Дождь не прекращался весь день. Грязное, лохматое существо сидело, съёжившись, под деревом и с тоской и надеждой поглядывало на прохожих:
— Тётеньки, дяденьки, ну, обратите же на меня внимание! Разве вы не видите: я насквозь промокла и вся дрожу от холода?!
Но прохожие не обращали никакого внимания на бродяжку и торопливо шагали домой, где наверняка их ждали сытный ужин и сухая теплая постель…
Машка родилась четвертой, и поначалу ее детство начиналось вполне удачно и даже счастливо: ее любили, баловали даже больше других, часто брали на руки и ласково с ней разговаривали. Гости не уставали удивляться ее недетской красоте, пророчили ей блестящее будущее и даже обещали свое покровительство. Омрачала эту идиллическую картинку только ревность братьев и сестер, но, право же, это ведь была такая мелочь по сравнению с любовью мамочки и блестящей карьерой в будущем! Но тогда Машка была еще совсем крохой и, конечно же, ничего этого не понимала и просто с жадностью сосала вкусное мамино молочко, смешно причмокивая и ворча.
Когда Машка чуть-чуть подросла, что-то вдруг произошло, Машка не помнит точно, что это было, но она вдруг оказалась в чужой семье. Там она долго бегала по комнатам, пытаясь найти если не маму, то хотя бы кого-нибудь знакомого. Не найдя никого, Машка затосковала. Нет, в новой семье ее не обижали. Ее вкусно кормили, водили гулять, с ней играли, но это были совершенно чужие люди, и они совершенно Машку не понимали. Иногда глава семьи присаживался рядом с ней на корточки и сокрушенно вздыхал:
- Кажется, наша Машка заболела. Ничего не ест и не играет в свои любимые игрушки. И глаза какие-то грустные…
Машка глядела на него исподлобья и ничего не отвечала. А что она могла сказать, если и сама толком не понимала, что с ней происходит!
Так тянулись серые дни, один похожий на другой. Машка росла, и тоска росла вместе с ней. Ее уже не радовали ее любимые лакомства и игрушки, ей больше не хотелось бегать и резвиться на улице.
В ее новой семье сначала волновались из-за такого странного поведения, а потом привыкли и перестали обращать на Машку внимание. От недостатка любви глаза у Машки как-то потухли, от былой красоты не осталось и следа. Куда-то испарились ее бывшие покровители, а однажды Машка услышала от кого-то, что она «неперспективная». Что это такое, она не знала, но чувствовала, что ничего хорошего ее не ждет. Из-за всего этого испортился ее характер: она стала ворчливой, даже агрессивной, никого к себе не подпускала, вследствие чего от нее отвернулись даже самые близкие люди, и Машка, которая и так страдала от одиночества, осталась совсем одна.
В конце концов, ей надоело так жить и однажды, когда вся семья собиралась на дачу, Машка потихоньку выскользнула за дверь, шмыгнула за поворот и... потерялась. Поначалу она была даже рада своему освобождению: наслаждалась летним солнцем, бегала по лужам, гоняла голубей, но вскоре погода испортилась, в желудке голодно заурчало, и Машке вдруг невыносимо захотелось домой. Она стала метаться по улицам, пытаясь найти то место, откуда она сбежала. Ей это, в конце концов, удалось, но улица была пуста, ее никто не искал.
Машка ошеломленно смотрела по сторонам, ожидая помощи, но никому не было до нее никакого дела. Тут, как назло, пошел холодный дождь, и Машке пришлось забраться под навес в детской песочнице. Но там она просидела недолго, потому что какая-то женщина накинулась на нее со словами: «Топай-топай отсюда, бездомная, будешь еще тут заразу разносить!» Машка уныло побрела под ближайшее дерево и вот теперь сидела тут, наблюдала за прохожими и удивлялась людской жестокости.
Неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы в это самое время мимо не пробегал какой-то местный мальчишка. Дождь застал его врасплох, без зонта, и потому от непогоды парнишке пришлось спасаться бегством. Старый раскидистый тополь обещал надежное укрытие, и, спрятавшись там, мальчуган заметил, что он не один.
Дети всегда понимают друг друга без слов. Прочитав в Машкиных глазах страх и отчаяние, мальчик присел на корточки и позвал ее. Машка сообразила, что это реальный шанс изменить свою непутевую жизнь и, отбросив все сомнения, завиляла хвостом. Начался новый поворот в собачьей судьбе!