания режиссёра о мучениях при написании любовной сцены в фильме «Родная кровь». Интуитивно он понимал, что сцена чувственного поцелуя разрушит тонкую канву фильма, но сцену вырезать не мог, как ключевую в сценарии. В результате мы крупным планом увидели тень от целующихся влюбленных, что стало боле эротично, чем было бы иначе. Я всегда любила тайну, недосказанность в отношениях, «разговоры глазами».
В свое время мне было сказано, что во мне очень силен женский магнетизм, некое очарование тайны, причем сказано женщиной, раскладывающей карты. Я действительно всегда создавала эротические иллюзии в мужском обществе, что для меня самой было странно, могла вернуться из магазина, простояв в очереди в кассу, и создать впечатление состоявшегося романтического свидания, вызвать ревность. Символично, что та гадалка ограничилась тогда самым минимумом информации, сказав, что такой жизнерадостный человек как я, может сам в себе разобраться и построить свою жизнь.
Моей врождённой жизнерадостностью я обязана отцу - «неизлечимому» оптимисту. Поэтому внешне я не всегда такая, какой действительно ощущаю себя. Я всегда, а в периоды тоски и депрессии особенно, ношу весёлую маску, что притягивает людей, создаёт иллюзию полного успеха.
Его отец, мой дедушка Алексей, имел на отца большое влияние.
Он воевал, дошел до Берлина. Еще раньше, с Финской войны привез много трофеев: мебель, картины, посуду. Он вообще, по натуре, был семьянин, любил уют, дома ничего не делал – любил дом, чтобы отдыхать. В моих детских впечатлениях не осталось воспоминаний нашей близости, но, думаю, это не означало равнодушия с его стороны. Скорее всего, дед не проявлял чувств в силу своего характера. Но, помню, я любила, когда он гостил у нас, и мы бывали у него. Отец любил всей семьёй ездить к родителям на такси, а я помню, мне это не очень нравилось – я хотела на метро.
Это был очень принципиальный человек. Своего сына он очень любил, но когда отец, помню, на работе истратил казённые деньги и обратился за помощью в семью, дед отказал, мотивируя тем, что он сам должен решать свои проблемы.
Мой отец всегда стремился к полноте жизни, несмотря на многие кризисные биографические ситуации, но это только я понимала. Очень не любил компромиссов, всегда страдал из-за необходимости их соблюдать. Будучи женат на моей матери, любил другую женщину, но не мог уйти из семьи. Опять же сказалась сильная связь и зависимость от своего отца, который только один раз произнёс: «Уходи из семьи, но после этого ты мне не сын». Надо сказать, что отцу всегда не хватало проявлений отцовской любви, а дедушка же считал свою любовь к сыну своим глубоко личным чувством, которое не нуждается в лишних проявлениях. Все семейные сцены потом были направлены на то, чтобы спровоцировать мать на разрыв. Но мама все сносила стойко. Я бы, наверное, так не смогла. В этом – наше основное с ней различие.
Почти всю блокаду прожил с бабушкой в Ленинграде, эвакуировали их уже после снятия блокады. О жизни в эвакуации у отца сохранились два ярких воспоминания. В деревне, куда их поселили, был необыкновенно чистый воздух, так, что у всех ленинградских детей кружилась голова. Единственным транспортом были лошади. Однажды в деревню неожиданно приехала машина. Все ленинградские мальчишки окружили эту воняющую выхлопными газами развалюху и с наслаждением вдыхали забытые городские запахи, вспоминали родные квартиры. У отца была крайняя степень дистрофии, но ходить он мог. Однажды он пошел на пасеку, где как раз гнали мед. Пасечник от всей души угостил отца баночкой меда, после чего еле удалось спасти ребёнка-дистрофика.
Интересно, что армию отец прослужил позже в Германии. Это было начало 50-х годов. Получилось это следующим образом – всех призывников построили, и командир начал обход строя, принюхиваясь к каждому. Всех, кто был более-менее трезвый, просил сделать шаг вперед. Из них и сформировали группу для службы за границей. В Германии эти молодые парни должны были сменить солдат, прошедших войну. Отец был свидетелем их прощания перед отъездом на Родину. Все плакали, обнимались. Всем разрешалось вывезти с собой из Германии много трофеев, поэтому за каждым высились целые пирамиды вещей – мебель, картины, велосипеды и проч.
Оказавшись в большой семье моей матери, отец попал в некоторую изоляцию. В том плане, что из всей маминой семьи ему никто, особенно из мужчин, не был духовно близок. Ситуация усугубилась тем, что его уговорили выписаться от своих родителей. Не хватало одного прописанного человека для расселения большой бабушкиной семьи. В результате все получили квартиры, а отец лишился площади.
Мне всегда, даже в детстве казалось, что я одна по-настоящему понимаю отца, позже это определилось окончательно. Мы действительно были очень близки с ним, я была любимой дочерью. Сохранились воспоминания наших прогулок, когда он забирал меня из детского сада и мы шли в кино и в мороженицу, его необыкновенное гостеприимство. Здесь надо сказать, что эта сторона жизни была одной из тех немногих, в которой они с матерью были полностью солидарны. Для меня было нормой часто принимать дома по много друзей, причем все рассаживались именно посередине большой 45-метровой комнаты за столом и пировали всем, что было в холодильнике. Знаменательно, что пришедшие с работы усталые родители всегда были искренне этому рады, и всегда присоединялись к общему веселью. Помню, как-то на улице увидела растерянную женщину с девочкой, они спросили меня, где можно остановиться в городе на несколько дней не очень дорого. В результате я привела их к себе домой и они жили у нас 2 недели. Потом долго переписывались с родителями, поздравляли друг друга с праздниками.
Каждый отпуск отец проводил на курортах, а потом все, с кем он там познакомился, приезжали и останавливались у нас. Это были настоящие праздники в нашей семье, причем без всякого стеснения.
Так же, как и дедушка, любил рыбалку, лес. Помню мешки рыбы, которую вываливали в ванну, какие-то неимоверные горы грибов.
Даже в конфликтных ситуациях ощущалась наша необыкновенная близость. Свойственный нам обоим максимализм не позволял идти друг другу на уступки. Помню, мы могли по нескольку дней не разговаривать друг с другом и очень сильно от этого страдать.
Объединяло нас, особенно в моей юности, так называемое бесшабашное, веселое отношение к жизни. Вино, веселье, авантюры – все это было и ему близко, наверно, даже в большей степени. Сохранилось поздравление с его 50-летием - «Мастеру, влюблённому в жизнь».
