Нас четверо: я, Бекет, Гвоздь и Ганс. Мы учимся в 9 классе. Нормальные пацаны. Впустую не базарим. Сказал – отвечай. Не можешь ответить – значит, ты чмых на заплатке. Зря никого не бьем: силу включаем, когда есть дело. Нет дела – кулак в гараже. И еще одно: нас не двое и не трое, нас – ЧЕТВЕРО! Тронули одного – впрягаются все. Это закон!
В кабинете химии кто-то забыл мобилу Нокия 6700. Встроенная память на 170 метров, камера на 5 мегапиксел, GPS. Клевая техника! Бекет решил телефон одеть на карман.
– Бекет, не мародерствуй! – говорю я ему. – Что чужое, то не наше!
– Так, ничье ведь! – шепчет Бекет.
– Как ничье? Телефон из воздуха вылупился! – говорит Гвоздь. – Нафига нам лишние разборы…
– Да вы что?! Какие разборы! Никто не видел… Скинем телю за десятку. Влет уйдет. Верняк говорю.
– Бекет, через твою жабу нас на куски распилят! – говорит Ганс.
– Базара нет! Если будет косяк – я отвечу! – говорит Бекет.
После школы к нам подходит Шапа, кент из 11 класса. Мутный, как кисель.
– Санчес, твой коллектив люди за школой ждут!
Идем за школу. 15 человек. Стоит Гребень, упырь из 11 класса. Я понял, что мы попали по самые уши.
– Санчес, вы не видели мобилу в кабинете химии?
– Как понять не видели? Я свою мобилу видел, вон у Ганса прикольная мобила…
Гребень улыбнулся. Нехорошо, с намеком.
– Санчес, Шапа забыл мобилу на химии. Нокия 6700. И сейчас от твоей компании воняет тухлой крысой. Мобилу гоните!
Я вздыхаю. Теперь уже поздно. Если даже сейчас отдать мобилу, Гребень все равно из нас пельмень сделает… Бекет, дебил, повелся на чужое…
– У нас нет ничего…
Гребень вытаскивает свой телефон и набирает номер… Из кармана Бекета звучит Баста и Бумбокс «Здесь солнца не видно…». Это наш похоронный марш. Все молча слушают. Шапа пританцовывает. Гребень улыбается. Бекет становится фиолетовым, как баклажан.
– Высылай! – Гребень протягивает руку. Бекет вытаскивает мобилу из кармана.
Я пожал плечами:
– Ошиблись, Гребень. Прости! Хозяев не было, думали, что вещь ничья. Повелись. Ошибку отработаем. Слово держим.
Гребень отдает мобилу Шапе.
– Ошибку надо отработать! Делаем так: есть преступление, должно быть и наказание. Либо вы метелите свою крысу прямо при нас, либо мы наказываем вас? Все ясно? Можете подумать. Даю минуту.
Мы отходим. Бекет тяжело дышит, потом говорит:
– Пацаны, мой косяк – мой ответ! Бейте меня. Если сам влетел, сам и отвечу.
– Даун ты, Бекет! Тебе же Санчес говорил – не мародерствуй! - напустился на него Ганс. – А теперь…
Я покачал головой. Что делать? Посмотрел на друзей: неужели друга своего при этих козлах распинывать будем. Имбецил этот Бекет, но все же свой. Нас ведь четверо… Посмотрел на Гребня:
– Гребень, а что правда говорят, что на параде геев в розовых стрингах маршировал?
– Нет, брехня это! – ответил Гребень
Ни улыбки, ни злости на лице. Кивнул головой:
– Я так понял, что это и есть ваш ответ… Как хотите… Только папке и мамке не жаловаться. Вас под какую музыку убивать?
Я глянул на пацанов:
– На твой вкус!
Он включил Гуфа: «Еще один последний раз я умолю: прости, а?»
Пока Гуф просил прощение у своей Ледяной бэби, мне сломали челюсть и перебили локтевой сустав. Ганс отбили почки и перебили нос. Гвоздю сломали два нижних ребра. Бекета держали за руки, а потом Гребень дал ему легкий шелобан и отпустил…
– Только родакам не жаловаться! Ясно? – предупредил он.
Увидев нас в крови, стонущих на земле, Бекет заплакал:
– Пацаны, я урою их, когда вырасту… Пацаны, я порву их, гнид…
Гвоздь посмотрел на него, вытер кровь и сказал:
– Ты чужого не бери, Бекет… Понял?
–Понял! – всхлипнут тот.