Скитальцы-глава 64. Шадринск

               
                ( П Р О Д О Л Ж Е Н И Е )

      Погода стояла хорошая, местность не усложняла пути. Шли или вдоль реки, или пересекая небольшие перелески смешанного леса. Обилие грибов и съедобной дикой зелени, не говоря уж о добычливой рыбалке, создавали сносные условия пути. Но не хватало мясной еды и, особенно, хлеба. О нем мечтали. Вспоминали, какой он ароматный, с хрустящей корочкой, сытный и такой желанный. Разного зверья встречалось много, но охотничьего снаряжения не было и приходилось только с сожалением провожать взглядом вспугнутую, удирающую дичь.
      Шли, соблюдая все меры предосторожности, не создавая излишнего шума, высылая вперед дозоры. На ночь устанавливали обязательное дежурство. Хома оказался отличным организатором и вожаком. К нему относились с большим уважением, беспрекословно исполняя каждое его указание. Вечером, у костра, во время ужина, совместно обсуждали дела, строили планы, советовались.
      На их счастье, по пути им не попадалось ни демидовских ловцов, ни татаро-монгольских грабителей. Хорошо организованные дозорные во время сообщали о подозрительных шумах, издаваемых посторонними людьми. В этом случае затаивались или обходили их стороной.
      - Хома, с тобой не пропадешь, - радовался Иван. - С твоим опытом, да смекалкой не только до Амура, всю землю безбедно прошагать можно. Как же вы маху дали в схватке с нами?
      - Старший в пятерке дурак был. Оттого и голову сложил. Нас всех держал в ежовых рукавицах из самолюбия и не по делу. Не подумав, лез на рожон и нас вынуждал.
      Вскоре стало чувствоваться наличие большого поселения. Все чаще стали попадаться лесные вырубки и другие следы человеческой деятельности. Молчаливый и мрачный купец, замкнувшийся после рокового купания, оживился. Стал общительнее. Почувствовал скорое избавление от всех бед.
      Стали появляться засеянные поля. И вскоре на горизонте объявился сам острог с пригородом-посадом. Большую крепость, огороженную высоким тыном из бревен, окружали во множестве хаотично разбросанные жилые дома и постройки поселян.
      Остановились на последний отдых. Развели костер. Подошел купец с ребятами. Низко поклонился:
      - Простите меня, добрые люди. Спасибо вам за все. Тут уже рядом. Мы не будем больше засиживаться. Пойдем. Вон он Шадринск, на виду. Теперь не опасно.
      - С Богом, - за всех ответил Хома. - Господь тебя простит.
      - Ну что, настал час прощанья, - объявил Андрей Силыч, - мы посад обойдем стороной. Нам там делать нечего. Будем поворачивать на север.
      - Пожалуй, так - согласился Хома, - наша дорога на восток. А ты, Иван, уже дома.
      - Нет, постойте, - вскочил Иван, - так не пойдет! Мы же столько бед перенесли вместе, сроднились и так просто взяли, да разбежались? Не-е-е…Так нельзя. Все вместе идем к моему братану. Он живет справно. Праздник большой будет! Да после такой дороги в баньке попариться не грех, на сеновале без опаски выспаться. Хлебушка свеженького, подового откушать. Не говоря уж о кумышке, которую закусить можно солененьким огурчиком. Все! Кончаем базар! И никаких отговорок. Считайте, что я вас арестовал и под охраной племяшей веду в радостные объятья многочисленной родни! Подъем! Нечего здесь прохлаждаться!
      Горин переглянулись с Хомой, развели руками. – Коли настаиваешь – веди.
      Встреча была бурной, радостной, порой трогательной. Жена Ивана буквально повисла у него на шее и не могла отпустить ни на шаг. Мать, охая, крутилась вокруг сыновей, не зная, которого приласкать первым. Старшие, их отец и дядя, крепко обнялись и, похлопывая друг друга по спине, выражали радость скупыми словами.
      - А это, - обернувшись к своим спутникам, объявил Иван, - самые дорогие и верные друзья, - с ними мы прошли огонь и воду, и медные трубы. Мы все сроднились, помогая друг другу, рискуя жизнью и свободой. Прошу любить и жаловать. - Он каждого, поименно, представил.
       - А теперь всем нам, в первую очередь, баньку. С парком на мяте и веничком. А еще, вволю ароматного хлебушка. Мы так давно его не ели! Ну, а потом, все остальное, что душа запросит.
      Пока топилась баня, сидели в огороде на лавке и деревянных чурбаках, заготовленных на дрова.
      Брат Ивана вынес четверть самогонки. Но Хома запротестовал:
      - Кумышкой баловаться будем потом. Сперва надо попариться.
      Расспросам и рассказам не было конца. И тут поспела баня. Она хоть и была большая, но всем было бы тесно. Мылись и парились в два захода.
      Пока гости наслаждались банькой, хозяйки вытащили в огород столы, накрыли скатертями и собирали скороспелую еду из того, что было готово. Прибежали две дальние родственницы, тоже не с пустыми руками. Чуть позже появились их мужья.
      Застолье было шумным и радостным, со слезами и смехом. Спутникам Ивана оказывали должное внимание, и они чувствовали себя, как среди своих родных и близких.
      После обильного пира гостей отвели на сеновал, где они отсыпались на прошлогоднем сене до позднего утра.
      Во время завтрака Хома объявил:
      - Завтра на рассвете мы уходим. У вас хорошо, гостили бы еще, но впереди длинная и трудная дорога. До холодов нам до Амура не добраться. Придется где-то зимовать. Но пока стоит тепло, надо одолеть как можно больше дороги.
      - У нас такая же забота, - сказал Андрей Силыч.
      До вечера укомплектовывались в дорогу. Хозяева не отказывали ни в чем. Брат Ивана вынес охотничий лук и предложил. Горыныч, отказался, за неумением пользоваться, Но Хома ухватился: - Это то, что надо. Эта снасть по мне. Я с охотничьим делом давно в дружбе, - приговаривал он, разглядывая лук и стрелы в колчане. – Добрый лук. Теперь в дороге не пропадем. Будет, чем мяса добыть, да и для обороны сгодится.
      На рассвете хозяева провожали гостей. Расставание было не многословным, простым. Их перевезли двумя лодками на другой, левый берег Исети.


               П Р О Д О Л Ж Е Н И Е        С Л Е Д У Е Т