Мы жили по соседству

               

Глава 1. 

Москва встретила меня  сыростью, холодом ранней весны, неприветливыми взглядами угрюмых людей, обозленных на непогоду, суетливую жизнь и многочисленных приезжих, создающих толпы на улицах, в транспорте,  в магазинах...
«Какой контраст с веселой, пёстрой южной публикой!» - думала я, добираясь до гостиницы, где мне надлежало проживать в течение шести дней, чтобы принять участие во всероссийском экологическом семинаре.
В вестибюле гостиницы "Измайловская" толпились участники семинара, регистрируясь и возбужденно переговариваясь с коллегами из разных регионов страны. Зарегистрировавшись, я поднялась на восьмой этаж и без труда нашла свой номер, где уже расположилась молодая симпатичная женщина, встретившая меня приветливой улыбкой. Мы познакомились. Моя соседка прибыла на семинар из города космонавтики Байконура. Она оказалась особой довольно разговорчивой и поведала мне, что после развала СССР  Казахстан сдает космодром в аренду России за огромные деньги, что жизнь в городе становится все труднее и русскоязычное население массово покидает среднеазиатский регион.
-Как жаль Среднюю Азию! А ведь  при СССР это был цветущий, богатый край... Я в детстве жила  в Узбекистане, мой  старший брат и теперь живет в Ташкенте, - расстроенно отреагировала я на её  информацию.
Обсудив текущий политический  момент, мы переключились на тему предстоящего семинара и программу пребывания в Москве. Новая знакомая навеяла на меня всплеск ностальгических чувств и  воспоминаний, и,  вежливо отклонив предложение соседки посетить  ближайший  рынок, я присела к столику с телефонным аппаратом, чтобы позвонить подруге детства, с которой не виделась много лет.
В шестидесятые годы мы  вместе взрослели в солнечном Узбекистане, играли с общими друзьями - соседскими детьми в волейбол  на дворовой спортивной площадке, общались,  влюблялись… Потом наши пути надолго разошлись: семья Любы Макаровой переселилась в другой район  города, а вскоре я покинула Узбекистан.  Но дороги судеб наших причудливым образом переплетались: два года Люба была одноклассницей моего старшего брата Виктора, а после школы  училась в музыкальном училище с моей близкой подругой Юлией.
От общих друзей я немного знала о бурной жизни Любки, внешность которой, от природы неброская, чудно преображалась под влиянием ее темперамента,  веселого нрава, отменного вкуса и огромного женского обаяния. Парням нравились ее некрупные серо-голубые глаза с веселыми искорками, милые светло-русые кудряшки, звонкий смех,  остроумная речь  и стройная  изящная фигурка – перед этой массой  несомненных достоинств  не устоял и красавец Савельев, в которого Любка по уши влюбилась и выскочила за него замуж по взаимной любви сразу после окончания музыкального училища. Вскоре у супругов родился сын.  Много лет я не вспоминала о Любаше, ничего не ведала об её судьбе, пока не произошла неожиданная встреча в городе нашего общего детства. 
...Осенью  девяносто первого года после долгой разлуки  я навестила Узбекистан, где произошла наша встреча в семье моего брата - однокашника Любы. Любовь Ивановна была всё такой же бойкой, неунывающей и веселой, какой мы её помнили с  детства. Организовав веселое застолье, Любка поведала новости последнего десятилетия своей жизни, в течение которого она успела развестись с мужем и переехать на постоянное место жительства в Москву. Ошарашив земляков своим экстравагантным видом,  звонким смехом и  интересными новостями, гостья умчалась так же стремительно, как и появилась, оставив нам свои координаты.
И вот два года спустя я звоню в ее московскую квартиру.
-«Алло…- отвечает на другом конце знакомый, с хрипотцой, сонный голос,- Привет…  ты откуда взялась? В командировке? Бросай все свои дела и приезжай ко мне,  поболтаем».
Выйдя из метро на площади Маяковского, я быстро нашла старый трехэтажный дом и квартиру на втором этаже. Люба встретила меня так, будто мы расстались только вчера.
-Проходи, располагайся. Я пока приведу себя в порядок, вчера поздно ночью вернулась домой. Твой звонок меня разбудил, а потом я опять уснула,- сонным голосом  ворчала  Любаша.
Я осмотрелась. Квартира производила впечатление  огромной полуразрушенной берлоги с отдельными элементами роскоши. Работал включенный телевизор с огромным  плоским экраном, явно - зарубежного производства, по креслам и диванам в беспорядке валялись красивые импортные вещи. Наконец,  в гостиную вошла бодрая и посвежевшая хозяйка дома.
-Вот так я живу: квартира - не моя, снимаю у одного мужика, а свою, в спальном районе, я сдаю. Конечно, хата  давно требует ремонта, но зато - в самом центре Москвы, что немаловажно для моих дел… Ты же знаешь, что с музыкой я «покончила», теперь занимаюсь бизнесом. Пойдем в кухню, выпьем, поболтаем, вспомним былое.
Огромная кухня со старой мебелью пребывала в ещё более печальном состоянии, но её воздух был наполнен  сладкими ароматами целебных трав, подсыхающих на большом рабочем столе.
-Присаживайся  только предупреждаю, что  я не ем ни мяса, ни хлеба, ни молока… этого ничего в моем доме нет, есть только лечебные травки. Видишь, сколько их у меня - все, что произрастают в Подмосковье. Усиленно внедряю здоровое питание. Все мои  друзья об этом  знают и закуски носят с собой, -  смеялась Люба.
-Это ничего, я тоже мясо  не употребляю. Чем же мы будем закусывать? Я принесла водочку, помню, что ты её предпочитала другим напиткам.
-Моя фирменная «закусь» - салат из трав с огурцом, орешками и семечками, очень полезная еда. Ну, рассказывай, как дела, как живешь, как поживает твой брат и мой большой друг Виктор?   - потребовала Люба.
-Нет, сначала ты поведай мне о своей жизни, а то я сгораю от любопытства. С кем ты обитаешь в этих хоромах? Где твой   сын,  и что -  с его отцом?  Почему вы с Савельевым разошлись, разве  не любили друг друга? Вы  были такой красивой парой, все от зависти лопались.
-Да, ты права, нам об этом многие говорили, все любовались нами… Савельев  был красив, как Аполлон и казалось,  любил меня. Я сама любила его безумно, не могла дня прожить без него, даже не верится сейчас. Но все прошло, "как с белых яблонь дым", когда я узнала о его изменах. Свою  любовь я утопила в горьких слезах да в поездках по белу свету, -    иронизировала Люба над своей загубленной семейной жизнью.   
-Но разве нельзя простить человека, если он оступился, но потом раскаялся?
-Кто раскаялся - Савельев? Как бы ни так! Он, конечно, передо мной каялся, твердил о своей любви, а потом были новые измены. Я бы простила его ради сына, если бы верила, что он изменится. Долго я прощала, надеялась, но потом поняла, что он из тех ловеласов, что не могут любить одну женщину, Когда я это поняла, вначале  была в шоке,  потом его ненавидела, потом презирала. А сейчас в  сердце - пустота и безразличие, Сашка растоптал все мои чувства. Но хватит - о грустном!  Теперь у меня новая жизнь. Я живу со своим сыном, но сейчас он в армии. Еще у меня есть близкий  друг.  Ринат – татарин и  моложе меня на семь лет, но нам вместе легко и хорошо. Скоро он придет с работы, и ты его увидишь.- Люба замолчала, наливая новую порцию водки.
-А что - с Савельевым? Где он?
-Он живет в Ташкенте, но часто приезжает в Москву, мы с ним даже общие дела проворачиваем. Я познакомила его с одной своей подругой,  и у них начался роман, хотя Сашка  периодически и делает попытки примирения со мной. Мы частенько вчетвером время проводим, то в ресторанах, то на дачу ездим...
-Высокие отношения! - хихикнула я.
Нашу беседу прервал звук открываемой двери, и в кухню  вошел высокий  молодой человек восточной  наружности.
Ринат  смотрел на свою повелительницу взглядом преданного пса:
-Любаша, я торопился домой, ведь у нас по расписанию в семь часов – массаж…
-Ладно, массаж подождет, у меня - гостья, подруга детства, ты присаживайся   за стол и скажи нам тост.
Косноязычный Ринат произнёс пару избитых тостов, мы выпили и закусили, после чего, опасаясь стать «третьей лишней», я решила откланяться, несмотря на бурные протесты хозяйки. Выпив ещё по одной рюмашке "на посошок",  я покинула гостеприимную «берлогу» своей землячки, которая напомнила мне годы  взросления, совпавшего со временем переезда нашего семейства из Сибири в  Узбекистан. В вагоне  метро меня преследовали воспоминания о милых сердцу временах и событиях, наложивших неизгладимый отпечаток на всю дальнейшую  жизнь. 

Глава 2.

Начало тысяча девятьсот шестьдесят второго года. Я пришла в пятый класс новой для себя школы  в середине учебного года и  стойко терпела чрезмерное внимание сверстников к своей персоне с репутацией отличницы, спортсменки и образцово-показательной пионерки.  Многое в  Узбекистане для меня было в диковинку: и многонациональный состав населения, в том числе одноклассников, и урок узбекского языка, и  двадцатиградусная жара в январе после сибирских сорокаградусных морозов.
В один из первых дней  четверти  после уроков я отправилась на строительство дома, который возводили для нашей семьи  отец и  мой старший брат Виктор.  Моей попутчицей оказалась симпатичная девочка из нашего класса Юля. Мы выяснили, что будем жить по соседству, обрадовались и разговорились.
-А пойдем ко мне в гости? Поиграем в классики, чаю попьем, поболтаем, я тебе про соседей расскажу,  ты ведь ещё никого не знаешь,  - предложила Юля, - а должна знать, раз будешь здесь жить и учиться. У нас знаешь, какие дружные соседи! А сколько пацанов, девчонок! Начнётся весна – будем все вместе в волейбол играть. Так идём ко мне?
-Пойдем. Только сначала давай подойдем к нашему дому, которого пока еще нет. Его строит мой отец с  братом Витей.  Когда дом построят, у меня будет своя келья, так сказал папа.
-А что такое -  «келья»?
-Это девичья спальня - красивая, вся в розовых кружевах, с куклами и с постелью под балдахином, - гордо отвечала я, - Папа обещал, что я буду жить в своей собственной  красивой келье.
Юля  искоса, недоверчиво посмотрела на меня своими восточными глазами  цвета молочного шоколада. Глаза её были не очень крупные, но миндалевидные и выразительные, главным же украшением ее облика была роскошная каштановая коса. Юля мне понравилась, и я подумала, что хорошо было бы с ней подружиться.
На строительном участке кипела работа. Четырнадцатилетний Витя трудился наравне со  взрослыми мужиками, бодро ворочая тяжелые камни и кирпичи, замешивая бетонную серую жижу и заливая её в какую-то таинственную "опалубку".  В  своём  подростковом возрасте мой старший брат уже был обладателем высокой спортивной фигуры и благородного красивого лица с большими синего цвета глазами, в которых отражались пытливый ум, благородство  и добродушие. Но в первые месяцы жизни на новом месте в этих не по годам проницательных глазах  затаилась печаль из-за  его  глубокой тоски по малой родине - Сибири.
-Вить, а покажи нам с Юлей, где будет моя келья! – потребовала я, лишь только мы пришли на строительный участок.
-Келью тебе, сестренка,  показать? Это ты не по адресу обратилась, спроси у папы, - отвечал брат, с любопытством поглядывая на мою спутницу.
Он присел на скамейку,  немного понаблюдал за нами, но вскоре, потеряв к нам  всяческий интерес,  вперил взгляд своих синих очей куда-то вдаль и замурлыкал  полюбившуюся ему песенку: «В Каире я жевал, братишка, финики, они… они,  по мненью моему - горьки, они вдали от родины горьки…» 
Глаза брата  наполнились синим туманом  и  невыразимой печалью.
-Что это за песню он поет? – шёпотом спросила у меня Юля, искоса  поглядывая на моего братца, - И  так тоскливо, заунывно… Где-то я ее, вроде бы, слышала.
-А,  эта песня называется «Вдали от Родины», ее поют Марк Бернес и наш Витька. Витёк  ее запел после переезда  из Сибири, он очень любит Сибирь, снег,  лыжи, коньки, из-за этого не хотел сюда  переезжать, а родители заставили, вот он и тоскует по родине, песню свою  заунывную все время поет.
-Бедненький, ему, наверное, очень грустно, он так жалобно эту песню напевает, и смотрит так печально, страдальчески…
-Да, мне тоже Витьку жалко, он у нас такой  добрый, щедрый. Для меня он во многом – пример для подражания. Юль, ты не представляешь, какой  у меня брат  умный, сколько он всякой всячины знает! Витька мне часто  рассказывает и о древней Руси, и про космос, и про звёзды  - так интересно!
-Счастливая ты, хорошо иметь такого умного старшего брата, а у меня – две младшие сестры, и толку от них – ноль.  А ты не тоскуешь по Сибири?
-Я – нет, мне морозы надоели, из-за них приходилось напяливать на себя штаны, шапку, шубу, а  мне это всё – жуть, как надоело! Представляешь, мы уезжали из Сибири в конце декабря, в сорокаградусный мороз, я была в толстенной шубе и  такой же толстенной шапке из овчины, а приехали в Ташкент – я всё сняла и надела  летний сарафан. Просто – обалдеть! Мне нравится, что здесь тепло и растет виноград, из-за винограда  отец наш и решил сюда переехать.
-Как это?
-А так. В прошлом году летом папа с братом Витей поехали в воскресенье на рыбалку на мотоцикле и попали в аварию.  Витьке нашему вообще  везёт:  он постоянно попадает в разные переделки, из которых  выпутывается  целым и  невредимым.  Позапрошлым летом он поплыл с друзьями на лодке по водохранилищу, и начался жуткий шторм. На берегу собрался народ, в том числе - я и мои родители;   на наших глазах лодку несколько раз захлёстывало водой, она полностью исчезала под водой, а потом снова выныривала. Страшно было, аж – жуть! Пока мужики спорили, как можно пацанам помочь, лодка каким-то чудом приблизилась к берегу, а скоро и шторм кончился. Наша бедная мама  от ужаса чуть не поседела, а Витьке – хоть бы что! Такой он у нас везунчик.
-Говорят, такие люди долго жить будут, - уверенно сказала Юлька, - Ну, а прошлым летом что  было-то? Ты сказала, что отец с братом в аварию попали. А кто у тебя отец?
- Раньше папа был военным летчиком, привык перелетать с места на место, а потом ушел в отставку, окончил  институт,  но мы так и летаем по стране: то в Восточном Казахстане жили, то -  на Дальнем Востоке, то - в Сибири. Вот уже четвертый раз переехали.
Я коротко  поведала новой подружке историю своей семьи.
…Сейчас, много лет спустя, я,  пожалуй,  впервые за долгие годы вспомнила  те исторические дни накануне переезда из Сибири в Узбекистан и давний семейный спор.
Наш   отец был непререкаемым главой семейства; он  обладал увлекающейся, творческой  натурой и незаурядным умом,  очень  любил природу, живопись, путешествия, интеллектуальные игры, спорт,  охоту и рыбалку, непостижимым образом сочетая все многогранные увлечения и приобщая к ним своих детей.
В тот памятный для семьи летний воскресный день отец отправился на  рыбалку вместе со старшим сыном Виктором, примостившимся на заднем сиденье отцовского мотоцикла. В ожидании хорошего улова мама занялась домашними делами, которые были прерваны  неожиданными криками соседей.
-Полина Семёновна, у Вас – беда, - ошарашила мать «сердобольная» соседка, - Ваши на мотоцикле под поезд попали, на переезде столкнулись с товарняком!
Мать ы сопровождении близких соседей стремглав помчалась в направлении переезда, на котором и произошла авария, а мы с младшим братишкой застыли от ужаса. К счастью,  травмы отца оказались вполне совместимыми  с жизнью, а  тринадцатилетний Виктор вовсе отделался лёгким испугом и синяком на заднем мягком месте. Отлежавшись в больнице три недели, до полного срастания сломанных поездом  рёбер,  наш папочка  решил  компенсировать свои физические и моральные потери приятным путешествием к родной сестрице, к тому времени второй год проживавшей в Узбекистане. Вернувшись из отпуска с чемоданом винограда, глава семьи рассказал матери и детям  о теплом узбекском климате, о тамошнем изобилии овощей и фруктов, и сказал, как отрезал:
-Будем переезжать в Узбекистан. Там  мне обещали работу в школе и участок под строительство дома. Собирайся, Витя, мы с тобой сейчас, к началу учебного года поедем, а мать с Тиной и Сашей приедут к Новому году. Мы тебя, Витя, оставим на второй год  в восьмом классе, чтоб тебе учиться легче было. Будешь со мной дом строить.
-Зачем меня - на второй год? Я же без троек восьмой класс закончил, - резонно возмутился  мой мудрый не по годам брат.
-Мне, Витя, помощник нужен, а ты уже  парень взрослый. Дом строить будем -  большой, красивый, а без тебя я не справлюсь. Ты у нас слишком рано в школу пошёл, поэтому тебе учёба  даётся трудно. Повторно в восьмой класс пойдёшь со  своими сверстниками,  учиться легче будет, времени свободного будет больше, и польза семье от тебя будет. Ты у нас старший, моя опора и надежда, с Сашки пока толку мало.
В логике отца была доля истины: действительно, когда шестилетний Витенька,  опережавший в своём развитии сверстников,  страстно размечтался о школе,  в первый класс  его  не приняли по причине малолетства, что мальчуган  воспринял трагически. Каждое утро Витя брал в руки  портфель с  книжками и  упорно отправлялся в расположенную рядом с домом школу, в которой директорствовал наш отец;  во время уроков малыш бродил по  пустым  коридорам, стоял у двери первого класса, прислушиваясь к доносившимся из-за двери звукам и легко запоминая  всё услышанное. Настойивость парнишки возымело своё действие, и наш папа, на правах директора  принял сына в первый класс, а  Витёк быстро догнал по своим знаниям одноклассников и  стал круглым отличником. Любознательный мальчик жадно поглощал знания, любил читать, но не меньше книг он любил лыжи.  Ежедневно, покончив с уроками, Витя стремглав бежал с лыжами на соседнюю заснеженную горку, чтобы дотемна кататься на ней наперегонки с друзьями.  Однажды в конце зимы наш семилетний лыжник катился с горки и не заметил грузовика, появившегося  неведомо  - откуда. Помню, как в наш дом вбежал запыхавшийся товарищ брата Толька Поршнёв и бойко отрапортовал:
-Полина Семёновна, а вашего Витьку машина раздавила!
Пока испуганная мама  мчалась спасать попавшего в аварию сына, я явственно представляла раздавленного «в лепёшку» брата  и горько рыдала вместе с младшим братишкой. К счастью, Витя отделался лёгким сотрясением мозга, но после больницы ему стали труднее даваться точные науки, особенно   математика.
…Этот аргумент и стал  главным в решении отца -  оставить сына на второй год в восьмом классе.
-Решено, - отрезал отец, - мы переезжаем.  Мать,  собирай наши с Виктором  пожитки.
-Не хочу я никуда из Сибири  ехать, тем более -  в жаркие края,- внезапно запротестовал Виктор, - Мы по географии учили, что  в Узбекистане даже  снега не бывает, а я  лыжи люблю, коньки. Мы с Тинкой только недавно на коньках научились кататься!  Ведь правда, Тин? Мама, скажи, ведь ты не хочешь в Узбекистан ехать?
- Почему - не хочу?  Там – виноград, фрукты, я по фруктам соскучилась. У нас на Дону, бывало, пойдем в сад, как наедимся груш, яблок, вишни!  А здесь даже яблоки не растут, не то,  что виноград, одни только ранетки. Да и холода мне надоели: восемь месяцев – зима, остальные – осень.
-Тинка, но ты-то не  хочешь уезжать? – хватался за соломинку несчастный мой брат, - Здесь – снег, каток на речке, а там – жара!  Ты так классно на коньках катаешься!  Скажи папе, что ты возражаешь,  что не хочешь уезжать!
-Нет, я -  хочу. Мне надоела моя дурацкая  шуба, тёплые штаны, шапка, хочу, чтобы всегда лето было. Здесь винограда нет, а он - такой сладкий, вкусный, лучше любых  конфет.
-Виноград съел, его и нет, а на лыжах с горы катишься –  дух захватывает! Вспомните, как мы зимой лыжные прогулки устраивали, всей семьей на лыжах катались!   Мам, помнишь, как ты с горы кубарем катилась? - гнул свою линию  Витя,  надеясь на демократизм  родителей.
-Помню, помню: я кубарем лечу вниз, с огромной горы, от страха  кричу что есть мочи,  а отец момент ловит, нацеливаясь  своим фотоаппаратом, для истории мою погибель снимает, - с обидой в голосе вспомнила мама, -  Я вполне могу обойтись и без лыжного спорта, будем загорать под южным солнцем, это тоже полезно.
-Все вы - против меня! Сашке, тем более,  всё равно:  рогатки и воробьи везде найдутся!- обречённо вздохнул Виктор, поняв тщетность своего одинокого сопротивления и начиная впадать в тоску.
Понятия демократизма в то время в стране еще не было, как и в нашей  дружной счастливой семье, и наша дискуссия по поводу переезда осталась главой семейства незамеченной. Пока мы спорили, отец сосредоточенно  готовился к отъезду, а мама, словно ниточка за иголкой, следовала за ним.
Я приняла переезд с восторгом  от предвкушения  сладких фруктовых удовольствий, новых подруг и новизны жития. Младший братишка, девятилетний Сашка, любитель  стрельбы  по воробьям из рогатки,  никаких эмоций не выражал, послушно плывя по течению.
Так мы оказались в южном многонациональном  солнечном  городе, и все семейство бодро зашагало по волнам новой жизни в дружной семье народов советского Узбекистана. Один Виктор долго не мог смириться с судьбой и тосковал по своей малой родине. Лишь его первая, пылкая юношеская любовь к моей подруге Юльке прервет тоску брата  по  Сибири,  и  мы перестанем ежедневно слушать ставшую привычной, заунывную песню о финиках в далеком Каире. Это случится, когда его  сердце переполнится новыми чувствами и пошлет сигнал в  пытливый ум, интенсивно насыщаемый огромным объемом книжной информации. А до этого момента брат Витя  в короткие часы отдыха от стройки и учебы в восьмом классе  запоем читал книги и тосковал по Сибири. 
Тяга брата к чтению повлияла самым положительным образом и на меня.  Мы вместе увлекались фантастикой, новыми научными гипотезами и загадочными явлениями: телепатией, параллельными мирами и машинами времени. Начитавшись книг, старший брат увлеченно излагал мне законы астрономии и других любимых наук, а  я слушала,  проникаясь  интересами умного брата, изучала с ним азбуку Морзе и участвовала в экспериментах по передаче мыслей на расстояние, играла с ним в шахматы  и прочие интеллектуальные игры, к которым приобщил нас отец.
Лишь  увлечения братьев и отца   гимнастикой по системе йогов  мне удалось  избежать, и мы с мамой с ужасом  наблюдали, как мужская половина семьи пила воду через носы, стояла на головах и выделывала замысловатые  фигуры своими мужественными телами.
…В тот  первый день нашей дружбы с Юлькой мы наблюдали за красивой работой Виктора, накачивавшего свои мускулы физическим трудом, и вместе переживали за тяжкую участь моего братца.
-Ну, что стоите, «дурака  валяете», девчонки? Помогайте строить дом! – с издевкой  в голосе бросил нам на ходу Витя,  решительно нагребая лопатой серый порошок под названием цемент.
-Тина, помогите с подружкой. Вы можете натаскать мелких камней, они нам срочно нужны, - потребовал жестокий отец, - Вон, Сашка – молодец, сколько  булыжников натаскал, берите с него пример.
Девятилетний Саша усердно выполнял задание отца, и, кряхтя, старательно носил камни к стенам строящегося дома, подражая старшему брату.
-Они такие тяжелые, мы  надорвемся, - запищали мы с Юлькой, с трудом притащив по одному булыжнику.
- Эх вы, медузы! Бицепсы вам надо накачивать, спортом заниматься! – со всей серьезностью оскорбил наше женское достоинство мой старший брат.
-Ладно, «свиристелки»,  тогда не мешайтесь тут под ногами, брысь отсюда! – грубовато выгнал нас отец.
Мы облегченно вздохнули и  стремглав  бросились бежать в сторону Юлиного дома - совершенно достроенного, показавшегося мне огромным и красивым. В самой большой из четырёх комнат стояло пианино.
-У вас даже пианино есть? А ты умеешь играть? – заворожено глядя на  новую подружку, спросила я.
-Умею немного, я учусь в музыкальной школе, в пятом классе, на фо-но и скрипке, мама хочет сделать из меня музыканта, а я не хочу. Я мечтаю стать кулинаром, чтобы печь вкусные пирожные и торты. Ты любишь печёные сладости? Я обожаю, особенно – торты и  кексы. А тебя родители не заставляют идти в музыкалку?
-Нет, меня заставляют рисовать, а еще - спортом заниматься, бегать, плавать, гимнастику делать, а я мечтаю научиться танцевать. И играть на пианино тоже хочу.  У нас мама играет на гитаре и хорошо поет, она и нас троих раньше учила петь.  А папа говорит, что ему на ухо медведь наступил, поэтому он музыкой не увлекается и нам не дает, в свой любимый спорт вовлекает. Сыграй мне что-нибудь на пианино, а, Юль?
-Да ну его!  Пошли лучше чаю с вареньем  попьем и в классики поиграем, - сказала Юля командирским тоном, и я не без удовольствия ей подчинилась.
Мы попили чай с вишневым вареньем, вкус которого привел меня в полный восторг, и вышли во двор, где уже были расчерчены на асфальте квадратики для любимой девчачьей игры в классики. Но только мы начали скакать на одной ноге, открылась калитка, и во дворе появилась красивая,  высокая,  статная  женщина с огромной сумкой в руках, наполненной продуктами.
-Ой, «копец» -  нашей игре, мама пришла, - испуганно прошептала Юля.
-Юлия, бросай свои классики, садись за пианино! – грозным тоном скомандовала Юлина мать, мельком скользнув взглядом по мне.
-Мам, ну мы только чуть-чуть поиграем, мы только начали! – взмолилась Юлька, - Познакомься, это моя новая подружка Тина, мы с ней в одном классе учимся. Они  недавно из Сибири переехали.
-А, это дочка Полины Семеновны? Знаю я, мы с ней вместе работаем в школе. Хорошая у тебя мама. А Ивана Васильевича, папу твоего,  я уже полгода знаю -  замечательный человек, он нам картины свои показывал, такие талантливые пейзажи!   Но ты, Юлия, все равно иди к пианино и играй, а то получишь у меня! – беззлобно пригрозила  Юлькина мать, которую звали Капитолина Петровна.
-Надо идти играть, а то еще даст по башке, - тихонько проворчала Юля и со скорбным видом отправилась в дом.
Я последовала за ней. Юля играла, а я восторженно внимала ее, как мне казалось, волшебной игре.
Потом пришел  красивый худощавый мужчина с ласковыми черными глазами. Он нежно погладил по голове свою старшую дочь и  сочувственно  посоветовал:
- Старайся, доченька, учись; чтобы стать хорошим музыкантом, надо трудиться.  Скоро у нас в стране  наступит коммунизм, тяжёлого труда не будет, а музыка будет нужна всегда.
-А что такое -  коммунизм, пап? – спросила Юля, отрываясь от клавиш.
-Коммунизм - это  полное изобилие, когда в магазинах будет много всяких продуктов, товаров, одежды, и всё будет бесплатно, бери – не хочу.
-Как это - бесплатно? Без денег, да?
-Да, доченька, деньги к тому времени отменят за ненадобностью. Люди все будут честными, воров не будет, и любой человек сможет иметь всё, что пожелает.  Все будут  заниматься любимыми  делами - такими как музыка, живопись, литература, а тяжёлый труд будут выполнять машины.
-Когда это будет? Через сколько лет?
-Через восемнадцать лет, в восьмидесятом  году. Так решила наша партия и сам Никита Сергеевич Хрущёв. Вон, в газете «Правда» - огромная статья, там всё написано. И у нас на партсобрании об этом сегодня говорили.
-Через восемнадцать лет? Представляешь, Тин, конфет и  пирожных будет навалом, и всё - бесплатно! Это будет через восемнадцать лет? Ой, как долго ждать, мы к тому времени и состаримся, да, Тина? - тяжко вздохнула Юлька.
-Да, нам уже по тридцать лет стукнет,  старушками будем, - печально согласилась я, сделав в голове молниеносные арифметические расчёты.
-Глупенькие девочки, да у вас к тому времени   жизнь только начнётся! Коммунизм  это ведь мечта  всего человечества! Люди будут жить без войн, без нищеты, в справедливости и изобилии. Играй, дочь, а  я  пошёл плов варить, приглашай свою  подружку на обед, – с этими словами добрый отец Юли  вышел из гостиной, где стояло пианино.
-Папа такой вкусный плов умеет варить, что язык можно проглотить, - похвасталась Юля и продолжила игру на фортепиано.
Впоследствии я убедилась в справедливости слов подруги: к моему великому удивлению, отец Юли собственноручно  готовил вкуснейшие  традиционные узбекские блюда, которыми  охотно угощал гостей и рецептами которых щедро делился с нашей мамой.   
Детская наивность и доверчивость Закира происходила из честности и благородства его души;  он свято верил родной партии и правительству любимой страны, и мы, дети,  поверили ему на слово в неизбежное наступление коммунизма в 1980 году. Много лет спустя  отец моей подружки станет Героем социалистического труда, получит в подарок автомобиль и  республиканскую  известность, но горько разочаруется в  своих несбыточных мечтах о светлом коммунистическом «завтра».
… Я понимала, что мне пора уходить, но мне так не хотелось покидать этот новый для меня загадочный мир узбекско-русской семьи. В комнату вошли еще два человека: тихая  щупленькая девочка лет десяти и совсем маленький человечек  с огромными черными глазами на миловидном смуглом  личике.
-Это мои сестрицы - Галька, ей  десять лет, и Ленка,  младшая сестра, ей три годика, - бросила мне Юля, не прекращая играть.
Проигнорировав невзрачного вида конопатую Галю,  уставившуюся на меня своими небольшими миндалевидными глазками, я подошла к Леночке.
-Ой, какая хорошенькая, как Дюймовочка!  Я так люблю маленьких девочек, - засюсюкала я,  наклонившись  к Леночке, любопытно взиравшей на меня, и неожиданно почувствовала резкий колющий удар в свой левый глаз. Милый ребенок ткнул в моё око своим маленьким пальчиком и весело рассмеялся.  Этот инцидент окончательно отрезвил меня, и я ушла домой, распрощавшись с гостеприимными хозяевами.
Удаляясь от дома, я слышала фортепианные пьесы своей  подруги и вспоминала ее страдальческий взгляд. «Хорошо, что меня не заставляют учиться музыке, - думала я, - лучше уж тянуть ногу в позе ласточки  и обливаться холодной водой по утрам».
Вернувшись вечером  в наше временное жилище, располагавшееся в пристройке к школе,  я поведала родителям о своей новой подружке и ее семье, а мама  сообщила:
-Я тоже подружилась с Капитолиной  Петровной, она мне очень нравится: искренняя, добрая женщина, и говорить с ней интересно, литературу любит и знает. У нее муж – чистокровный узбек, но, судя по всему - обрусевший и очень хороший человек. Надо будет пригласить на новоселье их и других соседей: Тимурхана с Олей, Капустиных, Орловых. Я смотрю, здесь все соседи очень дружно живут, во всём помогают друг другу.
А брат Витя с нахмуренным видом изрек:
-Какая-то хлипкая у тебя подружка, от ветра шатается. Надо ей спортом заниматься и каши больше лопать, так ей и передай.

