Был обычный, ничем не примечательный зимний вечер. Мы сидели за столом у меня на кухне. Как нельзя кстати пришлась бутылка вина, зачем-то купленная мною на прошлой неделе. Как в воду глядел.
- С кем ты собираешься Новый год встречать? – внезапно спросила она, разбив на крошечные осколки паутину тишины.
- Еще не знаю. – Я в самом деле еще не думал об этом. Никогда не загадывал так далеко наперед – на 2 недели. – Наверно, к родителям поеду, не люблю я шумных компаний.
- А я люблю – с друзьями в клуб какой-то сходить…
Аню я знал довольно. Я посмотрел на часы – наше знакомство длилось уже 2 часа 59 минут 56 секунд. Пятьдесят семь…пятьдесят восемь… Я поднял бокал.
- Предлагаю отметить 3 часа нашего знакомства взаимным опрокидыванием бокалов, - торжественным голосом заявил я. – По этому поводу родился тост: чтобы эти 3 часа длились всю жизнь. Твою… Или хотя бы мою…
- А ты выдержишь? – лукаво спросила Аня и, рассмеявшись хрустальным смехом, приблизила свой бокал к моему. В воздухе повис звук «дзынь!», который незаметно растворился в шуме биения крови в висках.
Аня заметно повеселела, а подправленный умелыми движениями макияж никоим образом не выдавал того, что 3 часа назад она на этой же кухне рыдала у меня на плече и от бессилия и злобы била своими кулачками по чем попало… Я потер ушибленный подбородок. Больно, конечно, но ей этого лучше не знать.
Я возвращался домой с курсов вождения. Руки до сих пор дрожали от зычного голоса инструктора («Дурень! Ты как назад сдаешь? Побьешь мне все стоп-сигналы, а хто их потом куплять будет?»), а из-за трясущихся во время занятия коленей машина, наверно, ходила ходуном. Да, нелегкая штука – вождение…
Лампочка в фонаре над парадным входом как всегда перегорела, а освещения в виде лунного света было явно недостаточно. И все же разглядеть силуэт сидящей на крыльце подъезда девушки не составило труда.
- Вы что, девушка, простудитесь ведь! – сказал я назидательным голосом, поднимая ее с крыльца. Она вся дрожала, а руки ее были ледяными и, вероятнее всего, синими, хотя в ночной темноте они казались чуть ли не черными. – Девушка, вам плохо?
Она отрицательно замотала головой, пытаясь одновременно вытереть рукавом пальто слезы, чуть было не превратившиеся в льдинки. «Что-то тут не то», - подумал я, а вслух произнес:
- Вот что, девушка, пойдемте ко мне домой, отогреетесь хотя бы. А то если вам еще не плохо, то, по-моему, скоро должно обязательно стать.
Она не могла ничего сказать в ответ – ее зубы так стучали от холода, что, скорее всего, эмаль на них уже начала трескаться, - поэтому я, подхватив ее сумочку, лежавшую здесь же, подтолкнул ее к распахнутой настежь парадной двери.
- Слушай, а ты вот с детства таким страдаешь?
- Каким – таким? – в недоумении спросил я.
- Ну там, бездомных кошечек подбирать, собачек, девушек…
Я усмехнулся. С чувством юмора уже было все в порядке – хороший признак того, что тепло и вино подействовали положительно.
- Ну ты же не бездомная, а всего лишь брошенная. А с другой стороны, посуди сама, как я мог оставить девушку в таком состоянии на таком морозе? Ты бы через полчаса к крыльцу примерзла!
- А вот и не угадал! Я бы окоченела через двадцать минут!
- Хорошенькие у тебя шуточки. А каково было мне видеть тебя такой прямо на пороге собственного дома! Не каждый день обмороженные девушки попадаются…
- Ну хорошо, хочешь, я сейчас же встану и уйду, чтобы не создавать тебе проблем? – без тени шутки, глядя прямо в глаза, спросила Аня.
- Нет!
- То есть, ты хочешь, чтобы я осталась…с тобой?
- Ну… - замялся я. – Можно и так сказать.
- Так и быть, уболтал!
Аня откинулась на стуле и искоса, как-то по-лисьи (кстати, такое ощущение усиливали ее бледно-рыжие волосы) посмотрела на меня, пряча улыбку. «Кто их разберет, этих женщин?», - с досадой подумал я, в который уже раз за вечер (или ночь?) удивляясь этому очаровательному созданию.
