Я запрячу к чертовой матери это пальто, черт подери. Далеко запрячу.
Надоело!
Самую малость нежно, больше грубо и где-то силой, ты вошел в мою жизнь, а я и рада, наивная.
Запри все окна. Закрой глаза.
Пусть в твоей голове будет темно и душно.
Пусть там будет жарко и будет тарахтеть холодильник на разморозке.
Я разучилась понимать, где мой азарт кончается привязанностью.
Азарт.
А за окном дождь, дождь…
БАМ, БАМ.
Джим-Бим.
Все машины поют гимн грозе и грому.
Все женщины -проститутки.
Ты кричал мне это вслед по лунной дороге из кузнечиков и кипарисов.
Холодные Луны - тоже проститутки.
Да даже монахини просят за себя подать своему сутенеру –Богу.
Заплати женщине денег: оплати ужин, купи ей платье, покажи дорогую машину и она твоя. Возможно, не сразу, твоя, черт подери.
Потом заставь ее надеть каблуки и короткие юбки и она твоя личная проститутка, ведь когда женщина соглашается это носить, значит она сама этого хочет. Почти всегда.
Больше всего мне нравится мысль, что в этом нехитром слове, есть слог «Прости». Это душа. Она просит прошения у девушки снаружи.
Ты кричал по лунной дороге и кидал мне вслед свои чертовы деньги.
Твой чертов мир.
Да, я ношу каблуки и юбки, крашусь красной помадой и целыми днями строю глазки и не только твоему боссу.
Черт подери, я хочу джинсы! Я хочу джинсы, рубашку с закатанными рукавами и мои цветные береты, которые ты так предусмотрительно выкинул года два назад.
Гад.
Я подъезжаю к магазинчику и покупаю все мне необходимое.
Свободные джинсы, белая рубашка, топ и берет.
Мне легко.
Я снова сажусь в машину и лечу к чертовой матери.
03.34.
Утро.
Или ночь? Я не знаю. Мне холодно и хорошо. Я еду куда хочу.
Зачем?
Мне так надо. От своей треклятой жизни я отказалась совсем давно. У меня и так было раздвоение личности. Но ты кричал, что это и так твое. Ты придумал меня заново. Третью.
Я еду в бар.
Там я нахожу себе маленького мальчика лет восемнадцати. Он мило боится меня. Мило дотрагивается до моего плеча. Мило и очень нежно стягивает с меня майку и джинсы. Мило и нежно мы занимаемся сексом.
Я оставляю у бара свою машину.
По ходу я говорю милому парню, что мы с ним обязательно еще увидимся.
Он по-детски улыбается мне и потирает затылок.
К черту.
Я иду по безлюдной улице.
Кузнечики и кипарисы.
Чертов причал.
Медленно, почти крадучись, я иду по песку вперемешку со стеклами и травой. Этот песок заставляет меня склоняться все ниже и ниже, пока я не ложусь на синие от лунного света крупинки.
Никто больше не кричит.
Никто.
Здорово.