Глава 3.


В первое узбекское лето после вселения семьи в новый собственный дом, воздвигнутый в рекордно короткие сроки,  наши соседи - люди самых разных национальностей, стали нам  ближе кровных родственников.
Наш дом казался мне настоящим дворцом;  он выгодно отличался  от всех одноликих простых  домов в округе своим неповторимым фасадом и большими окнами в стиле "модерн".  Благодаря  художественным талантам  нашего отца и его умелым рукам фронтон дома был украшен скульптурной композицией -  двумя шарами и летящим голубем, по замыслу создателя символизирующими мир во всём мире. 
С одной стороны от нашего дома проживала русско-узбекская многодетная семья, глава которой – колоритный, добродушный узбек  по имени Тимурхан,  с первых дней стал наставником наших родителей в деле освоения  отцом – садоводства и виноградарства, а мамой - национальной узбекской кухни. Для  удобства общения отцы семейств проделали общую калитку между дворами, и мы  хаживали друг к другу в гости, как к себе домой.
Подобная же внутренняя калитка  появилась и  во двор украинцев Капустиных,   которой  чаще других  пользовалась   весёлая, крупная, колоритная  хохотушка со специфическим чувством юмора -  Ольга Александровна. С первых дней знакомства  воспылав желанием непременно женить на мне одного из двух своих  отпрысков, она ненароком вызвала в моей юной душе неприязнь к моим потенциальным женихам. Но сама неудавшаяся   свекровь навеки  покорила моё сердце своим искромётным юмором, громким смехом и жизнерадостным нравом: при её появлении двор казался меньше, окружающий мир светлее, а жизнь – веселее и красочнее.
С третьей стороны от нашего дома  вскоре вырос дом крымских татар, и мама с энтузиазмом взялась за освоение татарской кулинарии, которой её обучала добрая тётя Фаина.
На нашем столе периодически появлялись соседские  гостинцы: татарский  чак-чак, узбекские манты, украинские вареники - от  щедрых соседей, которых наша   хлебосольная мама также радушно  угощала русскими блинами и сибирскими пельменями. Так  происходило взаимопроникновение  разных  культур в быт  многонационального народа, населяющего Узбекистан. Терпимость,  взаимовыручка,  дружба и доброжелательное отношение к  людям разных национальностей,  традиционные для  советских среднеазиатских республик, быстро адаптировали нашу семью в новых условиях, примирив с жизненными реалиями даже тоскующего по Сибири  Виктора.
Родители и дети  близлежащих  домов тесно общались между собой, но ближе  остальных  стала для нас семья моей подружки Юлии. В  доме  Закировых всегда было шумно и весело, в ней царил полный и  беспрекословный матриархат, диктат  громкоголосой  Капитолины Петровны -  женщины  доброй, любящей,  весёлой, но властной, привыкшей подчинять любимых домочадцев своей железной воле. 
Властность характера  она  унаследовала от знаменитых своих  предков, промышленных магнатов Мамонтовых, слава о богатствах  и щедрости которых разносилась в начале  двадцатого века  по всей Российской империи. После революции  огромное семейство Мамонтовых раскололось на две части, из которых одна эмигрировала, а другая, более патриотичная, оказалась в  Восточном Казахстане, где и  появились на свет три сестры, средняя из которых,  Капитолина,  отличалась яркой красотой и гордым непокорным нравом.
В краю лошадей и конюхов девочка росла  бойкой, темпераментной,  лихой наездницей. В свои восемнадцать лет она казалась прекрасным ярким цветком на фоне суровой сибирской природы: на всем скаку могла девушка оседлать лошадь и лихо  скакать верхом по склонам  высоких гор. Такой - невероятно прекрасной,  увидел девушку скромный узбекский юноша – солдат по имени Закир. Образ чудесной амазонки, однажды увиденной им в горах, овладел воображением юноши и не давал ему покоя до тех пор, пока горячей  любовью своей не завоевал он сердце любимой. Ради неё выучил Закир русский язык, как   родной, всем сердцем полюбил русскую литературу и музыку, впитал культуру России в свою кровь.  В  сорок девятом  году юная Капа закончила пединститут и вместе с демобилизованным  солдатом приехала в Узбекистан, где и сыграли их по-узбекски  многолюдную, хоть и скромную для послевоенного времени свадьбу. Невзирая на недовольство  родственников, Закир  принял образ жизни и традиции  любимой русской жены, с чем узбекская родня вынуждена была со временем смириться.
Несмотря на материнский  диктат,  в семье Закировых  царила атмосфера согласия и любви, часто звучали песни, фортепианная музыка, весёлый смех.  Далеко разносился  звонкий голос Капитолины Петровны, то отдававшей приказы, то беззлобно бранившей домочадцев, то громко и заразительно хохочущей или  распевающей  русские народные песни. Вызванный неповиновением одной из дочерей гнев, подобно извержению вулкана,  нарушал спокойствие семьи и нередко сопровождался  звуками воспитывающих беззлобных оплеух.  Но уже через пару минут добрая женщина  весело смеялась, отдавала очередные команды и приглашала всех к  столу, всегда хлебосольному, за которым частенько собирались наши породнившиеся семьи.
На первый взгляд -  совершенно  разные, наши мамы прекрасно ладили меж собой, объединённые любовью к литературе, к детям и учительской работе.   По-родственному дружили и наши отцы, несмотря на противоположность характеров;  дружно и весело проводили свободное время  дети - я, два моих брата и  сёстры  Закировы.
Жаркими днями первого для нас узбекского жаркого лета наш отец нередко собирал ватагу соседских детей, и мы весёлой гурьбой  совершали  походы на Комсомольское  озеро, или на  берега горной реки с холодной прозрачной водой, либо на протекающий неподалёку оросительный канал, по которому неслись бурные, чистые ледяные потоки. Мы плавали, загорали, играли в мяч, а потом стучащими от холода зубами набрасывались на бутерброды и  сочные сладкие узбекские помидоры.  Нередко участвовала в наших походах и Юля, отличавшаяся от большинства соседских  детей осторожностью, боязнью водных процедур и полным отсутствием спортивности.
Вечерами взрослеющие девочки и мальчики  играли на соседней поляне  в волейбол, после чего  «кучковались» на скамейках,  играя в почти эротическую  игру «глухой телефон». Двенадцати  девчонки с волнением подставляли свои трепетные ушки к горячим губам   ребят белее старшего возраста, что будоражило девичье воображение и  направляло  мысли в любовное  русло.
К моему удивлению,  брат Витя никогда не участвовал в наших посиделках, а весь свой досуг отдавал любимым книгам и спортивным занятиям с гантелями, гирями и боксерскими перчатками. Казалось, девчонки для него не существовали -  он игнорировал всех моих подружек, почти поголовно влюблённых в него. Казалось, игнорировал он и мою подругу Юлию, которая постепенно  стала для меня названной сестрой, и, на первый взгляд, вовсе не вызывала  интереса у моего серьёзного  красавца - брата.
…Прошло два года, и каково же было мое удивление,  когда  я обнаружила  в одной из книг  Виктора фотографию  четырнадцатилетней  Юлии, потерянную мной!
-Витька, откуда у тебя Юлькина фотка? – гневно завопила  я, -  А-а, ты ее у меня выкрал! Ясненько, ясненько: ты, братец, в неё влюбился!
- Дура ты, Тинка, вовсе я и не влюбился, было бы -  в кого! Такая же пигалица, как и ты! И  не воровал я фотографию, а подобрал во дворе, нечего разбрасывать лики своих подружек!  И вообще, не мешай читать книжку, - огрызнулся Виктор, не отрываясь от чтения.
-А что за книжка - хорошая?
-Классная! «Лезвие бритвы» Ефремова. Научная фантастика, не для средних умов: чтоб её понять, нужен полёт мысли. Советую тебе, доченька, тоже её прочитать, умнее будешь. Это тебе -  не стишки сентиментальные про любовь. Надо тебе повышать свой кругозор, Тинка, умные парни дурочек не любят.  Для начала возьми «Туманность Андромеды», тоже Ефремова, я её  вчера дочитал, ещё не сдал в библиотеку. Читай, пользуйся моей добротой.
-Как называется - Туманность Андромеды? А про что там?
-О прекрасном будущем человечества, когда все люди будут совершенны, умны и благородны, а на Земле воцарится мир и благоденствие. Люди будут совершать полёты в космос, как сейчас - в соседние города, будут строить на других планетах  межпланетные станции.
-Вить, а когда это будет? Мы доживём?
- Я думаю -  не раньше, чем через  семьдесят - сто лет; будешь гимнастику делать  и йогой заниматься – доживёшь, доченька, - покровительственным тоном заверил меня брат, -   Скоро люди будут жить до двухсот лет и даже больше, наука вперёд идет семимильными шагами. Аж дух захватывает, Тинка,  как представишь, что будет даже лет,  эдак,  через сорок – пятьдесят!
-А что будет, Вить?
-Я думаю, к тому времени люди будут на другие планеты  запросто летать, как сейчас в – другие страны, а,  может быть, даже машину времени изобретут.  Представляешь, можно будет заглянуть в далёкое прошлое и даже - в будущее слетать!
-Ну, ты, Витька, и загнул! Начитался фантастики!  Я думаю,  путешествие во времени –  утопия, это противоречит законам физики.
-Глупая ты, сестрица. По теории относительности Эйнштейна  машина времени вполне  может существовать. Другое дело, что к её изобретению  человечество пока не готово. Много еще тёмных личностей на Земле, они могут использовать прогресс в корыстных целях. 
-Это точно,-  согласилась я, -  Не скоро эволюция человечества достигнет уровня всеобщего ума и благородства, я так думаю. У нас в классе больше половины – настоящие неандертальцы, которым технический прогресс -  «до фени», а уж о машине времени они и не слышали никогда. Такие, как наш двоечник  Куцегуб, даже арифметику не знают, не то,  что теорию относительности.  Вить, а что такое – теория относительности?
- Теория относительности – наука будущего, она - не для средних умов, но ты у нас -  умная девица, при желании - осилишь.  По этой теории наш мир – не  единственный во вселенной, есть много других, параллельных, миров. И есть антимир, где всё состоит из античастиц, там  всё  наоборот. Представляешь, Тинка, ты  в нашем мире живёшь, а в том антимире  Анти-Тинка разгуливает, - ухмыльнулся Витя.
-Сочиняешь? Что-то я о таком антимире ничего не слышала. В какой это науке есть?
-Это, доченька, в классической науке пока не изучают. Об этом только узкий круг учёных знает, последователей Эйнштейна. Но сам Эйнштейн свои знания счёл преждевременными  и многое из своих изобретений засекретил, а кое-что даже уничтожил.
-Как это, почему? – разинула я рот от искреннего изумления.
-Не понимаешь, что ли, «доченька»? Потому что этими изобретениями могут воспользоваться злые гении человечества типа Наполеона, или - американская военщина,   ЦРУ. Представляешь, им в руки попадёт способ перемещения во времени? Они могут из будущего оружие притащить в наше время и завоевать весь мир, поработить народы. Или – стать невидимыми, что тоже, по  Эйнштейну,  возможно, и  тоже могут   использовать этот феномен в корыстных целях. Видишь ли, доченька, какая проблема: наука опережает  духовно-нравственное развитие  человечества, множество  людей  ещё пребывает на самой низшей стадии эволюции, имеет  низкое самосознание и нулевую нравственность.
-В этом ты прав, братик, - задумалась я, - сколько ещё среди нас безнравственных личностей! Как  ты это верно подметил и так интересно рассказываешь, Витька! Какой ты у меня умный, я горжусь тобой,  я про тебя даже своим подружкам рассказываю.
-Ну, это ты  брось, сестрица, - покраснел от похвалы брат, - Хвастаться моим умом не надо, ты лучше свой развивай, хотя ты у нас тоже – семь пядей во лбу, талант:  стихи сочиняешь, статейки в стенгазету строчишь! Продолжай духовно и физически развиваться, сестрёнка, самосовершенствуйся, ведь в этом – смысл нашего бытия.
-Это ты сам решил – про смысл бытия? – снова открыла я рот от изумления, -  Или вычитал где?
Мне вспомнилось, как однажды зимним сибирским вечером, когда мы,  дети, читали книжки, папа писал картину маслом, а мама проверяла свои бесконечные тетради, тишину нарушил вопрос десятилетнего Вити, обращённый к отцу: «Папа, а для чего мы живём? Для чего рождается человек?»
Я была удивлена постановкой вопроса, будучи уверенной, что живём мы все исключительно ради удовольствия жить, но навострила любопытные ушки: что же ответит брату наш всезнающий папа?
Отец долго распространялся о развитии цивилизации, о техническом прогрессе, о строительстве новых городов и целых государств, но потом почесал затылок и изрёк: «Озадачил ты меня, сын. Вопрос этот – о цели жизни,  очень сложный, и ответить  на него должен каждый человек, ведь у каждого – своя миссия на Земле. Надо крепко на эту тему поразмышлять».
А я подумала:  «Какой у меня умный брат, такие заумные вопросы возникают в его голове!», и сама стала периодически раздумывать о смысле жизни, но ответа никак не могла найти.
-Витя, ты всё-таки  догадался, в чём смысл нашей  жизни на земле! – вырвалось у меня, - А я над этим вопросом  столько лет голову ломаю, и никак не могу найти ответ! Ты у нас – уникум!
-Глупости, доченька, - смутился Виктор, - никакой я не уникум, просто люблю мозгами шевелить и книжки  хорошие читать. Тебе это тоже по силам, ведь ты у нас -  отличница и умница, я тоже тобой горжусь, сестрёнка.
-Да  по школьной программе не очень-то усовершенствуешься, она на тупых детей рассчитана, - с горечью заявила я.
-Надо умные  книжки читать да извилины свои напрягать. Ты у нас – палата ума, тебе любые премудрости по силам. Просто книжки выбирай правильно, не только - про любовь. А то ты у нас всё любовными романами увлекаешься,  «Анну Каренину», Куприна  втихаря  читаешь, хотя мама тебе  и  запретила.
-А знаешь, брат, как интересно пишет Толстой! И  не только про любовь, а и вообще о жизни, и даже  о смысле бытия. А воообще-то тебе бы тоже не мешало почитать о любви, а то будешь заумным сухарём, к девчонке  подойти не сможешь.
Я действительно предпочитала читать любовные романы – как русских классиков, так и зарубежных, которые водились в семейной, школьной и городской библиотеках. Совсем недавно в библиотеке мне попалась книга  французского писателя Мопассана, и ежедневно  я упивалась чтением,  пока дома никого не было. Потом  дала почитать книгу Юльке, и мы  с ней были в шоке от сделанных для себя открытий.
-Вить, хочешь, я тебе  Мопассана дам почитать? Ведь у нас просвещения любовного – никакого, надо хоть из классики информацию получать.
-В этом ты, сестрица, права, надо бы  мне к любовной классике приобщиться, хоть это и  скука смертная,  - согласился Виктор.
-Ну, расскажи, Вить, пожалуйста, еще про параллельные миры и машину времени.
Но Виктору наскучило проводить со мной ликбез по теории относительности, и он уткнулся в свою книгу, ещё раз бросив мне совет о необходимости развивать свой кругозор и заниматься духовным и физическим развитием, а также искать истину во всех её проявлениях
-Читай Ефремова, там и о теории относительности есть, - повторил Витя, уже поглощённый чтением.
-Ладно, прочитаю.  А фотку Юлькину дарю  тебе безвозмездно, пользуйся! – смилостивилась я над братом и подруге его тайну  не выдала.
В ту ночь я долго не могла уснуть, размышляя на темы, которые мы с братом обсуждали вечером, и поставила своей целью – начать процесс усовершенствования своей души, характера и талантов.
 …Многие часы Юля проводила в нашем доме, ставшем ей родным, нередко оставалась ночевать,  и  отношения ее с Виктором были братскими, дружескими. Но я видела, как «загорались» синим огнем глаза брата в присутствии Юлии, как менялся его голос, а сам он становился еще  красивее. Его мужественная внешность, благородное красивое лицо с выразительными добрыми глазами и остроумные речи восхищали девчонок,  но ни одна из них не могла вызвать ответных чувств моего брата; в его сердце поселилась глубокая любовь к «единственной и неповторимой» Юлии.   
Поняв это, я  переживала за любимого брата: сможет ли он вызвать к себе ответное, такое же сильное чувство, которого был достоин, будет ли счастлив? И сможет ли  Юлька полюбить моего, такого замечательного, умного и  доброго  братца?
В юности Юля была славной девушкой: тоненький  стройный стан, милое личико «метиски» с мелкими, но правильными чертами, миндалевидные карие глаза, светлая кожа и пышные каштановые волны волос. Подруги любили Юлю за сердечность, доброту, открытость характера, ценили ее незаурядные музыкальные способности и сильный, красивого тембра голос.
К пятнадцати годам Юлия  окончила музыкальную школу, прекрасно играла на скрипке и фортепиано, сама сочиняла музыку и замечательно пела. По  железной воле матери после окончания восьмого класса  моя подружка отправилась в старинный узбекский город Наманган поступать в музыкальное училище.
…Лето 1965 год ознаменовалось для нас с Юлькой окончанием  восьмилетки и  первым в жизни  выпускным балом,  испорченным для нас одинаковыми  платьями, подаренными нам  любящими  матерями. Мало того, что платья  шились совершенно  одинаковыми, они были - старомодного фасона  в  ненавистную нам, потенциальным модницам,  «татьянку»!  Наши добрые мамы  в своём стремлении осчастливить дочек сюрпризом, выбрали для  изготовления платьев добротный  гипюр  лимонного цвета, примитивный  фасон -  времён их молодости и   недоумевали, видя кислые физиономии неблагодарных дочерей во время примерок.   Несмотря на наши бурные протесты и потоки  слёз, золотые руки Юлькиной мамы  при попустительстве моей доброй, казавшейся мне жестокой мамочки проворно сварганили две одинаковых «модели сезона», которые  в день выпускного бала  были насильственно напялены на наши стройные фигуры, остолбеневшие от горя.
Впоследствии  мы собственноручно перешили наши выпускные платья  в модные блузки, но запомнили на всю жизнь:  осчастливить детей насильно нельзя!
…Несмотря на испорченный старомодными нарядами  выпускной вечер мы радовались каникулам, свободе, яркому солнцу. Заночевав после бала в нашем дворе под виноградником, мы с подругой шептались до рассвета, мечтая о каникулах, об отдыхе в кругу друзей, о первых любовных опытах. 
В десять часов утра  нас разбудил  «вулкан» в образе Капитолины Петровны, которая решительно подошла к лежавшей рядом со мной Юльке, ткнула пальцем в развернутую газету и заявила тоном, не терпящим возражений:
-Юлия, собирайся, поедешь в Наманган, будешь поступать в музыкальное училище!
Юля  зарыдала, пытаясь протестовать:
-Мам, не надо, я хочу в девятый класс идти, как Тина! Десять классов закончу, тогда и поступать куда-нибудь  буду…
-Нечего тебе в девятом классе делать, будешь этим летом поступать в музыкальное  училище! – обрубила  мечты дочки строгая мать.
-Не хочу я - в музыкальное,  тогда уж лучше - в кулинарное! Пирожные научусь печь, торты, кексы…
-Не говори глупости, Юлия! В музыканты пойдёшь, на скрипку или  хоровое дирижирование! Вставай, собирайся, за билетами поедем.
- А почему - в Наманган? Почему -  не в Ташкенте? – продолжала кисло протестовать Юлька, - В Ташкенте тоже музыкальное училище есть, даже - лучше, чем в каком-то задрипаном Намангане!
- В Ташкенте трудно поступить, конкурс большой, «блатных» много, а в Намангане конкурс меньше, русским детям легче поступить. Вопрос решенный: собирайся, Юлия, сейчас же поедем за билетами. На днях надо ехать, я сама отвезу тебя  в Наманган, устрою в общежитии и вернусь, а ты будешь к экзаменам готовиться.
Спорить было бессмысленно,  несчастная Юлька это прекрасно знала, поэтому  она - в слезах, обласканная на прощанье жалостливым отцом,  отправилась  в Наманган, где  с блеском выдержала немалый конкурс и поступила в музыкальное училище по классу "хоровое дирижирование".  Впоследствии моя подружка  поняла, что ее мать сделала за нее правильный выбор жизненного пути.



Глава 4.

