Вначале мы смотрели на эту пару с умилением. Дня через два-три умиление сменилось на насмешливый интерес – и что же будет дальше? Но через неделю, когда эта неразлучность стала фактом абсолютным, их появления на пляже стали ожидать с нетерпением, а уж уважительно к ним сразу отнеслось всё наше сообщество отдыхающих. Не стану лукавить, к уважению примешивалась и некая мистическая робость. Поведение их было в высшей степени интеллигентно, если можно так выразиться в данной ситуации: появлялись они везде и всюду вдвоём, почти беззвучной поступью, и никто из окружающих не слышал от них более двух-трёх слов кряду. Хотя, хм! – странно было бы от одного из них услышать хотя бы одно. Но, судя по реакции окружающих, некоторые и готовы были услышать.
Не буду финтить и держать интригу дальше – это были мужчина и собака. Мужчина был выдающийся, нечего сказать. И о нём ещё речь впереди. Но его собака! Если вам что-либо говорит такое словосочетание, как собачья холка, так в холке эта псина была – как нам всем тогда казалось - более метра высотой! Дог! Абсолютно чёрный! С поджарой фигурой и мощной грудью на длинных и худых ногах – это было феерическое зрелище! А морда! Собственно, она, может, как и у всех – собачья. Но глаза! Вы заглядывали когда-либо в глаза взрослого дога? Мне случалось, и не раз, в семье моей сестры держали дома палевую догиню Сьюзен. Но здесь! Когда именно эта чёрная громадина, с неумолимой равномерностью переставляя свои циркулеподобные ноги, приближалась к вам, а её ужасающе длинный хвост не изображал даже намёка на дружелюбное повиливание… И потом, ведь эта псина совершенно не скрывала, что принюхиваться ей к вам совершенно ни к чему! Я ни разу не видел, чтобы в подобных случаях её огромные ноздри хоть чуть пошевелились, как это бывает у любой другой собаки, втягивающей воздух при подходе к незнакомому предмету, тем более человеку. Этот пёс просто надвигался и, практически не поднимая головы, прямо и чуть исподлобья смотрел в ваши глаза… Боже! Уверяю вас, это испытание не для слабонервных. Потому как потом, когда дог, негромко цокая по кафельным плиткам когтями (это был ещё тот звук!) отходил, вы непременно ощущали, что ваши ноги предательски ослабли и немного подрагивают нервной дрожью… Впрочем, такой «чести» некоторые из нас удостоились лишь по одному разу. В дальнейшем мы, очевидно, для этого существа представляли интерес даже меньше фонарного столба. Что и хорошо, по известным причинам.
Вот, говорят, самые выразительные еврейские глаза. Но выразительность глаз этой собаки… В них была не только мировая скорбь, но о таком бесстрастном взгляде многие актёры могут только мечтать! Невольно приходило в голову, и это явственно ощущалось, что вы для неё абсолютно пустое место – настолько отрешённо и равнодушно смотрели на вас её глаза. Равнодушие! Вот, пожалуй, определение, наилучшим образом характеризующее взгляд этого пса на всех нас, иногда попадающихся на его пути. И ещё. При виде этих двоих в памяти мгновенно возникал Понтий Пилат и его собака из фильма «Мастер и Маргарита», вспомните, как они шествовали вдвоём на фоне диска заходящего солнца.
Приятная особенность нашего отдыха заключалась в том, что все мы размещались в отдельных комфортабельных двухэтажных домиках, предназначенных для двух семей (так считалось, во всяком случае, а уж кто там с кем располагается…), с отдельным входом для каждой. Эта наша пара, соответственно, занимала свою половину. Вопрос с питанием тоже был решён очень демократично, в духе со временем: по желанию (за ваши деньги – любой каприз!) завтрако-обедо-ужин доставляли прямо в номер. Надо ли говорить, что в общей трапезной мы наших соседей не видели никогда.
На берегу моря мужчина в основном дремал в своём лежаке в тени большого пляжного зонта. Дог лежал рядом, огромным чёрным продолговатым пятном на отдельной подстилке. Но вот дремал ли пёс – этого никто утверждать не стал бы, потому как по его ушам постоянно пробегала нервная дрожь настороженности, а чёрные веки изредка поднимались, открывая под ними большие, бесстрастные ко всему окружающему глаза. И только когда его компаньон – язык не поворачивается назвать этого человека хозяином, потому как иметь в подчинении у себя такого Левиафана, это что-то невероятное – заплывал в море минут на 20-30, дог мгновенно садился на задние лапы, возвышаясь этакой чёрной горой и подпирая спицы зонта; а взгляд из бесстрастного становился пристальным, очевидно ни на секунду не выпуская объект своего внимания из поля зрения.
Вечерние стандартно-курортные развлечения, по-видимому, не привлекали эту парочку. Они не появлялись на летних площадках ни кино-, ни танцевальных залов. Во времена такого сладкого безделья, неизбежно возникают стихийно создающиеся группы «по интересам». Но ни боулинг, ни бильярд, ни дегустация достаточно приличного набора алкоголя в местном баре мужчину тоже не соблазнили. Мы лишь и замечали иногда, как они вдвоём неспешной походкой уходят в ночную темноту по берегу моря, пугая, наверное, уединявшиеся парочки.
Эту затянувшуюся преамбулу в моём рассказе можно было бы давно и прервать, но я никак не могу достигнуть относительно полной характеристики отдыха этих двоих, чтобы понятнее было дальнейшее повествование. Вот, ещё пару штрихов.
