В возрасте 16 лет, зимой, я очутился в городе Ленинграде, на музейной практике. Задачей нашей творческой группы, состоящей из студентов живописцев, было хождение по различным музеям города на Неве. Ленинград был потрясающе красив, грязен и заметен снегом по самые поребрики. Нева застыла в гранитных рамах, ощетинившись пастозными торосами. Импрессионизму добавляли вечно галдящие вороны, беспечно шастающие по льду в поисках съедобного мусора. В общем, Ленинград выглядел точно так, как его описал Ф.М. Достоевский в тяжелые периоды депрессии.
Целый день бродить по святым для художников местам, занятие утомительное. Чтобы хоть как-то скрасить нашу жизнь, мы стали потихоньку нажираться по пути следования из Эрмитажа в Казанский собор, а из собора в Петропавловку и так далее. Благо, что город герой был значительно продвинутее родного Свердловска, где выпить водки днём, можно было только дома, в гостях или рэсторане. В Ленинграде были построены специальные Рюмочные, где продрогшие граждане могли хлопнуть рюмашку-другую, по дороге на службу или домой. Вот через эти рюмочные мы с товарищами и продвигались в сторону Академии, Кунсткамеры или Штиглица. Надо заметить, что разомлевшие и порозовевшие студенты, гораздо эффективнее впитывали крупицы чужого мастерства нежели их трезвые однокашницы.
Помимо рюмочных, булошных и сосисошных, мы выпивали на скамейках перед памятниками царям, в туалетах музеев и выставочных залов, в гардеробах творческих союзов и даже в подъездах обычных жилых домов, богато изукрашенных витражами, лепниной и изразцовыми полами. Что сказать - Ленигнрад поражал количеством красоты на каждый сантиметр города. Это не просто город-музей, это гораздо круче - это Остров Сокровищ, среди русских болот.
Вскоре, практика закончилась и группы разъехались по домам, но учеба должна была начаться только через неделю и я решил остаться в этом славном Городке еще на некоторое время. Но где же мне ночевать и харчеваться? На то время, родственников в Ленинграде у меня не было. Были только знакомые родителей, наверняка мечтавшие о том, что у них недельку другую поживет подросток из провинции. Забрав свои шмотки из общаги, где мы жили всей группой в одной комнате, я потащился к телефонам для обзвона знакомых, пока не подозревающих о том, какое счастье им скоро привалит. Через пару часов я понял – жизнь полная жопа. У всех обитателей Ленинграда случились какие-то жуткие неприятности, и все они одновременно попали в сильную беду. Очевидно, горе сплотило их настолько, что они не сговариваясь, отказывали мне в самых вежливых, но абсолютно одинаковых выражениях. Оставался только один адрес – Пионерстрой. Это было так далеко от музеев и рюмочных, что оттуда проще было бы сходить в Третьяковку чем в Эрмитаж. Ну что делать, пришлось звонить хозяину квартиры. Хозяином этой отдаленной жилплощади был Александр Леонович Кемурджиан – реальный конструктор Лунохода. Его телефон мне дал отец, познакомившийся и подружившийся с Конструктором при очень печальных обстоятельствах – они вместе лечили поломанные спины в ЦИТО. Как говорится – товарищи по несчастью. Отец рисовал портреты колоритного профессора, а конструктор дарил ему ученые книги, а приезжая в Свердловск ( уже после лечения) привозил нам с братом, американские космические журналы, карты звёздного неба и даже самоходную модель Лунохода 1. Его специализацией были движущиеся роботы и ездящие по Луне тележки.
Ну вот, мне и пришлось звонить Кемурджиану и проситься к нему на ночлег. После разговора с Конструктором, жизнь замерцала космическими далями и заклубилась туманностями звезд. Все потому, что меня позвали, пригласили и даже пообещали отдельную комнату с мягкой постелью. Кемурджиан оказался настоящим армянским джентльменом! Мы сговорились, что я приеду к нему вечером, когда он вернётся со своей космической работы, а пока у меня будет время ещё разок прошвырнуться по заснеженному городу. Окрыленный перспективой, я помчался на Васильевский остров. Музеи мне надоели а на острове было полно баров и пивнушек, где можно скоротать время. Надо ли говорить о том, что последним баром который мне удалось запомнить, был «Сова». Насосавшись там коктейлей, и пуская из носа пузыри я брел по Ленинграду в сторону Пионерстроя. Где-то ехал на метро, где-то на частниках и такси. Лишь глубоко за полночь я позвонил в квартиру Главного Конструктора.
