Сергей рассеянно посмотрел на часы. Глаза никак не хотели фокусироваться на серебристых до обидного маленьких стрелках, которые еще и бежали быстрее, чем его мысль успевала зафиксировать точное время.
- Ну чего вы… - обиженно проворчал мужчина встряхивая руку с часами, словно стрелки от того должны были сбавить ход. – Совсем что ли… пьяные…
- Вам помочь? – учтиво осведомился темноволосый франт, неведомо как очутившийся за столиком Сергея.
- Ой… - от неожиданности мужчина чуть не соскользнул со стула. – Ты кто?
Молодой человек белозубо улыбнулся и слегка склонил голову, словно его имя было столь известно, что не нуждалось в представлении.
- Позвольте. – все так же вежливо протянул он руку к часам Сергея. – Спешат?
Мужчина как завороженный без слов стянул часы с руки и протянул щеголеватому парню. На вид тот был чуть ли не вдвое младше, да еще и одет как-то не так. С излишней помпезностью.
Черный костюм тройка идеально подогнанный по гибкой точно рапира, фигуре, явно не дешевый, сшитый вероятно у какого-нибудь модного кутюрье по личному заказу. Черная классическая сорочка и белый шелковый платок, повязанный на манер галстука, скрепленный притягивающей взгляд булавкой с маленьким черным камнем, с какой-то чертовщинкой в блеске.
Щеголь поднес часы к уху, внимательно прислушался к ходу и щелкнув по стеклу отполированным до блеска ногтем одобрительно кивнул.
- Хорошие часы. Командирские. С историей.
- С историей… - вздохнул Сергей, надевая часы обратно.
- Десять минут первого. Что же такой человек как вы может делать в столь – щеголь брезгливо отодвинул от себя опустошенный пивной бокал – популярном месте, утром субботы? Доктор наук, герой страны, отец двоих детей и вдруг в грязной заштатной пивнушке встречает выходные…
- Жизнь такая, вот я и…
- Хм, я всегда считал, что если любить – то королеву, если рисковать – то жизнью, ну и если пить – то явно не пиво… «Желтогановского ликеро-водочного»…
- Эх… - Сергей убито схватился за голову, словно сдерживая мысли, разрывающие ее изнутри и сдавлено всхлипнул. – Жизнь – дерьмо.
- Ну – ну, голубчик, это спорное утверждение…
- Чего уж там! 49 лет, на работе унижают за копейки, жена пилит за все подряд… дети… не разговаривают со мной даже… и где ведь упустил не пойму! 49 лет, а я и мира-то толком не видел, жизни не пожил, а уже язва… бессонница… кредит… И главное ведь не могу никак понять – если жизнь дерьмо, то кем нужно быть, чтобы там на поверхности плавать?! Вот скажи мне, ты-то уж знаешь!
- Ну… - задумчиво нахмурился щеголь, перекинув ногу на ногу, - Там тоже разные люди. И для них тоже иногда жизнь – дерьмо. И не все справляются.
- Да как же… богатые тоже плачут… им-то, небось, не приходится до зарплаты у соседей деньги на хлеб занимать…
- Ну не на хлеб… но на бизнес. Это пропорции – чем выше по социальной лестнице, тем больше нужно денег на хлеб. А люди, они везде люди.
- Все равно… - тяжело вздохнул Сергей – устал я. Смертельно устал. Ничего больше не хочу – сил ни на что нет!
- И что же вы хотите этим сказать? – франт внимательно заглянул ему в глаза.
В его темно-карих, почти черных очах было что-то необъяснимо знакомое, располагающее…
- Я решил… револьвер наградной дедов… один патрон… но он рабочий… я давно уже…
- Дорогой мой, раз решили стреляться, то говорите прямо.
- Решил. Еще год назад.
- Хм… и до сих пор не осуществили? Нет, это не серьезно.
- Думаешь не смогу? Струшу? – начал распаляться Сергей.