Для всех нас линия поведения этой неразлучной пары была не поводом для раздражения, конечно, но любопытство разогревала неимоверное. На первом общем собрании отдыхающих он, как только представился нам Николаем Васильевичем («Можно проще – Николай»), так этим практически знакомство и ограничилось. Мы опешили, естественно, когда увидели, что он не с женщиной, а с этой псиной. И поначалу пёс показался нам настолько страшным, что поневоле все расступались на благоразумное расстояние, помноженное как минимум надвое. Но и позже умиленно погладить его по этой страшной голове или позвать по имени (которое, кстати, нам никто так и не снизошёл сообщить) желающих не находилось. Возникшая, было, настороженная неприязнь растаяла быстро, когда все увидели, что неудобств они, в принципе, никому не доставляют. Ну – настойчиво отстраняются от остальных, ну и что? В конце-концов, это их право. Да и потом, в ситуации, когда собака от тебя не отходит и на шаг, этому человеку предложить себя в ином качестве, кроме как собеседника, довольно трудно. Впрочем, он себя и в собеседники не стремился навязывать. Ну вот, теперь можно перейти и к основному повествованию.
Надо заметить, что мы с женой заядлые преферансисты, причём неплохие. И всегда, попадая на отдых вдвоём, немедленно подыскиваем себе партнёров своего уровня, чтобы несколькими ночами страстишку свою побаловать. А выспаться и потом можно, на пляже. Преферанс – игра четверых, но и втроём вполне можно. Так что поиски одного-двух человек никогда проблемой не становились. В этот же сезон не повезло: перебрали нескольких – уровень ниже среднего. Наконец, по прошествии недели, я, с горячего одобрения жены (ещё бы – а женское любопытство?), сумел вечером подбросить своё предложение Николаю Васильевичу.
- Преферанс? Да, играю. Думаю, что сносно. Только я под интерес, как это принято среди преферансистов, не играю принципиально, мне сам процесс интересен.
У меня на этот счёт было своё мнение, но выбирать не приходилось.
- И ещё проблема. Я не один, как видите. Придти могу только вдвоём – не помешает?
Ну что сказать? Нас с женой этот факт устраивал даже больше. Они и до сих пор оставались парой довольно экзотичной, если не сказать - загадочной. В общем, мы уговорились. А вечером и собрались в нашей половине коттеджа. Псина, только мельком посмотрев на нас с женой, сразу же улеглась у ног хозяина.
Как радушный хозяин, я, было, предложил перед игрой несколько разогреться спиртным, в честь знакомства, так сказать. Однако Николай воспротивился.
- Знаете, я, конечно, алкоголь употребляю. И даже люблю выпить. Но в игре этого категорически не признаю. Вы ведь знаете три классические основные помехи в преферансе: женщины, скатерть и вино. Женщина сегодня не помеха, а наоборот, приятный партнёр. - И он склонил голову в сторону жены. – И второго препятствия нет. А вот вино… Алкоголь только помешает хорошо мыслить, я уж знаю…
Однако, увидев наши несколько вытянувшиеся лица, Николай здесь же добавил:
- Извините меня. Я понимаю, что в ваш монастырь привношу свои правила, на что права не имею. Но давайте тогда пойдём на компромисс, на некоторые дополнения. Мы с друзьями так поступаем иногда, когда есть желание порезвиться. За каждый сыгранный мизер сыгравший наливает партнёрам по условленной порции, чего те захотят. Заодно и стимул будет дополнительный. Как вам?
Что ж, предложение было интересное. По рюмке коньяка до игры мы всё же выпили, одна рюмка помешать ничему не могла, все это прекрасно понимали. И – уселись.
Партнёром он оказался поистине великолепным. Нам повезло, мы это сразу поняли. В преферансе человек раскрывается достаточно быстро, независимо от того – хочет он того или нет. При условии, конечно, если он действительно играет, а не манкирует этим, не ведёт какую-то свою игру, с преферансом ничего общего не имеющую. Но и этот подлог, как правило, обнаруживается рано или поздно.
В игре Николая чувствовалась хорошая школа, так и хочется сказать – благородная. Хотя к карточной игре на деньги это определение вряд ли подходит, но это факт: навыки, манера игры могут быть совершенно разными. Азарт необходим, без этого в картах половина удовольствия долой. Но и отсутствие «трезвой» головы практически гарантирует постоянный проигрыш. Алкоголь, в данном случае, как раз ввиду и не имеется.
Николай, мы это поняли сразу, - был азартен. Но умел держать себя в руках! Тому ровному тону, что был взят им в начале вечера, он так ни разу и не изменил. В преферансе в процессе игры человека унизить – пара пустяков. И не только репликой на его «ляп», но и собственной манерой игры. Жадность, даже жестокость временами – не редкость среди партнёров по пульке, в других обстоятельствах очень даже милыми людьми. За Николаем я этих «грешков» не заметил. Он, если видел, что в принципе игра получается «своя», никогда «играющего» дожать до последнего не пытался, в расчёте на его ошибку, а сразу признавал «игру», без сутяжничества. Знаете, как в том анекдоте, когда игроки домино разобрали в руки, в фишки заглянули, один из них произнёс – «Рыба», и все молчаливо согласились, костяшки положив обратно на стол для перемешивания. Партнёру Николай пенял только в случае его явных ошибок, да и то относительно мягко и добродушно. Мало того, мы с женой достаточно быстро поняли, что его класс игрока гораздо выше нашего. И так же поняли, что он достаточно искусно пытается это скрыть. Этого можно не увидеть по трём-пяти эпизодам. А за пару часов расписывания пули… Не настолько же у нас низкая квалификация, чтобы не осознать факт, когда тебя явно не стремятся «посадить». В общем, мы с женой немного загрустили, хотя виду и не подавали. Но согласитесь - не совсем это приятно, когда противник тебя явно не боится, и только из одолжения продолжает возиться с тобой.