Мой дедушка Саша, мамин отец, умер, когда я была совсем маленькая, но воспоминания об этом сильном человеке часто поддерживали меня. Сохранилась фотография, где я с ним иду за ручку по Александровскому саду, а он, такой высокий, уверенный в себе, смотрит на меня сверху вниз, как будто весь мир со всем хорошим вместился в меня, в такую кроху. Очень меня любил. Помню, в Сосновом Бору, он ложился на спину на диван и я прыгала у него на груди, а он громко смеялся. Жаль, что умер он совсем молодым – ему не было 60-и. Родом он был с Волги, из г.Тутаев. В Ленинград они с бабушкой приехали после войны и поселились на Исаакиевской площади. Рассказы, которые потом отрывками доходили до меня об этом человеке, приобретали характер легенд. Видимо, это была настолько яркая личность, что впечатления от общения с собой он оставлял самые сильные. Вот пример. Когда мой отец пришел к ним в семью первый раз знакомиться, то они с дедом пошли в Асторию, где их не пропускал швейцар, так как дед был без галстука. И все бы ничего, но тут мимо них прошли в ресторан несколько иностранцев в шортах и тот же швейцар пропустил их, кланяясь. Видимо, дедушку такая несправедливость настолько возмутила, что он со всего размаха что называется «врезал» швейцару по зубам так, что тот отлетел в какие-то горшки с цветами. Отец потом говорил, что он порядком струхнул, думал, что сейчас их уведут в милицию, но был очень удивлен, когда их посадили за лучший столик. Это был очень жизнерадостный человек. Он так любил жизнь, что не позволял себе не унывать никогда. Как-то он за что-то сидел в тюрьме и вдруг бабушка получает записку: «Надя. Приходи к 7 часам в Дом культуры, у меня 2 билета в кино». Как уж он умудрился из тюрьмы в кино сходить – неизвестно.
Дед все время занимал руководящие посты на крупных заводах, и, видимо, был не из тех руководителей, которые просто занимают место, все принимал близко к сердцу, искренне переживал, когда дело страдало из-за бюрократии. Как-то, помню, он пришел домой весь окровавленный. На каком-то совещании он так перенервничал, что-то доказывая, что вышел из здания сквозь стеклянную стену.
В отличие от другого моего деда, он был совершенно равнодушен к красивым вещам (в плане интерьера). Жили они с бабушкой скромно, с простой мебелью. Но уж куда он вкладывал душу – это в хорошую одежду и вкусную еду. Даже конфеты, которые он приносил, я больше никогда ни у кого не пробовала: какие-то шоколадные бутылочки, откусываешь пробку, что-то выпиваешь, а на дне еще лежит какой-нибудь сюрприз.
У них с бабушкой была большая семья – 3 сына и дочь (моя мать). Какое-то время, когда мама вышла замуж, а её братья женились, мы все вместе жили в большой квартире - 10 взрослых, я и 2 мои сестры. Но деда это, по-моему, нисколько не угнетало, он любил, когда вся семья сидит за столом и все чего-то пьют и едят (я у него все время была на ручках). Как жаль, что люди, которые тебя так любят, остаются только в детстве.
Моя бабушка Надя, мамина мать - самый близкий мне после родителей человек. Не знаю, с кем я в детстве была больше – с ней или с матерью. Все школьные каникулы проходили у неё в Сосновом бору. Они с дедушкой оставили квартиру в Питере маме, а сами уехали в Ленинградскую область, дед там устроился на завод главным электриком. Время с бабушкой Надей – самые счастливые воспоминания детства. Она меня всячески баловала. Всю жизнь проработала портнихой и потом, когда из-за большой семьи ушла с работы, все время шила дома. Шила и пела. Единственно, что омрачает мои детские воспоминания о ней – это её жуткая нелюбовь к моему отцу (частые скандалы остались в памяти). А так, каждое лето в Сосновом Бору, Финский залив, мои лучшие подруги, игры, постановки спектаклей, походы в лес, за смородиной в деревню, лыжи в сказочно красивом лесу, валянье в снегу и звезды. Такие яркие, низкие. Этого бы ничего не было, если бы не её любовь ко мне.
Она родом тоже с Волги. Сохранилась их с дедушкой свадебная фотография, какие-то отрывочные истории об их молодости. Запомнилось, как она Волгу переплывала.
Фраза, запомнившаяся из жизни с бабушкой Надей: «Пора Верочку побаловать». Это значит, что наряду с тем, что все мои желания исполнялись по первому требованию, надо было сходить и что-нибудь мне купить, причем то, что я выберу. Особенно ярко проявлялось это в Новый год. Каждое утро 1 января мы с братом находили под ёлкой огромные горы коробок, коробочек, свертков, пакетов, кульков и проч., куда буквально ныряли с головой. Эта традиция никогда не нарушалась, даже при определенных материальных трудностях.
Умерла бабушка, когда я уже заканчивала школу. Помню её в больнице в последний раз. Она уже не могла говорить, а только смотрела на меня взглядом, таким светлым, любящим и еще мне показалось, что она хочет извиниться за что-то. Я тогда это очень почувствовала, но не поняла до сих пор. Она как будто видела что-то и жалела меня.
Я сама никогда не стремилась сыграть в жизни большую роль, занять высокое положение в обществе, напротив, любое публичное проявление значимости вызывало чувство неловкости. Мало кто понимал, почему я могу отказаться от бесплатной аспирантуры в чью-то пользу, без должного трепета общаться с известными людьми. Мне было проще без внимания и почтения коллег. Только небольшой круг друзей по-настоящему понимал, что любая высокая оценка моих достижений лишает меня свободы быть самой собой. У меня действительно всегда была большая внутренняя независимость, что выражалось в постоянном отстаивании своего Я как в жизни, так и в творчестве (в этом я близка с отцом – большим спорщиком и философом). Лучше всего это проявлялось в дискуссиях. В профессии я сознательно шла на конфликт для отстаивания своей точки зрения. Мне везло с оппонентами – умнейшими людьми – коллегами, предпринимателями, писателями, издателями. Везло с интересными встречами. Сейчас вспоминаю компанию главного редактора «Янтарного сказа» о выкупе авторских прав на использование иллюстраций Геннадия Спирина у крупнейшей американской издательской корпорации. Ещё – профессора-орнитолога, демонстрирующего нам на Куршкой косе окольцовывание птиц. Объездив почти весь мир, о каждой стране мог говорить только с высоты птичьего полета, незабываемый диалог с Астрид Линдгрен, которая прожила жизнь ради детского смеха. Главное, что привлекало в общении - отрешенность от быта, возможность узнать и понять что-то новое, посмотреть другими глазами на знакомый мир.
Мне повезло с талантливыми учителями, которые открыли мне саму себя в интеллектуальном и культурном Петербурге. Так случилось, что в 80-е, именно в Ленинградском институте культуры был очень сильный преподавательский состав, преимущественно еврейской национальности. Не знаю, как в других городах, но в Ленинграде в то время действовала негласная установка об ограничении преподавателей евреев в государственном университете, в других известных ВУЗах. Исключением, почему-то, стал институт культуры, где по вышесказанной причине собрались лучшие умы. Помню первое впечатление, близкое, пожалуй, к потрясению от первых лекций по литературоведению, книговедению, истории. К тому времени у меня уже был большой опыт общения с самыми разными людьми, бесконечных споров, отстаивания мнений. Но все это было хаотично, моя внутренняя потребность интеллектуальной рефлексии не была задействована в полной мере. Здесь же, в красивых аудиториях с видом на Неву, я была буквально поражена пронзительной остротой и направленностью мысли о казалось бы знакомых предметах, почувствовала, что у моих размышлений тоже есть перспектива.
Личность - единственное, что мне всегда было по-настоящему интересно.
Я всегда была убеждена, что любая личная интерпретация, фотография, любая мысль, выраженная в слове, любые особо выстроенные отношения – все сразу приобретает особый смысл. Поэтому, интуитивно, мне всегда хотелось законченности во всем, ясной определенности – в мысли, чувстве, поступке. Любое пограничное состояние не давало покоя, любой компромисс был неуместен. Всё должно было иметь смысловую завершённость, стать продолжением и открытием моего нового Я.
