Разумеется, можно было бы поработать над фотографией «фотошопом», убрать хотя бы трещины и складки. И, кстати сказать, я уж начал было «редактировать» снимок, и вовремя остановился. Думаю, что и пояснять не надо, почему остановился. Эти трещинки, символ разделяющего нас с двумя молодыми людьми на снимке времени, стали одной из причин написания этих строк. А о других причинах расскажу сейчас, и ниже.
Девушка, склонившая голову на плечо фронтового друга, а в последствии и на всю оставшуюся жизнь мужа, Гордик Ирина Павловна, в девичестве Данилова, на днях умерла. Фотография сделана в победном 1945 году, в Румынии. Здесь, в Румынии, в городке Плоешти остановилась и расквартировалась их зенитная батарея.
Только что закончилась война. Над миром тишина. Как ни высокопарно это звучит, но я верю тем, кто говорил, что тишина было понятием не физическим, а состоянием души миллионов людей. Тишине не мешали ни салюты, ни громкая музыка и пение.
А у этих молодых людей, что на снимке, думаю, что кроме служебных забот в головах уже роились далеко от войны улетающие мечты и планы. Война позади, победа вокруг и везде. В каждом лице и в каждом окне. Страны, армии, военноначальники, сослуживцы ещё вокруг, но уже чуть сзади. А их двое и впереди жизнь. В которой уже не будет ни неожиданной пули, ни разорвавшейся рядом авиабомбы или снаряда. Всё!
Посмотрите внимательно на них. Покой, который, как нам рассказывали, наступил после победных залпов, у них на лицах. И они смотрят не в объектив, а куда-то вдаль, и одновременно в себя, и друг на друга. Как трогательно и доверчиво они склонились друг к другу. Впереди жизнь. Какая она будет, их жизнь? Вот что их заботит.
Распишутся они в посольстве СССР в Румынии, а в январе 1946 года, там же, родится у них первая дочка. Вторая родится уже на родине, через два года. Она и станет в определенное Судьбой время моей женой.
Ясно теперь, почему я через несколько дней после смерти Ирины Павловны рассматриваю это фото, и другие «ценности», припрятанные теперь уже пожилым человеком, и пишу эти строчки. Кроме старых снимков в шкатулочке листки со стихами. И я их обязательно здесь покажу. Не все и не полностью. Но те, о чем очень захотелось поговорить, покажу. Я прочитал все. И без неуместных в этом случае сантиментов скажу, что я приоткрыл для себя еще одну страничку повествования о людях переживших ту войну.
Что получается? Страна каждый год, 9 мая празднует свою Победу над врагом. Страшным, циничным врагом, не скрывавшим планов уничтожения, порабощения, аннексии и прочих зверств против человечества. И наша страна с помощью союзников – победила! То, что цена была заплачена, по сравнению с ценой союзников, несоизмеримая - это, наконец, признали и наши заклятые друзья.
А люди, прошедшие эту войну, наши люди, и были этой самой ценой. И те, кого «косила» проклятая война с первого до последнего своего дня, и те, кто остался жив, победил(!), они и есть та самая «несоизмеримая» цена. Я подчеркну, статистика не верна. В ней не учитывают тех, кто прошел войну и не просто победил, а выстрадал её, и тех кто прожил войну не буквально в окопах, а оказался не по своей воле на оккупированных территориях или в эвакуации за станками ( им повезло?).
И вот эти двое со снимка, оставшиеся живыми после страшной войны, с надеждой смотревшие в будущее, тоже относятся к этой цене. Это точно. Потому, что одни за победу, о которой они так и не узнали, заплатили своей жизнью. А эти, оставшиеся в живых, отдали войне свою молодость. Это ли не цена?
…
Ушли девчонками на фронт,
И многим не было шестнадцать,
Ведь не уйти мы не могли,
Пришлось нам с детством расставаться.
Сменили платьица свои
На серые шинели,
С портянкой грубой сапоги
Мы вместо туфелек надели.
…
Стихи написаны девушкой Ирой скорее, как воспоминание, чем как описание. Значит, написаны не там, на фронте. И в последние годы своей жизни она бы уже не смогла их написать – она ослепла. Полностью. Значит написаны где-то посредине жизненного пути. Она продолжала жить той войной. Ведь эти стихи она никому не показывала. Она писала их для себя.
