Лена подтащила шестой бидон с гладиолусами к торговому ряду возле метро, заняла последний свободный прилавок и удовлетворенно вздохнула. На часах семь тридцать, но чтобы успеть на первую электричку со станции Дунай ей пришлось выйти из дома в пять часов утра. С пустыми руками до железной дороги десять минут ходу, а вот с цветами… Она по паре перетаскивала бидоны на пятьдесят шагов и преодолела неполный километр за час. Мама порывалась помочь, но после гипертонического криза Лена запрещала ей поднимать тяжести. Муж принципиально отказывается участвовать во всем, что имеет отношение к рынку. Сын еще позавчера уехал с дачи в город, на медосмотр перед школой. Вот и пришлось карячиться одной. На Финляндском вокзале таким же макаром добиралась до рынка, только больше чем на двадцать шагов бидоны со своими драгоценными цветами переносить опасалась, и так всю дорогу головой вертела, как бы не уперли.
Расположившись на своем столике, Лена огляделась по сторонам. Конечно те, кто ближе к краю, расторгуются быстрее, и все-таки хорошо, что она успела устроиться под крышей. Погода мерзкая, мелкий дождик то и дело накрапывает. А цветы она все равно продаст, все сто восемьдесят штук – ведь завтра первое сентября.
Гладиолусами Елена торговала четвертый год. После смерти маминого дальнего родственника осталась коллекция из ста сортов, вдова не знала, что делать с пятью сотнями луковиц, и отдала их Анне Степановне. Мама с радостью взяла коллекцию. Проштудировав литературу, они с Леной по всем правилам ухаживали за цветами: сажали и выкапывали вовремя, промывали, сушили, отбраковывали больные луковицы, хранили всю зиму в холодильнике, весной опять перебирали, чистили от чешуек и отбраковывали, выращивали детки. Возни, конечно, много, но они не только сохранили коллекцию, но и приумножили ее – в этом году должно зацвести больше тысячи луковиц. И такого разнообразия сортов нет ни у кого на рынке. С конца июля Лена продала уже около двухсот букетов.
Освободив от марли разноцветное великолепие, она невольно залюбовалась. По тридцать распустившихся гладиолусов в каждом бидоне! Вот «Улыбка Гагарина» - тугие лососевые лепестки и алый язычок улыбается из зева. «Фестиваль» - кремово-желтые лепестки с бордовыми крапинами и такой же оторочкой. «Ред бёрд», «Снежная королева», беспроигрышные роскошные «Оскары»… Эта красота - одна из основных статей дохода их семьи. НИИ, где работает Лена, перешел на сокращенную рабочую неделю, но и урезанные денежки задерживают. У Антона зарплату давно не индексировали, и его ставка преподавателя в Горном институте составляет лишь шестую часть семейного бюджета. Около четверти – мамина пенсия, чуть больше – зарплата Лены вместе с детским пособием. Остальное – если по месяцам равномерно распределить – то, что они с мамой выращивают на даче и Лена продает на рынке. Весной - рассаду капусты, огурцов, помидоров и ранние цветы, потом редиску и зелень, а в середине лета – клубнику и смородину. Но главная статья доходов – гладики. По Лениным прикидкам, в этом году прибыль от цветов будет равна ее полугодовой зарплате. Двенадцатисоточный участок обеспечивает семью овощами и денежки приносит. Правда, пахать им с матерью приходится до седьмого пота. Как впряглись в 89-м, когда продукты с прилавков пропадать стали, так до нынешнего, 93-го, и не разгибаются. Мужа только весной удается затащить на Дунай. Хоть со скандалом, но за одни выходные Антон землю под грядки вскапывает. А в этом году и сын, Алешка, впервые серьезно начал помогать. Кто-то скажет – эксплуатация детского труда, а Лена считает, что очень даже полезно: двенадцать лет парню, почти с нее ростом – пора!
Мама перебирается на дачу в начале апреля и живет до ноябрьских. Сама Ленка летом мотается туда ежедневно после работы и с семи до десяти вечера «загорает» на огороде. А утречком, на семичасовой электричке – обратно в город.