В официальном христианстве мне всегда не хватало темы личности – как я понимала - единственного, что могло бы приоткрыть тайну жизни. Помню яркое впечатление после первого прочтения Нового Завета – первого откровения о Человеке, которого не знал Ветхий завет. Я почувствовала тогда, что Евангелие даёт шанс человеку заглянуть в бездну своего Я, поэтому меня уже не мог устроить официальный Катехизис как ограничивающий мою открывшуюся свободную веру. Мне были более понятны и близки толкования мыслителей, официально отлучённых от церкви – Л.Толстова, Н.Бердяева, свободные толкования библейских смыслов Антония Сурожского, размышляющего о том, кто ближе к Богу – атеист, вытаскивающий раненого с поля боя, или верующий, прячущийся в кустах?
У меня никогда не было внутренней потребности к молитве, но я часто испытывала потребность в исповеди, боясь её из-за дежурных фраз.
Мне всегда не хватало собеседника о себе самой, диалога о том, что все предыдущие жизни, включая мою – не театр теней.
Хочется в это верить особенно сейчас, когда мой муж любит меня, а я люблю весь мир…
11
Володя, ты за меня не волнуйся, у меня здесь всё в порядке. Мне назначили массу всяких процедур, которые должны облегчить роды. Не знаю ещё, что скажет врач, но говорят, что при плохом зрении часто делают кесарево сечение, так что очень вероятно, что я попаду в это число. Страшно правда, но с другой стороны – если под наркозом, то может ещё и лучше. Я надеюсь, что дня через 2-3 всё кончится.
Милый мой человек! Не волнуйся, всё будет хорошо! Так чувствует моя душа. Если предложат кесарево сечение – не задумывайся, зачем тебе терпеть муки. И малышке будет легче. Дома всё в порядке. Я очень жду вас, мои родные. Мне очень пусто и очень грустно без вас. Вся моя жизнь – в тебе.
Здесь время тянется совсем иначе, чем дома. Я жду каждый день и каждую ночь, но наш малыш что-то на волю не торопится. Правда, это не мешает ему каждую ночь пинать меня под рёбра и не давать спать. Даже трудно представить, что у меня будет ребёнок. Мне прописали снотворное, но я стараюсь его не принимать. Настроена до понедельника попасть в родильное отделение. Очень хочется поскорее вас всех порадовать. Я уже очень устала быть беременной женщиной и хочу стать просто мамой.
Ты знаешь, во мне по-моему, начинает просыпаться что-то похожее на материнство. Во всяком случае – ребёнка мне очень хочется. Только бы с ним всё было в порядке! И главное - мне наконец-то сказали что-то определённое: похоже – в среду.
Я очень рад, что наконец-то что-то определённое. Неужели в среду я стану полноценным отцом? Это так здорово, что ты себе даже не представляешь! Ты главное – побольше улыбайся и думай о тех приятных минутах, когда появится на свет наш малыш – такой маленький и беззащитный. Жаль, что его нельзя пока целовать и нежить. Я его уже очень люблю, как и тебя, а может и больше. Нет таких весов – измерить сиё счастье. Береги себя. Я постоянно помню о тебе!
Здравствуй, мой единственный и родной человек!
Прими мои самые искренние поздравления и благодарность за нашу очаровательную малышку. Как я рад, я безумно счастлив, что у нас девочка! Об этом я мечтал всё время. Ты исполнила моё желание. Спасибо тебе, родная, это самый бесценный подарок!. Наконец-то все твои ожидания и мучения позади. Теперь будут новые хлопоты, намного приятнее. Как ты себя чувствуешь, как здоровье? Не слишком ли пришлось душевно и физически мучиться? Ты мне всё опиши. Мы сегодня с твоей мамой утром встретились, я позвонил своей, они очень рады и довольны, что именно внучка. У всех настроение поднялось – как гора с плеч – такое облегчение и радость! Твой папа уехал на 3 дня за грибами, так что ещё не в курсе. Сейчас всех будем оповещать. Напиши, что сейчас тебе необходимо передать из продуктов. Как там моя девочка, видела ли ты её? Мне-то придётся и на этот раз терпеть в течение недели, хотя я сейчас хочу подбрасывать эту кроху и целовать без устали. На кого она похожа и вообще – симпатичная или нет? Как её здоровье? День сегодня прямо разыгрался, солнечно и тепло. Наверно, наверху решили всё устроить по-праздничному. Вообще это прекрасно, когда в доме две женщины, две хозяйки. А как я вас буду любить – ты себе не представляешь, может и устанете от моей любви. Пиши, очень жду вестей. Крепко целую вас обоих, родные мои. С нетерпением жду встречи. Ваш муж и отец.
Нашу девочку мне ещё не приносили. Я её видела всего два раза. Но первый раз мне её показали, когда она только что родилась, но в том состоянии я была её не в силах разглядывать, а потом принесли показать уже «одетую», когда я была в операционной, но тогда я тоже толком её разглядела. Вижу только, что кто-то курносый в пелёнке и платочке глазёнками вращает.
Пишу тебе в 6 вечера. Сейчас только что приносили нашу девочку. Врач сказала, что так долго не приносили, потому что она при родах устала и ей дали отдохнуть, а теперь будут приносить шесть раз в день, чтобы мы друг к другу привыкали. Молока ещё почти нет, но она всё-таки умудряется что-то высасывать, чавкает на всю палату. А на кого похожа – сразу и не поймёшь. Глаза у неё серо-голубые, на щеках румянец, а волосы светлые.
Здравствуй, моя родная! Теперь, кажется, всё уже скоро завершится и мы будем вместе. Покончено будет с тоской и грустью! Да здравствует спокойная жизнь! Да здравствует любовь! Вчера, а вернее, уже сегодня, в меня влился такой заряд бодрости и оптимизма, 2 часа ночи, а совсем не спится! Собрал нашей милой крохе кроватку. По-моему, она для неё как океан. Будет просторно. Кровать оказалась универсальной, можно во время бодрствования малышки переоборудовать её в манеж, но это, разумеется, со временем. Так что будет где и поспать вдоволь и попрыгать и поползать в своё удовольствие. Ну а курносая она, моя крошка, в меня. Мать говорит, что в незрелом возрасте я был курносый и веснусчатый. Какой ужас! Слава Богу, что всё это позади! Меня вообще распирает от шуток и хорошего настроения. От всех привет и низкий поклон.
Крепко обнимаю вас, мои родные.
У меня остался последний конверт, так что это последнее послание. Не беспокойся, дорогая больше ни о чём.
111
Теперь всё будет иначе. Теперь, когда…
- Она улыбается!…
Вдруг показалось... Она как будто знает, что и я знала когда-то, но что…
- Как мы её назовём?…
Был какой-то магнетизм в этой женщине. Нельзя сказать, что красивое лицо, но что-то в нём не отпускало. Любила хорошо одеваться. О её молодости знаю не много. Была в ученицах у портнихи, служила в охране ЧК, видела много известных людей. Из ЧК она ушла, не могла смотреть, как избивают людей. Дед работал на железной дороге, хорошо зарабатывал, любил покупать бабушке красивые вещи: ему нравилось, когда они куда-нибудь ходили и на бабушку обращали внимание – как она одета. Называл «моя Королева». Теперь, вспоминая её слова, которые она произнесла как-то раз на даче, думаю, могу понять характер их отношений. Выйдя замуж второй раз, она была сильно влюблена, а дед женился, наверно, просто как порядочный мужчина. Конечно, она понимала это и переживала. А потом, когда дед ездил каждый день на дачу после работы, она как-то сказала с горечью: «Как меня раздражает его любовь, если бы он так относился ко мне раньше». Спустя годы после войны, дед действительно очень любил бабушку. Это было видно, а её все знаки внимания только раздражали. Она ворчала даже по поводу его подарков.