Короче, первую партию выиграла моя жена. Во-первых, на неё иногда находит вдохновение. Во-вторых, везло в сдаче. Ну, и конечно наш гость! Будь он к ней более принципиален – это ещё вопрос, как всё сложилось бы. Тем не менее, подобревшая и осмелевшая – два раза сыграла мизер, да Николай однажды – перед сдачей на следующую партию, она вдруг заявляет:
- Николай Васильевич! Алексей! А давайте паузу сделаем. Лидер уже определился, не будем показывать пальцем. На две следующие я не претендую. Муж мой, чую, нож на меня уже точит, очень ему реванш взять хочется, крови жаждет. Да и потом - Николай Васильевич! Мы же видим, вы играете лучше. Позволили мне выиграть, а моему супругу меня не утопить – спасибо вам! Однако уступите женщине ещё один раз в сегодняшний вечер. Давайте другие партии перенесём на следующий день, на завтра…
Вот те на! Как говорится – «Остапа понесло!». Этот её монолог стал для меня полной неожиданностью и грозил вечер и часть ночи перевести совсем не в то русло, которое мы же с ней и наметили. Да и потом, отыграться и в самом деле хотелось.
- Подожди, подожди, Анна! Ты на что намекаешь, на какой перерыв? Мы же три партии играть договаривались! Ну, чего ты бузишь, Николая в неловкое положение ставишь? А ведь выпила-то – с напёрсток!
- Да нет, Алексей! Давайте выслушаем Анну. Уверен, она готова предложить что-то конкретное и интересное.
- Вот именно! – Моя жена с шутливой отчаянностью заломила руки и протянула их в сторону Николая. – Николай Васильевич, вы благородный человек, вам на том свете зачтётся и это доброе дело. И вы правы: я хочу предложить очень даже конкретное продолжение нашего вечера. А уж какое интересное! Да не корчь ты мне рожи, Алексей. Тебе-то будет ещё интереснее моего. И, в конечном счёте – это я и о тебе забочусь! Вот только Николай Васильевич меня смущает. Как он моё предложение примет, не знаю. Но знаю много примеров, когда рассказчику бывает гораздо интереснее, чем слушателю.
И только тут я понял: она же хочет спросить его о главной загадке всего нашего пансиона – о нём и его собаке. На что угодно готов спорить, что эти две недели тема эта по востребованности была у всех на первой полосе.
- Вот, кажется и до мужа дошло, - продолжала между тем Анна, бросив на меня шутливо укоризненный взгляд. – Понимаете, Николай Васильевич…
- Николай, можно без отчества. – Прервал её гость.
- Хорошо, Николай, извините. И с удовольствием, – продолжила Анна. – В общем, практически всех в пансионате вы очень заинтриговали. Конечно, вы очень интересный мужчина сами по себе, это вам любая женщина скажет. Но в паре со своей собакой… Знаете, вы у всех нас прямо какой-то мистический интерес вызываете. Везде вдвоём, только вдвоём – так себя здесь даже не каждый молодожён ведёт. А у вас – ну согласитесь, прямо странности какие-то. Вы же не глупый человек, и понимаете, что интерес это вызывает вполне обоснованный. И вы знаете, мне вот как-то уверенно кажется, что всё это у вас не спроста, что в этих отношениях заключена какая-то тайна. Или, по крайней мере, какая-то история за всем этим кроется. Если бы вы приоткрыли завесу, если бы рассказали свою явно увлекательную историю – это было бы так здорово! Я, в общем-то, не страдаю излишним любопытством, но если домой привезу не только загар, но ещё и эту разгадку… Нет, Николай, - жена кокетливо рассмеялась (у неё иногда прямо вульгарные манеры прорываются!) с удовольствием демонстрируя свои безупречно красивые зубы, - если бы вы своё молчание нарушили, лично я была бы вам очень благодарна! А уж если о себе немного расскажете… Вон, на Алексея посмотрите – у него «ушки на макушке» давно торчат, хотя признаваться в этом и не хочет. Ну, Николай…
Сознаюсь, за время этого монолога я изо всех сил старался сохранить «нейтральное» лицо. Вроде как - ну, говорит женщина там что-то себе и пусть говорит, я-то тут при чём. Но, конечно не впрямую, а искоса, я цепко следил за лицом нашего гостя – что-то оно покажет. И, знаете, не напрасно. Потому как за это короткое время на нём мелькнуло тенью (но я же профессиональный журналист!) и отчуждённость, и скука, и досада, и потом вдруг неожиданно, я уж думал, что он просто раскланяется, лицо его подобрело, и он даже улыбнулся.
Николай встал со своего места, подошёл к Анне, склонился над ней и поцеловал ей руку.
- Уважаемая, Анна. Вы прелесть до чего приятный человек: и красивы, и имя прекрасное, а самое ценное – непосредственны и прямодушны! Такой симбиоз сегодня, увы, редкость в людях вообще. Я наблюдал за Алексеем (Господи! да как же он сумел, ведь и на миллиметр не скосил глаз в мою сторону!) и думаю, что он был готов к другому окончанию сценария. Он наверняка заметил, что вначале эта ваша просьба мне была совсем не по-душе. Но не поддаться вашему очарованию… И потом, я абсолютно уверен, что вы произнесли сейчас экспромт. Хотя и говорят, что самый лучший экспромт – подготовленный, но вы сумели этот тезис опровергнуть, за что вам и спасибо. А ваша неподражаемая искренность!...
Он подошёл к своему месту, уселся, слегка коснулся кончиками пальцев приподнявшуюся, было, голову пса.
- Раз так – что ж, тогда я не против и ещё по рюмочке, тем более что Алексей давно их уже наполнил.