Во время своих первых зимних  каникул Юля прибыла домой - повзрослевшая, похорошевшая, со слегка располневшей женственной фигурой и шикарной пышной прической. Она сразу примчалась ко мне, и мы,  счастливые от долгожданной встречи, крепко обнялись.
-Ой, Тин, сколько у меня новостей! Мне так много надо тебе рассказать, даже не знаю, с чего начать! – воскликнула она, когда мы спрятались от глаз домочадцев в нашем саду.
-Мне тоже тебе надо много рассказать. У нас в классе такое творится! – старалась я не отстать от самостоятельной, почти взрослой  подружки.
-Кажется,  Тинка, я  влюбилась так, как никогда еще не влюблялась, - прервала мои глупые приключения Юля.
-В кого ты влюбилась? – округлила я глаза от удивления: как она может влюбиться в кого-то, кроме моего замечательного братца?
-У нас на втором курсе есть  один парень – такой красавец; он мне понравился с первого дня знакомства,  тоже в общаге живет. Мы живем в комнате вместе с Любкой Макаровой. Помнишь ее – они раньше напротив вас жили?   Любка  два года с вашим Витькой в одном классе училась, но в одиннадцатый  класс не пошла,  а вместе со мной поступила в училище, мы с ней в одну комнату вселились. Так этот парень, Борька, к нам в комнату каждый день ходит, во всем помогает, ну, там, гвоздь вбить, или еще чего.  Как только я его увидела,  у меня аж дух захватило – такой красавец!  Но в него многие девчонки влюблены, и я думала: куда мне до него, он такой  недосягаемый!  А недавно, перед самым Новым годом, мы начали к празднику готовиться, так он все рядом со мной оказывался, вместе за продуктами ходили, в нашей комнате елку украшали. А у меня сердце ёкает и ёкает… Смотрю, а он все на меня поглядывает. В новогоднюю ночь мы вместе, в одной компашке, встречали Новый год, в полумраке танцевали, и он меня все не отпускал, танец - за танцем. А потом мы пошли гулять с ним вдвоем, и вдруг он меня поцеловал. Представляешь?
-Вы даже целовались? – обалдела я от изумления и  зависти.
-Да, и при первом поцелуе у  меня душа в пятки ушла!  Мы ещё раз с ним встретились, но потом экзамены начались, готовиться надо было, а после сессии я уехала, и он меня провожал. Я такая счастливая, Тинка! Вот только Любка меня расстраивает, говорит, что он – бабник,  за всеми юбками бегает. Она провела разведку и узнала, что у Бориса была девушка, он с ней целый год встречался, а потом ей изменил.  И вот я теперь пребываю в расстроенных чувствах. Что делать, Тин?  Бросить его? Но я  так  в него влюблена!
-А почему ты его должна бросать? Не слушай никого, борись за свою любовь, - благородно  советовала я подруге, хотя на сердце скребли противные кошки, а в голове сверлила мысль о безответно влюбленном брате.
Как он переживет неразделенную любовь? Бедный Витька!
 -Ну, а как у тебя на любовном фронте? –  закончив рассказ о первом своём романе, спросила Юлия.
В сравнении с её романом  мои жалкие  приключения вмиг померкли, и я честно пролепетала:
-Да у меня ничего особенного, никаких поцелуев, и даже претендентов реальных нет,  в классе у нас полный скандал с мальчишками, разделились на две группировки. Но это все так – детский лепет, не то, что у тебя:  Лямур!
-А как поживает твой сосед Капустин?
-Какой из них тебя интересует?
-Валерка, конечно, не -  сопливый же Славка!  Валерий,  как и раньше,  шастает к вам,  книжки  у вас читает, умного из себя корчит?
-Приходит иногда, то книжку поменяет,  то мы с ним в шахматы срежемся, а то все вместе в карты играем, в дурачка. Иногда  с нами и  папа в карты играет – на  мытьё посуды.
-Ну и – что? Валерка за тобой ухаживает?
-С чего ты это взяла? Я у него часто в шахматы  выигрываю,  это его очень злит, а я над ним хихикаю, вот и весь роман.
-Но ведь он тебе нравится, не отпирайся!
-Глупости! Это ты в него была влюблена, разве - не так?
-Не так.  С чего ты взяла такую глупость?  Мне этот Валерка  был и остаётся – «до фонаря»!
-А помнишь, мы писали на бумажках имена мальчишек, которые нам нравятся, и обе написали  имя Валера? Я – то просто так написала, для хохмы, а ты – всерьёз.
-И я -  для хохмы, а на самом деле мне тогда совсем другой пацан нравился.
-Кто же это?
-Этого я тебе никогда не скажу, а то ты меня засмеёшь.
-С чего ты это взяла, Юль? Разве мы -  не подруги? Ты мне, почти как родная сестра, и я очень тебя люблю. Скажи, кто тебе нравился.
-Да какая разница? – заинтриговала меня Юлька, - Это всё – в прошлом, там у меня шансов не было, зато теперь у меня – настоящая, взрослая любовь!
-Счастливая ты, Юлька, у тебя уже – любовь! – вырвалось у меня, - А я до сих пор понятия не имею, что это такое, даже не целовалась ни с кем. А  ведь нам, дылдам, уже  скоро по шестнадцать лет стукнет! А скажи, целоваться – приятно?
-Да так, ничего, - уклончиво отвечала Юлька, - Вообще-то,  я ожидала большего. Мне Лидка Левицкая рассказывала, как она с одним парнем целовалась, так её в дрожь кидало! А у меня ничего такого не было,  я и думаю: может, это и не любовь вовсе.
-А может быть,  у Лидки темперамент другой, - предположила я, блеснув познаниями, - А с кем это она так целовалась? У неё что – настоящий роман уже был?
-Да вроде, я подробностей не знаю, но она мне по секрету сказала, что этому парню чуть не отдалась.
-Как это?
-А ты не знаешь, как отдаются?
И Юлька  провела со мной очередной ликбез по анатомии любви. Поскольку в то время половое воспитание имело пробелы – как  в школьной программе, так и  со стороны  многих  родителей, то большинство девчонок просвещались благодаря осведомлённости своих более просвещённых подруг, которым повезло теми или иными способами выудить засекреченную информацию о таинствах любви и воспроизводства человеческого рода. Так, одна из моих школьных подружек была  рано проинформирована  в интимных вопросах благодаря старшей замужней сестре, другая  росла в неблагополучной семье, где царили пьяные разборки, секс не считался запретной темой. В наших с Юлькой интеллигентных семьях родители были озабочены духовным воспитанием детей, а в сексуальном и половом воспитании со стороны матерей, воспитанных на аскетизме и духовности, зияли огромные бреши.  Наши мамы доверяли эту часть воспитания классической русской литературе, которая в значительной степени и восполняла эти пробелы  нашего образования. Мы, действительно,  узнавали кое-что "засекреченное" из произведений Куприна, Толстого, Мопассана и прочих классиков.  Но как интересно было узнать о таинствах любви – из первых уст!
Я прикинулась овечкой, чтобы выпытать у Юльки то новое, что она узнала, проживая в общежитии, казавшемся мне территорией, где открываются все тайны и завесы взрослой жизни. 
-Ты, Тинка,   правда, что ли, ничего не знаешь или прикидываешься? Как детей люди делают, ты хоть знаешь? -  откровенно смеялась надо мной Юлька.
-Примерно – знаю, нам с девчонками в позапрошлом году Ольга Пономарёва рассказывала, она где-то своими глазами этот процесс созерцала, - лукавила я.
-Какая ты у меня – тёмная, подружка, - покровительственно изрекла Юлька, - Ты ведь, вроде бы, читаешь много,  мы же вместе с тобой «Яму» Куприна читали! Помнишь?
-Читали, только в книжках всё намёками  описывают, без отражения  технологического процесса, - продолжала я прикидываться "невинной овечкой".
-Ну, ты даёшь! - покатывалась со смеху Юлька, - Хотя, ты права: пока своими глазами не увидишь или своими ушами не услышишь, будешь тёмной и забитой. Ну, ладно, слушай меня и учись. Я  в общаге  такого наслушалась и насмотрелась, что теперь в теории  любви – профессор, правда, пока  - теоретик!
Мы и раньше частенько вели с Юлией задушевные беседы о любви и интиме, но теперь она  казалась мне самой просвещённой и опытной из подруг, и я слушала её, затаив дыхание.
В последующие дни зимних каникул мы с Юлькой большую часть времени проводили вместе: встречались с общими друзьями, иногда ночевали друг у друга, то -  у нас, то – в доме Закировых.  И тогда ночи напролёт мы шептались, доверяя друг другу самые сокровенные девичьи тайны и мечты, и засыпали с рассветом.  А потом  зимние каникулы закончились, и Юля уехала в свой Наманган, казавшийся мне таинственным, восточным и сказочным городом любви.
…На летние каникулы Юлия приехала еще более похорошевшей;  она была все так же влюблена в Бориса, с которым у нее бурно развивался настоящий взрослый роман. Я слушала исповедь подруги, но  не радовалась ее любви.  «А как же Витька? Впрочем, пусть лучше  влюбится в другую, более покладистую, хорошую девочку, он заслуживает большой, настоящей любви и счастья» - крутились в моей голове противоречивые мысли.
- А как к вашему роману относится Любка? Уже не убеждает тебя, что он – бабник? – прервала я исповедь подружки.
-Любка уговаривает меня не верить ему, но я не могу, я чувствую, что он меня любит.  А  что нового у тебя?
-А, одна мелочевка, так, из спортивного интереса морочила одному салаге голову, но пока даже ни с кем  не целовалась. Зато скоро мы от школы поедем на Иссык-куль, может быть, там влюблюсь, - отвечала  я подружке, завидуя ее настоящему взрослому роману.
-На Иссык – куль едете? В честь чего это?
-В честь землетрясения, наверное, - сострила я, - Знаешь, как весело было в школе, когда трясло? Мы вскакивали с мест, делали вид, что нам страшно и сбегали с уроков. А у вас в Намангане трясло?
-Нет. Лучше бы там трясло, всё старьё бы  развалилось.
-А какой он – Наманган? Мне он представляется восточной сказкой!
-Придумала тоже – сказкой! – фыркнула Юлька, - Никакая это не сказка, а захудалый узбекский городишко, с глиняными дувалами, старыми никчёмными домами и грязными улицами. Наманган почти весь такой, как  в Ташкенте отдалённые окраины  - махали, с частными узбекскими домами. К тому же,  там  русских – раз, два, и  обчёлся.  Всё русское население – наша общага. По сравнению с Ташкентом Наманган  просто  кишлак.  А  Ташкент был такой красивый, а теперь в руинах лежит, я вчера по разрушенному центру проезжала,  чуть не заплакала:  вместо красивых домов – развалины и палатки.
-Ничего, ещё красивее город построят. Уже тысячи людей едут со всех республик в Ташкент, работа кипит, музыка играет, обещают за год новый город отстроить! Помнишь, у Маяковского?  «Я знаю, город будет, я знаю: саду – цвесть, когда такие люди в стране советской есть»!
-Да, Маяковский как в воду глядел, будто знал о землетрясении. Говорят, что все настоящие  поэты – провидцы.
-Точно. А я тоже – провидец, я уверена, что Ташкент  станет ещё в сто раз краше, чем был. Знаешь, сколько молодёжи в город   понаехало  из разных республик!
Действительно, с первых дней после разрушительного землетрясения, случившегося  в мае 1966 года,  в столицу Узбекистана хлынули массы строителей со всех концов огромной страны, и разрушенный, палаточный  центр города  кишел, словно муравейник, многонациональными весёлыми группами  молодых строителей. Каждая советская республика выстраивала  вверенный ей район города -  в соответствии со своими проектами, отражающими национальный колорит застройщика. Так в Ташкенте появятся украинские, российские, молдавские, латвийские, армянские и другие колоритные  кварталы, различающиеся архитектурными формами и дизайнерскими решениями в соответствии с национальными особенностями застройщиков.
К счастью,  окраины и пригороды с частной застройкой практически не пострадали, и мы воспринимали стихийное бедствие, как весёлое приключение. Как ни странно,  при  девятибалльном  землетрясении, разрушившем весь центр города,  жертв в Ташкенте фактически не было, что впоследствии стало казаться  чудом и большой загадкой. В те же времена  это вовсе никого не удивляло, так как народ был твёрдо уверен: в стране Советов трагедий и жертв не бывает, потому что нас хранит всесильная Коммунистическая партия.
...В тот день мы никак не могли наговориться, и Юля осталась ночевать со мной, как это часто бывало в детстве; мы болтали почти до рассвета - о ее  любви, о романе Любки с красавцем  Савельевым, о наших общих подругах. Проснулись мы лишь к полудню, радуясь, что никого нет дома, и никто не потревожил наш крепкий утренний сон. Но встав с постели около двенадцати часов дня, мы с удивлением обнаружили присутствие в доме Виктора, мирно восседающего в зале, в кресле,  за чтением книги.
-Витя, ты дома? А мы думали, что никого нет, - в один голос вскрикнули мы.
-Юленька, когда ты приехала? Как твоя жизнь в далеком Намангане? - устремил  Виктор свой ясный синий взор на мою подружку и слегка покраснел, что не ускользнуло от моего внимания.
-Жизнь – веселая, общежитская. Кстати, мы живем в одной комнате с твоей одноклассницей,  Любой Макаровой. Помнишь ее?
-Как же, как же, помню.  Сидели мы с ней, бывало,  за одной партой, вместе в школьном драмкружке спектакль ставили. Помнится, я был генералом на свадьбе, а она – невестой.
-Помню, как Витька репетировал роль этого генерала, - вставила я, - Очень талантливо играл! Нам все уши прожужжал!
-Хорошая была роль, мне нравилась: «Над кем смеётесь! Надо мной смеётесь? Над собой смеётесь, господа!» - продекламировал брат грозным басом, -  Юленька,  а как поживает твой  город Наманган?
-Город – так себе, старый, чисто узбекский, русская речь там  только в стенах нашего училища слышна, студенты-то все русские. А как ты, Витя, поживаешь? – от моего внимания не ускользнул  румянец, вдруг окрасивший  щёчки моей подружки.
-Нормально. Хотел после восьмого класса в Сибирь податься, в лесной техникум поступить, чтоб лесником стать, но родители не отпустили, пришлось покориться, чтобы мать не волновалась. Теперь вот  приходится  в школу  ходить, одиннадцатый класс «добивать». Любка молодец, после десятого ушла в училище, а мы маемся одиннадцатый год. Но через недельку сдаем последний экзамен,  и – «свобода нас встретит радостно у входа!».
-Не повезло тебе, брат, - сочувственно вмешалась в беседу я, -  а у нас одиннадцатого класса не будет, и я окончу школу всего на год позже тебя.
-А ты все так же тоскуешь по Сибири, уехать хочешь? – спросила Юля,  игнорируя моё замечание.
-Конечно,  Сибирь – это мощь, сила! Там мужественные люди живут, а не хлюпики типа вас, девчонки, - он окинул нас снисходительным взглядом, - А не попить ли нам,  сестрёнки, чайку, да – с вареньицем?
Мы с удовольствием организовали застолье. Попив с нами чаю, Юлия ушла, а Витя  вдруг обратился ко мне со странной просьбой:
-Сестренка, научи меня танцевать, а то я в этом деле – ни бельмеса. Я хочу научиться танцевать вальс, ну, и твист, конечно, и эту новую, как её –  "еньку".  А то пойдем в компашку, я ложанусь по полной программе и сестру опозорю. Ты-то у нас в этом деле – ас!
-Что это ты, братик, стихами заговорил? Уж не влюбился ли ты в кого?
-Не болтай чепухи, Тинка, а то по шее дам! – беззлобно огрызнулся Витя,  краснея.
-Ага, а сам краснеешь! Точно влюбился, и я знаю, в кого - в мою подругу Юльку, я вижу, как ты на нее глазеешь, как кот на сало, хоть и хамишь слегка.
-Ну, ты говори, да не заговаривайся! Сочиняешь всякую ерунду! Сама на моих корешей пялишься своими наглыми зенками, Сашка Девяткин даже  боится твоих нахальных глаз, прячется от тебя. Он говорит, что у тебя, сестренка, глаза – бл-ские. Правильно говорит, они у тебя наглые, зеленые, как у кошки.
-Да что ты понимаешь в женской красоте?  Зелёные глаза – самые красивые! Вспомни, в «Спартаке» у главной героини - красавицы тоже глаза зелёные были! А за оскорбление настоящие женщины по морде бьют, получишь у меня, и не побоюсь твоих бицепсов! – с этими воплями я дикой кошкой накинулась на брата, но  была остановлена крепкими мужскими руками. Витька скрутил мои хлипкие ручонки за спиной и крепко держал своими железными ручищами,  снисходительно ухмыляясь, а я заплакала от бессилия.
-Отпусти, идиот!  Сражаешься со слабой женщиной!
-Это ты-то, что - ли, женщина? Ты пока еще так, пигалица! – снисходительно хмыкнул брат,  окончательно оскорбив  моё женское достоинство,  и отпустил мои руки, вперив глаза в свою книжку.
Злость кипела у меня в голове, но силы были неравны. Я благоразумно решила тступить  и хорошенько обдумать план мести. «Хорошо бы увидеть испуг на его лице», - возникла в моей голове каверзная мысль. Изо всех сил стараясь скрыть  от брата обиду за «пигалицу»,  я надела на лицо маску невозмутимости и, мурлыча песенку про восемнадцать лет,  которые бывают раз в жизни, отправилась во двор на поиски орудия мести.
Как назло, во дворе опять появилась Юлька,  в самый решающий момент, когда я  с толстой палкой в руках  решительным шагом направлялась в дом, где  спокойно сидел читающий Виктор. Но остановить мой взбешённый юношеский темперамент  было уже невозможно:  было задето  моё женское, безмерно больное юное самолюбие.
-Тин, дома скучно, я пришла еще с тобой поболтать, пока Иван Васильевич не вернётся. А потом пойдем к нам, а то, не дай бог,  он нас опять бегать заставит.
Юлька страшно не любила кроссы, которые нередко  организовывал наш отец среди соседской детворы, охватывая спортом   и нас, взрослеющих девиц. Впрочем, я  тоже их ненавидела всеми фибрами своей души.
Юлька  по своему обыкновению  мурлыкала себе под нос какую-то мелодию – она почти постоянно  что-то  еле слышно  напевала: любимые песенки, музыкальные фразы, арии из опер, мелодии из кинофильмов и симфоний. Постепенно и я переняла у подружки эту привычку, невольно приобщаясь к музыкальной  культуре. Сейчас Юлька напевала нечто новенькое, и я  поинтересовалась, остановившись в дверях:
-Что это ты за песню мурлычешь?
-Нравится? Мне тоже, это музыка из нового фильма. Я тебе забыла рассказать,  что смотрела французский фильм  «Шербургские зонтики», там – такая любовь, а музыка – просто чудо! Я сейчас напеваю тему любви главных героев, правда – красиво? - с воодушевлением поведала  мне Юля, и ещё раз промурлыкала  музыкальную фразу, - Ты не смотрела фильм?
-Нет пока, только собирались сходить. Юль, подожди немного во дворе, я сейчас одно дело доделаю и вернусь, - стараясь изобразить невозмутимость, попросила я, входя в дом.
-А что это у тебя за  толстенный дрын в руках? Что ты с ним хочешь делать? – встревожено распахнув накрашенные глаза,  поинтересовалась Юлия.
-Да так, ничего, подожди меня здесь, - вместо ответа бросила я подруге и вошла в дом.
Брат  спокойно, как нив в чем ни бывало, переворачивал страницу, но его мнимое спокойствие не остановило меня. Злость внутри меня уже стихла, тем не менее, я обязала себя отомстить за оскорбление.  Напялив на лицо зверское выражение,  с дикими воплями я резко  замахнулась  палкой:
-Ну, братец, готовься, сейчас я тебя убивать  буду, мое оружие искалечит тебя до неузнаваемости! Будешь знать, как оскорблять слабую женщину!
-Что с тобой, сестренка? Остановись! Ты что, Тинка, с ума сошла? – нависшая над головой брата палка была ловко перехвачена сильной рукой, но мимолётный испуг на  мужественном лице брата  я  всё-таки  увидала, что полностью удовлетворило мою гордыню.
Коварная Юлька вопреки моей просьбе  стояла в дверях с бледным лицом и круглыми от ужаса  глазами испуганно глазела на страшную "братоубийственную" сцену.
-Что у вас происходит? – взволнованно  спросила она, наблюдая, как Виктор   выбрасывает палку за окно.
-Да это мы, Юленька, в индейцев играем, - отвечал Виктор, спокойно продолжая своё чтиво.
Считая  свою месть вполне осуществленной, я с улыбкой удовлетворения на лице направилась к двери. Последовала за мной и Юлия, которая, скосив на меня свои восточные, кофейного цвета,  глаза,  заметила:
-Тин, у тебя было такое зверское лицо, будто ты хочешь братца своего убить, я даже испугалась. Что это на тебя наехало?
-Значит, у меня есть актерский талант, -  хихикнула я.
-Нет, я видела, что ты  по-настоящему злилась. Вы что, поругались с Виктором?
-Ну, вообще-то - да. Представляешь, он назвал меня пигалицей и сказал, что у меня глаза, как у кошки -  зеленые и наглые.
-Ну и что тут такого? Глаза у тебя, действительно, зеленые, кошачьи. Вот у Витьки вашего они - сине-голубые, как небо.
-А у тебя глаза – рыжие, и тоже -  кошачьи,- съязвила я, - кроме того, мои глаза намного крупнее  твоих.
-Я вижу, что ты себя красавицей считаешь, а меня -  уродиной, да?
Я благоразумно промолчала.
-Отвечай, не молчи, - начинала заводиться Юлька, - или  тебе  стыдно признаться?
-Да не считаю я тебя уродиной, наоборот, ты мне нравишься, но про глаза я тебе правду сказала.
-Может, у меня вообще глаз нет? – разозлилась Юлька, - Только у тебя – огромные очи, а у меня –  так себе,  да? Ты считаешь, что я не очень хороша, что ты – красивее и умнее меня.  Я  давно замечала, что ты так думаешь. Признайся, ведь так?
-Отстань, Юль, что ты привязалась? 
-Нет, ты сознайся, что считаешь себя умнее и красивее меня. Разве не так?
-Это ты корчишь из себя самую  красивую и  талантливую:  и слух - то у тебя – абсолютный, и  голос-то  - самый сильный. А мне больше нравится голос у вашей Гальки. Он у неё звонкий и сильный, как у Зыкиной.
-А мама говорит, что мой голос сильнее, чем Галькин. А ты  в музыке ничего не смыслишь, так и не умничай.
-Зато я в литературе и  в  науках лучше всех смыслю, а ты  в них – ни бельмеса.
-Подумаешь, нашлась – умница и красавица! Корчишь из себя!  И вообще,  у тебя волосы  - серо-буро-малиновые, а у меня – каштановые и волнистые.
-У меня – серо-буро-малиновые волосы? – взорвалась я, - Волосы у меня -  русые, к тому же, их  можно  выкрасить и завить, только  ума от волнистости волос  не прибавится.
-Ты хочешь сказать, что у меня ума нет, что я – полная дура? – чуть не захлебнулась от гнева Юлька.
-Во-первых, ничего я не считаю,  а во-вторых,  у меня не только волосы, но и ноги  прямые. Лучше иметь прямые волосы, чем кривые ноги.
-Ты намекаешь, что у меня ноги кривые? -  взвизгнула Юлька.
-Ни на что я не намекаю,  Юль, я просто  скаламбурила, а ты сама знаешь, какие  у тебя ноги.
Я понимала, что затронула больной для Юльки вопрос:  она  слегка  комплексовала  из-за своих тонких  ног,   однако остановить подленький процесс мщения я  уже не могла.
-Нет, ты – не просто, а  с явным намёком на мои ноги, ты их кривыми считаешь, разве не так? Между прочим, ноги можно штанами  и юбками скрыть, а  скверный характер ничем не прикроешь!
-Это у меня характер скверный? – истошно завопила я, - А ты у нас  – прямо ангел во плоти! Смотри, как бы крылышки из лопаток не выросли!
-Нет, это ты считаешь себя  идеальной, таким ангелочком с крыльями!
-Не ангелочком, а нормальным человеком, -  я уже  изо всех сил пыталась взять свои эмоции «в руки».
-Значит, я – ненормальная, да? Такая глупая уродина  без глаз,  с тонкими кривыми ножками! Такого  ты мнения обо мне? – из глаз Юльки посыпались гневные искры, а  щёки покрылись красными пятнами.
-Прекрати, Юлька, что ты такое молотишь?  Не напрашивайся на комплименты, - из упрямства я с трудом сдержала  приступ  душившего меня смеха, - Просто ты критику не терпишь, хочешь одни дифирамбы слушать: какая ты талантливая и красивая! Как же, музыку сочиняешь – композитор великий!
-А ты – великий сочинитель: подумаешь, стишки сопливые да статейки в газетки клепаешь!  Если хочешь знать, у вас в семье самый красивый, добрый  и умный  – Витька, только вы его не цените, а ты ему и в подмётки не годишься – ни внешне, ни  умом.
-А у вас самая красивая – Ленка, - отправила я  бумеранг, - и тебе до неё далеко.
- Ах, так? Ясно, как ты ко мне относишься!  А ты, Тинка, вообще - мымра, и характер у тебя – самый скверный на свете.
-У тебя – не лучше, и, вообще, от мымры слышу,  - обрезала я, намереваясь победоносно  удалиться в дом.
Но в этот момент появились мои родители, и мы застыли в нерешительности.
-Тин, побежали к нам, пока твой отец нас бегать не заставил, - шепнула мне Юлька, вмиг позабыв о ссоре.
Уставшая мама, ответив на приветствие Юлии, вошла в дом, а отец приостановился, внимательно всматриваясь в наши юные лики.
-Куда лыжи навострили, свиристёлки?  Тиньша, ты опять «балду» себе набила, мать увидит, жару тебе задаст, - беззлобно  заметил отец, имея в виду мою модную пышную причёску с начёсом, - И в кого ты у нас уродилась – такая фря?  Собирайте подружек,  девчонки, сейчас я вам кросс устрою, а то вы у меня разленились.
-Пап, не надо кросса, - взмолилась я, - давайте лучше все вместе в карты сыграем!
-Нет уж -  дудки, в карты мы играть не будем, - решительно  отрезал отец с мягкой улыбкой на лице, - Давно я вас бегать не заставлял, вконец  вы у меня разболтались.  Сейчас пообедаем  и  кросс устроим или  в шахматы срежемся. Ты, дочка, всем соседским шахматистам маты –то расставила?
-Вчера у  Тимурхана и у дяди Толи выиграла.
-Жаловался на тебя Тимурхан, дочь,  не даёшь отыграться, - пошутил довольный отец, - А вот и он, лёгок на помине!
Действительно, из внутренней калитки в наш двор неспешно  входил  Тимурхан, одетый в майку и полосатые сатиновые штаны. Предвкушая приятное  общение,  сосед удовлетворённо почёсывал  свой упитанный живот, разбалованный любимым  узбекским пловом.
-Добрый день, соседи, - добродушно улыбался он.
-Добрый день, Тимурхан! – ответил отец, - Что, сегодня  отдыхаешь?
-Да, сменился утром, сегодня – выходной. А Полина Семёновна – дома? Дочка  хочет прийти, отдать ей прочитанную книгу и новую попросить. Спасибо Полине Семёновне – даёт  нашей Люсе  книжки и  дельные советы по выбору литературы.
-Тимурхан, здравствуйте! - выглянула из дома мама, - Я всё слышу, пусть Люда подойдёт через час – полтора, я освобожусь и побеседую с ней о книгах, дам что-нибудь полезное почитать.
-Тимурхан, а я вот что хотел сказать: ты возьми нашу лозу винограда, что рядом с вашим домом, да протяни ветку в свой двор, - предложил соседу отец, - Пусть дети едят, а то Люда тянется к нему через забор, брыкнется – не дай бог!
-Я её сколько раз ругал  за то, что виноград ваш таскает, и мать ругается, - улыбнулся Тимурхан, - ничего не помогает, уж больно ей ваш виноград нравится, наш - не такой.
-Ну вот и протяни ветку, пусть ест на здоровье, коли нравится.
- Хорошо, спасибо, завтра займёмся с Толиком, - обещал  сосед и обратил свой взор на меня, -  Тиньша,  ну, что,  сыграем партию? Я хочу  взять реванш, расставляй шахматы.
-Нет, дядя Тима, мне сейчас некогда, - испугалась я, не желая тратить драгоценные часы отдыха на умную игру,  - давайте лучше   завтра сыграем.
-Да, Тимурхан, они у меня сейчас бегать будут, а вот мы с тобой можем срезаться после обеда. Пошли к нам, там у моей Полины  Семёновны борщ отменный готов.
-Борщ у Полины Семёновны – фирменный,  жаль, что я плова наелся, но за компанию и борща  отведать можно. Говорят, что за компанию жид удавился, - смеялся сосед, сверкая добрыми чёрными глазами.
-Побежали к нам, Тин, - пользуясь вмешательством Тимурхана,  прошептала испуганная  Юлька, решительным шагом  направляясь к выходу.
-Пошли, пока папа обедать будет, мы и удерём, - отвечала я, и  мы дружно ретировались,  начисто забыв о своем глупом споре.
Ссоры возникали у нас с Юлькой довольно часто, но затухали они также быстро, как и начинались. Юлия была добра и отходчива, но мы  будто соперничали с подружкой во вредности и упрямстве, заводясь  по пустякам и вскоре забывая нанесённые друг другу «смертельные» обиды.
Вечером я все-таки провела с Виктором урок танцев и вволю поиздевалась над неуклюжестью брата, оттоптавшего мои ноги, а он терпеливо сносил мои насмешки и поучения. Когда домашние ушли спать, Витя, как это нередко бывало, предложил:
-Ну что, сестрёнка, давай чаю выпьем да побеседуем на сон грядущий.
Мы пили чай с вареньем и вспоминали прожитый боевой день.
-Удивила ты меня, Тин, сегодня, у  тебя было такое злое лицо, что я даже испугался, не ожидал от тебя такой воинственности.  Я ведь не хотел тебя обидеть, просто так сказал, что глаза у тебя – кошачьи. На самом деле  у тебя глаза, действительно,  красивые, изумрудные. И вообще, ты у нас – умница и красавица. А сегодня я убедился, что у тебя и темперамент – бешеный, - снисходительно  ухмылялся Виктор.
-А я просто хотела хоть раз в жизни увидеть на твоём мужественном лице стах.
-Можешь считать, что это тебе удалось, доченька, но больше так не делай. Плохо, что нас застукала Юлька, еще не поймет, - озабоченно изрек брат, - на самом деле ты, Тин, права, я, действительно к твоей подружке дышу не совсем ровно. Кроме нее мне и смотреть-то ни на кого из девчонок не хочется. Ну, конечно, исключая тебя.
-Не подлизывайся, Витька. А ты в курсе, что у Юльки характер - не лучше моего, а то ещё и  похуже? – спросила я, искренне сочувствуя его неразделённой любви, - а то, может, тебе лучше в другую девчонку влюбиться, более покладистую?
-Разве влюбляются по заказу, сестрёнка? Любовь даётся  нам свыше, и любят человека таким, каков он есть, со всеми его потрохами.  И чем плохи ваши характеры? И ты, и твоя подружка -  прекрасные люди, добрые, искренние.  Юлька, вообще,  – героиня: ей  всего шестнадцать лет, а она уже – самостоятельная личность, в училище без блата поступила, учится хорошо, живёт вдали от родителей. Что касается характера, он нам дан природой, но мы должны над собой работать и свой характер изменять, шлифовать, так сказать -  духовно самосовершенствоваться. Знания – для ума, спорт – для тела,  эволюция – для души! Вот – в чём наша задача, сестрица.
-Как ты это правильно сказал, Витька! – восторженно воскликнула я, - Каждый человек должен  качества души и тела в себе совершенствовать, работать над собой! Вот, наверное, в чём состоит смысл нашего бытия! Надо об этом Юльке сказать, чтобы она тоже над собой работала, а то мы с ней обе, как кошка с собакой, ругаемся из-за ничего. Не дай бог, она не усовершенствуется,  достанется тебе  в жёны такой мегерой, какой её бог создал, в первозданном   обличье – неусовершенствованном! Будешь тогда всю жизнь с ней маяться, бедненький мой братик!
-Ну, это ты слишком утрируешь, Тинок! Но в целом  тебя посетили умные мысли, сестрёнка, ты – на верном пути!  Тин, а как ты думаешь, смогу я Юлии понравиться?
-А то – нет! Ты же у нас - красавец-мужчина!  Юлька не так давно и сама говорила, что ты   умный и добрый, и что ты - красив, как Аполлон.  А знаешь, как она сегодня за тебя испугалась? Думала, что я тебя убить хочу. И вообще, она мне сказала, что ты у нас в семье – самый умный и красивый
-Правда, сестричка? Ура,  наше дело правое, победа будет за нами!  Кажись, фортуна поворачивает ко мне свой лик!   Только ты смотри, Юльке не проболтайся, а то получишь у меня! –  беззлобно пригрозил мне брат.

Глава 5.