Сохранилось несколько страниц из её блокадных записей. Не о переживаниях, нет! Только эпизоды. Санки с мёртвыми детьми, которые скатываются в сугробы - нет верёвки, чтобы их привязать. Выполнялся призыв Жданова - искать в пустых квартирах трупы и отвозили их в специально вырытые могилы. Отец вспоминал, что они с бабушкой ходили и осматривали окна. Окно, под которым была чистая стена, означало, что в комнате лежит мертвый. Если люди были еще живы, то все нечистоты выливались из окна на улицу, образовывая на замерзших стенах зловонные наросты (канализация не работала). Вот еще дословно несколько отрывков: «За водой ездим каждый день к проруби на Неву. Пока довезешь на санках два ведра – половину расплещешь. Когда входишь в квартиру, открываются четыре двери и протягиваются четыре чайника. Я хоть и ругаюсь, но наливаю. Сегодня обнаружили, что умерла Наталья Александровна, лежала три недели в квартире, а мы и не знали. Пришли родственники и всё обобрали. Иван Яковлевич пришел меня убивать и у дверей выронил топор. Я сделала вид, что ничего не поняла. Зовет меня в комнату и все просит прощения. Скоро он умрёт и мы останемся с юрой вдвоём». «Отстояли у булочной шесть часов. Три метра шелка и сервиз сменяли на 200 грамм хлеба и сто грамм сахара. Мы с Юрой шли и радовались, что будем пить чай с сахаром. На Неве, около больницы, стояла женщина с ребенком лет пяти. Она стояла, держась за решетку, совсем падала, а он около неё плакал. Я говорю Юре: «Давай поделимся с ними сахаром», он говорит: «Давай, мама». Я дала кусок ребенку, он схватил обеими руками и стал сосать, а она выхватила у него изо рта и тоже стала сосать, и так они передавали сахар друг другу. Никто нам спасибо не сказал, даже не посмотрел в нашу сторону…»
Потом эвакуация. Запрет возврата в Ленинград как эвакуированным. Прописка по знакомству в небольшой комнате коммунальной квартиры. Отец рассказывал, смеялся о том, что запомнил из этого переезда. Соседка, видимо, рассчитывала, что во вторую комнату никого не поселят и оклеила её обоями, а когда они по ордеру приехали на квартиру, то долго их не впускала, а потом все ходила по пятам и кричала, что она оклеила эту комнату и что они не имеют права её занимать. Бабушка молча сорвала все обои со стен, вынесла в коридор и сказала, чтобы она взяла их себе. Сейчас я представляю, какой дикостью казались ей эти обои, когда она уже третий год спасала от голода сына, ждала с войны мужа и жила ожиданием ответов на запросы о без вести пропавшем на войне старшем сыне Володе. Здесь надо сказать о замечательных способностях предвидения моей бабушки: она видела вещие сны, а все, что слетало с её языка, обязательно сбывалось. Это к тому, как она узнала о том, что старший сын умер. До этого момента она верила, что он жив. Она услышала во сне звонок в дверь, проснулась, но ноги были как будто ватные, а звонок все звонил и звонил. Когда же она подошла к двери и открыла её, то услышала удаляющиеся шаги и дверь хлопнула. Рассказывали, что она кричала, хотела броситься вниз с лестницы, потому что Володя приходил, а она вовремя не открыла. Эту Боль я понимаю сейчас, сама став матерью.
Но в то же время я помню необыкновенную весёлость этой женщины, её оптимизм, радость жизни. У них с дедом часто бывали гости, стол ломился от угощений, играли на гитаре, пели. Помню еще бабушку на даче. Дедушка приезжал с работы в Дибуны каждый вечер. Ходили провожать его в лес, он всегда приносил много грибов, ягод и ландышей. Умерла уже в возрасте от гриппа. Помню, мне было лет 18, я пришла к ней в больницу и не узнала – так усохло это некогда красивое тело. Бабушка спала, я посидела и не стала её будить. А потом она умерла. Сейчас вспоминаю её комнату со старинной мебелью, картинами, цветами. Было много книг и бутылок с дорогими винами (дедушка коллекционировал), большие чашки для чая и Библию с иллюстрациями Дорэ под папирусной бумагой.
Её всегда окружало много хороших людей, благодаря редкому дару – она умела быть счастливой не смотря ни на что.
Не могу простить себе, что не была у неё каждый день. Она любила меня, ждала. Я перед ней в долгу.
- Пусть будет Валей…
- Валентиной…
1У
Тихо падает снег…
Он везде – на деревьях, дорогах, крышах домов и машин… Замерзшее кружево снежинок на окне, за которым рядом с волшебной ёлкой усиленно притворяются спящими две маленькие девочки. Вся спальня пронизана ожиданием чуда…
Тут какая-то тайна! Не может быть, чтобы в одну ночь пришли все сразу – и Дед Мороз, и тётя Дрёма, и Бабай… Но папа сказал, что именно сегодня, сегодня ночью нам с сестрой опять принесут подарки! По-моему, в прошлом году мешки были поменьше, но папа сказал, что мы растём и подарки тоже увеличиваются. Придётся не спать! У меня всё готово. 3 подписанных конверта с моими сочинениями. Сначала я нарисовала всем по рисунку, но папа сказал, чтобы я обязательно ещё что-нибудь сочинила.
«Дорогой Дед Мороз! Я очень люблю Новый Год и очень люблю тебя! Желаю тебе много-много счастья! Я дарю тебе стих про зиму.
Ой, январь ты, январь
Открывай календарь!
Где 12 месяцев, аж до декабря
Праздниками светятся.
Каждый ждёт меня!»
«Дорогая тётя Дрёма! Поздравляю тебя с Новым Годом! Стих на открытке – это тебе!
Ходит слон по городу
С бубенчиком в зубах
Маленьким деткам дарит конфетки
Старшим – магнитофоны
А взрослым – сигаретки.
А потом говорит: «Спать!»
И у всех слипаются глаза…
Вот так слон!
Вот это да!»
«Дорогой Бабай! Я верю в тебя! Желаю тебе счастливо встретить Новый Год! Я дарю тебе мой рассказ.
Тот, кто приносит цветы.
«Случилось это под Новый Год. Все люди не могли понять – кто им каждый день кладёт под двери цветы. Для всех это была загадка. Но однажды девочка Саша, возвращаясь домой, увидела, как по дороге бежит собака, а в зубах у неё корзина с цветами. Саша удивилась. Собака подошла к дверям и положила на снег цветы. Саша сразу всё поняла и воскликнула: «Ах вот кто приносит людям цветы!» Она привела собаку домой и оставила у себя. Потом девочка всем рассказала эту историю, но ей никто не поверил. Тогда Саша привела людей к себе и спросила у собаки: «Правда, что это ты приносишь всем цветы?». Пёс ответил: «Гав!». Все поверили и спокойно ушли справлять Новый Год».
