Из цикла "Эпоха имени ..."
- Когда-то я был приличным человеком и владельцем четырех домов в центре города.
А теперь моя бывшая жена говорит моим сыновьям, что их папа оборванец, который не мог прилично содержать свою семью. Я не спорю с нею – в её словах есть правда, но кто автор такого положения? Я вам отвечу – это её родной брат, шурин, если называть по-русски. В те дни, когда моё процветание достигло зенита и со мною уважительно здоровался даже «Дядя Володя» (потом, после ареста, в газетах его называли ночным губернатором) мы с женой решили уехать в одну уютную европейскую республику.
Уезжали мы по «еврейской линии», что давало изрядные преимущества. Но, чтобы не платить сумасшедшие тамошние налоги для легализации моих денег, которые я выручил после продажи своей недвижимости, жена предложила мне купить у её брата Лёвы, гражданина Германии, долю бизнеса, а такое приобретение считается инвестицией и налогом не облагается.
А после того, как мы переедем в город В. и обоснуемся там, Лёва вернет мне деньги взаимообразно, будто выкупил долю обратно. Родных людей грузить бумагами и обременять их досуг договорами мы, родившиеся в России, не привыкли – менталитет не тот и потому я отправил деньги на счет Лёвиной фирмы на основании устной договорённости.
Мы переехали, сняли отличную квартиру в фешенебельном районе этого города В., я осмотрелся, прикинул, чем буду здесь заниматься и мне, само собою, понадобились деньги.
Я звоню Лёве и говорю, что зарегистрировал свой гезельшафт мит бешренктер хавфтунг – общество ограниченной ответственности по-нашему, со скромным названием «Международная корпорация коммерции и консалтинга» и прошу вернуть мои деньги на счет этого самого ГМБХ. Лёва бодро говорит в трубку, что нет проблем – через неделю всю сумму до цента переведет мне.
Я говорю «о,кей» и иду подписывать первые контракты.
Через неделю на счёт моего ГМБХ не упало ни копейки.
Я звоню Лёве.
Лёва дико извиняется и очень аргументировано объясняет мне, отчего он не смог вернуть деньги в срок. Но через неделю проблема будет решена.
Через неделю история повторилась.
Еще через полгода я обратился к здешним браткам, которые обрели новую историческую родину в Европе взамен прежней, кологривской да урюпинской с просьбой помочь выбить из Лёвы деньги.
Братки говорят, что нужны бумаги, подтверждающие наши с Лёвой отношения.
Я отвечаю, что бумаг между родственниками нет.
Братки разводят руками и сообщают, что на нет и суда нет – здесь Европа, а не какой-нибудь Можайск, здесь без бумаг наезжать не принято – спалишься.
Короче, денег своих я не увидел, Лёва меня банальнейшим образом кинул. Его сестра, то есть мать моих детей, подала на развод со мной, как с человеком, неспособным прокормить семью и суд постановил депортировать меня в Россию – человек без денег не человек.
Я долго болел, потом даже немножко запил, однако быстро понял, что этот путь не для меня, для тоски и сокрушений не надо быть евреем.
Теперь я вновь принимаюсь за старое, однако не с абсолютного нуля.
Дело в том, что несколько участков земли на побережье залива я, по какому-то голосу свыше (есть-есть у меня мой еврейский ангел-хранитель) утаил от законной супруги и теперь, даже в кризис, эта земля стоит немало.
Вот теперь она Ваша и мы обмываем сделку. Давайте выпьем водки за то, чтобы с родственниками мы были так же аккуратны, как с клиентами и покупателями.
Мы чокнулись в очередной раз и Гриша, только что вновь ставший очень обеспеченным человеком, достал из портфеля фотографию, на которой недурная дама лет тридцати пяти с двумя детьми были сняты на фоне очень известной европейской церкви в готическом стиле.
- Симпатичные парни, верно?- с гордостью спросил меня Гриша.
- Очень похожи на отца, - подтвердил я.
- Теперь мне будет чем доказать им, что их мать говорила неправду обо мне, - сказал Гриша, убирая фотографию обратно в потёртый портфель.
Мы пожали друг другу руки и расстались, довольные только что завершенной сделкой.
Я купил участки земли почти вдвое дешевле, чем они стоили до кризиса, а через несколько лет цена их возрастет многократно – это один из законов природы, которые мы, родившиеся здесь, в России, постигаем заново, каждый на свой манер