- Что вы! И в мыслях не было! Просто с чего вдруг весь мир решил, что смерть – выход? Смерть, это дверь, а вот куда она ведет еще не известно…
- Я материалист. – Категорично заявил Сергей, залпом допивая остатки «Желтогановского»
- В таком случаи самоубийство – просто преступление над собой, а не акт милосердия. То, что вас не станет, не значит, что вам станет легче – вас просто НЕ СТАНЕТ. Вы только вдумайтесь в это страшное слово – это не безбрежный покой и умиротворение – это ничто и уходить из этого мира вы будете с болью и страхом.
- Ты меня не отговоришь. Все равно ничего уже не исправить – моя жизнь кончена, осталось только точку поставить.
- В таком случаи, - помолчав с минуту, ответил франт, - могу предложить альтернативу. Друг привез мне из дебрей экваториальной Африки уникальнейший препарат – органический яд огненной ящерки милосердного действия. Он убивает медленно в течение часа, при том не испытывается никаких болей, человек просто засыпает, а перед тем целый час спокойно живет. Вам хватит доехать до дома, обнять жену, позвонить детям и главное соблазна далее растягивать каторжную жизнь не будет.
«Как? Прямо сейчас?» – мелькнула в голове Сергея трусливая мысль. «Сейчас» решительно ответил он сам себе.
- Давай свой яд. Нет сил терпеть больше эту сучью жизнь.
Франт смерил его понимающим взглядом и ободрительно улыбнувшись, вытянул булавку из галстука, демонстративно поднеся ее к лицу Сергея.
- Вот. Всегда ношу с собой на всякий случай. Один укол – и вы уже живой труп.
Сергею показалось, что кончик иглы перед его глазами зловеще блеснул фиолетовым.
То ли от страха, то ли от волнения хмель туманивший голову минуту назад тут же испарился и к сердцу начало подступать неприятное холодное чувство, словно его уже укололи и час вот-вот отмерит последние секунды…
- Коли. – Сергей сглотнул предательски подступивший к горлу комок. – Сам не смогу – руки трясутся.
- Извольте! – Обиделся франт. – Я – не убийца. Если решили, то сами. – И аккуратно передал ему изящную булавку с искристым черным камнем на вершине…
- Яйцо в утке, а игла в яйце… - нервно хохотнул Сергей, поднося отравленную иглу к левой ладони. Игла замерла в сантиметре от кожи и никак не могла двинуться дальше. Руки Сергея тряслись все сильнее, в голове звучал шум прилившей крови, на лбу выступила испарина.
Франт с кривой ухмылкой наблюдал за страданиями мужчины, не мигая, затаив дыхание. Словно ребенок в цирке перед грандиозным трюком эквилибриста.
- Сергей! – вдруг крикнул он.
Рука мужчины дернулась, всадив иглу до половины в ладонь.
- Ах… - сдавленно вскрикнул Сергей, встряхнув пронзенной рукой, точно дотронулся до горячего.
- Что ты… что ты наделал?! За… зачем?! – оторопело уставился он на франта.
- Иногда шаг вперед – результат хорошего пинка в зад. – Весело подмигнул ему тот.
- Ты! Ты Дьявол!!!
- О… ну что вы… - рассмеялся щеголь, - я бы знал!
- Ты убил меня!
- Отнюдь! Я лишь предоставил вариант, а убивать себя вы решили сами, не знаю точно когда, но видно очень давно.
- Я… я…
- Советую вам, бережнее относится к времени - у вас не так много осталось… уже даже меньше часа… - подтвердил франт, мельком глянув на выуженный из брючного кармана золотой брегет. – Тик – так, тик – так…
- Будь ты проклят! – истерично крикнул ему в лицо Сергей и, развернувшись, побежал к выходу из полупустого бара, сопровождаемый задорным хохотом щеголя.
Не веря в произошедшее Сергей, спотыкаясь, шел по темной улице, то медленно, то словно ощущая шаги смерти за спиной переходил на бег.
В голове крутилась каша из самых разных мыслей – университетские года, война в Чечне, то как он вытаскивал из-под обломков подорванной машины товарищей, мать встречавшая его со слезами, Юля, смотревшая на него как на героя, дождавшейся его и затем ставшей его женой. Сынок Максимка, дочка Анечка, похороны его матери, успехи в науке, даже злосчастная ипотека тяжким бременем свалившаяся на его обывательские плечи… все крутилось в его голове снова и снова не давая сосредоточиться на чем-то одном. А потом к сердцу вдруг начинал тянуть лапы ледяной ужас… закрывая моменты жизни черным словом СМЕРТЬ.