Женский голос с прибалтийским акцентом сообщил мне из-за двери – Александр Леонович спит, и дверь она не откроет, так как у нее нет ключа, а так же, нет желания видеть кого бы то ни было в такое время. После этого ответа, я сник и прихуел. Кемурджиан-то жил один! Жена его умерла и никаких голосов в квартире быть не должно! Что это за мистика, и куда мне теперь с чемоданом и в пьяном виде идти? Я, ****ь как немец под Москвой приперся в эту тьму таракань, чтобы услышать всю эту ***ню из за двери?! Но вдруг она открылась, и вежливый мужской голос пригласил меня внутрь. Тяжело дыша перегаром я ввалился в прихожую и упал на мягкий грунт ( лунный).
Мерзкий голос принадлежал теще Александра Леоновича – Валде Яковлевне. Эта ведьма приехала из Риги вечерней ступой или метлой и уже успела занять комнату и чистую постель предназначенную мне. Деликатный Кемурджиан, помог мне встать, раздеться, убрать с прохода чемодан и проводил в ванную для дезинфекции. В отличии от интеллигентного Конструктора, не задававшего мне никаких лишних вопросов кроме – Чай? Кофе? Бутерброд? – Валда Яковлевна, трындела на смеси латышского и русского, и самым часто употребляемым словом было – Русские свиньи. Кемурджиан на неё шипел и прогонял как назойливую муху, но эта странная женщина продолжала преследовать меня своими проклятиями. Будто это не она заняла мою кровать, а я занял её место! Луноходостроитель Кемурджиан напоив меня превосходным чаем, проводил в спальню и уложил в роскошную постель под пуховым одеялом. Сквозь пелену качающейся комнаты я слышал причитания Валды и шипение Александра Леоновича. – Русские свиньи! …Валда, хватит!...
– Да свиньи – подумалось в темноте, - Ну и что, свиньи очень умные животные и к тому же совсем не пьют… "Джонни, о е-е" – пела в моей голове Джилла ( хит той зимы в СССР) О – е-е.. Вдруг почувствовав тошноту стал искать выход из под одеяла и наткнулся на тело, лежащее рядом. - Кто это?! – Только бы не Валда Яковлевна!!! - Зажегся свет и заспанный Кемурджиан спросил меня о самочувствии. Вместо ответа, я схватившись за горло, помчался к двери. Только бы не блевануть на ковер, пол, косяк, крышку унитаза… Бе-е-е...Уффф! Успел. Вернувшись в спальню я оценил диспозицию. Мы с Главным Конструктором спали в одной, но огромной супружеской постели. Таким образом, Валда Яковлевна была нейтрализована от нас и шипела в своей ( моей!) комнате как старый сифон. Кемурджиан опять дремал не выключая света. Я лег на свою половину, потянул на себя одеяло и тут услышал странный писк. Тонкий - претонкий и беспрерывный писк. Не комариный, не мышиный, вообще не животный а скорее технический. Пошарившись по тумбочке, под кроватью и в карманах своей одежды, я наконец обнаружил источник – это были мои часы на моей же руке. Электронные часы, модели БЭ № 6464646 – или типа того, с календарем, секундомером но без будильника! И при этом эта дрянь из Бердска – пищала! Тонко и противно. Я разбудил Конструктора и продемонстрировал ему достижение советских электриков. – Вот, говорю.- Часы пищат.Что делать? - Кемурджиан посмотрел на часы, потом на меня и сказал чудовищную глупость – В этих часах нечему пищать, спите Алёша. Уже поздно. – Я возмутился и сказал ему, что прекрасно знаю, что в них нет динамика и пищалки, но возможно от Ленинградской сырости, попавшей внутрь ( я часто падал в снег по дороге) часы начали замыкать контакты и пищать. – Вот послушайте! – сняв браслет с часами, я сунул в ухо Главному Конструктору. Александр Леонович вежливо притворился будто прислушиваясь к часам. Но опять сказал – Не слышу ничего, все с ними в порядке. – Решив, что он глухой, и не может услышать столь высокий но тихий звук, я засунул часы под подушку, надеясь что пух заглушит этот писк. *** там! Эти проклятые часы пищали и сквозь три кило перьев. Я опять разбудил Конструктора и радостно представил ему новое открытие. Кемурджиан как-то вяло отреагировал на мое заявление и снова предложил мне поспать. Но какой в жопу сон, если влага разрушила микросхему и заставила вибрировать неведомую пластину в недрах механизма! Чтобы окончательно убедиться в своем предположении, я решил разобрать часы и вытащить батарейку. Без питания часы не смогут долго пищать.
