Берлин 45

               
Танк заносит на брусчатке и ударяет боком о фасад полуразрушенного дома. Я крякаю, впечатываясь наушником шлемофона в затвор пушки.
Толик выводит юзящую машину на середину ночной штрассе и даёт полный газ. Вот это мне нравится!
Осаждённый Берлин ещё огрызается, но мы с Толяном мчимся по завалам и заграждениям территории противника. 
Подсвечиваю ручным фонариком на глянцевую поверхность аэрофотоснимка и стараюсь не потерять линию маршрута.
- Толя!- кричу по внутренней связи, - Сейчас будет Т- образник. Нам направо!
- Есть!- весело рявкает в ответ Толян.
Гляжу через перископ на высокую, быстро приближающуюся кирпичную стену какой-то фабрики. Луч прожектора из всеохватывающего сияния превращается в яркий прыгающий круг на стене, подрезанный сверху и снизу.
В центре круга у стены одиноко стоит женщина.
Черные туфли сливаются с брусчаткой, коричневое простенькое пальто она придерживает за отвороты, белые кудри выбиваются из под черного берета. Разглядев её лицо, поражаюсь. Не то, чтобы красивое или привлекательное. Я бы сказал, родное и возвышенное.
Она, не щурясь, смотрит в упор на наш прожектор. Потом улыбается (у меня щемит сердце), отставляет правое колено и немного раскрывает полы пальто, показывая нам белое обнажённое тело.
- Забираем?!- то ли спрашивает, то ли утверждает Толян.
- Давай! Не забудь - сейчас направо!
Ну что поделать. Русские мы! Русские! (Хоть я еврей, а Толян абхаз).
И пусть мы на вражеской территории, и от результатов выполнения нашего задания зависит исход второй мировой войны, мы не можем апрельской ночью проехать мимо голосующей  у дороги женщины.
Толя сбрасывает газ и заводит машину влево, что бы развернувшись вправо, оказаться люком рядом с одинокой фрау.
Но тут из стены выпрыгивает Тигр. В долю секунды, до того как всё покрывается непроницаемым облаком пыли, я замечаю в ореоле разлетающихся кирпичей коричневый бок Бешеного Тигра со свастикой на броне.
Они не стали нас атаковать и не побоялись повернуться к нам боком. Нагло и бесцеремонно гансы продемонстрировали своё презрение и гонор, выхватив у нас из-под носа наш трофей.
Бешеные Тигры, в отличие от Бешеных Тридцатьчетверок, являются чудом техники. Тяжелые, быстрые, хорошо бронированные они снабжены невиданным оружием, средствами слежения и контроля. Созданные совместно Геншелем и Поршем  на основе Королевского Тигра и Фердинанда специально для охоты за Бешеными Тридцатьчетвёрками, Бешеные Тигры стали совершенным оружием Рейха в секретной войне. Не смотря на это, за время боевых действий мы захватили три (!) Бешеных Тигра из пяти выпущенных.
Они же не захватили ни одной Бешеной Тридцатьчетвёрки. Да, и зачем? Сила Бешеных Тридцатьчетвёрок в Бешеных Танкистах.
Тигр гремит люками и, взревев, уходит за пылевой завесой вдаль по улице.
Нас дёргает и волочёт следом – Толян успел его заарканить. Вот так! Гады тупые!
«Тупые»- это мягко сказано.
Техника у гансов потрясающая. Как только Толян выстрелил лебёдочным тросом в их буксировочный крюк, у них в танке сработала сигнализация. Но пока до их белокурых мозгов доходит, о чём это звенит колокольчик, я успеваю выбраться через башенный люк и пробежать по гудящему от напряжения тросу Тигру на спину. Говорят, что оседлавший тигра, не может спешиться. Я надеюсь, что смогу. Так нас с Толяном, ещё ни кто не унижал. И мы их проучим.
Достаю из кармана комбинезона «обманку» и изготавливаюсь на прыгающей спине хищника. Моё преимущество не в самонаводящихся пушках, и радарах, видящих в темноте сквозь стены. Моё преимущество в том, что я знаю, как поступит ганс.