Мы выпили, закурили (и жена тоже, она временами позволяет себе), Николай расположился в кресле поудобнее.
- Для начала давайте тогда уж знакомиться по-настоящему, полностью. Вот это существо, которое расположилось у моих ног и которое, конечно же, собака, но употреблять классификацию эту у меня появляется необходимость только при разговоре с посторонними, вот это существо звать Гранд. Нет, ничего, всё в порядке, - коснулся он опять пальцами приподнятой на имя головы. – Хотя его первоначально нарекли Гранатом почему-то, но я это изменил, потому как мой вариант мне показался целесообразнее – у собаки должна быть короткая и звучная кличка. Но в чём вы, Анна, несомненно, правы – история появления в моей жизни этого пса, совсем не обычна.
Так уж решили на небесах, но жена у меня умерла совсем молодой женщиной, немного не дотянула даже до сорока. Когда пожаловалась на общую слабость, обратились к врачам – рак четвёртой степени. Ничего уже сделать было невозможно, о чём врачи меня и предупредили, чтобы не мучить её напрасно лишними операциями. За полгода тихо и угасла. Я виню себя в какой-то степени за случившееся: часто бывал в загранкомандировках, ей и посоветоваться-то было, по сути, не с кем. Если бы знать… Однако, я человек военный, на государственной службе, а там особой свободы выбора режима службы быть не может. На время болезни-то я находился при ней неотлучно, но было поздно…
Но представьте: уже после всего этого ситуация почти что зеркально повторилась и проблема длительных отлучек за границу опять стала передо мной, и мне пришлось опять её решать. Правда, теперь в начальной стадии. Вот только причина была другой, и даже беспрецедентной. О чём сейчас и расскажу, по мере возможности.
Ну, так вот. Дело вдовье, стал я иногда позволять себе засиживаться за пулькой- другой у хороших знакомых. А однажды осенью, гостюя на даче у старого приятеля, пригласил нас с ним к себе на игру его сосед, недавно перестроивший дачу. Из нашей же, впрочем, «конторы». Мы пришли как и обусловились, в достаточно позднее вечернее время, вот как в нашем случае.
Надо признать – дом оказался роскошным. Снаружи он выделялся разве что разноуровневой крышей под зелёной черепицей. Но, войдя внутрь через прихожую, мы сразу попали в просторный холл с двумя окнами в сад и широченной, метра полтора, деревянной лестницей на деревянную же балюстраду второго этажа по всему периметру холла. Где виднелись двери ещё не менее пяти комнат. Пока выражали искреннее восхищение увиденным, пока рассаживались, пока выпили по рюмке - прошло с полчаса. Хозяин сразу предупредил: семья в Москве, в доме он один и прислуга, она же и охранитель дома, и с ней собака – пришлось приобрести, чтобы было женщине не так страшно.
Ещё только шли приготовления к игре, как из глубины второго этажа мы услышали жалобный голос:
- Владимир Дмитриевич! Гранат совсем слушаться не хочет! С меня одеяло стаскивает, в дверь хочет выйти!
Сосед посмотрел наверх, на нас по очереди:
- Слушайте! А может мы пса сюда запустим? Это немецкий дог, молодой совсем. Я его только месяц как купил. Он спокойный, я от него ни разу-то и лая не слышал. Думал, что они там вдвоём заночуют, чтобы нам не мешать, но видно услышал голоса, он ей теперь спать не даст. Да и собаку жалко, щенок ведь ещё.
Нам-то что, мы были не против. И с согласия хозяина где-то наверху дверь открылась и закрылась. А спустя мгновение сквозь фигурные стойки балюстрады, прямо над нашими головами просунулась огромная чёрная собачья морда. Причём, в первое мгновение я, например, подумал почему-то о большом чёрном валенке, будто его кто просунул сквозь деревянные спицы балкона. Мы с приятелем толком не успели и испугаться, как голова исчезла, и по полу второго этажа в сторону лестницы послышался дробный цокот - когтей, как я догадался. А через две-три секунды на верхней площадке лестницы показался и этот «щенок»: ростом со вполне взрослую овчарку, чёрный как смоль, с огромными жёлтыми глазами, неимоверно худой, на длинных сухих ногах и непропорционально большой головой. Во всём облике, однако, угадывалось, что собака очень молодая. И это тёмное изваяние, не мигая, смотрело на нас своим пристальным взглядом. Сколько потом раз я со всевозможными психологами – и человечьими, и собачьими – эту ситуацию обсуждал, все они говорили одно, и я с ними согласен: именно в эти мгновения собака решала свою, очень для неё важную задачу.
Потом уже приятель признался мне, что первая у него была мысль – до двери далеко, порвёт. Хозяин смотрел на пса с гордостью. А вот со мной творилось что-то странное.
Нет, я не испугался, хотя какое-то необъяснимо-волнующее ощущение в груди появилось. И, несомненно, я испытывал восторг! Такой совершенной красотой собачьего тела, картинно застывшего на возвышении, не залюбоваться было невозможно - прямо собачий Аполлон с точёной фигуркой. Я смотрел ему в глаза не отрываясь, и мысленно – только мысленно! – вдруг сказал: «Иди ко мне, Гранд…». Я, как видите, сразу его «перекрестил», и больше он никогда на другое имя не отзывался.
В общем – только я так подумал, как он сбежал со ступеней и действительно - пошёл сразу ко мне. Обнюхал мои колени и руки (которые я благоразумно к нему тянуть не стал) и… улёгся у моего стула и закрыл глаза. Хозяину, кажется, стало даже неловко, но молодец – он не стал «качать права» и пытаться отозвать свою собаку, а перевёл всё в шутку и мы начали играть.