Нет, хоть мама и говорит, что детей поздравляет с Новым Годом Дед Мороз, а не родители, всё-таки напишу ещё им.
«Дорогие папа и мама! Поздравляю вас с Новым Годом! Желаю вам много счастья!».
Всё ещё верит в Деда Мороза и волшебных человечков!
Может действительно бросить работу? Вчера опять отказала телевидению – нет времени водить. Из-за её редкой внешности они на удивление настойчивы. Моя старшая дочь действительно выделяется среди других. Восхищённые взгляды посторонних уже вошли в привычку. Вряд ли она красива, но… Такой пронзительный лучистый взгляд, в лице - необыкновенная доброта…
Немного волнует её замкнутость. Так и не освоилась в детском саду, до слёз боится театральных постановок. Недетсадовский ребёнок – но ведь это не диагноз!
Моя сестра ещё ходит в детский сад, а я – уже школьница! Моя школа совсем рядом с домом, но всё равно надо перейти две дороги, поэтому меня приводит и забирает няня. Сегодня учительница перепутала её с моей мамой. Она думала, что это моя мама приводит и забирает меня.
Я очень люблю школу, только почему-то не могу отвечать у доски – дрожат коленки и руки. И ещё – мне трудно делать уроки, потому что я боюсь, что мама будет ругаться, если что-то не так. Она часто уезжает в командировки, устаёт.
Иногда за меня делает уроки папа. Я люблю его.
Тут что-то не так! Надежда, что она станет более самостоятельной в школе – не оправдалась. Многое не успевает…
Бросить работу? Мысли прочь!
Главное – у неё любящая семья.
Вот уже год, как у меня другая семья…
Опять переживаю именно за старшую дочь. Она поддерживает меня в моих новых отношениях, но ведь правильно было бы наоборот - ведь ей всего 11! Кто же из нас более взрослый?..
Ночь. Вырица. Я с сестрой на моей любимой даче.
Совсем рядом - река – весёлая и бурлящая, но в темноте… лучше не слышать этот рокот. За окном – лес, такой знакомый и светлый, но сейчас – таинственный и страшный…
Мама опять уехала в город. Последнее время она часто уезжает по ночам и мы остаёмся до утра одни. Иногда я думаю – почему я не боялась раньше? Как было хорошо, когда мама с папой жили вместе. Было совсем не страшно… А теперь…
Кто-то скрипит половицами в коридоре… Говорят, по ночам бродит тот, кто жил здесь раньше…
Шаги! По-моему, немного приоткрылась дверь…
Закрыть защёлку!…
Всего несколько шагов, чтобы сделать это, несколько шагов! Но - невозможно откинуть одеяло?!
Главное – помнить о том, что меня все любят!
Главное - не умереть до утра!!!
По-моему, я опять счастлива. Мои дети искренне любят свою новую сестру. Единственно – не хватает времени. Хочется до бесконечности растянуть каждый день…
У мамы родилась Таня. Я люблю её. Она будет моей подругой, когда вырастет. Но нужна ли я теперь, когда папа не с нами, а у неё такая кроха? Если бы был папа! Его давно не было…
Я люблю быть одна, но почему я одна? Хочется побыть с мамой вдвоём, просто помолчать вместе. Я жду каждый вечер, чтобы после работы она села рядом – сидела, молчала – всё равно! Главное – не уходила! Может тогда я смогу как-то объяснить, произнести… То, что я сама не могу понять…
Мне хорошо, когда я остаюсь с Таней, и когда приезжает папа. Тогда мы опять все вместе, и не хочется говорить о своих проблемах. Но это бывает так редко…
Мне всё чаще бывает страшно, особенно по ночам!
Дразнят в школе… Кому сказать? Почему у меня нет подруг? Маме некогда, а сестра не поймёт меня. Приходит папа, я жду его, только с ним мне легко и свободно. Неужели я лишняя в своей семье? Но единственное, что меня держит в этом мире – это моя семья и то, как мы все были счастливы когда-то…
Что-то рушится внутри меня.
Вечером под матрацем нашла записки своей дочери…
Проснулась от страха, леденящего беспричинного ужаса. Неужели она чувствует ЭТО каждую ночь!
- Доктор скажите, скажите – что это?
- Сложно сказать… Родовых травм нет. Но… её состояние погранично. Она может прожить хорошую нормальную жизнь, а может - нет. Сколько времени вы уделяете ей?
- У меня не было времени для неё.
Я всё больше чувствую, что не похожа на других. Я так и не смогла учиться, мне трудно работать… Последнее время мама пытается говорить со мной, но как я могу объяснить теперь то, что не понимаю сама. Я не больна, Но… Я не хочу ложиться ни в какие психиатрические больницы! Там не выпускают на улицу, а я не могу без солнца, дождя, снега…. Помогите мне!!!…
Я виновата, отец мой!
- Я жила ради себя…
- Мой мир был для меня более важен…
- Она ждала меня каждый день…
- Я ругала её…
- Её отец умер неделю назад…
Почему я не такая как все. Каждый день я пытаюсь всё изменить в своей жизни, но ничего не выходит. Вечером становится лучше, но утром всё повторяется – мне становится страшно! Я сижу и плачу, не понимая, почему я не могу жить как другие люди. Я не вижу в этом смысла! Зачем это всё – войны, ссоры между людьми… Мир меня пугает. Мне было бы проще жить в то время, когда не было телефонов, машин, Интернета, где не было бы мест, где можно зависать.
Одним словом – я хочу ТУДА. Ведь человек вправе распорядиться своей жизнью как хочет. Я ощущаю свою вину перед вами, но мне там будет лучше. И там я, возможно, встречусь с папой. Он нужен мне, я не хочу верить, что он умер! Поймите и отпустите… Я буду всегда любить вас…
У
Ночь. Окно. Окно во двор – такой знакомый и обычный, но сейчас – таинственный и страшный. Я вижу окна чердака, на котором…
- Приезжайте, мы нашли её…
- Как она выглядит?
- Хорошо… Там холодно…
Спокойное, чуть улыбающееся лицо. Замёрзшие слезы…
Она наконец-то дождалась меня… Когда уже поздно…
Главное – думать о том, что я нужна своим детям.
Главное – не умереть до утра!
Тихо падает снег… Интересно - что появилось первым – Южное кладбище или Пулковская обсерватория? Могилы вокруг крутящегося радара. Движение вокруг тишины. Остановка и течение времени. Конец и продолжение всего.
- Сколько стоит место рядом с этой могилой? Моя дочь должна лежать рядом со своим отцом…
У1
Умереть не удалось… Зачем спасли меня?.. Время не лечит. Время – бесполезный промежуток между жизнью и смертью, которая кажется теперь совсем не страшной …
Я нужна своим детям, поэтому уже почти год как они видят мои пустые глаза, почти год, как по ночам их будит мой вопль, мой крик, мои невыплаканные слёзы. Говорят, плакать нельзя… Я не буду плакать, родная – это всё, что я могу теперь для тебя сделать…
Жалкие советы психологов!
Стандартные утешения церкви…
Как всё ничтожно по сравнению с ожиданием, зовом, плачем её души, которые я чувствую каждую минуту.
