До безумия белая комната. В ней тишина и темнота… нет. Не так уж и темно – лунный свет проникает через разбитое стекло, стены будто сверкают, показывая, какие они идеальные, совершенные по сравнению с тем серым унылым миром, что прячется за окном. Люди пытаются разогнать его исконно тоскливые краски – огни большого города, вывески, неон и разнообразия иллюминации, а днем город меркнет и, не менее красочно, одевает людишек, разгоняя ими серость улиц… а я не такой. Я - белый, как и эта комната. Во мне идеал, и нет ни одного недостатка. Может, и меня уже совсем нет… мысли
Звенящая тишина. Только редко-редко слышится шум города. Днем – люди, телефоны, машины… вечный шум. Ночью – животные, редкие машины и опять - дождь. Он почему-то всегда идет ночью, а быть может, днем его заглушает город? Он не любит конкурентов, как и я… именно поэтому дождь плачет по ночам. Сейчас тихо. Я бы даже сказал пугающе тихо. Хочется закричать, что бы лопнули остатки стекла и мои барабанные перепонки. Громко не нужно, из-за состояния неимоверного покоя даже шепот может показаться слишком громким. Я хочу разрушить этот мир, но я не буду, ведь я другой. Мир меня любит… этот мир... мой мир?
Я лежу по средине комнаты, я сам нашел ее центр и провел линию. Теперь я в точности на ней. С неба на меня льется белое небо, сонным ночным дождем. Я один… в такие моменты мне кажется, что мир умер. Я невольно отвожу взгляд от потолка и смотрю в угол – там кукла. И я понимаю – одиночество еще не предел. Со мной они – мои куклы. Я настолько любил их, что вырезал им глаза. Ведь они всегда плакали – теперь нет. Они смотрят в угол пустыми глазницами и ждут. Я их рассадил по углам, не хочу, что бы они видели меня таким. Их глаза пугают. Мне их жалко. Ведь у них нет своей воли – только моя.
В моменты тишины мне кажется, что я один, иногда не спасают даже куколки и дождь. Тогда я думаю, что больше никого нет. В мире больше не осталось людей… звонит телефон. Это друг. Я так думаю, мне об этом сказали они. Но не отвечу. Пусть куклы своими зашитыми устами говорят с ним. Они кричали, а теперь молчат. Конечно же, я зашил им рты. Не люблю шумных кукол. Они не понимали, когда я просил… может, это все из-за того, что я заклеил им уши? Нет, они и до этого были шумными… такие глупые. Они же знали – я сильнее. Кажусь слабым? Пусть… они все равно знают.
Сколько я так лежу? Долго, не помню точно… сбился в подсчетах. Стучат в дверь. Я не могу встать – куклы откроют. Будут ползти к двери на своих сломанных руках и ногах. Пытаться открыть… и все больше ломаться. Мне не жалко. У меня скоро день рождение. Будут новые. Совершенные, как и я… Их будет больше, и они будут умнее прежних… почему я сломал им ножки? Они бегали здесь. Я смотрел на потолок, с которого, плавясь, капало белое небо, а они бегали рядом, мешали, сбивали… зря… И я впервые сломал их. Они плакали… а потом, они хотели убить меня. Их маленькие ручонки давили мне в область шеи. Я не мог дышать. Они говорили плохие вещи, это точно помню – еще удивился. Спал – они знали.
Я умирал… и… я умер?
Сломанные куклы – они противны мне. Такие эгоистичные… твари? Не умеют любить. А ведь я любил их. Первое время – до смерти… теперь я просто смотрю в разбитое стекло… кто-то сказал, что мир там, за окном мертв. Я поверил… тогда
а теперь…
Я мертв. Мои куклы сломаны. А мир, как и тысячи лет назад – жив. Не верь ему… скоро ты тоже будешь в белой тишине. Рядом со мной, мертвый… и я буду любить тебя так же, как и их. Только не шуми…