В эту ночь у меня игра не ладилась – карта не шла совершенно. Но скорее, я думаю, сосредоточиться на игре мне не давал Гранд, его молчаливое присутствие рядом. Кстати – за всё это время он так и не издал ни звука, а может и не пошевелился. Мы все о его присутствии помнили, и время от времени в его сторону посматривали. Но Гранд был полнейшее молчаливо-спокойное чёрное безмолвие. Вот только мне это безмолвие не казалось спокойным. Где-то ближе к концу игры у меня созрело ощущение, что всему этому будет продолжение, и не простое. И, как мне показалось, немного нервничал его хозяин, тоже что-то предчувствовал.
За время игры только хозяин вставал с места, чтобы подать то одно, то другое. Ни он, ни мой приятель не курили, а я ещё только начинал, ночной привычки к этому не было, так что особых причин вставать не возникало. Но под утро выигравший хозяин поставил на стол коньяк, мы трижды выпили за его удачу. И стали прощаться. И вот тут-то…
Когда я, отодвинув стул, встал со своего места, вдруг поднялся и Гранд. Он встал на все лапы, повернул ко мне голову и остался стоять рядом. А когда мы с приятелем пошли к выходу, пошёл следом. В этом, в принципе, необычного ничего не было, ведь и хозяин пошёл нас провожать. Но, пройдя рядом со мной до ступеней дома и до калитки в заборе, Гранд не остановился, а опять же, вслед за мной проскользнул на улицу и стал в выжидательную позу, явно намереваясь идти дальше. Естественно, тут уже мы все удивились вслух. А хозяин, после немногих уговоров и команд вернуть пса обратно, намерился, было, затолкать его в калитку силой. И вот здесь случилось то, что мы, наконец, услышали голос Гранда.
Вы думаете, он залаял? Нет! Но он так страшно зарычал и оскалился, а вся его поза показывала – ещё движение, и он вцепится в горло его толкающего, что мы просто опешили. А хозяина будто отбросила к собственной калитке неведомая сила! Это боевого-то офицера! Он что-то ещё пытался сказать, но я уже понял: здесь каким-то образом замешана моя персона. И спокойно ему посоветовал: мало ли что, может собака просто перевозбудилась. Давайте не обострять ситуацию, всё оставим как есть, пусть пёс пойдёт с нами, а позже мы посмотрим, что с этим делать. Хозяин несколько секунд подумал, молча пожал нам руки и закрыл за собой калитку. Гранд остался по эту сторону забора.
Он здесь же успокоился и только что и сделал, что поднял на меня свои глаза – мол, ну что же ты стоишь, веди…
Чтобы вы поняли тогдашнее моё состояние, я должен сказать следующее. У нас с женой детей не было. Она постоянно где-то от этого лечилась и, боюсь, лечение и доконало её. А может, и психически сломалась, уж очень переживала. Уже с год её не было, а я так и не смог привыкнуть к своему одиночеству в двухкомнатной квартире. Другие женщины меня не интересовали, близких родственников рядом не было, так что только работой и спасался, жил в каком-то тоскливом анабиозе. И вот, этот пёс, явно меня выбравший. Когда хозяин пытался его увести домой силой, у меня появились неприятные ощущения, будто он отбирает у меня моё. Но когда мы остались на улице втроём, явной радости тоже не было, а стало даже несколько неловко, будто что-то украл я сам. И, тем не менее, я просто физически ощущал, как тёплое ощущение счастья заливало мне и грудь, и живот, и лицо… Возможно, я уже тогда осознал, что это судьба, что теперь я не одинок. Однако, скорее, думаю, тогда я ещё не мог понимать всей значимости происходящего. Я совсем не понимал Гранда. Помню только, что я склонился над ним, слегка потрепал по холке и сказал, глядя в глаза: «Ну что ж, пойдём, Гранд…». Да, это именно тогда я впервые озвучил ему его новое имя. И именно тогда Гранд впервые лёг возле моего дивана.
Отдохнув, мы с приятелем, ещё раз подивившись невесть откуда взявшейся проблеме и обсудив возможные её причины, всё так же втроём пошли в дом бывшего – теперь об этом можно было говорить в открытую – хозяина Гранда. Я, честно говоря, несколько опасался встречи – мало ли что, всё же неприятная история, да и по самолюбию человека где-то бьёт. Но Гранда твёрдо решил в обиду не дать, обязательно ему смену дома оформить официально и как можно более по-дружески. Но сосед моего приятеля оказался на высоте. Он всё уже обдумал, с непонятным, но фактом, смирился. И даже подготовил для передачи мне не только ошейник и намордник, но и документы Гранда. Я, правда, попытался было сказать, что документы мне не очень-то и нужны, так как ни в каких помпезных собачьих мероприятиях участвовать не собирался. И здесь же спросил - сколько должен ему за Гранда, сколько он за него заплатил? Всё приготовленное мне всё же вручили, Гранд оказался весьма благородных кровей, а от денег бывший хозяин категорически отказался. В итоге договорились, что я оплачу ему нового пса, какого он найдёт в ближайшее время, допили бутылку коньяка и расстались друзьями. Первые хозяева за собакой ухаживать оказались неспособны, а то и просто не захотели, поиграв немного в любовь к «младшему брату», и нашему знакомому легко уступили его за небольшую сумму. На момент случившегося Гранду оказалось семь месяцев. Действительно, как выяснил позже, почти что щенок по собачьим меркам, хотя после года формирование её личности идёт довольно ускоренным темпом. Ну а рост, тогда я себе и представить не мог, в кого он вырастет.