Конечно, при таком режиме времени следить за собой не остается. Заканчивающая парикмахерские курсы соседка предложила бесплатно сделать химзавивку. Решив, что не надо будет возиться с укладками, Ленка согласилась. Затея вышла боком. Пережженные волосы клочьями торчали в разные стороны, придать им приличный вид не удавалось даже при помощи щетки и фена. Высказав соседке все, что о ней думает и отругав себя за любовь к халяве, Лена махнула рукой на свою неухоженную голову, высчитав, что к новому году, когда химия отрастет, сможет подстричься.
Для работы в Ленином гардеробе было три более-менее приличных платья, но когда, как сегодня, она ехала на рынок, о красоте вообще думать не приходилось – лишь бы удобно. Поэтому по случаю дождливой погоды она вырядилась в спортивного покроя штаны, болоньевую куртку, которой уже лет восемь, и платок, скрывающий химические патлы. Довершали наряд сиреневые (ни к селу, ни к городу!) резиновые сапоги. Соседка по дому, встретив ее однажды в таком виде, в ужасе воскликнула:
- Ленка, ты что, рехнулась, таким пугалом по городу ездить? Ты же всегда отличалась хорошим вкусом!
- Вкус у меня и сейчас есть, - огрызнулась в ответ Елена, - только вот денег нет. А что пугало - так кого стесняться?
- Как кого? Людей!
- Я их в первый и последний раз вижу, так что наплевать!
- Тебе же всего тридцать два, а выглядишь, как старуха! – покачала головой соседка.
- Тебе, Юль, хорошо рассуждать! У тебя папаша в мэрии и мужа твоего туда пристроил, а я сама должна о семье заботиться. Что мне, по-твоему, в белом плащике и на шпильках на рынке торговать?
Юлька тогда посмотрела с презрительным удивлением, должно быть, упоминание о торговле на рынке оскорбило ее благородный слух. С тех пор она здоровалась с Ленкой, только если сталкивалась нос к носу и никаких разговоров с ней больше не вела. Как будто они не копались в одной песочнице с двух лет!
День начался хорошо. Первым покупателем оказался мужчина, а это к удаче. Мазнув полученной тридцаткой по цветам во всех бидонах (вроде бы глупая рыночная примета, но всегда срабатывало), Лена спрятала деньги в предусмотрительно прикрытый курткой «набрюшник». Торговля действительно пошла споро, и к двум часам остались непроданными всего десять букетов. Правда, за это время на крайних прилавках уже сменились продавцы, но это и понятно. Далеко не все покупатели обходят ряд, некоторые схватят, что попало, и бегом дальше, детей к школе готовить. С другой стороны, ни у кого на рынке не было такого количества цветов, как у Елены.
Она собирала букет полной пожилой даме, которая хотела цветы трех разных сортов и все не могла выбрать, когда мимо цветочного ряда прошел высокий стройный блондин. Он скользнул взглядом по Ленкиным гладикам и остановился через три прилавка, где торговали розами. Ленка уставилась на него, забыв про покупательницу, но та вывела ее из прострации, попросив упаковать букет.
«Господи, - лихорадочно думала Лена, торопливо заворачивая цветы в целлофан, - это же Андрей… Сколько я его не видела? Лет двенадцать, или тринадцать? И что эта тетка копается? Расплатилась бы поскорее и шла своей дорогой».
- Милочка, - назидательным тоном произнесла дама, беря цветы, - позвольте дать вам бесплатный совет: мойте руки утренней мочой и они станут бархатными, как у меня, - женщина растопырила пухлую кисть с безупречным маникюром. - Только не смывайте сразу, дайте моче впитаться. – Кивнув, дама величественно развернулась и двинулась в сторону метро.
Раскрыв рот от удивительного совета, Лена взглянула на свои руки. Половина грязных ногтей обломана, заусенцы, на коже цыпки и трещины с невымываемым черноземом. Полюбовавшись на этот кошмар, она перевела взгляд направо, к тому прилавку, где только что был Андрей. Он уже сделал покупку и возвращался в сторону вокзала. Первым побуждением было догнать его, Лена даже второпях попросила соседку присмотреть за цветами и добежала до края торгового ряда, но остановилась, глядя, как Андрей кладет букет на заднее сиденье новенькой вишневой девятки. Садясь в машину, он встретился с Ленкой глазами, но никак не отреагировал. Машина уже отъехала, а она все смотрела ей вслед.