Желанная весна, воистину волшебница,
Уснувшее ты пробуждаешь вновь
И ручеёк с плакучей ивой шепчется
Провозглашая верность и любовь.
И всё вокруг преображается
И дышит свежестью земля.
Фиалка робко пробивается
Меж зеленью покрывшею поля.
Но ты весна хоть и волшебница,
Не можешь чудо сотворить,
Что бы вернуть мне мою молодость,
А всё плохое позабыть.
Вот так! Эти стихи не для анализа литературными критиками, здесь уместен другой анализ – человеческий. То есть анализ совестью. То, что та война наложила неизгладимый отпечаток на жизнь не только военного, но и последующего поколений – неоспоримый факт. Об этом можно было бы поговорить отдельно. А я рассказываю о девушке с фотографии. У себя в батарее она была санинструктором. И после войны, всю оставшуюся жизнь она осталась верна первой профессии. На пенсию она ушла из детской поликлиники. О том, как она работала можно судить по тому, что коллектив поликлиники до последнего дня помнил о ней, звонили ей, поддерживали и поздравляли регулярно с праздниками.
Муж ушел в лучший мир раньше, чем хотелось бы. И она почти сорок лет прожила в семье дочери, растя внуков. Увидела правнуков. Не «увидела» только двух последних – ослепла. Но маленькие человечки, когда приходили в гости, шли к ней здороваться. И она гладила им головки, целовала в макушку. Один для неё был кучерявый, у другого жёсткие, как у ёжика волосы. Видела ли она их в своём воображении?
…
Душе покоя нет и сердцу нет забвенья,
Я в одиночестве свои мечты таю.
На склоне лет пишу стихотворенья
Про песню недопетую свою.
Как много было в жизни пережито,
И мелких и больших обид.
Нет своего гнезда. Оно не свито.
Ну, кто поймет и защитит.
Когда бывает очень больно
Беру я в руки карандаш,
И рифмам отдаюсь невольно,
Для облегченья всё отдашь.
И перечитывая строки эти,
Становится мне легче жить.
Ведь у меня есть внуки, дети
И этим надо дорожить.
Война не была эпизодом в жизни людей её переживших. Она осталась с ними и в них до самой смерти. Посмотрите на оставшихся среди нас ветеранов. На тех, кого нам показывают по первым программам. И на тех, что сидят согбенные на лавочках в деревнях у ветхих хат, или старых «хрущевок» в городах. Они не всегда были старыми и немощными. Они отдали свою молодость вам! А сами ещё более полувека живут в стране, которая и после войны продолжает воевать со своим собственным народом. Это видно по тому, как выглядят наши старики.
Победители должны выглядеть не так! И дело здесь не в сшитых к празднику одинаковых костюмах. И даже не в обещанных всем оставшимся в живых ветеранам квартирах. Надо заглянуть им в глаза. И не спешить отводить взгляд, даже если вам очень надо спешить. Даже если ваш самолет уже прогревает двигатели, готовый умчать вас на вашу виллу на средиземноморском побережье. Ваша вилла никуда уже не уйдёт. А они уходят! Уходят те, кто своей молодостью, здоровьем, оставшейся неустроенной жизнью расплатился за вашу виллу.
Читающий эти строки, взгляни ещё раз на снимок. На лицо девушки-зенитчицы. Её черты ты можешь узнать в лицах девушек, ведущих сейчас популярные программы на экране телевизора, на лицах молодых людей в метро и в коридорах институтов. Они, лица, одинаково красивы, одинаково одухотворены. Между ними только время.
Так и хочется сказать: «А если б не было войны?» Сколько мы потеряли поэтов, художников, инженеров, земледельцев, строителей… Когда же просвещенная Европа отвлечется от самолюбования и подумает о долге перед НАШИМИ потерями?
Чтобы не заканчивать на грустной ноте скажу. Об Ирине Павловне скажу. Что она всю жизнь оставалась красавицей, певуньей, мамой, бабушкой, прабабушкой и Тещей! Пишущий эти строки знает, о чём он говорит. Вечная ей память. И как родному человеку, и как Воину-победителю!