Мужская, мазолистая рука взяла с подоконника кассы деньги, пересчитала их и убрала в старый, засоленный от долгой службы, бумажник. Деньги были все новые, пахли еще типографской краской и не имели ни одной приобретенной складки. Их только утром привезли из банка, надорвали бумажные, упаковывающие каждую пачку ленты, и стали выдавать ими зарплату. Сегодня начиналась их трудовая и самостоятельная жизнь. Пока, после выпуска на монетном дворе, они лежали мертвым грузом в хранилище, их и деньгами назвать нельзя было. Не имели ни покупательной способности, ни номинальной ценности. Просто, лежали грудой макулатуры и ждали, когда кто-то влиятельный, одним росчерком пера, пустит их в оборот. И вот, этот долгожданный день настал, они стали полноправными участниками рынка. Приобрели свою стоимость и радовались, как школьники, получившие, наконец-то, свой первый аттестат зрелости.
- Чему вы так радуетесь? – услышали они, чей-то более взрослый голос.
Деньги прекратили смеяться и веселиться, и уставились на обратившуюся к ним купюру. Она была довольно стара и имела ярко выраженные потертости. Из-за хорошего настроения деньги не сразу заметили, что в бумажники они находятся не одни.
- Извините, - в один голос попросили прощения они. – Мы, не слишком, помешали вам отдыхать?
- Помешать, мне? – удивилась купюра, детской наивности. – Нисколечко! Просто я не понимаю, причину вашего веселья?
- Ну, как же! Мы теперь будем творить и созидать, лечить больных и помогать малоимущим, дарить людям радость и осуществлять их мечты… Мы много можем сделать полезного.
- Кому? Людям?... Этим ничтожествам, впустую прожигающим свою жизнь?
- Зачем вы так про них говорите? Если они нас создали, значит, мы им нужны. Они в нас нуждаются…
- Я тоже, когда-то так думала, – скептически скривилась купюра. – Как и вы хотела мир сделать лучше.
- И что же?
- Ничего из этого не получилось. Сначала меня пропили, затем купили наркотики, расплатились за услуги в барделе... Меня разменивали, давали мною сдачу, похищали и отмывали, брали и совали в качестве взяток, подделывали и теряли, находили и снова пропивали… И никому из своих обладателей, я так настоящего счастья и не принесла. Скоро, вы сами убедитесь в этом.
- Может, вам просто не повезло с хозяевами? – не унимались деньги.
- У нас нет и не может быть хозяев. Не мы зависим от них, а они от нас. Люди ради нас работают, подрывают свое здоровье, теряют человеческое лицо и достоинство, идут на унижения и преступления, грабят и убивают друг-друга… Такова их действительная сущность. Они слабы и меркантильны! Наш шелест и звон, будоражит их, заставляет заниматься не своим делом, предавать друзей и близких, расходовать свою жизнь на абсолютно низменные и алчные цели. Люди, которые нас изобрели и думают, что нами распоряжаются, давно стали нашими рабами. Не они, а мы правим миром. Причем, делаем это совершенно бесплатно. Нам, самим, ничего от них не надо.
- Может, не все люди такие?
- Все! Других я, пока, не встречала. Я была у художников и поэтов, у министров и депутатов, у чиновников и милиционеров, у преступников и проституток, рабочих, инженеров, учителей, бомжей… Все, кто попадались мне на пути, зависели от меня, я всем была нужна и у всех востребована. Без нас они ничего не стоят. Свой успех и положение в обществе, они оценивают не хорошими и полезными делами, а количеством нас, которым владеют. Совсем позабыв о том, что мы всего лишь бумага.
Бумажник затрясло, появился свет, и знакомая рука начала перебирать купюры. Выбрав самую старую из них, потащила ее вверх.
- Ну, вот, - на прощание произнесла она. – Меня снова пропили. Спешу расплачиваться за приобретенное кем-то зелье.
Затем, махнув новым деньгам, своими поистрепавшимися уголками, добавила:
- Черт даст, еще встретимся…