Всё чаще манит другой мир, где возможно, я смогу помочь… Страшно, что совсем не страшно….
Я попробую жить ещё раз. Говорят, есть места, где всё иначе, где раскаяние не убивает, где не вечно чувство вины, где жизнь сильнее смерти.
Это моя последняя надежда. Иначе…
Об этих мыслях не должны догадались дети.
Я знаю, как сделать это…
У11
8 августа. Кафе в аэропорту Домодедово.
Почему Африка всегда манила меня? Может будущее всегда существует и моя душевная пустота, которую никто не может заполнить, была предопределена? Так или иначе, еду туда сейчас совершенно не зная английский, первый раз за границу, первый раз на самолёте.
6 лет назад совершенно «случайно» увидела каталог африканских гробов. Редкие породы дерева в форме животных, машин, цветов. Внутри каждого – каталог. Весёлые, танцующие, украшенные цветами африканцы провожают в последний путь своих близких. Искренние улыбки. Может они знают ответ – куда уходят мёртвые?
8 августа. Каир.
Последние русские попутчики оставили меня. Похоже, я скоро сяду на самолёт до Найроби. Любезные арабы всё делают, всё оформляют, стоит произнести «Плиз» и показать электронный билет.
9 августа. Найроби. 4 утра.
Где же обещанные встречающие? Никого. Информационная стойка закрыта. Ладно, - в любом случае первое – получить визу. Слова visa выводит меня к определённому месту, где мне предлагают заполнить анкету на английском языке из 15 пунктов. Заполняю только то, что поняла – фамилию, национальность, номер паспорта. Энглиш – проблем. 2 африканца наперебой пытаются мне что-то объяснить, но всё, что я могу – улыбаться и разводить руками. В конце концов они тоже начинают улыбаться и со словами: «Эх, раша!» вклеивают мне визу в паспорт. Теперь – фраза из разговорника: «К сожалению, меня никто не встретил». Такси? Название турагентства я знаю, доехать можно. Спускаемся вместе с таксистом вниз мимо большого плаката с большими буквами «IGNATYEVA VERA». Так это же я!!! В принципе, могла бы сама догадаться, что встречать будут у самого выхода. 2 африканца смотрят на мой маленький саквояжик. Как могу объясняю, что это всё. Один недоверчиво спрашивает, указывая на «багаж»:
- Сафари?
- Ес.
- Момбаса?
- Ес.
Мы втроём заливаемся счастливым смехом и покидаем аэропорт под умилённые взгляды оформлявших визу и таксистов. Я чувствую себя представителем дикого племени русских в цивилизованной африканской стране.
5.30 утра. Офис «Сомак тревел»
Программа тура – с 9.00. Предлагают соки, чай, кофе, печенье. Можно принять душ. Пока кроме меня в офисе 2 человека, похоже – муж и жена. Пьют кофе и тихо беседуют по-английски. Счастливые! Кстати, кенийский кофе – наслаждение!
7.30.
Муж и жена говорят мне «Бай!» и уходят в сопровождении высокой стройной кенийки. Мне дан знак, чтобы я продолжала отдыхать. Господи, как здесь хорошо! На улице прохладно и пасмурно, я совершенно одна в африканском махровом халате в окружении плетёных кресел, диванчиков и чайных столиков. Чувствую себя совершенно как дома. Но надо, пожалуй, переодеваться, должен же кто-то подойти!
8.00.
Начинают подтягиваться туристы. Я так понимаю, что из разных стран. «Хэллоу» я говорю уже неплохо. Переглядываемся, улыбаемся и машем.
8.45.
Отправление в первый национальный парк «Амбосели»
Из памятки туриста: Вы отправитесь через африканскую саванну в сторону национального парка Амбосели (250 км), расположенного непосредственно на склонах вулкана Килиманджаро. Как ни странно, несмотря на то, что сама гора Килиманджаро официально находится на территории Танзании, только из парка Амбосели открывается самый удачный обзорный вид на нее.
Нам представляют нашего рейнджера. Виды видавший кениец с совершенно непроизносимым именем. Что-то похожее на джиуджитсу. Проверяет, чтобы у всех шестерых (в нашей группе 2 американца, 2 англичанина, японец и я) были пристёгнуты ремни. Буквально через 15 минут после Найроби становится понятно почему. Если тебя трясёт и по бортам бьют камни – значит ты выехал на хороший участок дороги. Я слышала о кенийских дорогах, но такое! Иностранцы со счастливыми лицами кричат «Ух!!!» Словно дети, право! Ну я-то «Ух» не кричу, но общее веселье передаётся и мне. Наш Ниссан мчится по саванне с грохотом и смехом. На полпути – остановка. На запылённых столбах вывеска «Парадиз». По-моему, это что-то, связанное с раем. Рядом два сарайчика с сувенирами, женщины стирают бельё, дети бегают в пылище, домики (если их можно так назвать) построены (если это можно так сказать) из всего, что может попасться под руку – доски, картон, рубероид, солома и проч. Все улыбаются.
Дальше, дальше! Вскоре за нами пристраиваются два страуса и вообще начинаются звери. Зебры, слоны, косули, жирафы. Орлы и грифоны то тут то там клюют чьи-то туши. Нас кидает от одного окна к другому, но машина мчится без остановок. Это ещё не сафари, нас по графику надо доставить в отель.
13.00 Отель AMBOSELI SOPA LODGE
Какая красота! Не знаю насчёт «звёзд», но ощущение, что я в раю. Нас встречают африканцы с ушами до плеч. Один вытаскивает щипцами из кипящей на огне воды полотенца, действием фокусника отжимает их и подносит каждому. Пока обтираем потные руки и лица, другой подносит ледяной сок. Третий берёт из рук вещи. Все улыбаются. Джамбо! (кенийское приветствие). Небольшое замешательство, что я русская. Но, с моей стороны всё ок. Это мои друзья (указываю в сторону попутчиков). Вижу реальное моральное облегчение персонала.
16.30. Первое сафари. Свободные красивые звери! Удивительно! Все рядом. Между зебрами ходят львы, между антилопами – гиены, какие-то огромные длинноногие птицы, слонов – как у нас голубей! Цивилизация отняла отсюда человека!
23.00. В моём лодже на террасе.
Только недавно разошлись облака, над головой звёзды с кулак. Скоро может погаснуть свет. Мне принесли свечи и спички. По-моему, я счастлива!
10 августа.
Из памятки туриста: Целый день вы проведете в Амбосели и сможете насладиться утренним и вечерним сафари.
- Джамбо, мадам, джамбо! Килиманджаро, мадам! Выйдя на террасу, понимаю, о чём они. С утра ясно и Килиманджаро предстаёт во всём великолепии! Если можно применить к горе слово «благородство», то это именно о Килиманджаро. Не зря меня так тянуло сюда.
Утреннее сафари начинается рано, пока звери ещё не легли спать, а вечернее после их тихого часа, пока они ещё не решили – надо им охотиться или нет. Интересный момент: завтра мы уезжаем, но здесь так красиво, что думаю отказаться от вечернего сафари в пользу отеля. Но лёжа у бассейна вдруг понимаю, что к чёрту весь этот сервис, надо ехать! Собираюсь за 5 минут и бегом на стоянку отъезжающих.
- О, Вера! Хеллоу! Гут!
Мои попутчики довольны.