Полчаса ушло на то, чтобы привести ее в чувство. Когда в остекленевших, заледеневших глазах начали пробиваться искорки огня, а кисти ее рук приобрели более или менее нормальный оттенок, когда она выплакала по крайней мере пол-литра слез мне в свитер (эх, для такого дела не жалко!), настало время расспросить ее о случившемся.
- Девочка с севера, девочка ниоткуда… - пробормотал я еле слышно строчку из одной песни. – Так что же случилось, девочка?
- А тебе какое дело? – огрызнулась «девочка». – Тоже мне, герой нашелся!
- Знаешь, что? Не для того я тебя с улицы забрал и полчаса долбался, отогревал тебя, чтобы сейчас выслушивать упреки в свой адрес!
Между нами упал бетонный занавес тишины. На ее глазах опять появились слезы и потекли по ее прекрасному лицу. Я уже пожалел о произнесенной гневной тираде и понял, что погорячился.
- Ну все, перестань, только не плачь – я не могу больше спокойно смотреть на это. Извини… Как тебя зовут?
- Аня.
Аня. Прекрасно. Она вытирала слезы, как ребенок, размазывая их по лицу. По-моему, у нее потекла тушь, но ей явно было не до этого.
- Ну вот и замечательно. Слушай, Аня, наверное, была причина того, что ты сидела в такой мороз на крыльце?
- Я с парнем поссорилась.
Как банально. И в то же время – как трагично… Сложнее всего для нее было сказать первые слова, дальше они лились сами.
- Я приехала к нему, - изредка всхлипывая, рассказывала Аня, - а он меня уже не любит. Он тут с другой встречается, а мне только письма каждый месяц шлет и звонит еще изредка. А не самом деле ему на меня наплевать, только раньше я этого не замечала…
И, упав на мое плечо, она опять зарыдала. Что я мог делать? – я только успокаивающе гладил ее по голове.
За окном уже начинался новый день, и петух уже пропел (ну, в смысле, часы с кукушкой пробили) семь часов. Ночь показалась короткой. В бутылке уже давно не было вина, а счетчик накручивал киловатты за невыключенный на кухне свет…
- Засиделись мы с тобой за столом, - устало усмехнулась Аня и потянулась. – Пора мне домой идти.
- Куда домой? Ты же из другого города приехала…
- У меня тетя здесь живет, недалеко отсюда. Кстати, до сих пор не знает, что я в городе. Я ведь как только приехала – так сразу к нему и побежала…
- Аня, а давай сегодня в кино сходим? – несмело предложил я. – У меня билеты на вечерний сеанс есть. По наследству достались. От брата.
Аня виновато посмотрела на меня:
- Я сегодня вечером уезжаю…
Как обухом по голове. Эти слова больно врезались в сердце. «Вечером уезжаю…» Простая привязанность уже не казалась такой простой.
- Ну почему?.. – прошептал я одними губами, закрывая глаза.
Поход в кинотеатр пришлось отложить, а билеты передать по наследству дальше по родовой линии, в следующее колено. Честно говоря, я не жалел об этом, да и вчерашний день мне казался уже не таким и бездарным… Сутки какой-то запутанной авантюры, более подходящей для куртуазного романа (естественно, с некоторыми доработками и дополнениями). Никогда раньше не думал, что судьба может так вертеть колесом фортуны – никак не угадаешь, что тебя ждет за поворотом…
В то же самое время, что и вчера, когда я нашел Аню сидящей у моего парадного, мы стояли на перроне возле поезда. Думалось плохо, да и не особо хотелось.
- Не люблю прощания, - сказала Аня.
- А я их просто ненавижу, - ответил я.
Аня ослепительно улыбнулась, как-то нежно и грустно.
- Спасибо тебе за все, - сказала она, и грустная улыбка появилась в ее глазах. – Спасибо. Честно. Я просто не знаю, как тебе это сказать.
Она улыбнулась еще раз, еще нежнее и еще грустнее.
- Аня… Я…
Слова застревали комком в горле. Она приложила палец к моим губам:
- Тише… Прислушайся к чувствам…
Мы стояли несколько секунд, глядя друг другу в глаза. Я чувствовал, что смотрю в бесконечность…
- Ты…только не плачь, - ласково улыбнулась она и взъерошила мне волосы.
- Мужчины не плачут, мужчины огорчаются…
По моей щеке покатилась слеза и больно обожгла близостью расставания. Аня вытерла ее пальцами и обняла меня:
- Главное, не верь разлукам. Они пройдут…
Она приблизила свое лицо к моему и пристально посмотрела мне в глаза. Последнее, что я видел, - ее бездонные глаза и дрожащие ресницы… Потом она поцеловала меня.