«Не узнал! А ведь я была всего в десяти шагах! Да и как тут узнаешь! Стоит неопрятная тетка в коричневой куртке, синих спортивных штанах и сиреневых резиновых сапогах…».
Шлепая прямо по лужам, Елена добралась до своего места. Соседка по прилавку сунула ей пятьдесят рублей – продала букет, пока Ленка глазела на Андрея и его машину. Она рассеяно поблагодарила. Последние цветы разошлись в течение часа, Лена связала свои бидоны по три штуки и поплелась к метро.
Настроение было поганым. Не радовали даже две с половиной тысячи, лежащие в набрюшнике. Выйдя на «Василеостровской», она не пошла на трамвай, а завернула налево. Там, в ближайшей просторной подворотне, торговали водкой в стаканчиках и шавермой. Говорят, что ее из собачатины делают. Брешут, наверное, где столько собак набрать? Купив водки и подозрительного мяса в пите, Лена отошла в сторонку и присела на свои бидоны, исподтишка рассматривая клиентов подворотной забегаловки. По большей части это были грязные, бомжистого вида, особи. Какая-то пьяная тетка неопределенного возраста, клянча угостить, приставала ко всем, кто появлялся у ларька. Она была в тесноватой зеленой куртке, в линялых вытянутых на коленках трениках и в красных резиновых сапогах; голову ее украшал повязанный на пиратский манер фиолетовый газовый платок. Губы криво намалеваны яркой помадой, под левым глазом – фингал.
Уже опустошив свой стаканчик и съев половину шавермы, Лена все сидела, наблюдая за пьяненькой бабой.
«Ну и какая между нами разница? – уныло думала она. – То, что тетка здорово пьяна, а я еще нет? Так это дело поправимое, могу еще выпить, хотя водка и паленая. Зато одежка у нас в одном стиле - рыночно-бомжовском - не пойми на какой пол и возраст рассчитанные обноски. Фингала под глазом у меня нет – вот и вся разница!»
Заметив, что Лена сидит с недоеденной шавермой, пьянчужка двинула к ней.
- Что, дорогуша, хреново? Вот и мне хреново. Но ты скажи, кому сейчас не хреново? Доедать будешь? – она кивнула на кулек в Ленкиной руке.
Протянув ей остатки шавермы, Лена добавила пять рублей.
- Вот спасибо, дорогуша! – обрадовалась тетка. – За чье здоровье пить?
- За мое. – Подхватив свои бидоны, Лена пошла из подворотни.
Дома ждали некормленые муж и сын. Вполне самостоятельный в походных условиях, дома Антон казался беспомощным.
«Мой муж способен умереть с голоду возле переполненного холодильника!» - смеялась когда-то Лена, ей было противно ругаться с мужем по такому ничтожному поводу. Но сегодня она не выдержала:
- Это насколько же надо быть ленивым, чтобы суп и второе не разогреть? А если бы я сегодня на дачу вернулась? Так бы чай с булкой и трескали?
- Как ты могла вернуться на дачу, завтра же Алешке в школу? - резонно заметил муж.
Лена не ответила, гремела кастрюлями и сковородками, к мужу не оборачивалась.
- Леха, ты с мамой сегодня поосторожнее, - шутливо наставлял Антон сына, - ее какая-то муха укусила.
И это замечание Елена пропустила мимо ушей, разливая суп по тарелкам.
- Мам, ты чего такая, у тебя деньги украли?
- Ничего у меня не украли, просто устала, отстань!
После обеда отец с сыном отправились смотреть телевизор, а Лена, вымыв посуду, решила глянуть, собрался ли Алешка в школу. Войдя в его комнату, она замерла. Неприятное предчувствие холодком тронуло сердце. Джинсов и рубашки на вешалке не было. Позавчера, принеся обновки с рынка, она повесила их на дверцу шкафа.
- Лешка! – гаркнула Елена, но сын не шел.