Через год Юлия приехала на летние каникулы с кровоточащей раной в сердце. Её первая любовь была на корню загублена неверностью возлюбленного, всё-таки оказавшегося ловеласом, о чем подружка поведала мне при первой же встрече. Она не плакала, но душа её была полна слез, и я  утешала Юльку, как могла, пытаясь бальзамом сочувствия смазать её сердечную рану и одновременно  радуясь в глубине души за своего влюблённого  брата.
-Успокойся, Юль,  не сошелся же свет клином на этом ловеласе Борьке! Смотри, сколько парней кругом, будет и на нашей улице праздник.
-Да, будем надеяться, - вздохнула Юлька, - Обидно просто, ведь предупреждала меня Любка, что он – Дон Жуан, а я не верила. Кстати, сама Любаша замуж собралась за своего Савельева, они уже и заявление в Загс подали.
-Да ты что? Так рано связать себя по рукам и ногам? Вообще-то она старше нас... Сколлько ей лет?
-Девятнадцать стукнуло, тут призадумаешься! Она ведь Витина ровесница, на два года нас старше.  Савельев, конечно, красавец, и ухаживать красиво умеет, и вроде бы любит Любку, но мне кажется, что он тоже – ловелас, не лучше Борьки.
-Почему ты так думаешь -  есть факты?
-Фактов нет, но мне чутьё подсказывает, что он – из тех, кто не может любить одну, он так смотрит на девчонок, словно на себя примеряет.  Ну, поживём - увидим.  Ну, а как твои дела?   Я слышала, что ты медаль получаешь. Куда поступать будешь?
Я  доверила  подруге свои сокровенные мечты по выбору дальнейшего жизненного пути,  стараясь отвлечь её от любовных переживаний. Юлия слушала внимательно, расспрашивая о мотивах моих  помыслов, и давала дельные советы. Юлька была настоящей подругой, с которой всегда можно было поделиться самыми сокровенными мыслями и получить добрый совет.  За это Юлию и любили  все её подруги, которых было немало – как по месту жительства, так и по учёбе, а затем – по работе.
Обсудив варианты моего будущего, связанного с правильным выбором будущей профессии,  мы опять переключили  внимание на любовную тему, мечтая о том, что когда-нибудь встретим свои половинки, которые будут достойны нас – таких неотразимых и  обворожительных. 
-Вряд ли мне скоро попадётся мой идеал, - роптала я, искусно направляя разговор ближе к болезненной для подруги темы, - Ты знаешь, единственным идеалом  настоящего мужчины  для меня является мой брат  Виктор: он у нас  и красив, и умен, и благороден, а таких  парней в нашем окружении больше нет. Разве -  не так?
-Да, твой братец отличается от всех пацанов, которых я знаю, - со вздохом согласилась Юля, -  Но он какой-то - «не от мира сего», все книжки читает, ни за кем никогда не бегал,  странно это для молодого парня.
Я благоразумно промолчала, побоявшись спугнуть наметившиеся ростки нежных чувств в душе подружки. «Хорошо, что он ей нравится, и она о нем, стало быть, думает, остальное – дело брата», - подумала я.
Предмет нашего внимания в это время находился во дворе,  занимаясь любимым спортом в саду напротив окна гостиной:   он легко подкидывал вверх тяжеленные гири, словно невесомые пёрышки.
-Юль, погляди в окно, как Витька гирями орудует, -  настоящий атлет, - с гордостью доложила я, - Смотри, какую фигуру себе накачал, не напрасно он  галтели кидает и  на жестких досках спит, подражая Рахметову. 
-Он так и продолжает спать – на досках поверх сетки на кровати? - удивлённо спросила Юля, внимательно глядя в окно.
-Да, так и спит, вместе с Санькой, а тот, как попугай, всё за братом повторяет. В последнее время наш Витька в бокс ударился, даже в соревнованиях участвует. Говорит, это - чтоб защитить нас, в случае чего, от бандитов.
-Да, твой братец возмужал, –  с  нескрываемым восхищением  созерцая спортивную фигуру Виктора, еле слышно промолвила Юлия, - Какой у него рост?
-Рост у него – метр девяносто три: настоящий богатырь, правда? В него моя новая подружка влюбилась, Томка, она шастает  ко чуть ли не каждый  день, лишь бы Витьку  лицезреть. Стихи Асадова наизусть шпарит, но Витёк  на нее – ноль внимания, - не скрывала я своей гордости за чудо - брата.
Пока мы «мыли  косточки» моего чудо – брата, он закончил свои спортивные занятия и, играя бицепсами, степенно вошел в дом.
-Привет, сестренки, ну, как ваша девичья житуха? – покровительственным тоном  поинтересовался он, искусно  маскируя смущение. Но меня-то не обманула его напускная небрежность, я-то видела, как загорелись синим огнем его влюбленные глаза!
-Наша житуха, братик, веселая. Вот, думаем, куда бы направить свои лыжи для повышения культурного уровня, - пришла я на выручку смутившейся подружке, на которую был устремлен внимательный взгляд  проницательных глаз брата.
-Помощь в ваших исканиях не нужна? Могу предложить свои услуги. Юленька, ну, а как твоя жизнь на чужбине?
-Да ничего,  только Наманган надоел, как горькая редька. На улицах – одни узбеки, а молодые парни – такие наглые, ни одну девчонку русскую не пропустят,  пристают, заигрывают. Скорей бы уж закончить училище!  Мне еще целый год  лямку тянуть.  А как ты, Витя? Чем занимаешься? В Сибирь не уезжаешь?
-Нет,  прикипел я, Юлия, к Узбекистану, стал он моей второй малой родиной. Ведь это – земля таких мудрецов, как Авиценна и Улугбек. Решил я послужить этой земле,  извлекая из её недр полезные ископаемые,   устроился в геологическую  партию, в бригаду твоего отца, Юленька. Очень я его уважаю!  Закир – лучший буровой мастер Г.Р.Э, он мой учитель,  шеф и друг.  А еще готовлюсь поступать в институт по той же специальности – разведочное бурение, но на заочный факультет. Хватит на шее родителей сидеть, пора и свою посильную лепту вносить в бюджет семейный.
-Видишь, Юль, какой у меня  благородный братец!
Я с восторгом поведала подруге о щедрых подарках, на которые брат потратил свою первую зарплату. Мама получила от старшего сына проигрыватель и пластинки с её любимыми песнями, сестре Виктор  подарил модные туфли на высоком каблуке – первые в моей жизни, брату – книги, чтобы  приобщить его к чтению, от коего он всё норовил сбежать  на улицу.   Витькина щедрость воистину не знала  границ!
-Ну, сестрица, ты  мои добродетели, явно, преувеличиваешь, - краснел от  смущения Витя, -  А что вы  скажете, сестрёнки, если я приглашу вас завтра на скачки, то бишь - на танцплощадку,   в парк? Намечается хорошая компашка: мой друг Девяткин, вы с собой подружек возьмите, и повысим вместе свой культурный уровень.
-Витя, с каких пор ты начал посещать танцы? Сколько тебя помню, ты все за книжками сидел, всякие там танцульки презирал, - не могла скрыть изумления Юлия.
-Все течет, все изменяется, как сказал один мудрец, и  был прав. Омар Хайям в своих рубайях  призывает веселиться, пить вино и любить женщин. Пора прислушаться к его гениальным заветам, да будет благословенно его имя   во веки веков! Погуляем с корешком Девяткиным на свободе, пока нас не загребли в нашу славную Красную Армию, которая, как известно – всех сильней!
-И когда тебе идти в Армию, Витя? – испуганно взглянула на парня моя подруга.
-Думаю, не позднее этой осени, нам с Девяткиным уже повестки принесли, мы с ним морально и физически готовим себя к  почётной миссии рядового стной Советской Армии. Думаю, оправдаем надежды  военкомата, не посрамим имя советского солдата.
-Ты хочешь в Армию, Витя? – удивилась Юлька.
-Конечно, кто же не желает испытать себя в трудностях армейской жизни! Наша славная Армия делает из хлипких юнцов – настоящих мужчин! Думаю,  я с честью  пройду армейскую  школу закалки и выучки.  А теперь я вынужден вас, сестрёнки, покинуть. Так вы  не оплошайте,  готовьтесь к скачкам, подружек собирайте, а я - корешков своих, - с этими словами Виктор удалился.
- Да, твой братец изменился до неузнаваемости, причем - в лучшую сторону, - задумчиво промолвила Юля, когда Виктор  вышел из комнаты. Слова эти были бальзамом моей души.
-Витька отправился собирать своих корешей в лице  Девяткина, - засмеялась я, - А кого мы позовём на танцы, Юль?
-А давай –  мою двоюродную сестру Надежду;  кстати, она уже  замуж собралась за красавчика одного,  будущего лётчика, он сейчас у них дома гостит, пусть вместе с нами и попляшут.
Двоюродная сестра Юлии Надежда была на  год старше нас и  училась в химико-технологическом  техникуме.  Годом раньше она проходила практику в Литве, откуда вернулась осовремененная - причёской, одеждой и  модным танцем под названием ча-ча-ча, которому она обучила и нас  с Юлией.
Подруга поведала мне, что на последнем курсе  техникума  Надя была направлена для прохождения практики  в соседний Таджикистан, в город Чкаловск, и что рядом с местом её работы  базируется  аэродром сельскохозяйственной  авиации, где  Надежду заприметил молодой штурман авиации - красавец и балагур Евгений. По словам Юли  роман влюблённых развивался стремительно,  и через несколько месяцев общения молодые люди уже готовились к свадьбе.
...Нашу беседу прервало появление  Лидии Левицкой - нашей   общей подруги, учившейся в нашей школе, в  параллельном классе и проживавшей рядом с Юлей.  Лида  отличалась  округлыми, женственными формами фигуры, рыжей  кудрявой шевелюрой и  яркими, сияющими, небесного цвета глазами.  Семья Левицких, как все обрусевшие немцы,  была репрессирована с берегов Волги во время войны, и в конце сороковых годов обосновалась в Узбекистане,  где и появились на свет три сестры -  красавицы, старшей из которых была  яркая бойкая Лидия.
-Привет, подружки! А я, Юль, к тебе пришла, а Галька сказала, что ты у Тины. Я вам не помешаю, девчонки? Чем занимаетесь?  Юленька моя родная, я так соскучилась! Ты когда приехала?
-Вчера вечером. А ты, Лидок,  как поживаешь? 
-Ой, девчонки, у меня бурный роман, и я,  кажется, влюбилась окончательно и бесповоротно,  мне не терпится с кем-то  поделиться, - Лида обращалась преимущественно к Юлии, с которой они были более близки как   духовно, так и   по месту жительства.
-В кого это ты влюбилась? – искоса  взглянула на раскрасневшуюся подружку Юлия.
-В мужчину, конечно. Девчонки, он красив, как бог, умён, воспитан, а  как ухаживает,  цветами, подарками меня завалил! Правда, Костя  старше меня на пять лет, но это даже хорошо,  опыта больше, чем у наших ровесников. Плохо то, что он женат, но клянётся развестись и жениться на  мне.
-Ой, Лидка, не обожгись! – строго предупредила Юля, - Зачем тебе женатик? Холостых мало, что ли?
-Сердцу не прикажешь, девочки, - вздохнула Лида, - я в него так влюбилась, что голова кругом идёт, я ради него на всё готова.
-Не пугай меня, Лидка, - испугалась Юля, - Я знаю твою натуру: можешь кинуться в самое пламя, как бы крылья свои не обожгла!
-Уже. Это свершилось.
-Ой, подружка моя, что же ты натворила? – воскликнула Юлия, - И как ты поверила его обещаниям? А  вдруг обманет?
-Не может этого быть, он меня очень любит, а жену совсем разлюбил. А если честно, девчата,  я всё это назло отцу сделала, чтобы как можно скорее из дома уйти, надоели его упрёки:  дармоедками нас обзывает, как напьётся, из дома гонит. Да  ты знаешь, Юль, что у нас в семье почти каждый день пьяные скандалы, бедная мама уже не знает, куда деться. И мне это надоело до ужаса. Я  смотрю, девчонки,  как живут ваши семьи, какое у вас счастливое детство, и мне кажется, что мы с вами на разных планетах обитаем.
Мы помолчали, не зная, что ей сказать.  Для меня эти откровения были  открытием: всегда  весёлые, лучезарные, искрящиеся светом глаза Лиды никогда не давали повода усомниться, что у неё такое же счастливое безмятежное детство, как и у нас. Впоследствии Юлия рассказала мне, что иногда слышала отголоски пьяных дебошей, происходивших в доме Левицких, но не придавала им особого значения до тех пор, пока Лида однажды со слезами на глазах не открыла ей правду о систематическом пьянстве и жестокости отца по отношению к матери и трём дочерям.
-А мы планируем  на завтра культпоход на танцплощадку,  - невпопад ляпнула я, - Пойдёшь с нами, Лид,  развеешься?
-Завтра вечером? Так, завтра мой любимый  работает в ночную смену; пожалуй, можно и  развеяться с вами. Ну всё, девочки,  я побежала домой, скоро Костя придёт, к встрече надо подготовиться.
-Ой, Лидка, рисковая ты девушка! – удивлённо смотрела Юля на подругу, - Я так боюсь за тебя!
-Всё будет в ажуре! – заливисто засмеялась Лида, сверкая счастливыми синими  очами, - Ну, пока, девочки, я побежала!
– Да, любовь – слепа, - задумчиво произнесла Юля, -  Видно, Лидка сильно влюбилась, вот  дурёха.  Представляешь, Тин, она уже – практически мужняя жена.
- Не понимаю я этого, - удивлялась я, - В жизни и без мужиков -  масса интересной всякой всячины. Да,  Лидка -  девушка  доверчивая, как бы этот тип её не обманул, жалко будет девчонку, у неё итак, как выяснилось, жизнь нелёгкая.
-Да, ей не позавидуешь: каждый день почти отец напивается, скандалит, мать избивает, Лидку с сёстрами тоже часто лупит... не дай бог. Всё-таки нам повезло - у нас родители добрые и любящие, и отцы нормальные, непьющие.
Мы ещё долго обсуждали тему счастливых и несчастных семей, каждая из которых счастлива и несчастлива по-своему, и сделали вывод, как важно не ошибиться в выборе спутника жизни... 
…На  следующий вечер компания из семи молодых людей, в составе которых были сестра  Юлии Надежда с женихом,  Лида Левицкая,   Виктор с  другом Девяткиным и  мы с Юлькой,  дружно отправилась в парк на танцплощадку.
При первых же звуках джаза наши кавалеры пригласили дам, и мы начали негласное состязание в искусстве современного танца, энергично прыгая под ритмичные звуки, образовав большой круг из танцующих. Краем глаза я  наблюдала за братцем, который  не сводил взгляда с Юлии, усердно выделывая ритмичные движения. Я с удовлетворением отметила успехи старшего брата в освоении танцевальных па, в чём была и моя скромная заслуга.
Зазвучало  танго, и я, приглашённая  робким краснеющим  Девяткиным, отбывала повинность, незаметно  наблюдая за танцем брата с  обожаемой им  Юлией. Осторожно обхватив тонкий стан партнёрши, Виктор двигался в такт музыки, на мой взгляд,   слишком робко,  держась на  пионерском расстоянии от партнёрши, что меня  несколько огорчало: излишняя робость отталкивала нас, юных девчонок, мы предпочитали бравых, смелых, даже слегка  нагловатых  парней.
Мои наблюдения за робостью и  неуклюжестью брата были прерваны  странным ощущением: к моей руке прикасалось нечто холодное и скользкое.  Это «нечто»  оказалось  лезвием  ножа, а на  меня  в упор глядели наглые глаза постороннего парня, которому я пять минут назад опрометчиво отказала в танце.
-Эй,  чувиха,   чем я  хуже  этого кудрявого  фрайера? – спросил  наглец,  угрожающе крутя в руке нож,  - Кучерявых чуваков  любишь, девочка, лысые парни  тебе не милы? А ну,  пойдем,  фрайерок  кучерявый, за угол, разберемся.
Последние слова были предназначены моему партнеру.  Шурик растерянно посмотрел  на хама, испуганно оглянулся вокруг, как бы ища поддержки, и, не найдя таковой,
с обречённым видом приговорённого к казни  поплёлся вслед за наглецом.  Последовала за своими кавалерами  и я, в душе сочувствуя несчастному Девяткину, явно смирившемуся с горькой участью быть избитым. Мне было  любопытно - как он выкрутится из пикантной ситуации, не ударит ли в грязь лицом? Шурик имел довольно симпатичную внешность:   высокий рост,  серые, крупные, по-детски наивные глаза и  каштановую  волнистую шевелюру на крепкой голове.  Мне импонировала приятная наружность  верного школьного дружка  моего брата, но отталкивал тихий, скромный его нрав и привычка краснеть при  появлении девчонок.
Вот и сейчас Шурик покорно шагал  за пределы танцплощадки, всё ярче  краснея, то ли  от смущения, то ли от страха быть побитым. На  тротуаре нас ожидала группа  «братков»  нашего недруга,  принявших позы петухов, готовых к бою. Назревала крупная разборка.
Подобные разборки и  драки  были популярны  среди узбекистанской городской  молодёжи. Зачастую между собой соперничали и враждовали интернациональные группировки молодых людей, объединённых средой обитания, дружбой с группами девушек  либо  какими-то другими  интересами, нередко пересекающимися с интересами других группировок - тогда происходили мелкие и крупные разборки, драки врукопашную, иногда заканчивавшиеся поножовщиной.
За ограждением танцплощадки я попыталась начать  мирные переговоры, но подошли еще два парня с такими же наглыми физиономиями, как у моего неудавшегося кавалера.   Тут уж я всерьез струхнула, а лицо Шурика стало ярко  пунцовым;  но в этот момент послышался спокойный голос моего героического брата:
-В чем дело «корешки»? Вам захотелось поразмяться? А не хотите ли  попробовать моего боксерского кулака? Кто первый? Подходите, не стесняйтесь, ребятки, всех угощу по полной программе! Что, струхнули? Не решаетесь  отведать моего угощения?
К нашему ужасу, один из парней   пошел на Виктора, направив в его сторону лезвие ножа, но был ловко нокаутирован   мощным кулаком  противника и отлетел в кусты. Его дружки моментально разбежались, кто – куда,  под дружный громкий свист,  победные улюлюканья и девичий визг.
Инцидент развеселил нас, но отбил желание продолжать танцы.  Мы покинули танцплощадку,  и я, лопаясь от гордости, любовалась мужественным обликом брата, который всю дорогу покорял сердца  наших подруг своей эрудицией и искромётным юмором.
Через месяц я покинула родной дом, а осенью и Виктор отбыл в Крым для прохождения службы в ракетных войсках. Скоро мне  стали приходить солдатские письма брата с рассказами о военной службе, о новых товарищах, о красотах Крыма и о  дружеской переписке с подругой детства Юлией.

Глава 6.

