Я наблюдал со стороны, как двое могильщиков засыпали гроб землей. У края могилы стоял лишь представитель муниципалитета, державший в руках свою шляпу. Не было ни похоронной процессии с оркестром, ни скорбящих друзей и родственников. Также отсутствовали обязательные на таких мероприятиях цветы и венки с лентами. Создавалось впечатление, что заботливые хозяева хоронят свою отдавшую богу душу собаку.
«Очевидно, хоронят какого-нибудь нищего героя труда или спившегося военного, у которого и близких-то не осталось – одни государственные награды», - подумалось мне.
Я сидел на лавочке у могилы друга. Могильщики сделали свое невеселое, но необходимое дело и ушли, а представитель муниципалитета еще немного постоял у холмика. Вскоре ушел и он.
Я налил в пластиковый стаканчик водки, снова обращаясь к могиле друга. Погоревал, помянул. Закурив, я бессознательно перевел взгляд на свежую могилу. Минуту назад она была пуста. Теперь же кладбищенский ветер трепал черные ленты средних размеров венка.
Я огляделся. Никого.
Поднявшись, я стал пробираться между крестов и памятников, осторожно переступая оградки и цветники. Подойдя к могиле, я в первую очередь взглянул на металлическую табличку, неаккуратно выкрашенную черной краской. Белыми буквами на ней было выведено: «Поэт».
Ни дат, ни фамилии. Здесь не было указано даже номера участка.
- И впрямь как собаку закопали, - возмутился я вслух, - а Поэт – это что-то вроде клички.
Вдруг мне стало не по себе. И вовсе не влажный осенний ветер стал тому причиной, и не одиночество мое на этом поле среди мертвецов. Я посмотрел на траурные ленты и прочитал надпись, выполненную красивым замысловатым шрифтом с позолотой:
«Самому близкому другу от самого себя».
В ночь с 22 на 23 сентября 2004 года, Краснодар