Она влетела в большую комнату и выволокла его оттуда за руку.
- Где рубашка и штаны? – ткнула она на пустую вешалку.
Алешка упорно смотрел в пол.
- Где, я тебя спрашиваю? – продолжала допрашивать Лена.
Сын нехотя поплелся в ванную, она двинулась за ним. В тазу вместе с джинсами лежала белая рубашка, вернее, бывшая белая. Лена потянула ее из грязной мыльной воды, в которой плавали кусочки глины. Схватив сына за плечо, она сунула ему под нос мокрый ком.
- Что ты натворил? Я же запретила тебе надевать это до первого сентября! Я же только что купила эту рубашку! Во что ты ее превратил? - Она все тыкала Лешке в лицо мокрую серую тряпицу в грязно-синих разводах. – Такое даже на даче надеть стыдно!
Перепуганный маминым гневом Лешка вжался в стену, отворачивая голову от грязной мокрой рубахи.
В проеме двери возник муж.
- Лен, ну что ты разоряешься? Отстираем.
- Отстираем? – завопила она. - Так это ваше совместное творчество? Так это вы вдвоем сообразили джинсы и белую рубаху в одном тазу замочить? А ты никогда не слышал, что джинсы линяют? – она вытащила из черно-синей воды штаны. – А это что? – севшим голосом прошептала она, потому что сил кричать уже не было.
Освободившись от мокрой маминой руки, Алешка спрятался за отцовскую спину и боязливо выглянул оттуда.
- Это я об арматурину.
- Ну, упал ребенок с велосипеда на кучу глины, там арматура торчала, порвал штаны, - пытался защитить сына Антон. – Хорошо, что не поранился.
- А ты не видел, что он в парадной одежде гулять намылился?
- Честно, не видел, - попятился муж.
- Убить вас мало, - Лена отвернулась к тазу.
Отец с сыном поспешили ретироваться.
Она кое-как прополоскала рубашку. Куда ее теперь? Никакой отбеливатель не возьмет. Принялась за джинсы, долго терла их щеткой и руками, потом прополоскала и взглянула на свои ладони – синие. Красота! Мало того, что цыпки и заусенцы! И как назло, постирать больше нечего, корзина пустая.
Прокрутив штаны в центрифуге и повесив их над газом, Лена прошла в большую комнату.
- Ну и в чем ты завтра пойдешь? – накинулась она на сына. – У прошлогодних рубашек рукава чуть не по локоть. И о чем вы оба думаете?
- Может, еще есть время купить? – посмотрел на часы муж.
- Какое купить! - не удостоив его взглядом, огрызнулась Лена. - Седьмой час. Пока до рынка доедешь, там все закроется… не успеем. Купить! Лишь бы деньги тратить!
Открыв дверцу шкафа, она стала перебирать рубашки мужа. Под руку ей попались две белые, еще в упаковках, привезенные в конце восьмидесятых из Белоруссии, где товарный голод начался позже. Глянув на маркировку, распаковала одну и дала померить сыну.
- Немного широковата, но это ерунда, чуть-чуть ушить и манжеты переставить повыше. Вот ворот действительно велик, но его не переделаешь.
Наколов булавки, она сняла с сына рубашку, достала швейную машинку и принялась строчить. Через час рубаха была готова, а разорванные штаны как раз высохли.
- Все дети, как дети, - бормотала она, зашивая треугольную дыру, - в новом пойдут, а ты в латанном да переделанном. И не надейся, новых штанов я тебе не куплю! Рубашек тоже не жди! На каждый день будешь во фланелевой или в свитере ходить, а на праздники – в этой. Что сопишь? Не нравится? Раньше надо было думать, когда на велосипеде перед дружками в обновках выпендривался.
Сын не ответил, пошел в свою комнату и закрылся там.
- Лен, ну ты его совсем задолбала, - начал муж, - есть же сейчас деньги, ну, купим ему еще рубашку и штаны.
- Разве что с твоей зарплаты, - отрезала Лена, – хотя она у нас тоже не лишняя. Куртки зимние вам нужны? Алешке сапоги? Мои тоже развалились – латать, не за что хватать! И вообще – как мы живем? Я одета, как бомжиха, ты – ненамного лучше. Надо что-то делать! Посмотри, люди вокруг машины покупают, за границу ездят, а мы….