Вот сейчас до него доходит, что уже три секунды второй зуммер сигнализирует о противнике над решёткой двигателя. Ганс действует по инструкции. Он достаёт специальную, с грецкий орех величиной гранатку, выдёргивает колечко и, открыв специальное окошко в броне, проталкивает гранатку наружу. Пока она пролазит через окошко, чека на ней не может раскрыться и сработать. А вот когда граната выпадет на броню, чека сработает, и через две секунды сметёт непрошенного гостя, как вошь с граммофона.
Но я ожидаю этого и перехватываю гранату из пальцев ганса, не давая чеке раскрыться. Тут же обратно внутрь заталкиваю «обманку».
Ганс услышав, как  под ногами у него застучало, думает, будто его граната свалилась обратно и орёт не своим голосом. Система, настроенная на голосовой приказ, резко тормозит машину и отстреливает люки. Панцерзольдатены кулями вылетают наружу, скатываются по броне и бегут прочь. (Правильно. Рванёт боекомплект - мало не покажется).
Толик, высекая гусеницами искры, выворачивает влево, чтобы избежать столкновения, а я прыгаю внутрь Тигра.
Сколько раз бывал внутри Бешеного Тигра, столько восхищался простором и продуманностью. Сидения с подлокотниками. Пушка –безоткатка. Кровать, на которой можно заниматься любовью втроём.
На кровати лежит обнаженная фрау. Она смотрит на меня с интересом и одобрением, и по её глазам вижу, что фрау у гансов не тупые.
- Вы хотели бы остаться здесь, или поедете с нами?- спрашиваю я на немецком языке.
Эта фраза куда галантнее звучала бы на французском, но поймёт ли она французский?
Она обворожительно улыбается и отвечает одним импульсом на пределе моего восприятия.
- О!
Этот микросекундный импульс обозначает:
- Конечно здесь комфортнее, и заплатят мне больше, но они бросили меня в момент опасности. Вы же наоборот, рискуете, заботясь о моём желании. Я с вами!
Я сражён и влюблён. Она протягивает мне правую руку, подхватив левой своё пальто.
Я пропускаю её вверх через люк (едва не назвал «калиткой») и, выходя «пробегаюсь» пальцами по тумблерам и кнопкам, нарушая настройки Бешеного Тигра.
Подбегаем к Тридцатьчетвёрке, подсаживаю фрау под упругую попку в люк водителя, где Толик ловко и умело подхватывает и заволакивает её внутрь. А где же берет? Остался в Тигре?
Рядом о броню бьёт пуля. Оборачиваюсь. Гансы поняли мой обман и теперь бегут обратно.
Но вот это не обман! Бросаю им под ноги их настоящую гранату.
И-и-раз! Я запрыгиваю на место водителя и, прикрывая люк, вижу, как Panzersoldaten заскакивают в свой сарай и орут приказ электронному мажордому закрыть двери.
Два! Горох стучит по броне. Через щель вижу, что закрывшийся люк зажал одному из гансов комбинезон. Мелочь, а приятно!
Даю газ и мчусь прочь по заваленной улице.
Через наушники слышу  довольное кряхтение Толяна и грудное учащающееся аханье фрау, имитирующей оргазм. У нас, конечно, не трёхспальная кровать Бешеного Тигра, но старый промасленный матрац, телогрейка и комбинезон вполне способны создать суровый фронтовой уют. И сами мы Бешеные Танкисты.
Вести танк по ночным улицам разбомбленного города сложно само по себе,  а ориентироваться при этом по стопке аэрофотоснимков сложно вдвойне. Но нам Бешеным Танкистам по силам и не такое. Недаром Родина на кануне штурма фашистской цитадели доверила нам самое ответственное задание.
Судя по снимкам, впереди площадь, в которую вливается пять улиц. Важно правильно сориентироваться.
Перескакиваю груду обломков здания (Толян в наушниках матерится - «не дрова везёшь!») и выезжаю на площадь. Разворачиваюсь на 360 градусов и освещаю прожектором окрестности, что бы в чёрных руинах рассмотреть верный маршрут.
