И нет бы раскошелиться
И накормить пришельца…
(из Владимира Семёновича)
…Альфа Волопаса увеличивалась в размерах. Она притягивала. Она манила. Она переливалась лучистым бело-голубым цветом. «Кто ты, брат?» – спрашивала она, протягивая добрые умные ладони. «Кто ты, брат? Ответь пред ликом Великого Космоса!» – «Я человек планеты Земля… планеты Земля… планеты… Земля… мля… мляяяяя…»
…мляяяяя!… Я с трудом разлепил глаза. Я находился в собственной спальне и в пустыне Калахари одновременно. Я сгорал от жары снаружи и внутри. Всё пылало – и вдыхаемый воздух, и выдыхаемый; внутренности кололо нестерпимым огнём, головной мозг отсутствовал как таковой, а вместо него был сухой жаркий песок с редкими жуками-чернотелками и унылыми раскоряками саксаула. Запёкшиеся губы были склеены намертво, окружающая действительность была четырёх- и пятимерна. Всё плавало вокруг, то приближаясь, то удаляясь.
Но я попытался привстать.
Это мне удалось.
Почти с первой попытки.
Передо мной был трельяж. А в трельяже был кто-то некто. Этот кто-то некто, предположительно, был офицером военно-морского флота: наглухо застёгнутый китель с планками двух медалек, белым «поплавком» училища и значками – «За дальний поход» и «Мастер военного дела»; тёплые кальсоны; распухшее лицо без глаз. Он был капитан-лейтенантом – если судить по погонам. Между прочим, с чисто выбритой физиономией (или что там у него).
Я спросил:
– Т-т-ты хто?
Он не ответил.
Я снова обвёл глазами окружающее. Окружающее теряло очертания и обретало вновь.
«Я – это ты».
Спасибо… теперь уже и сам допёр… увы, это я. Ну и харя! А почему в кальсонах? Ещё и в тёплых? На дворе июль… или июнь? Но – лето, это точно. Уй, духота… А где часы? Йё-ё-ё-ё… я ж на службе должен быть… начало одиннадцатого!.. ох, ни фига ж себе… справили… а что справляли-то? Наплевать… кто был? Ляшик был... с гитарой, это уж как всегда, и Ленка Трушина, тоже со второго этажа… ещё кто-то. О-о-о-о-о-о-о-ох… Пели, да. Ещё как пели... Про Севастополь пели... и за Одессу-маму... Потом расползлись... во сколько? А я остался висеть на открытом окне… курил, хотел воздухом свежим продышаться… звёзды мне ещё светили… и зажигалку уронил вниз, это я помню…
Какая, к чертям, зажигалка?! Я ж полмесяца как зам главного инженера! Мне ж на базе надо быть… бумаг ведь груда… послезавтра почта… главный убьёт… акты… заявки… форма 8ГДОМ… из управы и из отдела звонить будут и пороть, пороть… надо ж так нажраться... Надо обуваться и бегом… воды!!! О-о-о-о-о-о-о-о, твою ж налево… ы-ы-ы-ы-ы...
Автобус, минут десять невозможно трясучей езды на истерзанном сиденье… фуражка сдавливает башку, как бочку обод. Кочки – как воздушные ямы на Ту-104. Мамаша, не надо на меня ТАК лыбиться… окошко лучше открой… или сверху там… тяжко мне, не видишь, тит твою в клюз… какие ж вы все, люди…
…а от конечной автобуса до базы ещё пятнадцать минут пилить, ногами, по бетонке среди леса. Жарища… лёгкие – как горн кузнечный. Зам главного инженера… твою мать… каста… главный убьёт… 8ГДОМ, сов. секретно, в 5 (пяти) экз. «Исп. Завражный, отп. Новикова»… Она всё время на автомате печатает «Новиоква»... А надо ж ещё и данные для сводной заявки собрать... Комары-то, комары – даже близко не подлетают… боятся, ага... а висел на окне... эта Альфа Волопаса, или Сириус… его знает… светили… Призывно так, а Космос – он такой бездонный, оказывается. Не чёрный, а тёмно-тёмно-синий. И бездонный. И зовущий… а тут, как дурак… по жарище, топ-топ-топ, подошвами шварк-шварк-шварк… а зачем брюки прямо на тёплые кальсоны напялил? Вот кто скажет? Лето… жара… Сириус… Плеяды… ох…
Сунул пропуск в окошечко на КПП; у девчат глаза, как у мадагаскарских лемуров. На часах – без пятнадцати одиннадцать. Вход в сооружение 720/2М... Мимо дежурного по базе…
– Юрчик, тебя главный сто раз уже спрашивал!
Да иди ты!.. ясно, спрашивал… щас вставит. Щас шашку расчехлит и – вжить! И вася.
Дверь помещения номер 26. Отдышаться… Тук-тук-тук… «Прошу «добро?»
– Прибыли? – наш главный принципиально был со всеми на «вы».
– М-м-м-м… – выдавил вместо «Так точно».
– Ну, и?..
Что – «ну и»? Видно ж невооружённым глазом, что нажрался каплей, нажрался ну просто до чертиков. Вчера. Всю ночь сливу квасил, песняка давил. И на службу проспал, скотина. Шашка у главного острая… щас вынет…
– Ну, что стряслось, Ю-Ю?
Надо что-то говорить. Срочно. Что сказать?
