Давеча, граждане, воз кирпичей по улице провезли. Ей-богу!
У меня, знаете, аж сердце затрепетало от радости. Потому строимся
же, граждане. Кирпич-то ведь не зря же везут. Домишко, значит,
где-нибудь строится. Началось — тьфу, тьфу, не сглазить!
Мих. Зощенко «Кризис», 1925
________________
Эстетика инженера и эстетика архитектора связаны единством, но
первая из них переживает бурный расцвет, а вторая мучительно
деградирует.
Корбюзье
* * *
Этот текст не гребет всех архитекторов под одну гребенку, мы не замахиваемся на таких замечательных архитекторов, которые проектируют, павильоны «Для водочных церемоний». Мы говорим о массовидном архитекторе, с которым часто приходится иметь дело.
В название статьи выведен всемирно известный афоризм-формула Витрувия «Архитектура – это прочность, польза и красота», но в процессе осмысления и эволюции архитектора, из этого афоризма начали выпадать важные запчасти.
Когда архитекторы расшвыриваются этой формулой направо и налево, задумывается ли они, о чем все это и о понятии «прочность» в том числе? Я бы этой формулой, вырванной из контекста, пользовался осторожнее, а еще лучше, во избежание недоразумений, сократил бы ее до более простого вида: «Архитектура – это польза и красота». Для доказательства, воспользуемся одним из переводов и выпишем текст Витрувия в развернутом виде:
“Все это должно делать, принимая во внимание прочность, пользу и красоту. Прочность достигается заглублением фундамента до материка, тщательным отбором всего материала и нескупым его расходование; польза же – безошибочным и беспрепятственным для использования расположением помещений, подходящим и удобным распределением их по странам света, в зависимости от назначения каждого; а красота – приятным и нарядным видом сооружения и тем, что соотношения его членов соответствуют должным правилам соразмерного”.
Как видите, этот текст звучит не так крылато и совсем не афористично.
Витрувий, написал «Десять книг об архитектуре» для своих современников, а оказалось на века. «Прочность» для архитекторов в те витрувианские времена и через полторы тысячи лет в палладианские времена, и даже в 19 веке, была само собой разумеющейся составляющей деятельности зодчего. Думаю, что две тысячи лет эта формула понималась однозначно. Даже неглупому школьнику, участнику игры “Cамый умный” известно, что латинское architectura от греческого architecton – обозначает строитель. То есть, как минимум во времена Витрувия архитектор ощущал себя главным строителем, отвечающим за прочность, пользу и красоту.
На что уж Леонардо да Винчи вроде бы и не причем, но и тот понимал проблему прочности и писал, например, такое:
“Жилища, где должны происходить танцы, или разные прыжки, или различные движения с большим количеством людей, пусть будут в первом этаже, ибо я уже видел, как они рушатся со смертью многих. И прежде всего, делай так, чтобы каждая стена, как бы тонка она ни была, имела фундамент на земле или на арках с хорошим фундаментом”.
Очевидно, что и Карл Росси ощущал себя главным строителем, архитектором и инженером под одним общепринятым понятием, - ЗОДЧИЙ. Забота о прочности Карлу Росси также была не чужда, а ведь на дворе уже стоял 19 век, и до Эйфелевой башни было рукой подать.
“Если арка упадет, я готов упасть вместе с ней” (и во время раcкружаливания арки генерального штаба стоял на самом верху, на аттике)
“В заключении донесу Вашему сиятельству, что в случае, когда бы в помянутом здании от устройства металлических крыш произошло какое-нибудь нещастие, то в пример для других пусть тот же час меня повесят на одной из стропил театра…”
В связи с усложнением проекта, появлением невиданных Витрувием и Палладио материалов, например, стального проката и железобетона, специальность архитектора начала дифференцироваться. То есть, прочность, за архитектором осталась, но для расчета этой прочности ему понадобился, - инженер. А со временем архитектор забыл, что он должен иметь основательную базовую инженерную подготовку и ушел полностью в “пользу и красоту”, а «прочность» отпала как хвост без рудиментарных остатков.
Во всем этом виноват капитализм, с его курсом на разделение труда и узкую специализацию. Таким образом, сколопендру разрубили на две части, которые побежали в разные стороны.
Когда же произошла девальвация понятия АРХИТЕКУРА? Пусть поймут меня правильно, - девальвация это нормальное слово и говорит всего лишь о снижении реального содержания понятия слова АРХИТЕКТОР. Скорее всего, не так уж и давно началась девальвация, - наши конструктивисты, и шедшие за ними “жолтовцы” и “душкинисты” были еще теми витрувианскими архитекторами. Скорее всего, отпадение «прочности» от архитектуры у нас произошло окончательно в 1955 году, когда царь Никита вообще отменил архитектуру, и от нее отпала еще одна составляющая “красота”. Что же тогда осталось? Неужели осталась только какое-то странное название АРХИТЕКТОР, с непонятной этимологией?
Встречаю в переводе «Десяти книг об архитектуре», - “Витрувий - архитектор и инженер". Не знаю только, с какого языка это переводилось, но похоже на перевод Пушкина с немецкого на русский, переводчик не видит тавтологии. Девятнадцать веков понятие архитектор было однозначным, охватывающим строительство, зодчество и инженерные знания. Архитектор даже и не думал о том, - сидит ли в его белом теле «черномазый инженер» или не сидит.
В таком случае, хотелось бы услышать в титулах современных, постсоветских зодчих также эти два слова: «Архитектор и инженер». К сожалению, сейчас сидишь напротив архитектора, от которого одна «польза» и начинаешь ему втирать о каких-то конструктивных проблемах, и чаще на тебя глядят пустые глаза. Ты говоришь и чувствуешь, что мы общаемся на разных языках, в таких случаях употребляют великий и могучий китайский язык. У архитектора появилось пренебрежение к некогда одной из составляющих архитектурного процесса, - витрувианской прочности. Чем сложнее становится инженерная составляющая здания, тем инфантильнее отношение к этой инженерной составляющей у архитектора.
Хотя архитекторы и не понимают смысла заповеди Витрувия, но продолжают, как заклинание повторять: “прочность, польза, красота”, как будто они гаранты этого и блюдут. И нужно ли им блюсти. Даже наоборот, мне кажется, что для нашего атрофированного архитектора это даже неприлично обладать элементарными навыками строительной механики.
Вот поэтому часто архитекторы начинают ЗАТЕВАТЬ что то «полезное», не обладая даже в зародыше здравым инженерным мышлением, не понимая ничего ни в работе конструкций, не имея понятия, что “нужно заглублять фундаменты до материка”.
Подумают читатели, что я злобствую. Я не злобствую, а констатирую и вижу, как лепятся эскизные проекты, где место для инженерной мысли вытоптано и затрамбовано. И когда эту дебильную ЗАТЕЮ* приносят инженеру-конструктору, то часто посещает вопрос, а что этот человек делает в архитектуре.
* ЗАТЕЯ – словечко из сленга современных архитектурных менеджеров. От ЗАТЕИ произошли ЗАТЕЙНИКИ организаторы бега в мешках или отрезания чего-нибудь с завязанными глазами.
В конце приведу одну из «кощунственных» для современных архитекторов заповедей Райта:
“Берегитесь архитектурных школ во всём, кроме обучения инженерному делу”.
* * *
Материал взят на сайте Александра Прокуратова "Конструктор" http://www.konstr.narod.ru