Эта модель белорусских часовщиков была сделана из цельного куска металла, толщиной в дюйм. Спереди был дисплей с кучей ненужных надписей а задняя часть открывалась при помощи штангенциркуля или на худой конец, портновских ножниц. В кольце, завинчивающимся на задней крышке, были прорези в которые вставлялись инструменты и вращались против часовой стрелки. Только так можно было добраться до батарейки. Решив, что Кемурджиану будет любопытно взглянуть на внутренности часов, я быстро разбудил его и спросил
– Александр Леонович, а у вас есть штангенциркуль или ножницы? – Протерев глаза, Главный Конструктор ни слова ни говоря, открыл дверцу прикроватной тумбочки и достал оттуда ножницы. Большие такие хорошие ножницы из корундовой стали. Их лезвия блеснули в свете лампы как клыки огромного зверя. Протянув мне инструмент, он пояснил что это ножницы его жены – они сделаны в Германии из оружейной стали, они очень острые и чтобы я был предельно осторожен. Поблагодарив и щелкнув каблуками я взял часы в левую руку, а правой раздвинул ножи таким образом, что бы кончики соединились с пазами на задней крышке. Чуть прижал и стал поворачивать растопыренные ножницы против часовой стрелки. И тут, как-то быстро и незаметно оказалось, что часы прыгнули лягушкой в складки одеяла, а ножницы с хрустом воткнулись в мою ладонь в двух местах одновременно.
- А-А-А Бляааадь! – Вырвалось у меня машинально. Кемурджиан очнулся и начал шепотом орать на меня, пытаясь понять что же случилось. За дверью завыла Валда Яковлевна,
- Опять эти Русские свиньи! Напьются и орут на весь дом!…
Конструктор включая свет, опрокинул лампу со столика и разбив её вдребезги, пытался найти очки чтобы наконец понять что случилось. Я, истекая кровью и матерясь, сжал ладонь в кулак бросился в туалет, по дороге роняя на пол капли крови, часы, ножницы, и распахнув дверь повалил на пол ещё Валду Яковлевну. Она закричала и выпучив глаза стала молиться своему латышскому богу, видимо решив что её будут насиловать и убивать, а может даже наоборо-о-о-т!!!
Утром, проснувшись в пуховых перинах я был один – на столике лежала записка. – Алеша, Валда уехала в Ригу, завтрак в кухне на столе, я вернусь к 6 вечера и мы вместе пойдем в Филармонию, приведите себя в порядок и отдохните как следует. С уважением, Александр Леонович Кемурджиан.
- Вот это человек! - подумал я тогда, натерпелся от меня но ни слова упрека - настоящий аристократ.
Дальше было еще лучше; часы не пищали, рука и голова немного побаливали, но после завтрака состоящего из блинов с красной икрой, кофе и нескольких рюмок Армянского коньяка, прошло всё – и голова и рука и живот. Суровая Валда уехала навсегда, я остался в этой квартире один и жизнь, как говорится, наладилась.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Кемурджиан,_Александр_Леонович
http://www.rovercompany.spb.ru/kemurdgian.html