Вот – такая история. Я о Гранде могу говорить долго, если меня не остановить. Однако сейчас пользоваться вашим долготерпением не стану. Поэтому замолкаю сам. Но если возникли какие-то вопросы, отвечу с удовольствием.
- Да, Николай!... – Первая очнулась моя жена. – Не зря от вас с Грандом с первого дня попахивает какой-то мистикой. Прямо, знаете, устойчивый такой душок. Это что же его так к вам привязало? Вы его, можно сказать, позвали…, он подошёл…, чуть не вцепился в горло хозяина… А может всё элементарнее – чем-то его бывший хозяин обидел? Собаки надолго такое запоминают, чуть ли не навсегда.
- Я на эту тему с ним сразу поговорил, первым делом и нам с приятелем эта мысль в голову пришла. Но сосед дал слово офицера, что с его стороны ничего не было, и месяц этот собака прожила на даче вполне роскошно. Они, правда, виделись редко, только по его приезду, но это же не причина… Я потом много литературы о немецких догах прочитал. Не простая порода. Чтобы не говорить много: очень мужественная, но никогда не используется в чисто сторожевых целях – не содержится в конурах, на псарнях. Ей требуется почти такое же внимание, как и к человеку. И жить ей лучше совсем рядом с ним. В современных городских квартирах ей, оказывается, намного комфортнее, чем остальным крупным породам. И кормить, представьте, дога предпочтительно в одно время с членами семьи. Во всяком случае, мы, как правило, с Грандом вместе едим. Когда я сажусь за стол, у него всегда своя полная миска.
- А-а… Вот потому вы и в столовой нашей никогда не бываете – Гранду-то место за столом не положено.
- За общим столом не положено, - Николай рассмеялся. – В этом вы правы. Да и дома у него отдельный «стол». Но кормить его, между прочим, обязаны, так как я его питание оплатил отдельно. Да персонал никогда и не возражает, ведь Гранду оплаченные разносолы не нужны, а набрать для него простой собачьей пищи – но не отходов, за этим я слежу! – для них это достаточно просто.
- Николай, позвольте мне вопрос. – Я заторопился, ибо Анна опять было раскрыла рот, и как школьник вытянул руку вверх. – Я собственных собак никогда не держал, но у сестры насмотрелся, в общих чертах представляю. Выводить, заводить, готовить еду – на это только времени свободного сколько надо! Мне, например, себя даже представить страшно на вашем месте. Утром – вставать на час раньше, вечером – заходить на час позже… А мебель – сколько я видел её погрызанную собаками… А сколько обуви они перепортили? Мне как-то в гостях чёрный терьер – Анкор, как сейчас помню - у практически нового туфля задник сгрыз, едва домой добрался. Но – это ладно, это мелочи. Они проходят с возрастом, правда и не всегда. Но ваш «щенок» был уже семимесячным, это не игрушка, чтобы её вот так можно было из дома в дом перемещать, согласитесь. Да ещё Гранда! С таким-то характером! Как же он к квартире вашей привыкал? К новой обстановке? Да потом, у вас же никакого опыта общения с такими животными. А водить такую собаку на поводке, - я встал, и показал ладонью высоту Гранда где-то на уровне немного ниже груди, - это же какое мужество надо было тогда иметь, идя на это?! Я бы ни за что не решился. А соседи? С таким монстром в одном лифте… А соседские собаки? Представляю, как они рвутся с поводков у хозяев! А ваша работа? Я, будьте уверены, приблизительно представляю себе эту вашу «контору», и командировки ваши. Собака породистая, вы сказали, значит выставки, всевозможные съезды, вязки… Столько проблем вы разом на себя навесили!
Николай громко и откровенно расхохотался - даже Гранд поставил уши торчком. Но видно было, что мои вопросы его ничуть не задели, хотя они были совсем не простые.
- Алексей! Ну, ей Богу, вы мне стали ещё более симпатичны! Вопросы хорошие, прямо профессиональные. Впрочем, от вас иного ждать и нельзя: профессионал, он и в Африке профессионал. Но это ваше замечание о моей «конторе»! – И он опять рассмеялся.
- Я понял ваш намёк, но думаю, что специализацию мою вы не угадали, хотя относительно и близки. А что касается остального… Всё же в семь месяцев Гранд был намного ниже. Иначе к пяти сегодняшним годам он был бы абсолютным мировым рекордсменом. Но конечно, он и без вашего преувеличения – выдающийся в своём классе пёс. Я не знаю, насколько этому можно верить, но вроде бы где-то в Англии есть, или был, немецкий дог ростом за полтора метра. В это слабо верится, потому что в России немало признанных элитных собак, но они только под девяносто сантиметров, и это считается мировым достижением. Мне в прошлом году стало и самому интересно, и я дома, у стеночки, обычной рулеткой замерил высоту Гранда в холке. Может что и не так сделал, но получилось у меня 95 сантиметров. Только я этот «рекорд» никуда не предъявлял, потому что ни в каких выставках мы с ним не участвуем. Первый год, да, здорово «доставали» меня собакозаводчики, разные общества и прочие. Но я им сразу сказал – Гранду вся эта суета не нужна, мне тем более, а посему – извините. Вот уж наслушался! Но отстали понемногу. Правда, жаль, что так и не повязал я его до сих пор. Всё же потомство – это интересно. Собственных детей не было, так хоть от Гранда заиметь бы. Но, у нас ещё время терпит. Да, Гранд? – И Николай слегка потрепал за ушами внимательно смотревшую на него собаку.