Сегодня были в племени у масаев, которые живут в саванне, свободно передвигаются по ней, причём вопреки всему носят не защитную, а ярко красную одежду. Если на них нападает лев, или кто там ещё, они забивают его дубинками (оружие в стране запрещено). Нам предлагают сувениры – бусы, браслеты, серьги. Я выражаю желание приобрести дубинки (на всякий случай). При общем восторге каждый предлагает купить именно у него. Часть мужчин куда-то убегает и через 3 минуты мне выносят копья. Но я решаю, что это уж слишком. Хотя…
Ни одного русского слова вокруг! Но я от этого нисколько не страдаю. Похоже это именно то, что мне нужно на этот момент.
Сегодня в баре у меня спросили кто я – испанка, француженка или полячка. Видимо, поспорили. Русская?! О-о-о! Что происходит? Почему 6 часть земли сюда не едет?
11 августа.
Последний (в этом сезоне) завтрак у подножия Килиманджаро. Едем на озеро Наиваши. В Найроби – транзитный обед в самом шикарном отеле столицы (рядом – резиденция президента). Сочетание европейского и африканского стилей. Нас опять встречают как родных. Откуда это ощущение? Что я, сервиса, что ли не видела? И вдруг пронзает мысль: я уже видела похожие улыбки – ласковые и искренне сопереживающие, после которых сразу становится спокойней и легче. В клинике неврозов. Африканские улыбки… Ради них стоило приехать. В наших отелях тоже дежурные улыбки. Но здесь… Ты встречаешь долгожданного друга, но не можешь броситься ему на шею из-за врождённого чувства такта и окружения посторонних, но в твоих глазах читается всё!
Едем вдоль Долины Великого африканского разлома, спускаемся в неё, и – к озеру, которое буквально кишит бегемотами и разными птицами. Они всюду. Мы плывём в лодке между бегемотов и купающихся кенийцев. Полное слияние с природой! Бегемот меняет курс, чтобы не наткнуться на парня, полощущего футболку. Кенийцы, лежащие в песке, вскакивают, чтобы с улыбкой помахать нам рукой. Улыбки людей. Полностью довольных жизнью.
Отель LAKE NAIVASHA SOPA LODGE
Сильное впечатление от открытости отеля. Мой лодж великолепен. Увитая цветами лестница. Но если в Амбосели вокруг были только обезьяны, то здесь – жирафы, зебры и другие парнокопытные. То есть, могут зайти и хищники. Если надо выйти из лоджа, надо позвонить секьюрити. Всё это мне объясняют жестами. Жалко нет видео, заснять это объяснение со стороны. Нашей Раше такое и не снилось. Окей, окей – говорю я и поднимась к себе. А что окей? А как я пойду на ужин, до ресторана идти минут 10. Не хватало ещё, чтобы меня здесь сожрали! Испытание не для неанглоговорящего. Но оно позади. Я только что вернулась из бара – огромного стилизованного помещения с пылающим всюду живым огнём, струящимися водопадами и жирафами, пялящимися на нас сквозь стеклянные стены. Секьюрити с огнетушителем и дубинкой убедился, что я плотно закрыла дверь.
12 августа.
6.00
Иду завтракать между жирафами и обезьянами. Они не обращают на меня внимания. Портье несёт мой чемоданчик и смеётся. – какой язык не спроси – не знаю. Окей, мадам, акуна матата! (по-кенийски «нет проблем»).
Переезд в самый легендарный кенийский парк Масаи Маара. 4 часа драйва по кенийским дорогам. Кажется, большинство питерских машин развалилось бы на детали километров через 70. «Дорога» не мешает ехать очень быстро. Проезжаем типичные кенийские городки. Домов как таковых нет, есть строения, в сооружении которых используется всё вплоть до каких-то коробочек. Кое-где идёт «строительство». В землю по периметру втыкаются палки и обкладываются и обтягиваются чем бог на душу положит. Акуна матата! Много людей на улице в ярких одеждах. Многие улыбаются. Почти все, особенно дети, машут на руками. У нас, по-моему, президента так не встречают. Деревушки… Лучше один раз увидеть. Где же секрет этих улыбок при таком быте?
Отель MARA SOPA LODGE
Мой третий африканский отель абсолютно отличается от предыдущих. Один и тот же африканский стиль преподан иначе (система мостиков). Сафари в 16.30. Чувствую, что не могу дождаться этого часа. Видимо, саванна будит в человеке какие-то естественные первобытные инстинкты, забытые нами ради искусственных ценностей. Сегодня целый львиный прайд окружил нашу машину. Льва было «можно» даже погладить.
13 августа.
С 6,30 до 8,30 – полёт над саванной на воздушном шаре. Без комментариев!
Завтрак. Среди первобытных инстинктов, разбуженных саванной – зверский аппетит. В Питере я не съедаю столько за целый день.
10.30
Мои иностранцы ушли спать, а я лежу у бассейна. Ещё не отошла от утренних впечатлений. Передо мной вид на африканские холмы и крыши подсобных помещений, увитые цветущими олеандрами. 15 минут назад оттуда раздался дикий визг – подрались три большие обезьяны, секьюрити разогнал их шваброй. Народа немного.
- Джамбо, мадам. Бир, мадам?
Передо мной официант с белозубой улыбкой и подносом с бутылочкой уже моего любимого пива «Бивень». Умеют же кенийцы компенсировать экстримальный отдых безупречным сервисом. Уже заметили, что я заказывала раньше и поднесли именно это. Ну как сказать ноу. Естественно – ту бир, плиз!
Не колышится ни один листок…
Я первый раз так спокойна со дня Валиной смерти. Странное чувство уверенности, что теперь моя дочь спокойна и счастлива в своей новой судьбе…
Моя любовь – её опора.
Моя вина – её защита.
Моё раскаяние – её надежда.
Моё горе – уходит… Потому что… совсем рядом – вокруг, везде – её милая улыбка, её лучистый взгляд, её звонкий смех..
Неожиданно сама плачу и смеюсь…
Вечернее сафари. На нас мчится огромный лев. Грива развевается, хвост болтается. Дословная реакция рейнджера: «Ха-ха-ха! Ееесссс! Симба!» Без комментариев.
14 августа.
Всё, до свидания, саванна. Точно знаю – в зоопарк я больше ни ногой. Животный мир рождён свободным. Только человек мог придумать клетку. Наша группа распадается. В Момбасу едут только трое. Жить будем в разных отелях.
13.00.
Я опять в Найроби. Офис турагентства. 5 дней назад именно отсюда началось моё путешествие. Такое ощущение, что времени прошло в два раза больше. Через 3 часа – самолёт до Момбасы. Трое из нашей группы уже разлетелись по домам. Разобнимались, расцеловались.
- Вера, бай, гут, окей, акуна матата!
Саванна точно нас сплотила.
22.00. В самолёте.
Внутренние перелёты в Кении – это что-то! Видимо, кенийские авиалинии ещё держат марку на международных перелётах (надо!), но на внутренних отрываются на полную катушку (акуна матата!). Рейс Найроби – Момбаса – 16.00. На регистрацию приехали вовремя. Во время проверки багажа возникла заминка – у меня из мешка торчат масайские дубинки – нельзя. Но- раша, инглиш ноу, Кения Ван – можно! 17.00 – рейс отменён. Погода как в Найроби, так и в Момбасе – отличная. Летай – не хочу! 17.30 – меняем билеты на другой рейс, сдаём багаж и едем в гольф – клуб. По прибытию в аэропорт выясняется, что на один рейс надо посадить пассажиров с двух ранее отменённых. Пускают только по зелёным картам. Мои англичане оставляют меня с вещами, ныряют в толпу и каким-то чудом выныривают с тремя гринкартами, хватают меня «в охапку» и бегом – в самолёт, в котором сидим уже час не взлетая.