Осень тысяча девятьсот семидесятого года. Всё члены семейства, включая студентку, прибывшую в родительский дом на практику,   с нетерпением ожидали возвращения Виктора из армии, не зная точной даты его прибытия.
Теплым  осенним  днём в  доме  царила атмосфера оживления и задушевных бесед с активным  участием частой гостьи - Капитолины Петровны.
-Вчера Капитолина Петровна здорово нагадала мне твой приезд, Тина, - говорила мне мама, разливая по чашкам чай, - я сначала и не поверила, ведь ты  была дома всего  месяц назад,  только недавно уехала. Ну, думаю, и «горазда»  Капитолина Петровна  «заливать»! «Приедет,- говорит,- твоя  Тинка,  не сомневайся, мои карты не врут, и Витя скоро вернётся домой». Витю-то мы ждём со дня – на день, а тебя до зимы уже не ждали.
-Да я бы не приехала, но у нас в октябре должна быть производственная практика, и мне удалось договориться пройти её здесь, в родном городе. Как я могу торчать вдали от вас, когда любимый старший брат домой возвращается? Мы ведь с ним больше трёх лет не виделись, я так соскучилась!
-Вовремя ты, Тина приехала, Виктор вот - вот дома будет, я буквально перед выходом из дома  на него карты раскидывала, в пути он сейчас, - уверенно проинформировала нас признанная гадалка Капитолина Петровна, - Хорошее у тебя, Полина Семёновна, вишнёвое варенье в этом году получилось, а у меня переварилось.
-А я впервые в жизни у вас, у Закировых,   варенье вишнёвое попробовала, - вспомнила я, - Мне тогда оно показалось самым вкусным на свете!
-Да, уж  почти восемь  лет прошло с тех пор, как вы сюда переехали, а кажется, будто это было вчера, - вздохнула гостья, - Тогда мы совсем молодые были,  наши дети были школьниками, а теперь уж моя Юлия работает, Галина  училище заканчивает, одна Ленка в школу ходит... Ну, расскажи, Тина, как там, в России, жизнь-то, лучше, чем у нас в Узбекистане?
-Нормальная жизнь, весёлая. Народ на юге России -  добродушный, общительный,  только  узбеков нет, но есть кавказцы.
-А снабжение – как?
-Вот с этим делом в России хуже, чем  в Узбекистане, особенно – с модными тряпками. За дефицитами в конце месяца километровые очереди в магазинах выстраиваются.
-Ну, ничего, Тин, мы тебя тут приоденем, как куколку. Полина Семёновна, твоя Тинка, небось, опять с пустым чемоданчиком прилетела, надо наполнять,  - порадовала меня своим ясновидением гостья, -  Сходите вечером к  Нине Андреевой, ей знакомая товаровед  импортные платья и костюмы  на продажу привезла, прямо – с базы.    Юлия  с Галиной там уже вчера побывали,  купили по костюму английскому, подберёте что-нибудь.
-А что - Юльке понравились костюмы? - обрадованно уточнила я, - Значит, и мне должны понравиться, у нас вкусы совпадают.
-Намного дороже магазинной цены? – насторожилась мама.
-Нет, Нина молодец, с соседей много не берёт, всего десятку - две сверху. Пусть, ей ведь тоже надо жить, дети растут, кормить надо:  Иришка, младшенькая, и та в школу уж ходит.
-Младшая дочка Нины Андреевой  уже – школьница? – ахнула мама, -  как время летит! Ведь, когда мы сюда приехали, она только родилась, а уже – школьница!  А почём  твои девчонки  костюмы купили,  Петровна?
-Костюм стоит в магазине – сто двадцать, Юлия сто тридцать отдала.
-Ну, это по-божески, - согласилась мама, - И что бы мы без добрых спекулянтов делали, где своих модниц одевали?
-Жили бы, как в России, в очередях бы толкались, - вздохнула гостья, - а мы,  всё-таки, кое-что и в магазинах покупаем, и очереди - не  километровые. Тина, а у вас там спекулянтов разве нет?
-Почему – нет? – с гордостью успокоила её я, -  Полно, город ими кишит,  фарцовщики зачастую  подходят к людям прямо на улицах и предлагают товар, в подворотнях и подъездах его показывают, там и сделки проворачивают.
-О-хо-хо, - вздохнула Капитолина Петровна, - и когда же у нас в стране кончатся эти дефициты? Что-то обещанного изобилия нет и нет, как и коммунизма хвалёного. Я уже в этом коммунизме и разуверилась.
Задушевный разговор был прерван приходом отца, открывшего свои объятия любимой дочери, бросившейся ему на шею.
-Папочка, наконец-то! Я уже два часа как дома, а тебя всё нет!
-Да я в редакцию бегал, статью в газету сдавал, доченька. Почитаешь потом на досуге, что отец твой пишет. Здравствуйте, Капитолина Петровна. Мать, плесни-ка  и мне чайку.
-Садитесь с нами, Иван Васильевич, почаёвничайте, - пригласила гостья хозяина, - мы тут уже по пятой чашке пьём, да душевно беседуем.
-И какую злободневную тему развиваете?
-О дефицитах, коммунизме и изобилии, обещанном партией девять лет назад. А как Вы думаете, Иван Васильевич, будет когда-нибудь у нас  в стране это самое изобилие?
-С нашей системой хозяйствования, думаю, в ближайшие десятилетия полное  изобилие нам не грозит, - добродушно улыбнулся отец, отхлёбывая из чашки чай.
-Ваня, да что ты такое говоришь? – возмутилась мама, - За такие слова можно и загудеть. Как это можно – нашей партии и  правительству не верить! Ты же – коммунист!
-Ну, тут все – свои, да и прошли времена, когда загудеть можно было, опоздали мы, мать, лагерной похлёбки отведать. А у правительства нашего, видно, не хватает ума реформы провести, экономику нашу реформировать.
-А чем плоха наша система, Иван Васильевич? – задала резонный вопрос гостья, наливая себе шестую чашку чая.
-А у нас нигде хозяина нет,  мы живём по принципу «всё добро колхозное, всё добро – моё». А без хозяина результат всегда будет плачевный.
-Правильно, Иван Васильевич, а мой наивный  Закир верит в систему социализма, в коммунизм, в идеи эти коммунистические!  - воскликнула в сердцах Капитолина Петровна, - Как был дитём, так им и останется до конца дней своих.
-Да если бы все люди были такими, как Закир, то на Земле уж давно бы коммунизм был, - вступилась за соседа мама, - Ведь добрый человек обо  всех людях по себе судит, а люди все разные, много и добрых, но много и корыстных, что только под себя гребут. А  вообще, жизнь у нас хорошая, сытая, никто не голодает, безработицы нет, у людей – социальные гарантии, не то что – на западе. Лишь бы войны не было.
-Твоя правда,  Полина Семёновна, лишь бы войны не было, - согласилась Капитолина Петровна, покачивая головой, -  Как посмотришь по телевизору, что в мире творится... терроризм, войны, безработица… не  приведи, господи!
-А что дефициты у нас, так это –  мелочи, тряпки в жизни – не главное, - поглядывая на дверь, продолжала развивать светлые мысли добродушная, как и Закир, мама, - А к  Нине Андреевой надо сходить, пока  костюмы все не разобрали. Как бы ни поздно…
Мама оборвала разговор на полуслове и кинулась к двери, материнским чутьём угадывая появление сына. И действительно, на пороге появился статный красавец – великан в  форме сержанта ракетных войск, в котором все  узнали  Виктора -  возмужавшего и повзрослевшего. Мама ахнула и со слезами на глазах первой бросилась в объятия сына - богатыря, следом – отец, степенно, испытывающим взглядом снизу вверх оценивая происшедшие метаморфозы, обнял Виктора и удовлетворённо изрёк:
-Ну, сын, дай-ка на тебя поглядеть... Хорош, ничего не скажешь, богатырь вымахал!
-Садись, сынок,  ты ведь с дороги, голоден, наверное, - прервала  всеобщую суету мать. Смахнув слезу радости,  она захлопотала у плиты,  поставила на стол огромную тарелку пельменей, достала вилку:
- Ешь, твои любимые пельмешки,   вчера налепила, как чувствовала, что ты приедешь. Саша, иди тоже к столу, Витя приехал!
На зов матери из соседней комнаты  вышел младший наш брат Александр, сдержанно  подставил щёку для поцелуя Виктора и степенно  уселся за стол.
-Сейчас, мам,  хоть рассмотрю  вас всех, соскучился, -  улыбался Виктор, -   Санька,   дай-ка я тебя   разгляжу, как следует. Вырос  брат, повзрослел, возмужал!  Когда я в армию уходил, ты ещё попрыгунчиком был, а теперь – взрослый  мужик!  Тебе ведь тоже скоро - в  солдаты?
-Да, уже повестку принесли, придётся учёбу в техникуме прервать. Но я буду
всего два года служить,- Саня был, по обыкновению,  сдержан, только широко распахнутый взгляд огромных  серо-голубых глаз  выдавал волнение от встречи.
Для Александра старший брат всегда был  непререкаемым  авторитетом,  младший братишка брал пример  с Виктора во всём - в  увлечениях,  в образе жизни, в повадках и привычках...
Глядя на  братьев, я вспоминала наше  раннее  весёлое детство. Братишек моих с малолетства отличали  пытливость ума и острая детская  любознательность. Вспомнилось, как  не из злого умысла, а исключительно -  из чувства  любознательности  четырёхлетний Витенька  раскроил голову моей любимой куклы, чтобы  изучить её внутреннее содержание. Он был весьма удивлён полным отсутствием в  кукле мозгов и огорчён моим неподдельным детским горем,   сопровождавшимся потоками  горьких слёз, с которыми я просыпалась и засыпала несколько суток после трагической кончины своей любимицы.  Спустя два года за меня и мою куклу  отомстил  младший братишка, из той же любознательности пытавшийся расколоть голову старшего брата, чтобы лицезреть содержимое самой умной в мире  головы, на которой, к ужасу мамы, появилась тонкая струйка крови. Однако  голова Виктора  оказалась крепкой и уцелела, чем  двухлетний Шурик  был слегка огорчён, поняв, что  выбрал слишком маленький камень.  Но повторить опыт ему не удалось, так как умный Витя стал более бдительным.
Подрастая, братья дружно проводили свои исследовательские опыты, пройдя вместе огонь, воду и медные трубы и не позволяя родителям надолго расслабляться. Я как нежная особа женского пола относилась к их экспериментам с большой осторожностью, чаще наблюдая за происходящим со стороны. Так, однажды  на  моих глазах  братья подожгли кружева  покрывала в спальне, и мы втроём с удовольствием наблюдали за причудливыми языками весёлого яркого пламени, пока не вошла бабушка и  к нашему огорчению не затушила набиравший силу красивый завораживающий огонь.
Однажды, когда мне пыло лет пять,  я увидела младшего трёхлетнего братишку, стоящего в углу комнаты и  сосредоточенно поедавшего, вернее - сосавшего огромный кусок поваренной соли;  при этом Шурик изо всех сил  старался не морщиться от солёного вкуса, а  лишь  кряхтел от усилий. Как выяснилось, Саня  покорно выполнял задание семилетнего брата,  проводившего очередной  научный эксперимент в  отсутствии бабушки, хлопотавшей по хозяйству во дворе. Под страхом того, что его не возьмут в солдаты, если он не будет закалять волю,  Шурик выполнял задание своих командиров -  старшего брата и его верного друга Тольки Поршнёва – хулигана и заводилы. Уже было съедено около половины  солёного куска, когда  вернувшаяся с работы  мама  прекратила  мучения любимого сыночка. Витенька  за муки брата больше часа отстоял в углу, а мы с Шуриком, сочувствуя ему, пытались  веселить страдальца,  корча  смешные рожицы. Неожиданно  потерпевший от эксперимента Шурик  почувствовал  действие соли в животе и бегом  помчался на горшок,   логически завершив научный эксперимент брата.
Под влиянием авторитетного старшего брата  и я, нежное слабое создание, не единожды  пила солёную воду, закусывая её горьким луком, тем самым, по утверждению брата Вити  – закаливая своё мужество, без которого "в солдаты  ни за что не возьмут". Долгое время, как и мои братья, я была уверена, что быть солдатом – это и есть настоящее счастье. Мы пили солёную воду вместо водки, по примеру взрослых - друзей родителей, нередко собиравшихся по праздникам за нашим хлебосольным столом и под громкие тосты отпрокидывавших в себя прозрачную грькую жидкость, от которой почти все морщились. Мы втроём тоже говорли громкие тосты, чокались и морщились, выпивая солёную жидкость и пережёвывая горькие куски лука. С подачи нашего авторитетного старшего брата это был своего рода героизм и и подготовка к будущей почётной миссии солдата.
…В голове моей молнией мелькнули воспоминания детства и погасли. Я молча сидела за столом в предвкушении  реакции демобилизованного на моё присутствие, которая не заставила себя долго ждать.
-Кого я вижу! – вскинул вдруг брови Виктор,  увидев меня, - Сестрёнка, какими судьбами? Не ожидал тебя, студенточку, дома  лицезреть. Дай-ка,  я тебя обниму и облобызаю!
-Привет, Витёк, я  специально приехала, чтоб тебя повидать, уж больно по тебе соскучилась, - встала я, чтобы обнять любимого братца, и подошла ближе.
Неожиданно для всех Виктор подхватил меня за талию и подкинул, закричав от восторга:
-Ура! Наша Тинка не изменилась! Тин, я так боялся, что ты изменишься, а ты, сестрёнка, всё такая же, как была. Правда,  повзрослела и похорошела, - внимательно разглядывая мою внешность, уточнил брат, - Ура! Не изменилась!
-Витя, садись за стол,  ешь, голодный ведь, с дороги, - повторила мама, пододвигая к  сыну тарелку с пельменями.
-О, мамины пельмешки! Три года о них мечтал! «Все мы сейчас желаем кушать, потому что утомились, и уже -  девятый час» - помните нашу любимую пластинку из детства?
Смущенный бурным приемом, раскрасневшийся от возбуждения и радости Виктор присел к столу и принялся с аппетитом поглощать любимые пельмени, поглядывая на всех по очереди счастливыми сверкающими глазами.
- Ну, а как вы тут живете? Что нового в городе, в Узбекистане? Пап, как твои легенды? Не издал ещё? — спрашивал он, но всеобщий перекрёстный разговор,  царивший за столом, постепенно превращался в хаотичный шум, не позволявший  никому ничего расслышать. Все старались задать любимому гостю свои вопросы, перекрикивая других членов семьи и не  дожидаясь ответов.
Внезапно гость  встал из-за стола, отодвинул тарелку с пельменями, и, когда шум мгновенно  прекратился,  с торжественной миной на лице объявил:
-Мама, папа, дорогие мои родители! Тут такая штука… Дело в том, что я приехал не один, а  с  молодой женой.
От неожиданности все застыли в немом изумлении, и за столом воцарилась немая сцена.  Минутную тишину нарушил  строгий голос отца:
-Так-так,  сын, вот это - сюрпризик. Ты хоть бы предупредил нас, уведомил о своей женитьбе. А где же твоя жена в сей момент?
- А  я  ее на вокзале оставил, чтоб вас подготовить.
В разговор вступила вышедшая из столбняка мама:
-Бессовестный! Эгоист! Сам наедаешься, а бедная девчонка – голодная, одна в чужом городе! Быстро поезжай на вокзал, вези ее домой, на улице уже холодно  вечерами, а она, небось, раздетая!
-Витька, ну, ты даёшь, - тихо промямлил  Сашка.
-Как зовут – то нашу сноху,и  кто она такая? – поинтересовалась я.
-Хорошая девушка, тебе понравится, - ответил брат, спокойно  возобновив трапезу, - добрая, красивая, других не держим.
-Ну, что ты сидишь, сын, продолжаешь налегать на пельмени? Езжай на вокзал за женой, - строго требовала мама, - И что же это у нас за дети – эгоисты! Сам желудок набивает, а жена – голодная, холодная, в чужом городе! И за что мне такая беда? Воспитали на свою голову – форменного эгоиста!
Виктор  не отвечал, а  вперил немигающий взгляд на Капитолину Петровну, сидевшую с выражением вселенской  скорби на лице, по которому струились потоки  горьких слез. Все умолкли и тоже посмотрели на плачущую гостью.  Заметив всеобщее внимание, наша  «железная  леди» горестно запричитала, сокрушённо качая головой:
-Охо-хо!!! Витя, сынок, ну, как же так?  Зачем же мы своих дочерей  растили, если наши парни за тридевять земель невест себе находят? Витя, сынок, не ожидала я от тебя, мечтала зятем тебя видеть.
Виктор молча выслушал проповедь, смущенно нахмурив лоб.  Потом почесал затылок и тихим голосом промолвил:
-Вообще-то я пошутил, никакой жены у меня нет.
-Как это -  нет? — по инерции продолжала  возмущаться мама, - Ну-ка, езжай за женой, Виктор, вези ее в дом!  Не морочь мне голову, вези девчонку сюда! Или струсил?
Остальные молчали, не зная, чему верить, а  Виктор опять жадно накинулся на тарелку с пельменями, хмуря брови от смущения и желания рассмеяться.
После недолгой паузы раздался взрыв  смеха. Поняв весь юмор розыгрыша,  честная компания минут пять не могла остановить хохот, и громче всех звучал раскатистый, счастливый смех Капитолины Петровны.
-Ещё чашечку чаю,  Капитолина Петровна? – радостно потчевала гостью счастливая мама, вытирая слёзы смеха,  радости и облегчения.
-Да я уж семь чашек выпила. Ну, да ладно, наливай ещё одну, Полина Семёновна. Хотя,  за возвращение солдата можно и покрепче чего-то  выпить.
-А мы и выпьем. Завтра приходите  с Закиром, позовём Тимурхана с Олей, Капустиных, Небиевых, Фаю с Сергеем – всех соседей,   и отметим возвращение Виктора. А сейчас, плесни-ка, мать, нам ещё чайку,  - ответил за жену глава семьи.
-«И они сели окончательно пить чай», - в один голос со смехом провозгласили  мама с подругой полюбившуюся  фразу из родной классики.
Весёлое чаепитие продолжалось до позднего вечера, постепенно трансформируясь в поздний  ужин. В десятом часу к  компании присоединились  и зашедшие на огонёк  соседи -   Тимурхан с женой Ольгой -  тихой, доброй русской женщиной, матерью  трёх сыновей и умницы - красавицы  дочки.
Когда гости удалились, а родители легли спать, мы с братом долго сидели, как когда-то в детстве, в нашем уютном дворе под виноградником, радуясь ночному осеннему теплу, и беседовали о жизни, о любви и дружбе, о высоких материях...
-Тин, я ведь действительно чуть не женился в Керчи, - откровенно признался мне Виктор, - Что-то долго не было писем от Юльки, да и не писала она мне ничего о своих чувствах,  не был я уверен в ее любви, ведь мы с ней были, будто брат и сестра. Писала она мне письма, но - как брату, и я боялся открыть её свои истинные чувства, тоже писал по-дружески. А  потом  месяца два не   было нот неё и одного письма. Да,  думаю,  что-то «фортуна повернулась ко мне задом».  Однажды были мы с ребятами в увольнении, и познакомился я на «скачках» с одной девчонкой - симпатичной, доброй, скромной. Она сама мне свидание назначила, начали мы с ней встречаться. Дело дошло до того, что подали  заявление в ЗАГС. Я не был в нее влюблен, но она мне понравилась: симпатичная, неглупая, веселая, на Юлию слегка смахивала, не смог я оттолкнуть её, жалко было;  видел я, что полюбила меня девушка всем сердцем.   «Стерпится – слюбится, - думал я,- главное, что она меня любит, хорошей женой будет. А любит ли Юлька, это еще -  большой вопрос». Только подали мы заявление в ЗАГС, как приснился мне сон, и Юлька в нём такая нежная, ласковая. «Что же ты, Витя,  не пишешь? Или забыл меня?  Я ведь жду тебя», - проворковала Юлия и исчезла. Проснулся я в холодном поту и задумался: что же я делаю, дурак?   Подумал я, подумал и решил остановить процесс женитьбы.  А как это сделать, не обидев невесты? Выручила солдатская смекалка: попросил я дружка своего, сибиряка,  выручить меня, «закадрить»   мою девчонку, он пообещал и сделал, увел ее у меня. Моя бывшая невеста даже приходила ко мне прощения просить,  сказала, что не уверена в своих чувствах, что понравился ей мой товарищ. Я, конечно,   простил неверную, и мы остались друзьями, а другу  спасибо сказал.
- А дружок твой женился на твоей невесте?
-Нет, конечно,  у него на его родине, в Сибири есть любимая девушка и ждет его.
-Какие вы, парни,  оказывается, какие коварные типы, даже ты, мой любимый братец! – искренне возмущалась я, радуясь в душе за  смекалистого брата.
- А что было делать, сестрица?  Зато наши отношения с твоей подружкой сдвинулись с мертвой точки. Подумал я, что пора поставить все точки над "и», рассказать ей о своих чувствах, и написал ей письмо о том, что неровно дышу к ней с самого детства, с тех пор как ты привела ее к нам домой. Помнишь, Тин?  Она была такая  худенькая,  несчастная, ножки  тоненькие, как спички, вот-вот сломаются.  Сначала мне стало ее жалко: как, думаю, в таком хлипком теле и дух-то держится?  А потом смотрю, цыпленок на глазах превращается в лебедя. Постепенно она мне в душу и запала.  Мне не терпится её увидеть, какая она стала, Юлия? Наверное,  совсем взрослая, красивая, как богиня.
-Ну, теперь Юля -  профессиональный музыкант, преподаёт в музыкальной школе, да ещё в детском саду подрабатывает, деньгу гребёт лопатой.  А какая она  стала – сам завтра увидишь.
-Скорей бы.  Вы – то с ней всё так же,  как раньше, дружите, и всё так же иногда ругаетесь, как  в детстве?
-Всё так же дружим, и всё так же ругаемся, но быстро миримся.  Этим летом  она ко мне в Ростов приезжала, мы вместе на море ездили, в Гаграх отдыхали.  Вить, а не пойти ли и нам в постельки? – предложила я, чувствуя, что веки мои начинают слипаться,- Ты ведь тоже устал с дороги.
-Ну, что ты,  Тинка,  какой сон? Мы с тобой три года не виделись, сестрёнка, я об этих минутах, знаешь, как мечтал! И потом, ещё только третий час, утром выспишься! Расскажи мне ещё про Юльку: как вы с ней на море ездили? А ведь вы были недалеко от Крыма, совсем  рядом со мной, а я и не знал!
-А ведь правда, Вить, мы были на Чёрном море, и ты был в Керчи, это тоже – на Чёрном море, - сделала я важное географическое «открытие», -  И почему нам в голову не пришло поехать в Крым? Могли бы тебя навестить, братик. Жаль, не догадались, наверное, плохие познания в географии нас подвели, - оправдывалась я перед братом, сама удивляясь нашей былой недогадливости. 
-Дали вы маху, сестрица! Вот была бы встреча! А где вы загорали - говоришь?
Я коротко описала любимому брату наши приключения на морском побережье,  случившиеся минувшим летом, с удовольствием вспоминая всё произошедшее - с некоторыми  подробностями, большинство из которых я оставила при себе. 
...Было это в начале моих летних каникул после окончания третьего курса. Разрушив мои планы на поездку в студенческий  лагерь, Юлька прилетела ко мне в Ростов с готовым  планом путешествия, подробно  расписанным  нашими любящими мамочками, согласно которому  нам надлежало позагорать на морском побережье в Ново - Михайловке, проживая у родственников Капитолины Петровны, после чего  посетить Москву и познакомиться с достопримечательностями столицы,  остановившись у другой родни Юлиной мамы. Но хитрая  Юлька сказала мне: «Тин, а давай скажем, что везде были, а сами недельку погуляем по твоему  Ростову и  съездим на море, но не  к маминой родне, а в другое место, а в Москву совсем не поедем». Я с радостью согласилась, и  мы  неделю болтались  по ростовским улицам,  по многочисленным кафешкам, где  лакомились разными диковинными для моей  подруги вкусностями и мороженным, вкус которого привёл Юльку в полный восторг. 
В день приезда гостьи я с воодушевлением  рассказывала ей  о полюбившемся мне городе, об университете,  о преподавателях, о  знаменитом нашем ректоре Ю.А. Жданове – сыне известного революционера и политического деятеля.
-Что ты меня своей учёной шайкой пугаешь? – услыхав про ректора, вдруг нахохлилась Юлька, -  А ты знаешь Кара -  караева?
-Знаю, что есть такой композитор, - напрягла я свои  скудные познания в музыкальной  литературе, -  А при  чём  тут  Кара - караев?
-А при том, - отвечала Юлька, - что у тебя – своя шайка, а у меня – своя, и я не обязана твоего ректора знать, как и его знаменитых родственников. Я знаю, ты мне это всё рассказываешь, чтобы похвастаться, что ты такая -  вся из себя, в университете учишься, с учёными знакома! Ты  намекаешь, что  умнее меня!
-Вовсе нет, Юля, я просто тебе про свой университет рассказываю, безо всякой задней мысли! – растерянно оправдывалась я.
-Конечно, ты гордишься, что у тебя будет высшее образование, а у меня - всего-навсего среднее,  и ты считаешь, что мне дальше училища не прыгнуть. А что ты скажешь, если я в консерваторию поступлю? – не на шутку заводилась Юлька.
-Вполне можешь поступить, я в этом не сомневаюсь, - примиряющим тоном отвечала я,  -  ты же у нас – талант, у тебя абсолютный слух, и я даже тобой горжусь. Я уверена, что ты можешь и в нашу ростовскую консерваторию поступить.    Кстати, я купила нам билеты на оперу "Евгений Онегин". Пойдём?
-Конечно, - обрадовалась Юлия, отходя от гнева, -  Ты же знаешь, что я обожаю Чайковского. А поступать я буду не в России, для этого у меня кишка тонка,  а у себя, в Ташкенте. Вот изменю свою национальность – на узбечку,  и поступлю как "национальный кадр".
Удивляя меня контрастами своего характера, подруга переключилась на созерцание пышной красоты незнакомого ей города, который, к моему удовольствию,  пришёлся ей по вкусу. Я с воодушевлением показывала ей старинные здания и шедевры советской архитектуры, поведала  интересные сюжеты из истории города, и моя подружка постепенно влюблялась в Ростов, несмотря на жаркие июльские дни.  Для уроженки Узбекистана, привыкшей к  с 45-градусной жаре,  ростовские 35 градусов казались освежающей прохладой. Проболтавшись неделю в знойном городе,  мы с Юлией полетели в Адлер, и, познакомившись в самолёте с двумя сёстрами – близнецами, нашими ровестницами из Уфы, согласились ехать вместе с ними в  Гагры.
...В моей памяти молнией промелькнули картинки  живописной горной дороги, созерцание прекрасных пышных пейзажей субтропиков и фантастической панорамы, открывшейся неожиданно перед нашими взорами: огромная,  словно сошедшая  с полотна Айвазовского, сине-зелёная ослепительная гладь  огромного моря простиралась по всему горизонту. От невиданного доселе сказочного зрелища нас  охватил такой  восторг, что мы бросились в объятия друг к другу, взвизгивая от бурных эмоций, как дети.  Это был момент  нашего общего  счастья.
...Встретившая  нас в аэропорту женщина довезла четверых девушек в центр города Гагры и разместила на втором этаже добротного абхазского дома, где кроме нас  проживали две  московских  семьи  с двумя семнадцатилетними пареньками. Мальчишки корчили из себя взрослых парней и  с первых дней принялись ухаживать за нами с Юлией; мы подружились, проводя дневные часы на пляже, а по вечерам прогуливаясь по городу или на склонах ближних гор; после проведения разъяснительной работы на тему любви и дружбы нам удалось остудить пыл молодых людей, размечтавшихся о первых любовных похождениях, и сделать их своими друзьями. Море,  песчаные пляжи и весёлая компания повлияли на наши задиристые характеры, и мы с Юлькой стали более  уравновешенными, на время забыв  о своей привычке соревноваться во вредности.
- Классно мы  отдохнули, - закончила я свой рассказ, -  только вот по дороге назад опять  разругались, уж не помню – из-за чего. Наверное, опять Юльке показалось, что я считаю её глупее себя.
-Смешные вы у меня, сестрёнки, - добродушно усмехнулся Виктор, -  ничего, будете работать над своими характерами, самосовершенствоваться, дурные наклонности в себе изживать, станете  ангелами во плоти, хотя я вас обеих и такими, какие вы есть,  люблю. А скажи мне, сестрёнка, как твои успехи в постижении естесственных наук? - резко сменил брат тему беседы.
-Нормально, уже четвёртый курс, теперь легче стало, я даже  отличницей стала, повышенную стипендию получаю.
-Молоток, горжусь тобой. А что нового в науках? Чувствую я, что безнадёжно отстал от жизни, находясь на службе, так сказать -  в информационном вакууме.
-Что касается параллельных миров и телепатии, пока это всё покрыто мраком, - приняла я шутливый тон брата,  - похоже,  что, кроме нас с тобой, эти вопросы никого не волнуют. А как ты думаешь, Вить,  параллельные миры  существуют? Что-то научный мир их  существование  упорно отрицает.
-Я думаю, они существуют, и меня, сестрёнка,  удивляет отрицание их наукой, - нахмурил Виктор свой красивый лоб, -   Ведь мы не видим элементарных частиц, радиоволн, невидимых лучей спектра,  много ещё -  из того, что уже открыла наука, и она не отрицает этого невидимого мира. Так почему не допустить существование невидимых параллельных миров и каких-то невидимых нами  существ? Просто не пришло время их открыть и изучить, хотя самые пытливые умы человечества во все времена подтверждали их существование.
Мы долго дискуссировали на излюбленные с детских лет темы о таинственных, необъяснимых явлениях, о телепатических способностях отдельных людей, о религиозных и оккультных знаниях, которые во многом состыковываются в том, что видимый мир не исчерпывает сущности бытия. Я рассказывала брату о научном атеизме, из которого  узнала историю мировых религий, что вызвало в моей голове мысли о существовании высшего разума, и я спросила:
-Вить, а как ты думаешь, бог есть?
-Кто знает? Всё может быть. Наука часто ошибается, пройдёт время и, возможно, будут открыты тайны мирозданья, о которых говорят все мировые религии. "Терпение, мой друг, терпение, и щетина превратится в золото», - процитировал он одну из любимых фраз, позаимствованных из какого-то фильма, увиденного в детстве.
Виктор открывал мне свои новые  познания в философских вопросах, делился новыми  мыслями, а я слушала, как в детстве, "открыв рот", рассказ об уникуме и телепате Фольфе Мессинге, якобы обладавшем сверх-способностями, о том, как Мессинг  предсказал победу Советского Союза в войне и гибель  третьего рейха...
"Всё-таки, мой братец  - удивительный человек, - думала я, - даже там, в армии, где ему приходилось не спать ночами и тренироваться сутками, он умудрялся черпать откуда-то новые знания и делать новые открытия.  Как мне повезло, что есть у меня  такой брат, с которым можно обо всём говорить, с которым так интересно. Как здорово, что мы понимаем  друг друга с полуслова, а это - редкость, ведь   большинству людей  чужды подобные философские искания и мысли, которые волнуют нас с Витькой с детских лет".
Мы вспомнили  телепатические сеансы, которые проводили незадолго  до нашей разлуки три года назад.  Согласно  разработанной братом методике  Виктор, пребывая  высоко в горах,  сосредоточенно настраивался на контакт со мною в точно назначенное время, а я  усиленно прокручивала в голове определённую информацию, мысленно направляя её в голову брата. Первые опыты были неудачными, но однажды  Витя, страстно болевший за любимую команду Пахтакор, поймал  отправленный  мною   результат футбольного матча, что вселило в нас огромный  энтузиазм. В последующие дни  мы  повторили свой успех: мне удалось поймать своими мозгами отправленную  братом информацию, что воодушевило на дальнейшие опыты.
-Да, было дело,  помнится мне, как ты ловила мои мысли, переданные тебе, а у меня это реже получалось, - хмуря лоб, говорил мне Виктор, - Я сделал вывод, что  женщин интуиция больше развита, чем у мужчин, вы  - более  высокодуховные существа. Вообще, женщины - движущая сила эволюции человека. Ведь цель жизни на Земле – совершенствование человеческого духа, и в этом деле вы – впереди планеты всей. Ничего, мы, мужики, будем  догонять вас в своём духовном развитии, - глубокомысленно изрёк Виктор, удивляя меня своей терпимостью. Что делает с людьми  родная Армия!
В четвёртом часу утра  мы с братом разошлись по спальням, продолжая размышлять о насущных проблемах человечества.
Через три  недели я с сожалением покидала родительский дом, а в жизни Виктора и Юлии началась новая полоса жизни. Влюблённая пара стала неразлучной, а два дружных семейства с нетерпением ожидали развязки, готовясь породниться.

Глава 7.