- А в отношении его привыкания к новому дому…, так я вам так скажу. Псом Гранд оказался удивительно понятливым. Фактов тому много, для примера упомяну хоть об этом. Я сразу определил ему место для обитания - постелил в прихожей красивый плотный коврик. Но, проснувшись в первое утро, увидел его лежащим у своего дивана. Пришлось опять подвести его к коврику и довольно в жёсткой форме ещё раз указать на него, как на его место. Всё. Больше этих проблем не возникало.
И ещё отличительная особенность от прочих собак - он никогда не выказывал мне свои чувства, как это обычно у них принято. Прыжки на грудь, активное виляние хвостом, попытки облизать, радостный лай - этого не было никогда. Только единственное он себе позволяет: подойти, и сильно упершись в меня башкой, замереть так на минуту. Он сделал так в первый же день, когда мы с ним оказались вдвоём в квартире, так поступает и теперь.
Он ни разу не проявил признаков нетерпения перед выходом на прогулку. Я всегда перед ним извиняюсь, когда натягиваю на него всю эту «сбрую» - ошейник и намордник. А он только посмотрит снисходительно, мол – чего теряешь время на объяснения, и ждёт, с достоинством. При прогулке в близкой лесополосе, что, по счастью примыкает к моему дому, он ни одного раза даже не повернулся в сторону прогуливаемых на расстоянии собак. Я-то вижу, что он боковым зрением видит каждую, но чтобы как-то среагировать на них… Я уверен, он считает это просто ниже своего достоинства. Правда, надо признать, в отношении Гранда никто никогда агрессию тоже не проявляет. Останавливаются, и внимательно провожают взглядом, но и только. А на даче – это даже смешно! Там же у каждого второго собака. И бездомных летом много бегает. Гвалта собачьего иногда бывает побольше, чем в иной деревне. У меня дачи нет, но когда мы приезжаем к друзьям, у них наступает спокойствие. Гранд просто выходит на середину лужайки возле дачи, садится и как всегда молча смотрит вокруг. И всё: ни бегающих собак, ни даже отдалённого лая – тишина! И как они улавливают его появление? И потом, такая реакция – ну не страх же? Может это элементарная демонстрация уважения и признания? Но как другие собаки узнают о появлении Гранда – не понимаю…
Но, вы и правы, Алексей! Проблема таки возникла, в день, когда мне пришла пора идти на работу.
Гранд никак не понимал, почему я, уходя, не разрешаю ему выйти следом. Он не делал попытки протиснуться, а только выжидающе остановился перед выходом, но когда я закрыл дверь на ключ и замер на мгновение, прислушиваясь…, я услышал за дверью такой раздирающий душу тоскливый вой, что немедленно вставил ключ обратно.
Этот «щенок» сидел перед закрытой дверью и, задрав морду к потолку, выл так самозабвенно и обиженно, что я выронил на пол всё, что было тогда у меня в руках, упал перед ним на колени и прижал его голову к своей груди. «Гранд, Грандик, - шептал я, - прости, малыш, я не хотел тебя обидеть. Ну, вот видишь – я же никуда не ушёл, не плач, всё в порядке…». И знаете – ведь он не сразу успокоился! А вой его только постепенно сошёл на нет, в точности, как у любого обиженного ребёнка. С похорон жены на моих глазах не было слезинки, а тут…, у меня глаза были на мокром месте, честное слово!
Естественно, на службу я позвонил, попросил день «по семейным». Там удивились, конечно, но лишних вопросов не задали. А я стал думать над неожиданно возникшей проблемой.
Никакого опыта содержания собственных собак у меня действительно не было. Дружба в сопливом детстве с Волчком в деревне у родителей отца, в счёт не шла. Налицо была ситуация, что Гранд и в самом деле щенок, и вводить его во взрослую жизнь надо было продуманно. Но как это сделать, я ещё не знал. И решение нашлось, неожиданно, как всегда, и совсем простое.
В этот же день, спустя время мы с Грандом устроились напротив телевизора: я в кресле, он, сидя рядом. Не помню, насколько осознанно, но я поставил в проигрыватель видеокассету - тогда в ходу были плёночные – о диких животных в заповедниках Африки. И вдруг, когда на экране показались олени, пантеры, львы и прочая живность, когда всё это зажило своей первозданной жизнью – Гранд стал совершенно другим! Расслабленное было туловище собралось в сжатую пружину, уши стали торчком, длинная чёрная шея вертикально застыла, как у кобры перед броском, хвост вертикально отброшен во всю длину, под кожей побежали какие-то судорожные волны, а взгляд… Такого напряжённого внимания в глазах у него я ещё не видел! Рядом со мной сидел не респектабельный дог, а дикий зверь, охотник! И, честно говоря, тогда я вряд ли рискнул бы обнять его за голову.
Поражённый, я медленно встал из кресла и пошёл из комнаты, не выпуская Гранда из вида. Он вначале только ухом повёл мне в след, но как только я шагнул из комнаты, немедленно с места вскочил. Но я уже понял – это путь. Я вернулся назад, Гранд тоже, и я сказал ему – сиди здесь, смотри. И всё, с этого момента я мог передвигаться по квартире без его сопровождения. Пока шла кассета, естественно. Но фильмов было много, мне эта серия тоже очень нравилась, я её давно собирал. В общем – не знаю, насколько у меня удался процесс перевода Гранда из детства во взрослость, но назавтра я ушёл на работу без проблем. Гранд в это время смотрел очередную «зверскую» серию. Я видюшник на автоповтор поставил, так что днём ему, наверное, скучать было особенно некогда. Позже, конечно, всё это стало ненужным.
