В то утро все, кто меня видел, делали нехорошие лица и говорили: « А у врача ты был?» или: « О-о-о… да тебе к врачу надо!» А я совершенно точно знал, что ни к какому врачу мне не надо – у меня работы полно, мне нужны для работы максимально комфортные условия, а не то чтобы какой-то там недоучка пихал мне в рот холодное железо. Но близкие повели себя в высшей степени агрессивно, и я пошёл…
Здание стоматологической клиники – это отвратительная двухэтажная коробка совешенно мерзкого цвета. Я подходил к нему медленно, и с каждым моим шагом оно становилось всё больше и темнее. И всё отчётливей слышалось мне хихиканье вивисекторов в кабинетах, и из каждого окна мерцали их голодные бесстыжие зенки.
Легко и непринуждённо взбежал я по ступенькам, легко очаровал тётеньку в регистратуре своим правым профилем – очарование левого на тот момент было несколько сомнительным – и, играя мускулами рук, проследовал к дежурному вивисектору.
Он ждал меня… И делал вид, что он там один, как будто я не чуял , как за стеной притаились в засаде орды дюжих коновалов.
Бестрепетно шагнул я к нему. Бестрепетно и гордо! И твёрдо сел в кресло. Мучители молча возликовали. Тут в кабинет впорхнула почти юная медицинская сестра, в таком халате, что на неё холодно было смотреть. Глаза её кричали: «НИТРОГАЙТИИВОСУКИ!» но в руках её был эмалированный таз, а в тазу звенела сталь…
Всё то время, пока меня рвали в клочья и пластали ломтями, мне кружил голову запах её духов. Они пахли хвоей, бумажными цветами и крашеной лентой. Пахли четырьмя пионами, пролитой водкой и майонезом…
И потом я закрыл глаза и увидел как внесённый ею таз взлетает, переворачивается, разрастается и накрывает нас всех…
Потом они выковыряли из кресла остатки меня и отправли их домой на пытку голодом.
Брюки на остатках болтались, ибо в одночасье стали слишком просторны. В штанинах шевелились ноги, в кармане выл телефон.
- Ы?
- Ну, ты был у врача?
- …ыл.
- Ну и как?
- ... ??? Хупер!!! Прохто хупер!!!