Всё свободное от работы время  влюблённые проводила вдвоём, по возможности  ограждая себя от присутствия родных и  друзей. Вечерами  они гуляли по улицам, держась за руки, и  говорили обо всём, что накопилось в их душах за долгие годы молчания и разлуки.
-Юленька, крошечка моя, - говорил Виктор, - ты ведь знаешь, что я полюбил тебя с самого детства, с четырнадцати лет! Ты - моя первая и последняя в жизни любовь!
-Не зарекайся, Витя, - смеялась Юля, - Жизнь – длинная, всё может случиться, а вдруг ты влюбишься в другую девушку? Вокруг так много красавиц!
-Глупенькая моя, -  успокаивал подругу Витя, - разве ты не понимаешь, что, когда сердце занято сильным чувством, его не трогают никакие красотки? Нет, Юля, я – однолюб, и коли полюбил, эта любовь будет со мной до конца дней моих. Я  знаю тебя с детства,  твоя прекрасная  душа для меня - как интересная, любимая  книга!
-А не надоест тебе одна и та же книжка? – с хитринкой в голосе усомнилась  Юлия, - Не захочется тебе перелистать свежую книжку, а вдруг та будет ещё интереснее?
-Любимая книга никогда не может надоесть. У меня есть несколько таких книжек, которые я перечитываю периодически, открывая в них всё новые и новые мысли. Так и любимый человек может быть интересным и близким всю жизнь.
-Наверное, так, - согласилась Юлия, с трудом веря своему счастью, - Я восхищаюсь твоим умом и благородством, Витя! В детстве я даже побаивалась тебя - такого умного и неприступного, ты казался мне каким-то неземным, почти инопланетянином. Все мальчишки играли, бесились, бегали за девчонками, а ты всё сидел со своими книжками. Мне иногда даже страшно было к тебе подходить, я и мысли не допускала, что ты можешь меня полюбить, такую глупую девчонку. Глядя на тебя, я тоже старалась больше читать, но мне до тебя далеко.
-Зря ты, милая, скромничаешь,  - снисходительно улыбнулся Виктор, - Ты у меня - талантище,  самая красивая, самая нежная, добрая, открытая душа. Таких девушек на Земле – «раз, два,  и – обчёлся».  Я  мечтаю только об одном: всегда быть с тобой рядом,  никогда  не разлучаться. Скажи, ведь ты выйдешь за меня замуж?
-Конечно, я готова к этому, хоть – завтра! - в восторге воскликнула Юлия.
Но жених уже продумал всё; он предложил  любимой  подождать, как бы это ни было для них  тяжело. Виктор  твёрдо  решил, что сначала должен восстановиться в институте и  на предприятии, чтобы продолжить образование и параллельно заработать деньги на свадьбу. Он не хотел  взваливать  финансовые тяготы на родительские плечи, зная, что в семье - два студента, которым ежемесячно от семейного бюджета отщёлкивались кругленькие суммы денег. К тому же,  младшему брату после окончания техникума  предстояла служба в армии – значит, по устоявшейся традиции, родители должны были организовать  достойные весёлые проводы, что также было связано с затратами. Все свои благородные помыслы жених  подробно изложил любимой. Юлия вздохнула, соглашаясь с доводами  жениха, но огорчаясь неизбежности   долгого ожидания семейного счастья, о котором она мечтала  три долгих  года, дожидаясь милого друга из армии.
...Радуясь счастью близких людей, в душе я тревожилась за брата: сможет ли  моя подружка сделать его счастливым? При прощании между мной и Юлией произошел откровенный разговор.
- Скажи мне честно, Тин,  ты хочешь, чтобы мы с Витей поженились? – посмотрела на меня Юлия искоса и, как мне показалось, с опаской.
-Признаюсь тебе, как – на духу, Юля:  я очень люблю и ценю брата, и тебя я тоже люблю, почти как сестру, - решительно выдохнула я, - Конечно, я  бы хотела, чтобы мы с тобой породнились и чтобы вы оба были счастливы. Я знаю, что Витя очень тебя любит, что он - однолюб и без тебя счастлив не будет. Но меня одолевают «смутные сомнения»:  любишь ли ты его так же сильно, как он любит тебя? Ведь ты рассказывала мне о своих увлечениях, а о чувствах к моему братцу  молчала.  Ты рассказывала мне  о своей влюбленности в какого-то вашего студента… прошла ли та твоя любовь или ты до сих пор его помнишь?   
- Нет, Тин, сейчас я точно знаю, что до Вити у меня были только детские увлечения. А тебе я не говорила в детстве о своих симпатиях к твоему брату, чтоб ты меня  не выдала и чтобы не смеялась над моими чувствами. На самом деле Витя  понравился мне с первой нашей встречи. Помнишь, когда мы впервые пришли на строительство вашего дома,  и братец твой  сидел такой печальный и пел странную заунывную песню?  Я тогда посмотрела на него и подумала, что таких мальчишек,  как он, на свете больше нет. Он был таким умным, серьезным, а ко мне относился, как к глупому мышонку,  немножко свысока, и мне  не верилось, что он может полюбить меня, глупую «музыкантишку».  А потом он ушел в армию и перед отъездом попросил меня ему написать. С каждым письмом от него мое сердце прыгало от радости, но он писал мне, как другу, как сестре, а я любила его, но никому, даже тебе, не могла признаться в своих чувствах. Однажды в нашей переписке возникла пауза. Он молчал, а я думала: зачем писать? Я для него всегда буду младшей сестрой, не больше. Вдруг мне приснился сон:  я увидела Витю с другой девчонкой,  будто она -  его невеста, и они уже идут под венец. Проснулась я в холодном поту, и мне стало так страшно его потерять, что я заплакала,  и в тот же день написала ему письмо.  А через неделю пришло от него  длинное письмо, в котором он писал о своей любви. Я чуть не сошла с ума от радости!  Но мне еще долго не верилось в его любовь, пока он не вернулся из Армии, и мы с ним не встретились:  Витя оказался таким нежным, внимательным, ласковым. Сейчас я уверена в своих и в  его чувствах, в том, что он – моя судьба, что мы созданы друг для друга. Когда его нет рядом, я ощущаю пустоту,  а рядом с ним я словно  попадаю в рай.  Мне хочется отдать ему всю себя, без остатка, делить с ним все беды и радости. Разве это не любовь? У тебя было такое, Тина?
-Нет, такого у меня еще не было, у меня пока  продолжаются детские увлечения.  Половинка моя  загуляла где-то,   вдали от меня. Ты же знаешь, что моим идеалом  всегда был мой старший брат,  а такие парни   встречаются очень редко. Как это ни печально, но  до сих пор мне  никто, даже отдалённо похожий на брата Витю, пока не встретился, - откровенно признавалась я, наблюдая за удивительными превращениями, происходившими на моих глазах с подругой. Глаза её сияли, словно излучая божественный свет, лицо стало прекрасным, одухотворённым; казалось, невидимые крылья выросли у нее за спиной и  сейчас они, взметнувшись, унесут девушку в поднебесье.
Юля молчала, и я выдала ей новую порцию своих  сомнений:
- Да, подружка, верю, что ты действительно любишь моего братика. Но раз уж мы говорим откровенно, я хочу высказать ещё одно сомнение: будет ли мир в вашей семье? Ведь у тебя такой взрывной и властный хаорактер!  Мой братец, конечно, человек сильный и терпеливый, но всплески твоих бурных эмоций любого могут вывести из равновесия. Не  превратится ли ваша жизнь в один большой скандальный кошмар?
-Ты считаешь меня скандалисткой? А  ты сама-то - какая?  Думаешь,  лучше? Если хочешь знать, твой характер нисколько не лучше  моего, а может, даже хуже. Я никогда не забуду, как однажды летом вы с Витей поругались, и ты пошла на него с огромным дрыном в руках и со зверским выражением на лице; я тогда всёрьёз испугалась за твоего брата, мне показалось, что ты хочешь его убить. И не убежадй меня, что ты разыгрывала сценку,  у тебя тогда, действительно, была вспышка гнева, всплеск бурных эмоций, как ты говоришь.  Ты - такая же психопатка, как и я, и будет несчастным  тот, кто осмелится жениться на тебе, - привычно провоцировала меня Юлька.
-Да, у меня тоже жуткий характер, Юленька. Я помню тот эпизод из нашего детства: Витька меня тогда страшно разозлил, и я решила его наказать.  Ты права - мы с тобой обе - не подарки,  но пока не нашелся ни один смельчак, способный меня укротить, а  по твою душу, подруга,  уже нашелся, и никто иной, как  мой любимый братец, и мне его судьба не безразлична. К тому же я твёрдо решила работать над своим характером, изживать свои природные недостатки. А за брата я переживаю и хочу, чтобы он был счастлив.
Я училась работать над своими эмоциями и теперь испытывала результаты аутогенной тренировки на Юльке, удивляя её своим хладнокровием.
-Надо же, как ты любишь своего братца, переживаешь за него! Да, я знаю, что характер у меня - не сахар,  но если Витя любит меня, пусть принимает такой, какая я есть. Конечно, я попытаюсь измениться, стать выдержаннее, но за полный успех не ручаюсь. В любом случае я  уверена, что сумею сделать Витю счастливым.
- Надеюсь на это и благословляю вас, дети мои,- шуткой закончила я нелёгкий  разговор, радуясь, что мне удалось на корню затушить искру назревавшего скандала, - Кстати, Юль, что-то Лиду Левицкую не видно. Как она – замуж за своего Костю вышла?
-А ты разве не знаешь? – удивилась Юля, - У неё – страшная трагедия, я оказалась права, этот её Костик - просто ловелас, козёл и мерзавец! С женой не развёлся, а жил на два фронта: пока они с Лидой  сожительствовали, жена от него ребёнка родила. Лида узнала, когда дитю уже месяц исполнился -  представляешь?
Мы погоревали о несчастной судьбе нашей общей подруги детства, которой так  не повезло в любви. А ведь она, как и мы,  так о ней мечтала! Каждая из нас втайне  думала, что уж ей-то повезёт больше, чем подружкам, что именно она заслуживает настоящей любви и счастья.  Лидия тоже мечтала о счастье, верила в свою избранность,  но обожглась и теперь опять жила в доме родителей, ежедневно выслушивая   упрёки матери и крики пьяного отца в адрес "опозорившей семью неблагодарной дочери". Лида жила мечтой выбраться из опостылевшего ей  родителского дома, но - куда? В ближайшие годы  три дочери Левицких поочерёдно  сбегут от пьяных воплей  отца, который вымещал недовольство судьбой на детях и  супруге,  безропотно сносившей его побои.  Но они все в какой-то мере унаследуют  злой рок семьи, и личная жизнь  красивых, умных, дружных между собой сестёр будет полна драматических событий. 
...Мы  от души сочувствовали  подружке, надеясь на более  счастливую судьбу для себя, а в заключение беседы сделали глубокое умозаключение - что  судьба детей во многом передаётся по наследству. Мы радовались тому, что наши родители живут в любви и согласиии, что у нас было счастливое беззаботное детство и продолжается счастливая беззаботная юность. В своих рассуждениях  мы с Юлией проявили полное единодушие, твёрдо  уверовав, что нам суждено  унаследовать  от своих родителей гены  счастья семейной жизни. 
…Осенью семьдесят первого  года  я прилетела на свадьбу  любимого брата и   близкой подруги. Свадебные торжества  состоялись в просторном дворе Закировых:   за огромными длинными столами восседало множество родственников, друзей и подруг новобрачных и их родителей, все соседи двух домов – жители  трёх  соседних кварталов. Многочисленные узбекские родственники невесты, прибывшие из окрестных городов и кишлаков, занимали огромный стол, размещённый рядом со столами для русских родственников и  для большой многонациональной молодёжной армии - друзей новобрачных. Размещённые под виноградником  столы ломились от обилия блюд узбекской  и русской кухонь,  приготовление  которых не обошлось без помощи ближайших  соседей двух домов. За столами звучала узбекская и русская речь, узбекские национальные мелодии сменялись русскими плясовыми наигрышами и песнопениями, в которых выделялся сильный, звонкий голос Капитолины Петровны, полюбившей  будущего зятя, как родного сына. Двое суток со двора разносились  то заразительные наигрыши гармони, то современные, ритмичные  мелодии с магнитных плёнок, под которые весело отплясывала молодёжь.
Не обошлось на свадьбе и без традиционной драки, в которую ввязались два соперника, затеявших борьбу за сердце нашей подружки Лидии. Несмотря на недавно пережитую любовную драму, Лида продолжала  очаровывать парней  сиянием весёлых глаз, огненно-рыжей копной волнистых волос и пышными формами женственной  фигуры. После  бурного романа, закончившегося разрывом,  девушка какое-то время пребывала в тоске, но неунывающий весёлый нрав и яркая внешность, на которые, словно мотыльки, слетались парни, не позволили ей печалиться долго.
На свадьбе  к Лидии прилип наш сосед Вовка Орёл, с детских лет выделявшийся неприятным обликом и наглым вызывающим взглядом бесцветных глаз. Когда-то, в свои шестнадцать лет невысокий  белобрысый парень напяливал на свои короткие кривые ножки  супермодные  узкие штаны,  носил популярный  «ёжик» на квадратной большой  голове и взирал на девчонок "свысока", что, по его мнению, должно было утвердить имидж "супермена". Однако никакие ухищрения в моде и самоутверждении не повышали его популярности у женского племени:  все девчонки «шарахались» от соседа  и смеялись над своим неудачливым ухажёром, который писал соседкам одинаковые записки с предложением дружбы.  Теперь Вовка щеголял в  модных брюках – клёш и носил длинные волосы "под хиппи", но и новый «прикид»  не  привлекал  к нему женских симпатий: от него  исходила какая-то  неприятная, отталкивающая  энергетика. Ни по внешним, ни по внутренним качествам Вовка не соответствовал своей звучной фамилии Орёл, а скорее напоминал пёстрого кричащего петуха. ...Протанцевав с Орлом пару танцев, Лида решила избавиться от назойливого партнёра, пригласив на "белый" танец тихого скромного Шурика Девяткина, и  ненароком  покорила сердце дружка жениха взглядом своих смеющихся бирюзовых  глаз. Отвергнутый партнёр Лидии попытался взять реванш, вызвав соперника за пределы двора, но всевидящее око жениха быстро остудило пыл Владимира, и драка, едва начавшись, была остановлена без жертв. Этот инцидент многими гостями был воспринят очень позитивно: согласно народным приметам  драка на свадьбе   - признак  крепкого брака и счастья молодых.
…Семейная жизнь новобрачных началась в доме наших родителей, но уже через  два года молодая семья получила ордер на собственную квартиру, которую Виктор получил от своего родного геолого – разведывательного упраления  как передовик производства. К тому времени в семье родился первенец, наречённый Александром.
Я попала в новое жилище своих родственников в свой  первый  трудовой отпуск. Обмениваясь  новостями, я  с удовольствием созерцала скромный, но со вкусом  подобранный интерьер  семейного гнезда  и  радовалась  счастью, которое читала  в глазах  молодых  супругов.
Любящий муж, впрочем, оставался  всё таким же, как и прежде, любящим братом, и ради гостьи не ленился совершать ежедневные ранние моционы на соседний рынок за моими любимыми белыми  персиками.
-Ну, что, ребята, а не пойти ли нам на «скачки», как бывало в холостяцкую вашу бытность? – предложила я после вкусного угощения.
-Ты  забываешь, что мы теперь – люди семейные, - остудила мой пыл невестка, - У нас теперь другие развлечения: пелёнки, распашонки, колыбельные... Тебе, подружка, этого пока  не понять.
-Да, сестричка, мы остепенились, - подтвердил брат,  подойдя к кроватке с мирно спавшим малышом, - Ты только посмотри, Тин, на своего племянника! Он у нас – настоящий русский богатырь, с нежной душой мамы и мудростью своего  узбекского пращура Улугбека! Александр  вобрал в себя лучшие качества предков: стойкость  сибиряков, удаль  донских казаков и мудрость узбекского народа! Уверен, что  сыночек наш не посрамит  чести   наших славных проащуров, а  ещё и восславит её!
-Ну, папочка,  и мастер ты - загнуть! -  наградила мужа Юлия любящим взглядом.
- Правильно мой братец  говорит, Юль,  вашему сыночку  предначертана счастливая судьба и важная миссия, я тоже это чувствую, – вырвались у меня пророческие слова, -  А мы что, так и будем скучать, сидя дома?
-Нет, скоро пойдём  гулять с коляской по парку, - успокоил меня Виктор, - К нам присоединится ещё одна супружеская пара.
-Кто это?
-Наши друзья Девяткины, - пояснила Юлия, - Ведь Лида с Шуриком поженились через год после нашей свадьбы,  как ни пыталась воспрепятствовать этому Сашина родня.
-Лида вышла за Девяткина? – изумилась я, - Вот это  сюрприз! Но ведь они такие разные! Лида бойкая, весёлая, а Девяткин - скучный тихушник, смирный такой, боязливый... помню, как он в детстве от меня прятался...
-Да, они - разные, - подтвердила Юлия, -  но тем не менее  полюбили друг друга. Ты не представляешь, что тут у нас творилось, Тин! Мать Шурика и его тётки узнали о бывшем романе Лидии, и так на неё, бедную,  ополчились! На всю улицу позорили, обзывая самыми непотребными словами! Требовали  отступиться от Шурика, и ему жизни не давали, не благословляли на брак.
-И как они, бедные,  это всё выдержали?
-Выдержали героически. Лида рассказала Саше всю правду о своём прошлом, он её простил, ни словом не попрекнул. Поженились они, вопреки воле его родителей,  тайно, без свадьбы, просто организовали вечер в кругу друзей,  сняли жильё и теперь живут дружно и  счастливо.  Лида скоро родит первенца.
-Я очень рада за Лиду, - искренне призналась я,-  хотя считается, что, если молодые не получат родительского благословения, то семейного счастья не будет.
-Будем надеяться, что эти предрассудки не отразятся на их семейном благополучии, - успокоила меня Юлия.
-Да, проморгала ты женишка, сестрёнка, а ведь могла бы осчастливить Шурика, - подшучиавл надо мной бриат,  отходя от кроватки с малышом, - Запугала ты его с детства своими наглыми зенками, и он боялся тебя, как огня,даже  от тебя прятался - помню.  Жаль, что не удалось нам  с  корешем породниться, а я так об этом мечтал.
-Да он мне никогда не нравился, твой Шурик, я таких тихушников не люблю, - хохотала я.
Мы обсуждали свежие новости из жизни общих друзей, а проснувшийся семимесячный Сашенька любопытно озирался по сторонам, разглядывая нового человека в моём лице и  удивляя нас необыкновенной осмысленностью взгляда и спокйным смиренным нравом.
-Спи, сыночек, - пыталась усыпить сына юная мама, но он продолжал молча таращить свои любопытные глазёнки по сторонам.
-Юль, он не хочет спать, - предположила я,  - посмотри, какой у него бодрый и умный взгляд, он с меня глаз не сводит, изучает – что же это за птица незнакомая в доме объявилась.  Давай его в коляску уложим и все вместе пойдём гулять.
-А вы, девочки, идите пока вдвоём, - великодушно предложил Виктор, - а я посижу с сыночком и бутылочку с молоком ему дам. Иди, Крошечка, погуляй, не волнуйся за нас, всё будет - в полном ажуре.
-А я и не волнуюсь, знаю, что ты справишься. Тина, знаешь, какой  у нашего  Сашеньки замечательный отец!  Он с первых дней нянчится с ним не меньше меня: и ночью встаёт, чтобы я выспалась, и кормит его, и поит из бутылочки. Разве что грудью его не вскармливает, - шутила счастливая жена и мать.
-Да, от нашей мужественной  груди толку мало, - вздохнув,  почесал свои персы Виктор, - И вообще, мужчин  природа  обделила: не  можем мы  ни выносить ребёнка, ни  родить, ни  грудью вскормить.
-У тебя, брат, наверное, от сознания этого  факта  появляется комплекс неполноценности? – хихикнула я.
-Комплекса нет, а есть огромное  преклонение перед  её величеством Женщиной! Посему, девочки, я вас отпускаю: идите, отдыхайте, а я займусь ужином, пока Санёк молчит, - продолжал восхищать своим благородством мой  добрый  брат,
-Ты знаешь, как вкусно научился твой брат готовить! – продолжала  расхваливать любящего супруга Юлия, - Какие баклажаны у него получаются – пальчики оближешь!
-У тебя научился, Крошечка, - скромничал Витя, смущённо хмуря брови.

Глава 8.