15 августа. 02.30 ночи.
Отель SOUTHERN PALMS BEACH RESORT
В час ночи приземлились в аэропорту Момбасы. В открытые двери самолёта врывается тропический воздух. Что-то среднее между запахами русской бани и индийскими благовониями. Мои англичане, чувствую, переживают, отпуская меня в свободное плавание. Везёт мне всё-таки на хороших людей. Через час вхожу в отель, через 15 минут «понимай – не понимай» - в номер. Моё ночное появление на рецепшн явно поднимает людям настроение. Русская? Инглиш ноу?! Фантастик! Какой-то дискомфорт в номере. Такое ощущение, что шумят 10 холодильников. И вдруг – так это же океан! Только я его не вижу!
08.00
На океане штиль. Это значит – лёгкая, почти невидимая волна. В море при таком раскладе десятки людей в воде. В океане – никого. Может, просто рано? Я вхожу в самое начало прибоя. Океан медленно накатывается на мои ноги и вдруг с неожиданной силой рвёт к себе. Пытаюсь устоять, ноги по щиколотку уходят в песок. Я всё время фотографирую океан и тут же удаляю снимки. Не то, не то, не то… Океан нельзя сфотографировать.
При помощи шпаргалок турагентства, жестов и разговорника организовываю себе две экскурсии. Сегодня вечером – ужин на пароходе, завтра – в коралловый заповедник на яхте.
15.00
Прогулка вдоль берега выводит меня в прибрежную деревню. Женщины и мужчины выносят мне сувениры. Это, я понимаю, основной их бизнес. Познакомилась с Лолой и Марией и с их семьями. Рисунки на песке… Полное взаимопонимание! Какие лица, взгляды! Первобытная чистота какая-то! Пригласили меня вечером потанцевать к ним в деревню. Но – у меня уже ужин на пароходе.
23.30
Честно говоря, я вслух рассмеялась, когда увидела пароход, настолько вмиг были разрушены ожидаемые представления. Я попала на «Чёрную жемчужину» Джека Воробья, поменьше, правда. На палубе сервированы столики, белоснежные скатерти, свечи. Меня отмечают в списке приглашенных.
- Итальянка, немка, француженка?
- Русская.
- О-о-о! Морис! Морис!
Видимо, Морис знает русский. Оказалось, действительно знает. Два слова. Добрый вечер.
Мы медленно плывём вдоль северного побережья Момбасы. На середину палубы выносят жаровню и начинается шоу приготовления заказанных блюд. Трое кенийцев и кенийка исполняют такую музыку, что хочется смеяться и плакать одновременно. Интересно, что солистка периодически машет мне рукой, а я ей в ответ. Такое ощущение, что я в сказке. Морис на пальцах объясняет, что на палубе напротив сидят русские. Похоже, семья с дочкой.
- Мы с женой давно смотрим на вас. Вы как будто светитесь. У вас праздник?
- Я год назад похоронила мужа и дочь. И только 3 дня как я такая как раньше.
- Вы правильно сделали, что приехали сюда. Я много где был, но только Африка лечит.
- Я это всегда чувствовала, а теперь знаю.
Они здесь работают 2 года, ужинают с приехавшей погостить дочкой. Жена приходит в ужас от цен, которые я заплатила за сувениры.
- Вы что!?
- А что? Вино, которое мы можем позволить себе сегодня, стоит примерно столько же.
Сходила на рецепшн и отказалась от завтрашней экскурсии. Не отпускают лица Лолы и Марии. Пойду лучше к ним.
16 августа.
Только что местные деревенские женщины в очередной раз опустошили мой кошелёк. Бизнес позади, теперь – о главном.
- У меня 3 дочери. 23, 21 и 11 лет.
- О-о-о!!!
Жестами и криками африканки подзывают своих уже знакомых мне детей. Одни девочки! Через 5 минут передо мной угощение – кокосовое молоко с необыкновенно вкусным хлебом. Объясняю, что старшая умерла год назад. Я не могу ошибиться! Они поняли меня! Вмиг просиявшие лица, искренние улыбки! Что это? Соболезнование по-африкански?
Но я плачу по ней!
Где же мои собеседницы? Их не было пару минут, но вокруг меня уже человек 15. Вся деревня собралась что ли? Начинается песня и пляска. Лола объясняет, что они радуются за мою дочь.
Вечером под открытым небом представление. В первой части – национальные африканские танцы. Молодцы африканцы! Любой зверь испугается. Во второй – африканский джаз.
Обезьяны совсем обнаглели. Мало того, что за завтраком у меня утащили кусок дыни, так только что из номера – пакетик с сахаром. Стоило на минутку открыть веранду!
Так как я теперь с косичками, ко мне иначе стал обращаться персонал. Раньше это было «Джамбо, мадам!», теперь – «Джамбо, Мамо»
17-18 августа
Я буквально прикована к океану, не хочется ехать ни на какие экскурсии. Посещаю только утреннюю водную аэробику и вечерние ежедневные шоу. Со многими уже раскланиваюсь, часто слышу вслед: рашен леди.
С облегчением понимаю, что наконец-то могу себе позволить думать о Вале…
У111
Вот и всё! Последний вечер в Момбасе. Африка вернула мне сознание. То, что не смогли сделать православные монастыри, сделали африканские холмы и океан.
Ушла тревога и внутреннее ожидание всё чаще повторяющихся забвений.
Окончательно прояснилась мысль – цена моим знаниям, работе, успеху – всему, на что я променяла самое важное - ничто.
Только в другом мире – таком же реальном, как жизнь, более глубоком, чем океан, я наконец-то смогу понять ускользающий смысл – почему все, кто был рядом с самого детства и раньше, не научили меня…
Я скоро буду с тобой, родная моя…
Возможно, мне повезёт и мы узнаем друг друга…
Твоим сёстрам передадут мой жизнерадостный дневник и они не догадаются ни о чём.
Просто несчастный случай.
Небольшие сильные волны зовут к себе, затягивают внутрь манящей успокаивающей бездны… Пена - тёплый прибой – тайна, открывающая все смыслы, объясняющая все судьбы…
Как легко и как просто!
- Мэм, ночью купаться опасно!
Откуда взялась эта охрана?
- Окей, - надо сделать вид, что я просто помочила ноги.
Стойка бара на берегу. Немного вина…
Дождаться, когда они уйдут…
- Мэм, вы плачете, но вы очень красивы! Наверно, вас любят!
Любовь?
Единственное, что могло удержать в жизни моего ребёнка….
Но ведь теперь, когда я знаю…
У меня ещё есть шанс!
Я не знаю, что ответить, но уже знаю, что завтра сяду на самолёт.
Я возвращаюсь к своим детям.
Я буду любить их так, как будто они умрут завтра.
Я буду верить, что любовь ещё придёт ко мне.
У меня нет чувства вины перед моими детьми.
Мои чувства – океан.