- Кто это у тебя машины покупает, я что-то не знаю таких! Сейчас хорошо только бандиты живут.
- Не только. Люди, которые не боятся свою жизнь изменить – живут лучше.
- Что изменить-то? – продолжал не понимать Антон.
- Найти другую работу.
- Какую? Ты хоть представляешь, сколько безработных на бирже?
Антон продолжил развивать эту мысль. Получалось, что изменить ничего нельзя, надо ждать, пока наладится экономическая ситуация в стране.
Лена слушала и в ней закипала знакомая злость на мужа. Сидит сиднем, никакого приработка у него нет. Преподает свою дурацкую минералогию, даже репетиторством не заняться. Поехал этим летом со студентами «в поле», так ему только дорогу оплатили, а на питание все отпускные ушли. Считай, в поход на месяц съездил. Лучше бы на шабашку подрядился, как его двоюродный брат Мишка. Тот пятнадцать тысяч за месяц своего отпуска заработал. Или вот сосед с их этажа: каждый вечер бомбит на своем стареньком «Москвиче», хвастается, что к весне новую машину купит. А у нас и старой-то нет.
Не дослушав мужа, Лена сложила машинку, убрала утюг, и пошла разогревать ужин. Покормив мужиков и отправив сына спать, решила принять ванну.
Ожидая пока наберется вода, она разделась и стала рассматривать себя в зеркале.
К фигуре претензий нет: благодаря пахоте на даче нигде лишнего жира, одни упругие мышцы и никакого новомодного целлюлита на бедрах. Что это за зверь такой, Лена так и не поняла. Кто говорит – растяжки, кто – эффект апельсиновой корки. Но все кинулись на борьбу с ним. Вот глупые! Семь месяцев на грядках, остальные пять с сумками наперевес, и никакие антицеллюлитные кремы не понадобятся. Она провела руками по телу. Но загарчик-то дачно-огородный: спина почти черная, грудь тоже, а вот живот белый. Лицо, конечно, несвежим не назовешь, но чрезмерный загар все-таки не красит. Как и выгоревшая химическая пакля. Не мудрено, что Андрей не узнал ее с десяти шагов. Она сама себя в зеркале не узнавала.
Вздохнув, Лена плеснула в воду пенку для ванны, которой пользовалась редко, берегла. По ее представлениям подаренный коллегами по работе флакон был непомерно дорогим. Но в такой на редкость гнусный день ей хотелось хоть чем-то себя побаловать.
Лежа в пенной воде, Лена вспомнила об одетом в костюм с иголочки и разъезжающем на новеньком блестящем лаком автомобиле однокласснике. Андрей купил семь темно-красных роз, а такой букет немало стоит… Видно, дела у него идут отлично, если он так «упакован». Хороша бы она была, если б решилась его окликнуть. Лена представила воображаемую встречу в красках, и у нее слезы на глаза навернулись. Дожила! Ходит по городу чучелом, даже знакомого стыдно окликнуть!
А ведь Андрей Титов был не просто знакомым. С восьмого класса, целых три года, она была влюблена в него. Тогда после летних каникул он неожиданно вытянулся и оказался на голову выше всех парней. Две ее подружки, Ирка и Танька, тоже в него влюбились, и неразлучная троица даже график установила, чтобы заигрывать с ним по-честному, по очереди. У девчонок увлечение быстро прошло, а у Лены осталось. Порой ей казалось, что и она Андрею нравится, очень хотелось верить в это. В девятом классе они дважды поцеловались, несколько раз он провожал ее до дома, а однажды пригласил к себе, но там даже поцеловать не решился, все закончилось прослушиванием пластинок. А в десятом к ним в класс пришла новенькая и сразу стала кокетничать с Андреем, потому что он был самым видным из ребят. Когда девчонки рассказали, что видели их вместе после уроков, Лена решила гордо отступить в тень. На выпускном вечере они с Андреем танцевали всего один раз. Он приглашал подряд всех девчонок, но чаще разлучницу Ольгу. После окончания школы Лена видела его лишь дважды: на вечеринке у одного из одноклассников и на танцах в Военмехе, где учился Андрей. Ленка пришла туда вместе со своим будущим мужем и встреча ее совсем не взволновала, они с Андреем поболтали немного и разошлись.