…Углубившись в воспоминания, я чуть не проехала станцию метро  «Измайловский парк», и, вернувшись  в реальный мир от слов диктора «Осторожно, двери закрываются»,  еле успела выскочить из вагона. Новые впечатления от семинара,  знакомства  с коллегами из разных регионов России отвлекли меня, но  не смогли разрушить  милого мирка воспоминаний, навеянных встречей с подругой детства.
Словно магнитом тянуло меня на тихую узкую улочку в центре столицы. Через пару дней я снова звонила в дверь квартиры на улице 3-Тверской-Ямской.
Гостеприимная хозяйка была, как всегда, радушна и  хлопотала у журнального столика с вегетарианскими деликатесами.
-Любаша, на сколько персон сервируешь стол?
- Я никого не ждала, кроме тебя,  Рината сегодня не будет, он уехал погостить на родину, в Татарию, так что нам никто не помешает вдоволь наговориться,- отвечала Люба,- Ну, рассказывай, как живут наши   друзья Виктор с Юлькой. Ты с  ними часто общаешься? Виктор все так же страстно влюблен в свою женушку, все так же беспрекословно подчиняется ей?  Честно сказать, никогда не думала, что Витька - такой мужественный парень, может быть под каблуком у жены. В классе он у нас был самым  умным, развитым, спортивным и к тому же красивым пацаном, на него многие наши девчонки виды имели, даже мне он нравился. Но Витька ни на одну девчонку  не смотрел, как  евнух какой-то был.  Со временем мы с ним стали хорошими друзьями, болтали на самые разные темы, с ним всегда было интересно, ведь он очень начитанный. А иногда мы с ним какие-нибудь хохмы придумывали, розыгрыши устраивали. Все девчонки недоумевали: почему Виктор ни на кого не смотрит? Уже после школы, когда мы с Юлькой вернулись из  Намангана, перед самой их свадьбой, я узнала, что Витька с детства влюблен в нее.
-Ты права, они долго держали в секрете свои чувства, любовь их была робкой, детской…
-Да, они были конспираторами, даже  самые близкие подруги ничего не знали.  В  училище в Юлию был влюблён один парень,  он учился на два курса старше нас.  Встречались они  недолго, неожиданно тот женился на другой, но по-настоящему любил  этот мальчик Юльку, я это знаю от него самого, он сильно переживал свою  разлуку с ней.
-Странно, правда? Почему многие парни  любят одних, а женятся на других?
-Ничего странного: парням нужен  секс, а  любимые девушки не всегда соглашаются до свадьбы, приходится искать на стороне, а потом – дети, долг и  женитьба. Так часто бывает.
-А  может быть,  вмешивается провидение, судьба? Она всегда  знает, что нам нужно, лучше нас самих,- выдала я внезапно осенившую меня  мысль.
-Вполне возможно, что они были предназначены друг для друга, вот судьба и оберегала их от ошибок.  Но я всю жизнь  удивляюсь одному:  как  Витька терпит Юлькин характер? Неужели может быть такая любовь, ради которой стерпишь всё? Мы с Юлькой  три года прожили в одной комнате общаги и  ссорились почти каждый день;  мы обе вспыльчивые, но «отходчивые», не злопамятные, это и не разрушило нашей дружбы. Несмотря на её жуткий характер я Юльку очень люблю: она  добрая, душевная и жутко талантливая. По училищу легенды ходили, говорили, что у неё единственной – абсолютный слух, что она сочиняет музыку; а ещё она на все дни рождения поздравительные стишки клепала, очень даже - ничего. Но завестись   могла  от пустяка, «вполоборота», тогда в общаге начинался кордебалет; несколько раз мы с ней даже подрались.  А вы с ней никогда не дрались?
- До драк у нас дело не доходило, но ссорились  мы  часто.  А с некоторых пор я на Юльке  тренирую свой характер: слишком долго я подражала ей во вредности, зато хорошо изучила её характер и выработала противоядие.
-И тебе это удалось –  найти противоядие на Юлькину вредность? – хихикнула Люба, -  И какое же оно?
Я напрягла память и вспомнила  показательные случаи нашего весёлого общения с   подругой детства, ставшей волею судьбы моей родственницей; нелегко, оказывается, совмещать эти два статуса – поняла я с некоторых пор. По своей детской привычке сноха не оказывала почтения к своей золовке, а продолжала  практиковать на мне свою врождённую заносчивость, помноженную на  мнительность и строптивый нрав, унаследованый от знаменитых предков по материнской линии. Какое-то время продолжались наши детские состязания во вредности и нежелании принимать доводы друг друга, но постепенно, памятуя наказы старшего брата о важности самосовершенствования,  я начала развивать в себе зачатки терпимости и миролюбия, проивопоставляя эти качества своему холерическому темпераменту и строптивости.
...После долгой разлуки я снова в городе детства, в гостях у любимого брата и его супруги. Первые часы общения наполяют наши сердца радостью и восторгом, мы предаёмся воспоминаниям детства, смеёмся над весёлыми шалостями и проделками, делимся новостями последних лет...
На второй день в отсутствие Виктора мы с Юлией продолжаем ворковать, и я радуюсь, что   у нас с невесткой становилось полное взаимопонимание и духовная близость. Неожиданно Юлия осматривает меня своим критическим пристальным взором и говорит тоном, не терпящим возражений:
-Ты знаешь, подруга, тебе надо похудеть килограмма на три - четыре.
Я молчу.
-Тебе это не кажется?- вопрошает  Юлия.
-Нет, - отвечаю я, - не кажется: одни мне говорят, что я должна похудеть, другие - что я мне надо поправиться, из этого я делаю вывод, что вес у меня нормальный, мне  и самой он нравится.
-Значит, ты считаешь, что  твоя фигура - идеальная?- не унимается Юлия, продолжая разглядывать меня, как под микроскопом.
Я  держу паузу.
-Что молчишь? – возмущается моя сноха, -  Отвечай - ты  считаешь себя идеалом? -Я, может быть, и не идеал, но селедкой быть тоже  не хочу, - невольно вырывается у меня.
-Это я, что ли, селедка? – подскакивает с дивана  Юлия,  наконец, добившаяся ожидаемой реакции, - Ты на меня намекаешь? Не отмалчивайся, признайся честно - ты считаешь меня селёдкой?
Поняв, что допустила оплошность,  я ретируюсь от надвигающейся грозы в санузле и  открываю  водопроводный кран, чтобы заглушить провокационный вопрос, доносившийся из гостиной. Через несколько минут, не дождавшись ответа, моя любимая сноха умолкает, а  я спокойно выхожу из ванной комнаты.
Уже успокоенная Юлия  спрашивает, как ни в чём не бывало:
-Может быть, пойдем, погуляем? - и добавляет, - А ты молодец, научилась держать себя в руках. И как это тебе удалось?
-Методом аутогенной тренировки, - шутливо отвечаю я и делюсь воспоминаниями о наших былых задушевных беседах со старшим братом.
Юлия с интересом выслушивает мои воспоминания о влиянии Виктора на моё духовное развитие и сокрушается:
-Теоретически это всё и я знаю,  Витя мне тоже это часто внушает, но  на практике  у меня ничего не получается, сколько ни стараюсь.  Видно, правду говорят, что горбатого только могила  исправит.
…Люба снисходительно улыбалась, слушая мой рассказ, периодически прерывая его  взрывами смеха.
-Да, ты молодец, нашла способы   нейтрализации Юлькиного  темперамента,  - со смехом сделала она вывод, - а мужу  приходится  терпеть все её выходки. Бедный Витька!
-А он изобрёл собственные методы поддержания мира в семье,- утешила её я, - Он взял на вооружение присущие ему юмор, находчивость и смекалку, ты же знаешь, какой он у нас юморист.   Ему прекрасно удается  использовать свое чувство юмора, чтобы и жене любимой не перечить, но и не быть в роли  «подкаблучника».
Я рассказала подруге детства   типичный случай из нашей  отпускной жизни в Майкопе, куда  в семьдесят седьмом году перебрались  родители.
…Путешествуя по Западному Кавказу как профессиональный географ и художник -пейзажист, наш  отец был очарован красотой горной Адыгеи, и вскоре в их новый дом на окраине Майкопа, вблизи горной реки Белой, потянулись вереницы многочисленных гостей из числа друзей, родственников, соседей и просто земляков из Средней Азии, как, впрочем,  из других уголков Советского Союза. На летние месяцы большая усадьба родителей превращалась в перевалочную туристическую базу  для одних и в бесплатный пансионат - для других отдыхающих, среди которых главную роль играли родные дети и внуки.   Красота горных мест, журчание родников и горных рек, буйная зелень лесов  настраивали нас на единение с природой и  полное умиротворение. Даже характер Юлии  менялся на фоне горных пейзажей, как и мой трудно управляемый нрав. В начале восьмидесятых годов  Юлия закончила Ташкентскую консерваторию, что вызвало особую гордость её мужа  и детей.  Высшее образование  повысило её самооценку,  слегка смягчило её непростой горделивый нрав, но натура "брала своё", не позволяя надолго расслабляться  её родным.
…Жаркое лето.  Утреннее солнышко катится к зениту и уже сладко прогревает воздух;  мы, молодые мамы, ещё нежимся в постелях,  а детвора с  отцами собирается на речку. Я, наконец, окончательно просыпаюсь и выхожу во двор. Две мои дочурки бегают  по двору в легких открытых сарафанчиках под присмотром  любящего  отца.
-А где дядя Витя и мальчики? – недоумеваю  я.
-Они  одеваются, - бойко рапортует моя  восьмилетняя Аленка, - всё никак одеться не могут, мы ведь с папой, дядей Витей и дядей Сашей на речку собираемся.
Я нашла брата  с сыновьями в дальней спальне, сосредоточенно натягивающими на голые попки колготки. Из соседней комнаты слышится грозный  командный голос их  властной  мамы:
-Витя, одевай детей теплее!  На речке холодно, надень детям колготки, свитера, и сам теплые вещи надень, иначе никуда не пойдете!
Виктор пытается протестовать:
-Кроша, ты выйди на улицу, посмотри -  жара какая, дети испарятся, вспотеют и заболеют!
-Сказала - теплее одень детей и сам оденься, иначе никуда не пойдете!  На реке всегда сильный ветер! - звучит грозный  приказ жены.   
Виктор безропотно  достает из шкафа детские  теплые вещи и ворчит:
-Дети, одеваемся теплее, едем с вами на северный полюс, а там холодно, мороз, белые медведи, моржи и  пингвины...
-Не хотим колготки, не хотим штаны, нам уже сейчас  жарко! Вон Аленка с Маринкой   в одних сарафанах бегают! А мы чем хуже? – пищит  Сашенька.
-Мы что – лысые, что ли? – вторит ему  младший брат Алексей.
-Нет, дети, мы с вами – не лысые, - полушепотом ворчит Витя, хмуря брови, -  но,  коль наша мама сказала, что будет холодно, значит, так и будет:  ветер подует, ураган начнётся, может даже снег пойти, по - её, маминому,  хотению, по её велению.  Наша мамочка лучше знает, что нам делать, не спорьте, детки, а то будем с вами дома сидеть. Фортуна повернулась к нам задом, деточки, нас отправляют в холодные  края, к северным оленям и белым медведям.
Мальчишки завороженно слушают отца, будто начиная верить в то, что поедут в гости  к белым медведям, и безропотно натягивают на себя тёплые штанишки.
Я наблюдаю эту картину, с трудом сдерживая смех, и решаюсь прийти на выручку брату и  племянникам.
-Витя, зачем ты кутаешь мальчишек? На улице – такая жара!
-Тинок, наша мама сказала, что будет холодать,  приказано одеться как можно теплее, - и понизив голос,  продолжает почти шёпотом:  Ты же знаешь, спорить с моей благоверной бесполезно, только скандал провоцировать.  Раз она приказала, надо беспрекословно повиноваться, а то начнутся «громы-молнии», - вполголоса подшучивает Виктор над собой и своей женой, в смущении  хмуря брови.
Я решаюсь на рискованный, но благородный поступок, вхожу в комнату, где Юлия, встав с постели, одевается, и говорю:
-Юля, зачем Витя кутает мальчиков?  На улице тепло. Выйди, посмотри сама.
-Правда? Но на речке ветерок, пусть одеваются. И не уговаривай меня, я лучше знаю.
Мы вместе выходим во двор, Юля щурится на солнышко и выдаёт мужу новый приказ:
-Витя, не надевай на мальчиков свитера и колготки, но возьмите их с собой, если будет ветерок, пусть наденут,  и себе свитер возьми.
-Слава богу, поездка на север отменяется, фортуна опять повернулась к нам лицом;  деточки, снимаем штаны, пойдем к теплой Белой речке! - приговаривает Виктор вполголоса, стягивая с детей теплые вещи и продолжая смущенно хмуриться.
-А ну-ка, Витя, подойди-ка ко мне! – вдруг строго приказывает Юлия мужу, -
- Ты все-таки купался в речке рано утром? На рыбалку ходили с Сашей? Я ведь запретила тебе купаться! Не хватало тебе простудиться  и заболеть. Признавайся -  купался? Что молчишь? Говори, купался ведь? И нырял, голову мочил?
-Крошечка, успокойся, ну, что ты так разволновалась! Не купался я, рыбачил только с братом  Александром.
-Вижу, что врёшь, краснеешь, ты ведь у меня врать совсем не умеешь! Саша, скажи,  купались вы с Виктором, ныряли? – обратила она свой взор на шурина, - Отвечай, не отмалчивайся!
- Чего ты,  Кроша, привязалась?  Сашку хоть не впутывай в это дело!  И вообще, что, я маленький, что ли?  Что ты из меня хлюпика, типа тебя самой, хочешь сделать? Ну, купался я, купался, даже нырял с головой! Что за купание, если не нырнёшь? – взрываетсяг Виктор и выходит со двора во главе большой компании детей и взрослых.
-Видишь, Тина, каким бывает твой распрекрасный братец? Не такой он и спокойный, каким кажется. Однажды он даже табуретку с психу разбил.
-Юль, так ты его, наверное, довела. Мой любимый супруг  однажды телефон грохнул, ну,  и что? С тех пор я решила сдерживать свой темперамент, мы ведь с тобой – не подарки.  А к  мужчинам подход нужен, ведь  они, аки дети малые, несмышлёные, всю жизнь нуждаются в бережном обращении.
-В этом ты права, за ними глаз да глаз нужен. Твой братец без моего строгого надзора, по доброте своей душевной, запросто мог бы уже  не только заболеть, но и спиться. Ведь никому из друзей ни в чём отказать не может!  Приходится воевать за его драгоценное здоровье.
-Они с моим супругом, как родные братья, чересчур сердобольные. Мой любимый муж тоже ради друга готов в петлю лезть. Как видишь, мне повезло отыскать на Земле спутника жизни, как две капли воды  похожего на моего любимого братца,  Серёжка такой же благородный, умный, красивый, как и Витя. Но ты права, бороться с их слабостями надо... но как-то завуалировано, не унижая их мужского достоинства.  Правильно говорит моя подруга Танька, что женщина должна быть хитрой и коварной. Надо прикидываться ласковой кошечкой, покорной и слабой, но постепенно и мягко гнуть свою линию, тогда из мужа можно верёвки вить.
-Что-то я не вижу, что ты  из своего драгоценного верёвки вьёшь, - хмыкнула Юля.
-А я не хитрая и не коварная, я только учусь,  - рассмеялась я, радуясь, что невестка сменила гнев на милость.
- Но ты права: мужьями надо руководить тонко и хитро. Пусть думают, что они в семье главные «главнюки», а на самом деле нам во всём подчиняются. Ну, что, завтракаем и тоже на речку идём? –  вопрошает Юлия.
После утреннего кофе с любимым  «рыжиком», которым любящая бабушка почти ежедневно балует внучат,  мы пытаемся уговорить нашу маму присоединиться к нам в  прогулке на природу, но в ответ она нагружает нас вместительной сумкой с  провизией,  сославшись на скорое возвращение отца, которого необходимо накормить. 
-Так идите потом на речку  вместе со «свеженакормленным» папочкой, - обрадовано предлагаю я.
-Отец, наверное,  к вам придет, он любит речку, а я лучше отдохну  дома.
Нелегко было нашей  любящей, заботливой жене, матери и бабушке всё лето вкусно кормить большую ораву  детей, внуков и прочих родственников, а параллельно содержать большое хозяйство и сад с огородом - все заботы она взваливала на свои хрупкие плечи. Отец был хорошим  помощником в делах и рачительным хозяином,  но у него была масса обязанностей и увлечений - пасека, живопись, археология, путешествия, шахматы, и понимающая жена старалась поощрать его многогранные таланты и страсть к любимым занятиям, оберегая от рутинных домашних дел. Зато в доме родителей всегда был достаток и собственный мёд, стены комнат были украшены прекрасными пейзажами,  а в атмосфере витала аура любви и гармонии, всегда велись интересные беседы и звучал весёлый смех.
…Солнце  стоит в зените, когда мы, нагруженные провизией для наших чад, медленно бредём к речке, любуясь пышной растительностью близлежащих пригорков и величественной красой снежных горных вершин,  сверкающих вдали.
-Да, нам с тобой, можно сказать, с мужьями повезло, - продолжает Юлия начатую дома тему, - Смотрю я на своих подруг: мало кто живёт со своими супругами в мире и согласии, слишком много среди наших мужчин алкашей и  дебоширов, а  наши советские женщины – терпеливые,   не в меру добрые, всё сносят ради детей и мира в семье. На нашем квартале было несколько семей, где постоянно происходили пьяные драки и разборки, и дебоширы - отцы даже хвастались друг перед другом своими подвигами.
-Да что ты говоришь? - открыла я от удивления рот, - А мне казалось, что вокруг живут только счастливые, дружные ячейки общества.
-Это в вашем углу ячейки были мирные и благочестивые, а у нас в задах, за  нашим  проулком,  то тут, то там слышались  крики и пьяные вопли, которых мы, дети, пугались; родители старались в такие моменты  увести нас в дом, чтобы не травмировать  детские души. Да ты вспомни, как жили Левицкие... хотя, ты могла и не знать,  Лидка мало кому  рассказывала о скандалах в семье,   ей стыдно было за своего папашу, который их буквально выживал из дома. Лидка первая выпорхнула из гнезда, следом Валя уехала в другой город, а потом и младшую  сестрёнку к себе забрала. Кстати, их отец в конце концов повесился, пребывая в белой горячке, и девчонки вздохнули с облегчением, слезинки не проронили. Бедная их мать, тётя Эрна, - всю жизнь издевательства терпела... Я бы так не смогла, а ты?
-Я тоже, лучше уж совсем замуж не выходить, - искренне соглашаюсь я, поражённая услышанным: оказывается, далеко не у всех советских детей было счастливое детство...
В душевных разговорах мы приближаемся к крутому берегу реки Белой и  видим подобие цыганского табора,  в центре которого с книжками в руках расположились наши мужья.
-А давай тихонько подойдём и понаблюдаем, что тут без нас делается, -  шепчет мне «хитрая и коварная»  Юлия.
Мы медленно крадёмся и останавливаемся за кустами, с другой стороны которых вольготно расположили свои мужественные тела наши половинки.
-Хорошо всё-таки здесь,  тихо, как в раю, пока нет наших дорогих  любимых половинок, - слышим мы голос Виктора.
-Сейчас явятся наши мамочки, бардак-с начнётся-с, - из солидарности вторит ему  мой супруг фразой из анекдота.
Я с удовлетворением отмечаю про себя его лёгкое смущение.
-Да, они у нас чересчур заботливые,  контролируют  мужей, аки  малых деток. Моя сестрица тоже   норовит в семье верховодить? - продолжает больную тему мой брат.
-Ну, она же на работе - начальник, вот  и дома её тянет  решать за нас с дочками, как нам жить, - с удивлением слышу я ответ своего милого, - Вообще-то, она нас не принижает,  с нашим мнением считается, но уж если ей что-то не нравится – не молчит. Не дай бог мне выпить малость с товарищем  – «конец света». Вот  недавно такой случай приключился. Пришёл ко мне друг Лобов, а Тина как раз  к подруге ушла. Товарищ мой, как водится, бутылку достал, я колбаску нарезал, сели мы, налили по рюмашке, беседа задушевная полилась. Вдруг возвращается моя супруга, забыла что-то. Как увидела бутылку,  в лице переменилась. Не успели мы глазом моргнуть, как всё содержимое бутылки в раковину опрокинулось. Мне-то не привыкать, а Лобов в стопор вошёл от такого кощунства.  Скоро всех друзей  моих жёнушка  распугает, иные только в её отсутствие и появляются в нашем доме.
Я с трудом сдерживаю себя, чтобы не прервать откровения своего супруга, нелицеприятные для меня: нелегко слышать правду о своих слабостях и ошибках. Я порываюсь прервать беседу мужчин, но Юлия удерживает меня, хитро улыбаясь. Ей, явно, нравится нелицеприятная для меня правда жизни.
-Ну, моя сестрица, конечно, тоже с характером, но это ещё ничего, цветочки, - продолжает свои откровения Виктор, -  У нас однажды хуже было. Как ты знаешь, Вить, Юлия моя совсем нетерпима к горячительным напиткам.  А как у нас, руссичей,  без этого  зелья? По народной традиции с друзьями положено выпить, иначе  и разговор  не идёт. Я не напиваюсь никогда, а так, чуть-чуть, для компании.  Пришел однажды ко мне  друг  детства Девяткин, тоже, конечно, с водочкой. Знает, что в нашем доме этого змия не бывает. Крошечки моей дома, к счастью, не было. Выпили мы по одной, мирно беседуем. Является тут Юлия Закировна, хватает бутылку и, не долго думая,  за окно её швыряет. Хорошо, хоть никого под окном в тот момент не было.  Я ей толкую: «Ты что делаешь, Кроша,  ведь  человека могла бутылкой убить, в тюрьму за убийство сесть!»   А она в ответ: «Ты, говорит, меня не провоцируй, ещё раз увижу в доме водку, снова за окно выкину. Я за твоё здоровье готова и в тюрьме отсидеть».
Юлия напряглась, как скрипичная струна, слушая нелицеприятную уже для себя самой правду, но продолжает стоять за кустами; мы с трудом сдерживаемся, чтобы не выдать своего присутствия, слушая со стороны «перемывание наших косточек» любимыми супругами. 
-Да, темпераментные нам достались супруги, - притворно вздыхает мой муженёк, - Вить, а может быть, в чём-то они правы? Я недавно  значок купил с надписью «Жена всегда права».
-Да, я думаю,  по большому счёту, в чём-то  они мудрее нас, мужиков, - соглашается Виктор, - Женщина – это существо высшего порядка. Перед её величеством женщиной я преклоняюсь;  нам,  мужикам, до них далеко. Однако попасть под их каблук не желательно, настоящий мужчина должен быть главой семейста, а иначе это не мужик. Я своей  Крошечке в мелочах подчиняюсь беспрекословно, пусть думает, что я у неё под каблуком, но  в принципиальных вопросах она меня с твёрдой колеи всё равно не собьёт.
-Очень мудрая политика, Витя. Пусть считают, что они – главнее нас, но по большому счёту мы в семьях  –  головы.
Наконец, наши мужчины умолкают, уткнувшись в свои умные книжки. Мы выходим из своей засады, созерцая поляну, на которой расположились отцы, в то время  как детвора под опекой  дяди Александра  весело плещется в бурных потоках реки. Наша  трёхгодовалая  Маришка  строит на берегу  замки из песка, а восьмилетний   Алёша  мечется между отцом и речкой.
-Папа, я купаться хочу! – пищит Алёшка, -  Пойдём вместе! Я один боюсь,  меня вода держать не хочет!  Пошли, а?
-Сейчас, Алексей, подожди немного, один в воду  не ходи, а то утонешь, - назидательным тоном отвечает отец, переворачивая страницу.
-Смотрите, смотрите, Алёнка плывет! Она же - как я, маленькая, а почему-то не тонет! Папа, почему она не тонет?  Почему она не тонет? – в голосе мальчика  слышится неподдельное изумление.
-Сынок, ты научишься плавать, тоже тонуть не будешь, -  отвечает отец, не отрываясь от своего чтива, но, увидев наше приближение, восклицает:
-Кого я вижу! Наши мамочки явились, наконец-то!
-Витя, иди с Алёшей к реке, пусть немного  поплещется, - прерывает его не совсем искренние  восторги Юлия, - надо  его к воде приучать. Только далеко не заходите, и  за Сашей там присмотри. Ой,  погляди, что наш сынок старший  вытворяет – ныряет в воду вниз головой! Запрети ему, Витя! И вообще, пусть уже  идёт на берег, погреется, а то судорога случится,  утонет - не дай бог...
-Да что ты, Крошечка, так разволновалась? – хмурит брови Виктор, старательно скрывая неудовольствие, - Отдыхали все тихо, мирно, никто не тонул, пока ты не явилась, любимая. За детишками братан Сашка присматривает, ничего с ними не случится.
-С Сашки твоего толку мало, сам за своими детьми следить должен, ты – отец, - грозно напоминает Юлия, -  Тина, смотри,  Аленка твоя вместе с мальчишками ныряет!  Какой ужас! Она уже плавать умеет? Они ведь с Алёшей ровесники, но Алёна намного  старше выглядит.
-Да, она у нас развитая девочка,  с позапрошлого года, после моря,  плавает, как рыбка, - отвечаю я.
-Да, она у вас очень развитая, - соглашается  Юлия, - А наш Алёшка слабеньким родился и растёт слабеньким. Витя ведь девочку очень хотел, а родился второй сын. Странно, все отцы сыновей жаждут, а мой муж  мечтал о дочках.
-Я помню, когда Алёнка с Алёшей родились,  - вспомнила я, - Витя мне признался, что  всегда о дочке мечтал.
-Вот поэтому, видно, наш Алёшка и слаб здоровьем, - предположила Юлия, - Нет, ты только посмотри, что они в воде  вытворяют!
- Юль, оставь в покое детей и отцов, пусть купаются, ничего с ними не случится. Давай позагораем,  на травке поваляемся.
Мы растягиваем свои стройные загорелые тела на зелёном травяном ковре, наблюдая, как Виктор бредет с  младшим сыном  к воде, безропотно выполняя волю жены.
Однако вскоре   Виктор  возвращается  на поляну  в сопровождении двух Александров – брата и сына, оставив Алексея строить песчаные замки вместе с Маришкой.
-Вот, доставил пловца, Крошечка, твоё задание выполнено, - недовольно ворчит мой брат.
-Мама, зачем ты меня позвала? – недоумевающим тоном  вопрошает Сашенька, - Мы с дядей Сашей как раз заплыв собирались сделать, а ты помешала.
-Ничего, сынок, надо отдохнуть, согреться, - погладила мать сына по мокрой голове, - покушайте заодно, мы вам бутерброды и ваши любимые пирожки принесли, бабушка передала.
-Да я не замёрз нисколько, и есть не хочу! Можно,  мы ещё поплаваем?
-Нет, сынок, полежи чуток, согрейся и высохни, а  там видно будет.
-Юль, ну, что ты так боишься? – вступился за племянника Александр - старший, - Ничего с ним не случится,  он  классно плавает, ныряет не хуже местных пацанов.
-Нашёлся ещё один защитник! – улыбается Юлия, - Отдохните, а то река Белая – коварная, я слышала, что в ней часто тонут. Ведь -  правда, Саша?
-Ну, как сказать...  бывает, конечно.
-Как страшно – утонуть среди бела дня! – поёжилась я.
-Ничего страшного, - утешает  меня младший брат, - Я в своё время это испытал на своей шкуре, с тех пор мне ничего не страшно, потому что я знаю, что и на дне жизнь продолжается: рыбки плавают, русалки и  утопленники флиртуют…
Два Александра всё-таки усаживаются   рядом с нами на лужайке и принимаются за еду.
-Ну и шуточки у тебя, братец, - хихикаю я, - чёрный юмор.
-Нет,  правда,  с тех пор как я чуть не утонул,  я смерти не боюсь, знаю, что на ней наше существование не заканчивается, так что, не боись, Юлька. 
-Кончай этот  чёрный юмор, Саша,  детей напугаешь. Кушайте и прогрейтесь на солнышке, вон, Сашенька посинел совсем. Дядя Саша, добрый такой, племянника  заморозил. Тебе пока, Саша, мои волнения не понять, ты – не отец. Кстати, когда ты думаешь кончать со своим холостым положением?  Ведь тебе уже  тридцать  два  годика стукнуло.
Наш младший брат,  действительно, «засиделся» в холостяках, и мама уже всерьёз волновалась за его будущее, как переживали и все мы, включая Юлию. В своём тридцатидвухлетнем возрасте Саша  пользовался довольно большим успехом у девушек, но всё не мог выбрать себе достойную невесту. Находились среди претенденток и те, что сами «тащили»  его  под венец, тем самым только отталкивая от себя. Он был не оригинален и искал подругу жизни, которая была бы красива, скромна и добродетельна, верна мужу и семье. Впрочем, свою личную жизнь и любовные похождения мой младший брат старательно держал при себе, не посвящая нас в свои тайны.
Но на этот раз, к нашему  удивлению, обычно скрытный  братец вдруг решает приоткрыть перед нами завесу личной жизни,  признавшись, что  нашел, наконец, девушку своей мечты. Его избранницей стала двадцатидвухлетняя девушка - блондинка, жившая неподалёку. Надя была скромна, целомудренна, трудолюбива и хороша собой, о чем с гордостью поведал нам Александр. Впоследствии Надежда признается мне, что главным аргументом в выборе будущего супруга для неё стал  трезвый образ жизни будущего свёкра и прекрасная репутация, которую имело в посёлке наше семейство. Отец Надежды был пьющим, в семье периодически случались пьяные дебоши, а мать двоих детей нередко испытывала на себе силу мужских кулаков - всего этого, как огня, боялась для своей будущей жизни Надя.
...Оставив нас обсуждать перспективы скорого свадебного торжества, два Александра бегут к реке, пользуясь умиротворённым состоянием Юлии, которую разморили жаркие лучи солнца и  журчание бурных потоков реки. 
-А здорово  ваш Саня вырос  за год, его и не узнать, - наблюдая за племянником, говорю я я невестке, - он у вас такой  серьёзный, умный, весь -  в папу.
-Да, любит книжки читать, думает много, развивается -  не по годам, - соглашается довольная мать.
...Александр младший с пелёнок удивлял всех  своим незаурядным умственным развитием. По одной из семейных легенд  трехлетний  Сашенька любил философствовать, сидя на горшке  в глубокой задумчивости. Однажды, терпеливо дождавшись результата долгого сидения,  малыш глубокомысленно изрёк:  «Баба, а ведь правда, многое в жизни бывает? То надуешься - и пописаешь, а то надуешься – и вдруг  покакаешь».  Этот случай любила  вспоминать  наша  мама, каждый раз поражаясь странному  течению философских мыслей в трехлетней головке внука.
-Философствовать он у отца научился, такие вопросы  иногда задаёт, что и папочку своего в тупик ставит, - задумчиво продолжает Юлия после минутной паузы  и вдруг резко  меняет тему разговора, - Придётся нам, наверное, детей  здесь оставить, у бабки с дедом, Витя же в Монголию завербовался, и я сним поеду, но не хотелось бы туда  детей брать: кто знает, какие там будут условия? Пусть поживут здесь, в Майкопе, они очень любят эти места, горы, речку Белую.
… В том же  восемьдесят четвёртом году Виктор с супругой отбыли в длительную командировку в Монголию, где мой брат выполнял миссию по организации разведочного бурения,  а Юлия  преподавала  в музыкальной школе,  расположенной в посёлке советских геологов.  Каждое лето истосковавшиеся родители приезжали в Майкоп, где встречались с детьми, радовались их росту и развитию, в которое много сил вкладывали любящие бабушка и дед. Материнское сердце страдало в разлуке с любимыми сыновьями, и Юлия  возвратилась домой раньше намеченного срока – летом восемьдесят седьмого года, оставив мужа дорабатывать ещё полгода.
…Люба внимательно, не перебивая, внимала  моим воспоминаниям, от которых у меня самой на душе стало тепло и солнечно.
-После возвращения из Монголии они приезжали в Майкоп всего один раз,  - с сожалением закончила я рассказ, - а теперь, после распада Союза,  Юлия мечтает  перебраться в Россию.  В Узбекистане жизнь стала  очень  тяжёлой, и Юлька больше всего боится, что на женщин «напялят» шаровары, как положено  по законам шариата.  Старший сын их, Александр,   сейчас учится в Томске, а младший пока живет с родителями и особенно жаждет  уехать в Россию, родителей тормошит.
-Как же Юлька бросит свою узбекскую родню? –  засомневалась  Люба, - Ведь она родилась и выросла в Узбекистане, хоть по-узбекски «ни бельмеса» не понимает. А судя по твоему рассказу, дети у них -    юмористы, как и  их отец. Да, судя по твоим рассказам, Витька  героически выдерживает нападки жены. Неужели любовь его настолько крепка, что ей не страшны никакие испытания?  Я рада за них, но в душе есть сомнения: как бы наша подруга не осталась у разбитого корыта. Самые сильные чувства могут расколотиться вдребезги, если не относиться к ним бережно. Юлия умная женщина, должна это понимать.
-Ты абсолютно права: может и у Виктора, в конце концов, терпение лопнуть, - согласилась я, - Мой братец,  действительно, иногда дает волю чувствам, тогда Юлии тоже достается. Но после ссор они быстро мирятся, и на какое-то время в благородном семействе воцаряется мир. Жаль, что ненадолго. 
- Да, недаром говорят,  что любовь зла. Видно, у Витьки на роду написано было полюбить такую психопатку и  всю жизнь  нести свой крест,-  глубокомысленно изрекла в заключение разговора  Люба,- Но любовь их взаимна и сильна, а это в нашей жизни – большая редкость.
- Ты права, я тоже об этом думала. Встретить в жизни свою половинку – огромная  удача, и выпадает она далеко не всем.
-Встретить любовь  трудно, а сохранить любовь, пожертвовать ради неё чем-то – ещё труднее. Витя  принёс  в жертву свою свободу и мужское  самолюбие,  а счастлив ли он?
Этот вопрос остался открытым, когда я покидала  свою землячку, всколыхнувшую в моей душе фейерверк чувств и  воспоминаний,  связанных с детством, юностью и парой любимых,  близких  мне людей.
«Любаша права, - размышляла я, возвращаясь в гостиницу, -   Юлия слишком расточительна по отношению к их с Виктором взаимной  любви.  Если любовь не беречь, она рано или поздно  иссякнет. Но, кажется, брат  мой это понимает. Как славно мы с ним побеседовали  во время последней нашей встречи, как понимали  друг друга!».

Глава 9.