Вопрос с командировками позднее возник, здесь вы опять правы. Но мы с Грандом уже хорошо понимали друг-друга. Я заранее пригласил женщину, которая согласилась присматривать за ним время от времени, познакомил их, один раз вместе вывели его на прогулку. На этом обучение и закончилось. Он все её команды, относительно распорядка, выполнял как мои. Только первый мой отъезд заставил меня сильно поволноваться. По телефону эта женщина сказала, что Гранд совершенно отказался от еды. Воду пьёт, на прогулки ходит исправно, но целыми днями лежит на коврике в прихожей мордой к двери. К экрану телевизора ни разу даже не подошёл. Я попросил дать ему послушать мой голос в телефоне. Он вскочил на ноги, напрягся, но, сколько я его не убеждал, даже приказывал, чего обычно никогда не делаю – его миска так и осталась нетронутой.
Вот так и лежал, стервец, целую неделю. Но меня знающие люди успокоили – такие голодовки даже полезны, лишь бы пил воду. Когда я прилетел, Гранд сразу меня к стене своим лбом припёр, долго не отпускал. А сели обедать, он как ни в чём ни бывало подошёл к свое миске и съел две порции. Я и до сих пор думаю, что он таким образом выражал протест против моего отсутствия, в какой-то степени даже обиделся.
Я вам скажу совершенно откровенно, только вы не улыбайтесь: у нас с ним совсем не те отношения, которые все ожидают от нас. Он – не мой пёс! А я – не его хозяин! Понимаете, я его действительно люблю, всё как у всех, но я его ещё и уважаю как личность. Он не просто собака… Да это и вообще не собака! Вот честное слово – иногда мне так кажется вполне серьёзно, настолько он всё понимает – слова, обращения… После той первой командировки, я ему так сказал – давай поговорим по-мужски! Мы поговорили, и он всё понял. Больше проблемных обид не было. Да и вообще – как только возникает какое-то недопонимание, мы садимся друг напротив друга, и «разговариваем»: я говорю, он слушает, в конце – упор в меня лбом. Значит – всё понял, прекращай. Раньше мы, бывало, целыми вечерами могли разговаривать. Да и необходимость была, он многого не понимал, не знал. А теперь только «беседуем», делимся мнениями. А если я уезжаю по служебным делам, я ему просто говорю – буду через пять, допустим, дней. Он понимает. Но уж если задерживаюсь, прошу его к телефону, извиняюсь, назначаю новый срок. Всё на этом, проблема решается не обозначившись…
- Да Господь с вами, Николай Васильевич! – От волнения Анна даже перешла к былому обращению – Да что же вы так Гранда очеловечиваете?! Ведь это, всё же, собака, и не больше того. А у вас он…, ну, не знаю – лучше человека, прямо…
- Аня!...
И тут я в первый раз услышал в голосе Николая стальные нотки.
- Гранд – НЕСОМНЕННО гораздо лучше и благороднее очень многих представителей человечества. Поверьте, я по роду службы в людях просто обязан разбираться. Да вы и сами согласитесь со мной, что с моралью у людей проблем было много всегда. Вы думаете, Гранд сейчас не понимает, что вы о нём такого низкого мнения, оцениваете его моральные качества ниже людских? Прекрасно понимает! Но он на вас за это даже не лайнёт, он выше этого. К вам он будет просто снисходителен. Он тоже, между прочим, понимает толк в красивых женщинах!
Николай слегка улыбнулся.
- Мне мама моя, когда была жива, после смерти жены много раз говорила – женился бы ты, вон, сколько хороших женщин вокруг. А я бы внуков нянчила… Я же ей отвечал только: хорошо, согласен – укажи на которой, я и женюсь. И на этом тема закрывалась. Потому как мы же видели, кто как живёт, с какими действительно отношениями друг к другу. Бывает действительно, спору нет, что и нормально внешне, но как копнёшь – там такие скелеты из шкафов вываливаются… На свой счёт не берите, естественно. Потому что исключения есть, в это я верю. Но это именно исключения.
Если бы я в своей жизни встретил женщину, способную хотя бы наполовину быть такой же как Гранд, «собаки», как вы сказали - я бы немедленно на ней женился. Но таких: одновременно и понятливых, и понимающих, и спокойных, и не капризных, и умных…- достоинства Гранда можно долго перечислять – не бывает! А жаль, что некого «особаковечить», если пользоваться вашей терминологией.
Вот факт, который никто пока мне так и не объяснил, но он есть – Гранд совершенно не может обходиться без меня. Я даже скажу больше – жить! Я уверен: случись со мной что, я внезапно умру - и Гранд умрёт тоже спустя короткое время. Он умрёт от обыкновенной тоски. Ну, как это, если не любовью можно назвать? Пускай не с первого взгляда, пусть с первого нюха в той даче, но… И как я могу не ценить это? И я люблю его, хотя и не так, конечно. Я вот, в случае чего с ним, умру далеко не сразу. Человеку так любить не дано. К глубокому сожалению…
…Так получилось, но только пульку вместе мы больше так и не расписали. Через день Николая вызвали в Москву, и они с нашего горизонта исчезли навсегда. Только заметил я, что жена моя стала после их отъезда несколько задумчива. А тут, играя с ней в карты вдвоём – куцый вариант, с двумя прикупами – и мне, хм, скажем так - везло, это особенно в глаза бросилось. Я не поленился, спросил.
- А знаешь, - ответила жена, - я всё вспоминаю слова Николая по поводу несовершенства человеческой любви. И мне всё больше кажется, что он прав. И шансов, что какой-то бабе повезёт, - она подчёркнуто вздохнула, - практически нет. У него «эталон» постоянно перед глазами. И потом, я просто не могу себе представить, чтобы у Гранда возникла мысль, к примеру, дать Николаю пинка. А мне в последние полчаса всё больше хочется запустить в тебя чем-то относительно тяжёлым, чтобы играл честнее…
В отсутствии логики моей жене не откажешь.