Вспоминая свою подростковую “love story”, Лена улыбнулась: в сущности, нечего вспомнить, а тогда - сколько переживаний было! Ежедневно вставала и ложилась с его именем, перед сном перебирала в памяти: что сказал, как посмотрел. А как слезы тайком лила, когда Оля его «отбила»? Ведь искренне тогда так думала! И еще долго, пока не влюбилась в Антошку, вспоминала об Андрее, сочиняла фантастическое развитие их отношений. Мечтательница! Знала она за собой такую черту: насочиняет себе с три короба, чего не было, нет и быть не может.
Вот и сейчас она начала воображать, как бы прошла их встреча с Андреем, если бы….
Допустим, она едет в метро. Нет, он в метро не ездит, ведь у него машина. Тогда у нее тоже - белый «Мерседес». Она лихо заезжает на бензозаправку, выходит из автомобиля. Зима, она в шикарной шубе из чернобурки…. Стоп. Какая шуба? Неудобно водить машину, да и мех протрется. Тогда на ней короткая легкая дубленка, длинные волосы рассыпались по плечам (длинных волос она уже двенадцать лет не носит, как Алешка родился – сразу подстриглась). На ногах – сапожки-казаки, как у Юльки с третьего этажа. Юбка или брюки? Узкие джинсы, так в машине удобнее. Итак, она подходит к кассе расплатиться, и нос к носу сталкивается с Андрюшей. «Кисилева!» - восклицает он. Она, прищурившись, удивленно смотрит и узнает: «Титов, неужели ты?» Он с восхищением смотрит на ее прикид, а увидев «Мерседес», просто-таки разевает рот от удивления. Несколько минут они разговаривают, потом Лена роняет: «Мне пора». Он просит оставить номер телефона, она достает из сумочки (крокодиловая кожа, под сапожки) визитку. Он целует ей руку. Все, конец фильма.
- Зачем я дала ему номер телефона? - гадала Лена, лежа в ванной. Воображаемая встреча увлекла ее, и она почти забыла, что все это – фантазии. – Я все-таки, на минуточку, замужем, и мужа, несмотря на все его недостатки, люблю. Стоп. С Антохой мне белого «Мерседеса» не видать как своих ушей. Значит, у меня совсем другой муж? Другая жизнь? - Представить постороннего мужчину в супружеской постели не получалось. – Ладно, пусть я не замужем. Почему, как - не важно. Но «Мерседес» все равно пусть будет. В таком случае вполне объяснимо, зачем Андрею была дана визитка. Он, конечно, звонит на следующий день, приглашает в кино. Нет, лучше в театр, а после него в ресторан. После ресторана пытается напроситься ко мне в гости. Я отвечаю: «Не сегодня». Примерно через месяц ухаживаний я сдаюсь.
Любовная сцена, которую она тут же представила, получилась какой-то размытой, невнятной.
«Тьфу, фантазерка - сказала она себе, почувствовав, что вода начала остывать. Потянувшись к крану с горячей водой, пробормотала: - «Мерседес» себе насочиняла, идиотина. А тележку на колесиках для перевозки овощей с дачи не хочешь?»
А впрочем, что тут невозможного? Вот Логиновы, их соседи по участку, ездят уже не на «Запорожце», а на «BMW». Димка стал предпринимателем, кажется, торговлей занимается. А, между прочим, он ее ровесник, вместе в детстве играли. Может у него совета спросить? Ну, сколько можно сидеть на жопе ровно? Нет, конечно, они с мамой крутятся изо всех сил, но это больше похоже на мышиную возню, просто добывание корочки хлеба.
Уже стоя под душем, Лена решила, что с завтрашнего дня постарается начать новую жизнь, такую, чтобы при следующей встрече с Андреем Титовым поразить его воображение. Но если бы ее спросили, для чего ей это нужно, она бы и сама не ответила.
Продолжение
http://www.proza.ru/2008/06/24/106