...Осень девяносто первого  года. Я пожертвовала морскими купаниями, чтобы  повидаться со старшим  братом, в течение последних двух лет не появлявшимся  в России. Мы  ещё не знали, что наступившая осень станет последней  для нашей огромной многонациональной страны, и две недели радовались общению, с воодушевлением строя планы на  следующее лето, когда мы сможем опять собраться в родительском доме.
Каждое утро я лакомилась любимыми свежими фруктами,  принесёнными моим   заботливым братом с соседнего рынка.
В задушевных беседах, в общении с друзьями, в прогулках по городу быстро пролетели дни отпуска, и в конце сентября Виктор провожал меня на самолёт.  По дороге в аэропорт  мы сердечно беседовали о родных, о друзьях, о семейной жизни и о любви.
-Знаешь, сестренка, мы с Юлией ругаемся почти  ежедневно,  но стоит нам не видеться несколько дней, я начинаю  тосковать по своей Крошечке, - удивлял  меня брат несвойственными ему откровениями, -   И я знаю, она тоже не может без меня долго, но без  споров и дебошей Кроша моя дня прожить не может. Полгода назад достала супруга меня своими скандалами, и после одной громкой ссоры решил я свою благоверную проучить: ушел из дома и поселился у товарища по работе, который живет вдвоем с двадцатилетней дочкой. Так славно зажили мы втроем: вместе на базар ходили,  вместе еду готовили...  Прошло дней пять, и я уже тосковал по своей Крошечке, но держался, домой не возвращался, хоть и скребли на душе кошки. Может быть, сплетни какие-то стали до моей благоверной доходить, может, затосковала она, но через  неделю   не выдержала.
-А в сплетнях этих была хоть доля правды? Признайся честно, брат.
-Что ты имеешь в виду?
-Я имею в виду эту девушку, дочку друга: уж не влюбился ли ты в неё?
-Глупая, ты, сестрица: она же  для меня, как дочка, ей двадцать лет всего,  я к ней, как к дочке, относился. Да и не могу я ни в кого влюбиться, сердце моё занято, нет в нём места для другой любви. Увы, однолюб я, сестрёнка... Так вот, на шестой день  не выдержала  благоверная моя, пришла ко мне со слезами, умоляла вернуться к ней, обещала исправиться, никогда больше не скандалить. Конечно, я ей не поверил, знаю ведь, что «горбатого могила исправит», но  вернулся домой. Прошел  день, и все началось сначала.  Не знаю, сколько я смогу выдержать ее диктаторские замашки:  она у нас в семье, словно Пиночет в Чили.  Иногда хочется бросить все и бежать от нее за тридевять земель. Помогают мне только мои любимые горы и пчелы.  В горах, на буровой  вышке или на пасеке я по-настоящему счастлив, но три дня  разлуки с моей благоверной - и  я начинаю тосковать, рваться домой, а после очередной ссоры бегу в горы… Замкнутый круг какой-то, и как из него вырваться, я не знаю.  Двадцать лет живем, как кошка с собакой, но разлука наша  для нас страшнее смерти. Помнишь, в одном старом фильме говорилось - «Так жить нельзя, надо отравиться»
-Что ты такое мелешь, братец? - почему-то испугалась я  его шутливых слов,- Ведь любишь ты свою Юльку, и она любит тебя, и  любите вы  ваших  детей. Вы – избранники судьбы, вам повезло полюбить на всю жизнь, а остальное – это испытания, которые нужно преодолевать
-Ты права,  сестрёнка. Да, Юлия  нас, конечно, любит, но с удовольствием  мучает  своей большой любовью. Ей кажется, что  одна она знает, как нам жить, что у неё – семь пядей во лбу, остальные ничего в жизни не смыслят. Ведь «шагу ступить»  мамочка наша  не даёт без своего ведома -  ни мне, ни детям.  Вбила себе в голову, что мы без  её поводка пропадём. Недавно Алексея довела  своей материнской заботой. Заставляет парня в музыкальную школу ходить, а он не хочет. Ему уже шестнадцать лет стукнуло, а мамуля за него всё решает. Ну, нет у парня тяги к музыке, у него - другие интересы, а мама не понимает, мечтает из него музыканта сделать. Такая у неё материнская любовь.
-Да, всё в этой жизни повторяется, словно идёт по кругу. А ведь когда-то мы с Юлькой давали слово, что насильно осчастливливать детей не будем, когда наши мамы нам свою волю навязывали.
-Какой там! Навязывать свою волю – это стиль жизни моей Крошечки. Самое главное, что она и нас мучает, и сама страдает. Думаешь, она не понимает, что так жить нельзя?
-Понимает, мы с ней не раз говорили об этом.
-Вот-вот, и мы периодически ведём душещипательные беседы. Характер дан нам от бога, от родителей, но мы сами должны воспитывать в себе те качества, к которым стремимся. Я вот смотрю, сестрёнка, ты во многом изменилась, а ведь в детстве тоже была хорошей задирой.
-Ну, это ты мне слегка льстишь, брат,  до совершенства мне далеко, горячую кровь остудить трудно, часто и меня эмоции захлёстывают, но я  изо всех сил стараюсь сдерживаться. Иметь власть над собой – задача нелёгкая, поэтому я прекрасно понимаю Юлию. Ты знаешь, ведь в этот мой приезд мы с твоей супругой ни разу не поссорились!
-Я думаю, в этом – твоя заслуга, сестрёнка: ты стала  уравновешенным и мудрым человеком.
-Юлия мне тоже отвесила подобный комплимент, а это дорогого стоит!  И ещё она искренне сокрушалась,  что ей никак не удаётся изменить себя.  Я думаю,  брат, ты должен ей помочь в её неравной борьбе  с  чёртиками внутри себя.
-Помочь можно, когда человек  ждёт помощи, а Крошечка моя ни в чьей помощи не нуждается. Говорят же, что самая трудная победа – это победа над собой, её только сильные личности одерживают. Такова, значит, моя судьба, мой крест в этой жизни, и я должен его нести.  Ничего, сестричка, прорвёмся! Как говорится: лишь бы войны не было!
 -Да, лишь бы её нигде не было, - согласилась я, -  А заполыхать вполне  может: смотри,   что делается вокруг,  того и гляди - разрушат враги нашу державу, и станем мы с вами иностранцами. Не собираетесь вы  в Россию перебираться?   Надо бы вам  о будущем детей подумать, да и о своём будущем – тоже.  Саша уже определился, в России учится. Кстати, как  это он решился институт бросить, в семинарию перейти? Юлия  мне поведала это со слезами на глазах, но, кажется,  уже смирилась.
-А куда ей деться: сын теперь взрослый, самостоятельный, сам  имеет право свой путь выбрать.
Мы ещё долго рассуждали о противоречиях отцов и детей, о проблемах, возникающих между ними. Что надо  сделать, чтобы все были счастливы? Как понять другого человека, у которого своё понимание места в жизни, свои мечты и устремления?
Разговор наш постепенно перешёл в другое русло, и мы  с жаром обсудили положение в нашей большой любимой стране, которая уже начинала трещать по всем швам. Нас, как и миллионы других близких людей, могли разделить не только расстояния, но и искусственно созданные границы – мы это понимали, но противостоять этому процессу не могли.
Чувствуя  приближения перемен, я убеждала брата переехать в Россию, но видела тщетность своих усилий из-за раздвоенности брата:  Виктор  прикипел душой к своей новой родине – Узбекистану,  продолжая всем сердцем любить Россию и своих родных,  проживавших за тысячи километров от него.
- Скучаю я, Тина,  по родителям, по брату, по тебе, сестрёнка. Но прирос я, Тин, к этой земле, уже не мыслю себя без этих гор, без папаши Закира, учителя моего. Знаешь,  как мы с ним срослись, сроднились, оба влюблены в горы, в дело своё, понимаем друг друга - с полуслова. Мы с ним вместе и пчёл держим, заразил он меня этим делом.  На пасеке,  в  Синегорье – такая благодать! Конечно,  не только в горах дело, сестрёнка:  нужен я родителям Юлькиным, сестрам её, племянникам, ведь на нас всё держится, всем мы  помогаем.  Как они без  нас останутся? Галина с двумя детьми, без мужа осталась, Леночке  тоже помощь моя нужна, её второй брак  трещит уже по всем швам.
-Да, что-то личная жизнь у сестёр Закировых не удалась. Что Лена со вторым мужем собирается разводиться,  я могу понять:   байские  замашки  Карима  выдержать  не просто,  удивляюсь даже, как  она так долго терпела.  А вот Галина - странная женщина: почему она Гошу своего бросила? Ведь любил он её, говорят, очень.
- Галка  с детства была большой чудачкой, - снисходительно улыбнулся Виктор.
Средней дочь Закировых  Галина была обладательницей симпатичного лица с мелкими чертами  и многочисленными веснушками, стройной хрупкой фигурки и пары  тонких,  с лёгкой восточной кривизной,  ножек. Природные  недостатки внешности девушка умело компенсировала отменным вкусом и яркой индивидуальностью. С юных лет  Галка  прекрасно шила и умела из  любой тряпки сварганить  немыслимый по оригинальности наряд, в котором  выглядела царицей. Искусный яркий макияж,  пышная причёска, высоченные каблуки туфель, гордая осанка  и надменный взгляд миндалевидных, с длинными ресницами, накрашенных глаз, дополняли  «королевский» антураж. Когда, кропотливо поработав над своим имиджем, Галина отправлялась в поход по улицам города, она входила в роль первой красавицы, и в её "неземную" красоту могли уверовать  все окружающие. Глядя на это чудо природы,  парни теряли дар речи и бросали дела, чтобы  лицезреть невиданную, броскую, ни на кого не похожую красоту  горделивой жар-птицы. Надменно задирая  крошечный  носик  и краешком глаза наблюдая за произведённым эффектом,   Галка корчила ещё более гордую  мину на своём «царственном» лице.  Устремив затуманенный взор куда-то вдаль, не замечая никого вокруг, она  всем своим видом  будто говорила:    «Вот я какая! Хороша Маша, да не ваша!» Был в Галине какой-то необъяснимый, загадочный магнетизм, делающий её сексапильной и обворожительной.
По семейной традиции, установленной матерью,  после восьмилетки Галина, как и старшая сестра, окончила  наманганское музыкальное училище, после чего вернулась в родной город и волею случая  попала в Ташкентский Мюзик-холл, которым руководил народный артист Узбекской ССР  Батыр Закиров - прославленный однофамилец юной певицы.  Около двух лет звонкий голос Гаины радовал слух многочисленных поклонников эстрадного искусства республики. Слава начинающей певицы грозилась выйти за пределы Узбекистана, но артистическую карьеру дочери на корню зарубили родители, проявившие полное единодушие, приказав дочке сменить эстраду на среднюю школу, куда Галина с завидной покорностью  отправилась  преподавать пение.
После двух лет учительства неожиданно для всех Галя переехала к своей родной тёте, младшей сестре Капитолины,  в пустынный город золотодобытчиков Мурун-тау, где, по словам тётушки, можно было заработать баснословные по тем временам деньги. 
...Случилось это в  1975 году в Пятигорске, где в то время  проживали   мы с мужем и маленькой дочкой.  В  один из осенних дней  в нашей квартире  зазвонил телефон, и в трубке послышался  незнакомый девичий голос, сообщивший, что меня разыскивает сеста, прибывшая из Узбекистана. В ответ на моё недоумение, трубка заговорила звонким голосом рыдающей Галки Закировой:
-Тиночка, это – я, Галя, сестра Юлии! Приезжай, забери меня отсюда!
Нам с мужем ничего не оставалось, как ехать на АТС, где мы увидели зарёванное лицо Галины.
-Наконец-то, Тинка, я уже не знала, что мне делать, - успокаиваясь, начала исповедь нежданная гостья, - Я летела на самолёте в Мин-воды, чтобы оттуда отправиться в Грозный. В самолете мы разговорились с соседкой, и я поняла, что ты живёшь совсем рядом, и решила ехать к тебе; но я приехала ранним утром, и  тогда лишь вспомнила, что адреса твоего у меня нет. Думала я, думала, уже отчаялась, начала реветь белугой, и тут ноги привели меня к телефонной станции, а голову  осенила гениальная мысль - обратиться  за помощью в АТС. Там оказались девчата добрые, всех твоих однофамильцев обзвонили, пока  твою родню не нашли.
Вскоре накормленная и успокоенная Галина рассказывала нам свою историю о жизни в Каракумах, в посёлке золотоискателей Мурун-тау, где она преподавала в музыкальной школе и получала огромные по тем временам деньги – до пятисот рублей в месяц.
-У меня с собой - куча денег,- хвалилась моя землячка, -  и я мечтаю их все потратить на племянников, накупить им всяких дефицитов - одежду, игрушки, всякую всячину... Ты мне поможешь найти у вас дефициты?
Самоотверженность и щедрость Галины была беспредельной!
-Постараюсь, конечно. А сама замуж не собираешься? – задала я ей резонный вопрос.
-Так я и приехала сюда по этому поводу, - рассмеялась Галя, - Нарисовался у меня там,  в пустыне,  жених, чеченец. Сначала я от него убегала, но он не отставал, конфеты, цветы дарил, говорил, что жить без меня не может, любит больше жизни. У меня такого жениха ещё не было: он взрослый, ему двадцать семь лет, на четыре года меня старше.  Красавиц, богатырь, одни глаза чёрные чего стоят! Как стрельнет своими глазищами, аж мороз по коже дерёт, в самое сердце моё – прямое попадание  «Бац, бац,  и – в точку!». Влюбилась я без памяти, начали мы с ним встречаться. В кино ходили, на танцы, гуляли. А этим летом он сказал, что отец его домой вызывает, а у них, чеченцев, воля отца – святое. Перед отъездом сказал мне Шамиль, что будет ждать меня в своём родном городе Грозном. Я рассмеялась в ответ:  «Что, говорю, я в твоей Чечне  не видела?» А он говорит: «Не шути со мной, женщина, если не приедешь, я приеду к тебе  и  зарежу.  А уедешь – найду, и  опять зарежу». Я хохотала: «Ты меня аж два раза зарежешь?»  А он глазами стреляет и говорит: «Не смейся надо мной, любимая, а то я тебя сразу зарежу». Я испугалась, что он меня найдёт и зарежет, поэтому и приехала.
Галка весело смеялась, и трудно было понять, насколько серьёзны её слова.
Погостив у нас два дня,  гостья отправилась на автобусе в город Грозный, а через пять дней вернулась с чувством исполненного долга и сообщила:
-Пусть лучше он меня зарежет, но замуж за него я не пойду.
-Почему? Не любишь?
-Может, и люблю, но свобода мне дороже. Посмотрела я, как чеченские жёны живут: они из дома не имеют права выйти без спроса у своего  господина, у супруга – то бишь.  Мужчина у них  – господин, а женщина - и не человек вовсе.
По словам Галины,  чеченские мужчины ей понравились своей мужественной красотой – таким был и Шамиль, проживающий  в Грозном в большом частном доме, где кроме родителей и Шамиля обитали  ещё два брата  с семьями. Один из братьев был женат на русской женщине, которая и открыла  гостье глаза.  « Девочка, беги отсюда, пока не поздно, - сказала она Галке, - Я бы тоже сбежала, но дети у меня. Это не жизнь, а каторга, тюрьма: никуда без разрешения мужа и свёкров не выйди, ничего помимо их воли не сделай… Беги, пока не поздно, я тебе помогу!»
И действительно, женщина  помогла Галине тайно от жениха уехать:  разбудила поутру,  пока все спали, и проводила девушку  на автовокзал.
-Спасибо доброй женщине, что вразумила меня, - радовалась Галя, - Она мне такое расскказала, просто ужас! Мальчики- чеченцы  с пелёнок воспитываются воинами, матери не разрешается малышей ласкать и даже брать на руки, чтобы не сломать  мужественный дух будущего воина.  Женщина должна жить , как в клетке, подчиняться мужу беспрекословно... Нет, такая любовь - не для меня, пусть лучше он меня зарежет. Я найду такого мужа, которым сама буду командовать,  с которым буду сама себе – хозяйка. Есть у меня такой хороший влюбленный и послушный мальчик.
Она со смехом   поведала  историю любви молодого паренька, влюбившегося в нее, свою учительницу пения, в шестом классе средней школы. Двенадцатилетний мальчик  -   немец по национальности,  так  влюбился в юную учительницу, что не давал ей прохода, не позволяя ни с кем встречаться: стоило Галине Закировне  пойти на свидание с поклонником,  паренек  – тут, как тут. Не одного соперника он поколотил вместе со своими верными дружками, пока Галина не уволилась из школы. При прощании влюбленный мальчик плакал, умоляя дождаться его взросления, а до тех пор замуж ни за кого не выходить.
Был у Галины и более серьезный поклонник – золотодобытчик по имени Гоша.
-Гоша в Мурун-тау   золото добывает и любит меня безумно, тоже зовёт замуж, -  заливисто смеялась Галка, - Но какая  может быть у меня к нему любовь? Любовь это борьба, страдание, страсти! А  когда видишь, что человек уже весь твой, к нему интерес пропадает.
-Ну, ты, Галка, даёшь! - удивлялась я, - Странное у тебя представление о любви.
-А у тебя - другое? Ты вот, своего мужа  любишь? Он с тебя глаз не сводит, весь – твой навеки, без борьбы и страсти. Какая скука! Или моя сестрица Юлька с твоим братом Витей:  у них что - любовь? Она говорит, что любит, а скандалы  каждый день устраивает. Но, по крайней мере,  от скуки не помирают, - хохотала Галина.
Погостив  у нас три дня, в течение которых добрая девушка истратила все свои сбережения на многочисленные подарки родным и раскритиковала всю мою новую родню,  Галина улетела в Ташкент.
А через год я узнала, что Галя вышла замуж за  влюблённого в неё Гошу. Через год  она родила сына Андрея, еще через два года – дочь Елену.
Прошло  десять лет, и неожиданно для всех Галина уехала от мужа, забрав детей. «Надоел мне мой Гоша со своей любовью, как горькая редька! Нет мне от него никакого отдыха: ходит за мной по пятам, без конца о любви своей твердит. Скука смертная!  Надоело, свободы хочу», - написала она мне в  единственном за долгие годы письме.
Гоша примчался к жене и детям; стоя на коленях, он умолял любимую вернуться к нему, но – тщетно: любимая была холодна, как лёд.
А вскоре пред её очи явился бывший её ученик, страстно влюблённый  Саша Босс.  Узнав о возвращении любимой учительницы, он бросил молодую жену и предложил Гале руку и сердце, которые та благосклонно приняла. Молодой человек холил и лелеял любимую женщину, носил свою единственную на руках, готовил еду, воспитывал  её детей, как своих собственных.  Семья  жила мирно и счастливо два года, развалившись так же неожиданно и загадочно, как  возникла.
- Вить, как ты думаешь,  почему  ушла Галка от Гоши? – загадала я брату загадку, - Любил её человек, жила бы и  радовалась.
-Легко сказать, сестричка, со стороны. А я Галину понимаю:  уж,  коль не любишь человека, всё в нём будет раздражать.
-Ну, а немец Саша, почему ее не смог удержать?
-Трудно сказать, чужая душа – потемки. Но видно, не так уж сильна была  их  любовь, сбежал он от Галки без объяснения причин.  Возможно, сама Галина не любит никого, вот ее семейная жизнь и не складывается.  Ведь если женщина не любит, она не греет, любые чувства в мужчине убивает. Галина не любила ни Гошу, ни Александра, наверное, другой ей нужен мужчина – мужественный, твёрдый, чтобы мог объездить эту необъезженную лошадку.
-Ты, как всегда, прав, Витя:  только настоящего мужика могла любить Галка, типа своего чеченца. А может быть, она и любила  его?
-Возможно, она и любила, но не смогла пожертвовать своим своенравием и свободой.  А любовь требует жертв, сестричка.  Гоша теперь уже женился, а Гале  с детьми нужна моя помощь. Вот и получается, что  одна у сестёр Юлиных опора –  я. Как я могу их бросить на произвол судьбы?   С другой стороны, вы все от меня далеко, по родителям, по тебе и Сашке я сильно скучаю. Да, разбросала нас жизнь. Но, ничего не попишешь,  будем  встречаться, летать друг к другу в гости, как и раньше, будем  лазить по Кавказским горам, плавать в Белой речке. Следующим летом мы обязательно приедем,  увидимся, сестрёнка! Будем надеяться, что ничто этому не помешает, что политики наши образумятся и не развалят Союз.
Мы расстались, не зная, что разлука наша продлится долгие годы.

 Глава 10.

После развала  огромной страны народы Узбекистана,  изолированные от России, все более нищали духовно и материально.  Русскоязычное население, львиная доля которого прибыла в Ташкент из разных концов СССР  после разрушительного землетрясения шестьдесят шестого года, чтобы построить   новый прекрасный город,  массово покидало землю, ставшую  второй родиной. Вакуум  профессиональных кадров, разрыв экономических связей  добивали экономику некогда богатейшей цветущей республики.
…Ранним январским утром девяносто восьмого года  меня разбудил телефонный звонок. Звонила младшая сестра Юлии Елена:
-Тина, милая, твоему брату плохо, он заболел, пожалуйста, приезжай скорей. Вите очень нужна твоя помощь.
…Ташкентский  аэропорт  так же, как много лет назад,  поражал воображение  восточными звуками  и ароматами, но пестрая толпа отличалась почти полным отсутствием европейцев.  Я с радостью увидела встречавшую меня Леночку, превратившуюся из милого ребенка в роскошную женщину. За свою тридцатисемилетнюю жизнь она успела дважды выйти замуж и  развестись, произвести на свет двух сыновей и сделать третью попытку создать семью. Её третьим избранником был молодой импозантный музыкант и ювелир Владимир,  один из немногих оставшихся в республике русских.
-Леночка, ты меня так напугала! Что -  с Виктором? - после взаимных объятий спросила я.
-Тина, твой брат неожиданно заболел. Он собирался лететь к родителям, уже взял билет, как вдруг ему стало плохо, его госпитализировали, обследовали, но врачи никак не могут поставит диагноз. Что у него за болезнь, никто толком не знает, но он тает на глазах, отказывается от пищи.
-А что -  Юлия?
-Она плачет, не отходит от Вити ни на шаг. На днях ему было очень плохо, он потерял сознание. Юлия  сидела с ним, чем могла, пыталась облегчить его участь, и вдруг  Виктор очнулся и сказал: «Как я счастлив, Крошечка, как никогда в жизни!». Сначала нас это озадачило, но потом я поняла: его любимая стала нежной, любящей, покорной.  Витя отвык от этого, за скандалами он давно не видел ее любви.  Чтобы почувствовать её, ему надо было заболеть.  Я думаю, только ты можешь ему помочь, заставить его вновь поверить в себя. Поговори с ним, Тина, может быть, он тебя послушает.
…В больничной палате лежал изможденный больной, в котором я с трудом узнала любимого брата. Лишь огромные  синие глаза на бледном лице горели лихорадочным огнём.
-Сестренка, привет, как я рад тебя видеть! Какими судьбами?
-Вот, соскучилась и приехала в гости, а ты заболел. Что с тобой, мой дорогой брат? Как ты себя чувствуешь?
-Хорошо, сестрёнка. Всё нормально, просто решил я отдохнуть маленько, отлежаться, мозгами пошевелить. Всё бежал куда-то, торопился, не до размышлений было, вот теперь времени у меня предостаточно.
-Ты всё шутишь, брат. А если серьёзно?
-Я серьёзно. Скрутила вдруг меня какая-то сила, в постель уложила. Наверное, надо мне полежать,  о жизни и смерти подумать. Мы всё суетимся, бежим куда-то,  в суете этой забываем о боге, о своём предназначении, не ведаем порой, туда ли мы путь свой держим. Видно, кто-то свыше останавливает бег наш резвый, заставляет нас задуматься о душе, о путях земных. Вот я и лежу, думу думаю. Помнишь, как волк пел в нашем любимом мультике: « …думу думаю про судьбу мою»?
-Помню, конечно -  «Двенадцать месяцев».  И о чём ты думаешь? Что мучает тебя? Скажи мне честно, брат, открой свою  душу, как когда-то в детстве.
-Да, в детстве все было просто и ясно, и казалось, что так будет всегда.  А теперь, кажется, впервые я не знаю, как жить.  Я словно попал в замкнутый круг, из которого невозможно вырваться. Фортуна повернулась к нам задом, сестренка. Любимая наша страна стёрта с лица Земли, Россия стала чужой,   словно мать родная покинула нас, своих детей. Как мы будем жить без матери? Как  будут жить наши дети? Здесь у них нет будущего, все русские  разъезжаются, а узбеки русский язык забывают. Саша уже обосновался в России,  Алексей тоже  рвется в Россию, без неё он пропадёт. А  как оставить Узбекистан - нашу вторую родину,  всех наших  родных?     Долго я обо всём этом размышлял и никак не мог принять решение. Я  словно летаю по орбите, с которой никогда не смогу сойти. Так хочется заснуть, сестрёнка! Помнишь, как Лермонтов: «Я б хотел забыться и уснуть».   Вот  и я так бы хотел:  заснуть летаргическим сном, чтоб снилась  мне наше солнечное детство в нашей огромной, самой лучшей в мире стране, наш отчий  дом с садом, и Юлия - юная, добрая, ласковая. 
-Ты ведь всегда был оптимистом, брат, а сейчас удивляешь меня своим унынием.  Ведь не так всё плохо в этой жизни. Несмотря ни на что, вы  с Юлией любите друг друга,  у вас чудесные дети - разве этого мало для счастья?
-Ты права, о, моя мудрая сестра.  Мы любим друг друга, но любовь наша стала  больной, как  уродливая старуха.  А детям нашим трудно придётся в этой новой жизни. Кругом – беспредел, дикий капитализм, законы джунглей! Впервые в жизни я не могу детей научить, впервые сам не знаю, как дальше жить, и  ради чего  стоит  жить.
-Не смей так говорить, брат. Ведь ты всегда был самым сильным из нас, волевым,  а сейчас я тебя не узнаю.   Смотри, как страдает Юля, переживает за тебя,  на себя не похожа:  такая тихая, несчастная.  Видно,  невзгоды повлияли на её  характер, она сильно изменилась.
-Да,  в последние дни моя Крошечка  кроткая, ласковая, и я счастлив, как никогда. Но я думаю, это ненадолго. Изменить мою супругу  -  это утопия.  Вот встану с койки, и всё вернётся «на круги своя».
-Твой чёрный юмор, Витёк, подаёт мне надежду на возвращение к тебе оптимизма.  Я думаю, не случайно болезнь тебя свалила именно сейчас – у тебя  понизился жизненный тонус, ослабла воля к жизни. Но ты борись, не опускай руки, верь в себя,  и, главное, не унывай, прошу тебя. Ведь ты у меня всегда был  оптимистом, самым сильным и мужественным из всех, кого я знала.
-Быть оптимистом? Оптимист это человек,   кто знает, что хуже уже не бывает, - невесело пошутил  больной, -  Ничего, сестрёнка, прорвёмся! Надежду мне подаёт сын мой Александр. Ведь закончил он семинарию,   решил посвятить себя служению богу. Стало быть, в этом его земное  предназначение. Пусть ищет истину и нас, грешных, к Господу приближает.  Прорвёмся…
Последние слова Виктор прошептал. Силы покинули больного, и он впал в забытьё.  Юлия на время нашего свидания вышла из палаты. Сгорбившись, сидела она, постаревшая от горя,  на стуле в больничном коридоре.
-Тина, как он? О чём вы говорили?
-Он спит и не хочет просыпаться.  Мне кажется,  что внутренне он боится выздоровления.  Но он говорит, что счастлив,  и это очень  странно.
-Да, вчера он сказал мне: «Крошечка, вокруг нас – толпы людей, а мне кажется, что мы с тобой одни на необитаемом острове, и я счастлив».  Как это понимать, Тина? – Юлия не могла сдержать слёз, которые ручьями текли по её щекам.
-Он счастлив твоей любовью, вашей духовной близостью,  твоим непривычно  кротким нравом. Но, наверное, на подсознательном уровне боится, что это кончится, стоит ему подняться с постели, что все неразрешённые проблемы снова встанут перед ним,  душа его убегает от проблем,  которые ему не по силам.  А ты, Юль, изменилась. Ты стала тихая,   кроткая, я тебя никогда такой не видела.
-Во мне будто что-то сломалось, в душе – страдание и страх потерять Витю. Ты же знаешь, он мне всегда был и мужем, и сыном, и другом. Я люблю его больше жизни, а сейчас  не знаю, чем помочь ему. За что нам такие беды, Тина?
Я помолчала, не зная, что ответить несчастной женщине.
-Все наши беды – в нас самих, мы все получаем по заслугам.
-Тина, я понимаю, что  жила неправильно, что должна была  укротить свой дикий нрав, но не могла, - словно прочитала Юлия мои мысли, - Но сейчас я готова на всё, лишь бы Витя выздоровел. Проблема – в том, что хороших врачей  в Ташкенте  почти не осталось, все уехали в Россию, а оставшиеся бесплатно ничего не делают. Мы уже все деньги на лечение потратили, а результата нет, врачи ничего не  могут понять, и я не знаю, что делать;  молю бога, читаю по ночам молитвы, вымаливаю ему выздоровление.
-Молодец, Юленька, мне кажется, нам всем нужно молиться и  каяться в своей гордыне, просить прощения, пытаться переломить себя в своих пороках.  Ведь по судьбе  мы получаем то, что заслуживаем, страдание даётся нам свыше как испытание, как горькое лекарство от духовных болезней. Ведь так?
-Да, я тоже  много думала об этом все эти дни и ночи и поняла, что все беды кроются в нас самих.
Ее любовь яростно сражалась  с бедой и с тёмными силами внутри  себя.
…Вечером мы с Леной  возвращались из больницы в её гостеприимный дом.
Я всматривалась в улицы города, узнавая и не узнавая их. Где разноязычные, весёлые толпы людей? Где  группы счастливой, дружной, яркой, разноликой  ташкентской молодёжи?  Я с огорчением созерцала  полупустые улицы некогда шумного города, хмурые лица немногочисленных прохожих. 
-Что же это происходит в нашей жизни, Тина? – говорила Лена, когда мы вышли из автобуса и направились к её дому у станции метро Космонавтов, - Словно какая-то черная полоса накрыла нас всех.  Витя, которого мы считали самым сильным из нас, и тот свалился. И немудрено: какую ношу взвалил на себя твой брат! Всем нам он был поддержкой и опорой; с  работой в республике  стало плохо, все предприятия стоят, нищета, зарплату никому не платят. Пришлось твоему брату,  кроме бесплатной работы в геологии,  вместе с папой на пасеке трудиться, не покладая рук, на  хлеб зарабатывать. У вас в России – как?
-Тоже паршиво: безработица, заводы стоят, зарплату людям не платят. Кто-то богатеет, а большинство обнищали. Мне повезло, наша фирма - на плаву, но это – исключение.
-Ну, что это такое, Тина? За что нам всем такие напасти? Наш папа, как и Витя, так верил в советский строй, в партию, в идеалы!  Когда произошёл развал страны, с ним случился инфаркт, мы его еле спасли. Для таких чистых людей, как папа и Витя,   крах идеалов стал тяжёлым ударом. Я много думала и решила, что Витя внутренне не хочет жить, не знает, как жить, и это его свалило. Он никак не может смириться с тем, что   страна развалилась, Россия отдалилась,  русские люди разъезжаются. Почти все наши знакомые покинули Ташкент, и Витя  очень переживает по этому поводу. Недавно  вот Девяткины уехали.
-В Россию?
-Нет, ещё дальше – в Германию. Вся семья Лидии  туда уехала, Левицкие  ведь по происхождению - немцы. Саша долго сопротивлялся, но их сын вляпался в неприятную историю с наркотиками, вот они и решились ради детей уехать. У них двое детей: сын и дочь. Сын - Виктор, друзья назвали сыновей в честь друг друга.
-Молодцы, они -  настоящие, верные  друзья.
-Да,  - подтвердила Елена, - со школы дружили,  и в армии  вместе  служили,  и женились на подругах. Конечно, Вите трудно было расстаться с лучшим другом, они при расставании оба чуть не плакали. Все рыдали, глядя на них, особенно Юлька с Лидой.
-Когда они уехали?
-В прошлом году. А недавно я узнала, что у Леыицких в Германии случилась полоса страшных трагедий: один за другим погибли все три сына - сынок Девяткиных Витя, сын Вали, а следом и сынок младшей их сестры Ольги. Все трое ушли из жизни по разным причинам: Витю убили, сын Вали повесился от неразделённой любви, а Ольгин сынок разбился. представляешь, какой кошмар?
-Это страшно себе представить - мистика какая-то... Я думаю, эти трагедии какими-то нитями связаны с несчастьями в семье Лошицких, с отношением всех троих сестёр к отцу, которого они боялись и ненавидели. Ведь по библии - нельзя отца, каким бы он ни был,  ненавидеть и прпоклинать...А они его ненавидели.
-Да, наверное, ты права, я тоже об этом думала.
- А  как живут наши  соседи, пока  не разъехались?
-Разъехались, конечно:  Небиевы в Крым перебрались, как и большинство крымских татар, Капустины – на Украину.  Андреевы тоже уехали  куда-то в Россию. Вернее, семья разделилась: старшая дочь и сын – в России, как и родители,  а младшая, Ирина,  в Германию вместе с мужем рванула, у неё ведь  муж тоже  - немец.
- Как это грустно!  А  Камиловы  не уехали?  Тимурхан жив?
-Тётя Оля жива, а дети их разъехались,  кто – куда. Про мальчишек я не знаю, а Люда где-то на Волге живёт и мать к себе забрала. В их доме остался старший,  Анатолий, а дядя Тимурхан умер недавно, тоже, видно,  сердце не выдержало перемен. Одним словом, у нас тут жизнь нерадостная.
-Да, самые лучшие наши мечты   потерпели крах, - вздохнула я, -  Витя так верил в светлое будущее, в эволюцию человека, мы вместе мечтали о прекрасном будущем,  когда все люди будут честными и благородными.  Но прошло несколько десятилетий, и вместо прогресса мы получили дикость, грабежи, передел народного добра, злобу и зависть.  Наверное, ты права: это всё и свалило моего брата.
-Тина, а я думаю,  мы все заслужили то, что происходит с нами: мы не ценили то, что имели,  недовольно  роптали на жизнь. А ведь она была прекрасной,  мы были так счастливы все вместе, счастливы нашей дружбой, теплом своих сердец. Ваш дом был для нас родным домом, ваша семья стала родной, все соседи были близкими людьми. Нам всем надо было благодарить Бога за счастье, а мы роптали на жизнь. Нам казалось, что счастье наше никогда не кончится, а теперь всё - в прошлом.
-Да, для всех нас началась новая жизнь,- согласилась я, -  Леночка, а как ты живёшь? Твой муж Володя, он - кто? Вы любите друг друга?
-Володя – ювелир и музыкант, сейчас он в ресторане, играет и поёт. А любим ли мы? Мы уже полгода вместе. Сначала я влюбилась, он – тоже;  казалось, мы были  счастливы. Но пожили вместе несколько месяцев, и постепенно началось охлаждение, какое-то прозрение. Сейчас мне кажется, что я его вовсе  не люблю. А так хочется любви, Тина, без любви я не вижу смысла своего существования.
В беседе мы подошли к подъезду огромного многоэтажного дома.
-А кого ты всё-таки в своей жизни любила?- допытывалась я в лифте, -  Первого своего мужа,  Костю? Мама мне рассказывала, что вы были в школе, как Ромео и Джульетта.
-Нет, Тина,  любви у меня к нему не было, да он и не заслуживает любви. На самом деле в моей жизни была одна любовь -  самая первая, которая зародилась на заре моей юности, когда мне было шестнадцать лет.  Но мы были очень робкими и не смогли раскрыть друг другу свои чувства, мы даже не целовались. Саша ушёл в Армию, и  мне показалось, что будущего у нас нет, по глупости выскочила за Костю, который правдами и кривдами добивался меня, хитростью и коварством он заставил меня выйти за него.
-Печальная история. И ты не знаешь о судьбе своего друга?
-Знаю: после Армии он нашёл меня, но у меня уже родился сын. Саша убеждал меня бросить всё, уехать с ним, но я не смогла  разрушить семью. Хотя  впоследствии она итак развалилась, и не по моей вине. Тина, я не хочу и говорить об этом – всё в прошлом.
-Да, так были искалечены четыре судьбы.
-Я  виню в этом только себя. Ведь какое это чудо – встретить в жизни свою половинку! Оказывается, это счастье даётся далеко не всем. Из нас, трёх сестёр, только Юлия нашла свою судьбу в образе Вити.  Но Юлия  безжалостна к своей  любви и к чувствам Виктора.
Мы вошли в квартиру Елены, и я с удивлением услышала детский плач.
-Ой, Леночка, откуда ребёнок?
-А это моя внучка Камила, ей полгода. Я не успела рассказать тебе, что мой старший сын  Костя женился в свои восемнадцать лет, в прошлом году,  на чудесной девочке. Они  дружили с детства, Света всегда была мне, как дочь. Сейчас ты её увидишь. Внучка для меня – самое большое богатство, моя радость и моё счастье.
-Будем надеяться, что, пока это дитя любви вырастет и повзрослеет, жизнь на Земле станет лучше, светлее и совершеннее, а люди будут чисты и благородны, как о том мечтали мой брат и твой отец.  Может быть, мы выстрадаем  счастливую жизнь для своих внуков. И ещё я думаю, что к тому времени возродится наша огромная страна – Союз братских республик, и воцарится настоящий социализм с человеческим лицом!
-Тина, ты – такая же мечтательница, как и твой брат! – рассмеялась Елена.
Ещё долго говорили мы о жизни, о любви, о паре наших родных людей, об их чувствах и противоречиях, и решили надеяться на то, что любовь,  в конце концов, победит страшную болезнь.  Любовь  это то, ради чего стоит бороться,  идти на любые жертвы, и  лишь тот, кто это поймет, станет победителем в борьбе за счастье.