Почему шашку не достаёт? Надо правду… «и ничего, кроме правды»… «товарищ капитан второго ранга, виноват, не совладал, напился, как свинья, накажите, имею право быть наказанным, прошу разрешения приступить к исполнению…»
А вместо этого:
– Меня… м-меня… инопланетяне украли…
– Кто?! – главный оторвался от бумаг и снял очки.
– И… инопланетяне.
Боже, что я несу??????? Я напился, на окне висел, очухивался, Сириус, зажигалка упала, вырубился, проспал. Влепите мне строгий выговор! Даже два! НСС влепите! Я ПРОСТО НАЖРАЛСЯ! И до сих пор…
А подлый язык, еле ворочаясь во рту, через ссохшиеся губы:
– …я окно открыл… ночью… свежий воздух… подышать… и з-закурил… а зажигалка выпала… а я за ней… непроизвольно… четвёртый этаж…
Главный слушает, глядит, не мигая, рожа серьёзная, улыбаются только глаза. Сейчас вызовет машину и в дурдом отправит… Заткнись, заткнись немедля!!! ЧТО ТЫ НЕСЁШЬ? Говори: напился… ну?!
– …а до земли не долетел… такой корабль космический… подхватили…
– Корабль белый был?
– …б-белый…
А он-то откуда знает? Тьфу ты…
– А в корабле?
ВЫРВИТЕ МНЕ ЯЗЫК!!!!!!!!! Я НЕ ЭТО ХОЧУ СКАЗАТЬ!!!!!!! Я ХОЧУ СКАЗАТЬ, ЧТО…
– …двое, мужчина и женщина… красивая, с длинными волосами… в серебристых таких скафандрах… с антеннами... они сказали: не бойся… я… это… мы только информацию считаем, и всё… положили на… на стеллаж такой. И датчики приклеили… за ушами…
Я сдался. Язык работал отдельно от мозгов. Хотя – каких же, на фиг, мозгов?
– Информацию – какую, секретную? Или не помните?
– …нет… помню… н-не, не служебную… это… об человечестве. Всё, что знаю… я не знаю, что они считали…
– А потом? – главный слушал с живейшим интересом. Ещё бы! Живой идиот перед глазами. Да по мне ж любой психиатр докторскую враз напишет!
– …и вернули в квартиру… сказали, что наутро я себя буду чувствовать велико... леп-пно… – и тут я осёкся. Неожиданно я ОЩУТИЛ, что язык вновь повинуется мне и только мне. Но после всего сказанного я уже ничего говорить не мог.
– И как вы себя чувствуете?
Я молчал. Больше ничего не оставалось. Зам главного инженера. «Каста». Ага...
Главный потянулся к селектору и нажал кнопку. Ну да… сейчас придут два здоровенных лейтенанта, Олег Гавриленко и Серёга Клютов. Свяжут.
– Автопарк!
Во… уж и машину вызывает… Пиз-дец.
Я НЕ ХОТЕЛ ЭТОГО ГОВОРИТЬ!!!!! Я ПРОСТО НАЖРАЛСЯ ВЧЕРА!
Я молчал. Обречённо.
– Автопарк! Полста девятый уазик – на КПП базы, – и, отпустив руку с кнопки: – Вот что, Ю-Ю. Деньги у вас есть?
Деньги?! В смысле? О чём он?
– Т-так точно…
– Значит, так: сейчас машина будет, едете домой, по пути покупаете маленькую – слышите? маленькую! – водки и три литра пива. И больше – ни капли. Сперва пиво и доклад в Академию Наук, в Главное Управление Уфологии. Телефон знаете?
– Н-никак нет… – я стоял, набычившись.
– Ноль-девять, они там скажут. Потом водочки. Прийти в себя и не выходить. А завтра – в наглаженной рубашке, с начищенными туфлями – и без опозданий. 8ГДОМ должны уйти с ближайшей почтой. Вам всё ясно?
Мне? Мне ничего не ясно. Должна быть шашка. Должен быть расстрел. Он должен сейчас ржать и хлопать себя по ляжкам, собирать офицерский состав, показывать пальцем и изничтожать меня прилюдно! Меня ж раздавить надо! Я для общества опасен! Какое же пиво?!
– Вам всё ясно?
– Так точно… Игорь Георгич, я… разрешите доло…
– Всё, вперёд, на КПП. Марш. Ю-Ю, вы слышали?
Я изобразил поворот кругом без щёлканья каблуками (оно всё равно бы не получилось). Мне было очень плохо, я чувствовал себя червяком в куче навоза…
...
…Все заявки ушли вовремя. Но я не о том хотел сказать.
Я – о том, что капитан второго ранга Игорь Георгиевич Зяблицев так никому и никогда не рассказал об этом казусе новоиспечённого заместителя главного инженера. Ни разу даже не намекнул. И служили мы с ним дальше… потом он ушёл на пенсию по возрасту, а после него я других настоящих главных инженеров и не видел. И через три года ушёл тоже, только не по возрасту, а по другим причинам (потом расскажу).
И даже сейчас он говорит: «Да ну… что-то не припомню я такого». И улыбается. Глазами.
Ну и пусть. Главное – что я помню.
А ещё… А ещё я вот сейчас достучу этот файл и пойду перекурю у форточки. И посмотрю на тёмно-синее ночное небо.
Там Альфа Волопаса. И ещё Сириус.
1997
из ненапечатанного сборника «Макароны по-флотски»