Сергей часто думал о смерти как об избавлении, но сейчас добрая подруга отчего-то превратилась в мерзкую неотвратимую неизбежность… чуть ли не более страшную, чем предшествовавшая ей беспощадная жизнь…
Не помня как, Сергей добрался-таки до квартиры и, напрочь забыв о ключах, вдавил до упора дверной звонок. За дверью раздались торопливые шаги, загремели замки, дверь отворилась, и он лицом к лицу столкнулся с женой.
Юлька, его Юлька. Сонная, в старом выцветшем халатике поверх ночнушки, нахмурилась, принюхиваясь к запаху алкоголя и уже хотела что-то сказать, как вдруг…
- Прости меня. – само сорвалось с губ. – Я так виноват… я такой дурак… такой эгоист…
Внезапно пришло острое осознание того, что он не подумал, что собственно станет с ней и с детьми, когда его не станет. Что некому будет платить ипотеку. Некому будет работать, чтобы элементарно кормить их. И все это еще сильней сдавило сердце Сергея. Он упал на колени перед женой и едва сдерживался, чтобы не завыть в голос.
- Ну что ты, Сереж? Пойдем в зал, пойдем… я тебе чай с ромашкой заварю… Сереженька, пойдем…
Она усадила его в кресло и села рядом, успокоительно шептала что-то на ухо, укачивала словно младенца…
А Сергей думал, какая она все-таки хорошая и как он ее на самом деле любит… и пилила она его только потому, что и сама очень устала… а у него, доктора наук, ни разу даже мысли не возникло поговорить с ней по душам…
А потом Сергей вдруг увидел часы, на стене над их стареньким телевизором… оставалось всего 7 минут!
Каких-то семь минут! А что дальше…
Страх… непередаваемый страх охватил Сергея.
Он не знал что делать, в голове бились ядовитые мысли о том, что он столького еще в жизни не сделал – не помирился с дочерью, не поговорил с сыном… все, что раньше виделось неподъемной ношей, теперь казалось сущим пустяком по сравнению с надвигающейся черной бездной… абсолютной пустотой… квинтэссенцией ужаса…
- Сереж, что с тобой? – обеспокоенно посмотрела ему в глаза жена.
- Юль, слушай и не перебивай! – взмолился Сергей. – Я люблю тебя и всегда любил, что бы не случилось я хочу, чтобы ты помнила это!
- Сережь?
- Аньке скажи, что я был… не прав… что не важно кто ее избранник, лишь бы любили друг друга, скажи ей что я прошу у нее прощения за все… за все те слова… И Максимке скажи, что даром мне не нужен этот институт, лишь бы он был счастлив… и ты меня прости… я виноват!... Я так перед тобой виноват! Если бы только можно было вернуть все назад!!!
- Сережа, да что случилось-то? Сейчас, подожди, я чай с ромашкой заварю и все расскажешь…
- Нет, погоди…
Время пришло.
Юля торопливо скрылась за дверями кухни, и Сергей остался один.
Время словно замедлилось, расплылось размазанное по пространству.
В голове больше не было мыслей, только ласковый серый туман, скрывавший в своих клубах часы…
комнату…
люстру…
и медленный стук сердца в висках…
пум…
пуум…
пууум…
Кто-то чихнул над самым ухом. Да так громко, что голова буквально взорвалась ноющей болью.
- Мужчина, мы закрываемся. – Раздался недалеко неприятный гундосый голос официантки.
Сергей потянул руки к слезящимся от света ламп глазам, что-то выпало из его ладони и дзынькнув упало под стол.
Сдерживая подступившую к горлу тошноту, Сергей наклонился и поднял с пола небольшую золотую булавку с искристым черным камнем на вершине.
Он не сразу ее вспомнил, но когда черный бриллиант игриво подмигнул ему…