В мою сторону со всех сторон ударяет свет. Чувствую себя медведем на арене цирка.
Западня!
Все улицы загорожены Бешеными Тиграми. Это не возможно! Наши разведчики утверждали, что шестой и седьмой ещё не собранные красуются на заводе! Одного я вырубил на перекрёстке. И здесь четыре. Откуда? С рёвом кручусь на месте и вижу, как на кучу обломков позади меня в выхлопах и пыли выбирается пятый Тигр.
- Толя!- кричу стонущему от усердия товарищу,- Кончай уже! Нас обложили!
Какие мы ни ловкие, какие мы ни умные, а пять Бешеных Тигров разорвут нас в одну секунду. Чего они ждут?
Позади меня раздаётся выстрел. Не успеваю обернуться, как мне в спину упирается ствол пистолета.
-Hands up! - насмешливо произносит низкий женский голос,- Tiefe von motor!
Слушаюсь. Глушу мотор, открываю люк, снимаю не нужный шлемофон и, не спеша, лезу наружу. Когда  выбираюсь по пояс, твёрдый ствол оскорбительно вонзается между ягодиц, заставляя поторопиться. Почему-то я сразу догадываюсь, что тычут в меня парабеллумом.
Она выбирается следом и снова упирает ствол мне между лопаток.
Пахнет горелым порохом, на юго-востоке громыхают орудия, но зарниц я не вижу, стоя в перекрестье пяти мощных прожекторов.
Картина достойная кисти художника-баталиста. Пять Бешеных Тигров окружили и держат на прицеле Бешеную Тридцатьчетвёрку, рядом с которой со шлемофоном в руке понуро стоит черный от копоти, в промасленном комбинезоне Бешеный Танкист. А в спину ему упирает ствол парабеллума обнажённая кудрявая блондинка в чёрных туфлях на высоком каблуке.
Почему-то мне даже в голову не приходит мысль о том, что гансы размочили счёт, захватив Бешеную Тридцатьчетвёрку. Наверное, это потому, что сам я Бешенный. «Вы не побеждены, пока не признали поражение!»
Я больше слышу, чем вижу, что к нам бегут автоматчики. В чёрных глазницах окон затаились пацаны из гитлерюгенда с фаустпатронами наготове.
- Ах, русские, русские!- глумится голая немка,- как вы просты и предсказуемы! Было так ясно, что ваши успехи вскружат вам головы, и вы пошлёте Бешеную Тридцатьчетвёрку обезглавить Рейх перед началом наступления на Берлин. Вы предсказуемы более чем  амёба.
Со словом «амёба» я не уверен. Так я перевёл слово «Mikrobe».
- Ах, девочка,- собираюсь ответить я,- Ты радуешься так, будто взяла в плен Самого Верховного Главнокомандующего. С нами или без нас, а через несколько дней Берлин падёт. Мы с Толей просто хотели сократить ваши мучения.
Но сказать это я не успеваю.
Позади лязгает, и дизель Тридцатьчетвёрки заводится.
Оборачиваюсь и вижу, что женщина, оставив меня, кинулась с пистолетом к люку танка. Прыгаю следом и ударяю по кукольной головке шлемофоном. Потом, пользуясь замешательством, хватаю правой рукой её руку с пистолетом, захожу за спину и, выронив шлемофон, пытаюсь левой не дать гансовской кошке вывернуться. Немка оказывается сильной, и бескровно отобрать у неё пистолет не получается.
И вдруг моя левая рука хватается за её упругую грудь.
Мы замираем, прислушиваясь друг к другу. Я начинаю нежно пощипывать оттопырившийся сосок.
Женщина учащённо дышит, становиться мягкой и податливой. Резко встряхиваю её руку, и парабеллум выпадает на битый кирпич.
- Russisch Schwein…-шепчет она, пытаясь повернуться ко мне томным лицом.
- Hitler Caputo!- отвечаю, отталкивая красавицу и запрыгивая в люк. Толик едва успевает отодвинуться.
Танк прыгает и, подбежавшие автоматчики в панике кидаются врассыпную.
