19 мая, в моем Городе снег.
Снилась телефонная будка на каком-то пригородном вокзале, которая разрывалась звоном. Леденея я сняла трубку с рычага - отчетливо помню ее холодную тяжесть. Осень кругом, промозглый дождь, вечер, отражения двух на весь вокзал фонарей в мокром асфальте... И телефонный аппарат, в который "двушки" надо складывать. И привкус мокрого железа в воздухе. А у меня в руке тяжелый, потрескавшийся от времени эбонит.
В трубке шелест и помехи, еще бы, столько голосов она через себя пропустила... Потом звонкий щелчок и абсолютно четкий голос.
- Сашка, Сашка, алле! Санек, ты меня слышишь?! Санек, я приеду на семь-двадцать, подожди, хорошо?!
Этот голос - родной до дрожи заставляет встать судорожно-колючий комок в горле. Так не бывает... Так не может быть... Но вот же он, голос брата Димки, долетевший из-за грани, оттуда, откуда не возвращаются...
- Подожду... - С трудом выдавливаю я.
- Эй, ты чего там? Не замерзла? Жди, я буду скоро, вон слышишь? - Тут он отводит трубку от уха и я слышу свисток электрички... - Поезд уже идет. Я побежал. И снова щелчок и шелест помех...
И я сажусь на бесприютную какую-то лавку в вокзале, натягиваю капюшон на лоб, и рукава на кисти... И жду... жду брата...
Димка-Димка... Ты.. звони мне чаще, ладно?