Мой мертвый мир ничем не лучше твоего живого.
Я не стараюсь казаться умнее, делая глупые
Вещи. Как только коснусь обсуждений, прелюдий,
Тебе перестанет хотеться жестокости, вдумайся.
Перестанет хотеться любви от прилива сил,
От необходимости и достаточности молодых сил,
Что стареющим и подслеповатым сердцем я не сумел
Осилить. Я убегу и от тебя, и от жизни, и от зеркал.
Я убегу от всего, от чего мои предки сумели бежать.
Когда их тошнило от веры, крестом подпирали
Двери. Когда их тошнило от голода, им кормились.
Но рыба была сытнее, а позже - тошнило от бытия.
Красными от слез глазами на меня смотрели красные
От крови матери синих посмертных детей. Бежим?
Только некуда кинуть ноги, опустить усталые
Плечи. Нам не стоит смотреть друг другу в глаза,
Как не пристало солдату бросать знамена на пути
К беде, и к гною, и к пыли, и к смерти, что мимо
Не сможет пройти, как частица, как соль всей
Нашей жизни, чересчур несоленой от недостатка
Теплой и ржавой крови. Осмеливаюсь все еще,
Несмотря на невзгоды сухих алтарей, терпеть
Тебя, любить тебя, насиловать твою подноготную
Прямо в глухие артерии, макаронины девственных
Нестерильных мыслишек. Брось их, брось в воду,
Наше, странников, место в земле, под травой.