 Умно ли я поступаю? Кружусь на месте, как волк, попавший яму, в ожидании залпа пяти орудий, которые как привязанные следят за каждым движением Тридцатьчетверки.
Я очень боюсь, что они выстрелят. Осколки снарядов неизбежно поразят немку, злобно гоняющуюся за моим танком в облаке выхлопов и пыли, и старающуюся ударить по броне моим шлемофоном. Гансы не стреляют. В любой момент они могут сверхточным выстрелом разбить мою пушку, поджечь или разуть танк... Но… они тоже боятся за женщину. Даже автоматчики «молчат», держа на прицеле открытый люк.
Прожектора слепят меня. Напряжение возрастает до предела.
- Мойша!- кричит мне в ухо Толик, - Сюда!
Он тычет окровавленным пальцем в снимок. Я понимаю, где это. Одна из стен, выходящего на Square здания, фальшивая. Вон она. Искусно заложенная старинная арка входа в сквозной двор. «Мне сверху видно всё, ты так и знай!»
- Башню!- кричу я Толяну, вращая перед собой указательным пальцем, и, в который раз, увернувшись от голой женщины со шлемофоном, бросаю машину в кирпичную стену.

Все будто посходили сума. Будто не остались в полях убитые товарищи. Будто впереди нас ожидает не мрачная разруха и мучительная смерть от ран, а…что-то прекрасное и великое, чему и названия нет.
- Сука гансовская!
Вяло ругается Толик, пока мы идём по загородному больничному парку.
- Ты злишься оттого, что Гитлера убил не ты?
Он машет рукой. Мы усаживаемся в беседке. Весна, сама по себе, великое событие. А весна в День Победы, действительно способна свести сума.
- Что ты наплёл отцам командирам? Похоже, что я выживу и мне нужно с тобой дуть в одну дуду.
- Сказал, что на дороге оказалась женщина с коляской. Ты остановился и выглянул. А она достала пистолет и выстрелила.
- Какой бред…
- Чем проще, тем лучше. Не запутаемся. Медалей не жди, и в фронтовой многотиражке тебя не воспоют.
- «Женщина с коляской»… «Шлюха с пистолетом!» Ты смотри, чуть не прикончила. Доктор сказал, что пуля случайно не задела жизненно важных центров.
- Ну, не задела же.
Толик возмущается
- Так дырку в груди прострелила, зараза…
- Зарастет твоя дырка,- продолжаю его успокаивать,- Вот если бы сифилисом заразила…
Толик полюёт и матерится.
- Слышь, мазута!
У входа в беседку стоят трое пехотинцев с бутылкой трофейного шнапса.
- Валите отсель. Царица полей гулять будет.
Толик от негодования теряет дар речи. Он угрожающе поднимается…
- Пошли, что-то покажу,- шепчу я ему, ворочая перед носом посылочной коробкой.
Толик колеблется. Лезть ли в драку?
- Ты сейчас забудешь обо всём, - продолжаю его уговаривать.
Бить в День Победы своих же соратников Толику не по душе. А влететь под трибунал за этих серых полевых мышей и того хуже.  Кряхтя и хмурясь, он выходит за мною из беседки, и мы направляемся к ближайшим зарослям сирени.
-Что у тебя?- сердито бурчит Толян.
- Мне пришла посылка.
- Из дому?
- Якобы, из дому.
- Из Харькова? Из Украины?
Он ещё борется с желанием вернуться в беседку.
- Якобы, из Украины. Якобы, полгода меня искала.
- Сало?
- Нет!
- А, забыл. Ты же обрезанный.
Открываю коробку. В коробке лежит мой шлемофон.
Толик с воплем отбрасывает его как неразорвавшуюся гранату или ядовитую змею.
Я наклоняюсь и подбираю.
- Это мой шлемофон, Толь! Тот, что неделю назад я потерял в Берлине.
- Не трогай! Вижу, что твой! - шарахается от меня Толян.
Расправляю «говорящую шапку» и показываю ему вложенный внутрь белый весенний цветок.
Толик заинтересованно приближается.
- Тебе или мне? – спрашиваю я.
Он решительно выхватывает цветок.
- А тебе за что!?