[ещё один эпизод графства. шестой. спустя ну_ужас_какое_долгое_время.
предупреждаю сразу, речь всё-таки будет об отрицательном персонаже, причём до конца второй части, увы.
не знаю уж, почему оно решило писаться так. :)))
остаётся только надеяться, что с третьей частью этого ужаса не будет. в смысле - двухмесячных перерывов не будет, надеюсь.
ри]
Корк уселся в кресло, стоявшее в уголке, и вновь вызвал из небытия образы далёкого прошлого...
Интересно, помнит ли всё это теперь хоть кто-нибудь, кроме него?..
Едва ли, рассудил Корк. Никто из тех, кто был там, – смертные, смертные, много смертных, - не мог дожить до этой ночи...
Конечно, сказание о битве при Тонхоре и о неведомом предателе было занесено в свитки пергамента и передавалось изустно уже не один век. Но разве эти жалкие крупицы можно было равнять с тем, что сейчас проплывало перед самыми глазами Корка, сияя ярчайшими красками полуденного юга?..
Эти картинки вернулись в сознание необычайно быстро - возможно, не без влияния со стороны амулета, который Корк до сих пор держал в руке.
Погружаясь в их созерцание, он откинулся на спинку кресла и застыл...
…*.*…
Полтора десятка юношей-северян, товарищей по отряду, прогуливались по базарной площади и разглядывали разнообразный товар.
У кого-то из новобранцев - ведь они никогда раньше не видывали ничего подобного! - просто глаза разбегались от удивления и восторга; и все недельные довольствия этих солдат без сожалений ссыпались в кошельки хитроумных торговцев…
Другие тем временем расхаживали по рынку с выражением ужасной скуки, оглядывая прилавки лениво, почти презрительно.
-Вот темнота, - фыркнул Корнилиус, кивая на своих увлечённых сотоварищей. - Да вся эта дрянь не стоит и десятка медяков!
-Не скажи, - мягко возразил Тоби Тонхорец (ни он, ни Корнилиус не участвовали в общей сутолоке, а наблюдали за движением, стоя в сторонке у стены). - На этом базаре порой такое можно встретить... – не найдя больше слов, он многозначительно цокнул языком.
"Так ты – что, веришь в эти басни!?" - чуть не вырвалось у Корнилиуса. Однако он прикусил язык, вспомнив, по какому поводу был сформирован их гарнизон. Тут явно нельзя было списать дело на "показалось" и "струсили"!..
Да и вообще - сам-то он, в отличие от Тоби, не местный...
Всё это рядовой с далёкого севера прекрасно понимал умом; тем неожиданнее и страннее показалась ему тёмная волна вражды и досады, которая вдруг поднялась откуда-то с самого дна и захлестнула глотку.
"Что они - все, все они - могут знать!?.."
…В то страшно далёкое и страшно напряжённое время вся Империя готовилась к великой битве с Союзом Южных Пустынь.
Южане – горячие, вспыльчивые, непримиримые – не давали покоя своим северным соседям, постоянно совершая набеги на имперские земли и ввязываясь в стычки с местными жителями...
К тому же многие из обитателей пустыни знались со всякой нежитью и достигали больших успехов в чародействе. Ну, а уж без простейшей, "бытовой", магии вообще редко кто обходился. Это, конечно, не могло не отразиться на взаимоотношениях южан и северян. Ведь в Империи – с самых первых дней после её провозглашения – к колдовству относились без всякого сочувствия.
А теперь южане и вовсе дерзнули на нечто неслыханное...
Горстка дерзких юнцов, поднаторевших в магии мелких пакостей, однажды пробралась в поселение Тонхор и разграбила его, переполошив всех тамошних обывателей. С той поры такие происшествия случались неоднократно, и не только в Тонхоре; последствия набегов с каждым разом становились всё значительней. А однажды на окраине небольшого села, находившегося в добром дне пути от Серых песков*, обнаружили мёртвую девушку.
В воздухе запахло отчаянием.
С южных окраин в столицу поскакали гонцы. Там отреагировали мгновенно: мудрый наместник при юном императоре в тот же день приказал готовиться к войне...
***
Юнцы и опытные воины с окрестностей столицы были созваны на смотр в поселение Таувир. В их числе оказался и Корнилиус.
Стоя под пронизывающим ветром, досадуя на погоду (да и на всё прочее), он вполуха слушал воззвание императорского наместника. Страстные пассажи на тему: "защитим же Империю и её жителей, покроем славой знамёна его высочества!.." - совершенно его не интересовали. Впрочем, пару раз, когда наместник отступал от положенной риторики и говорил то, что нужно было говорить, - Корнилиус всё же прислушивался.
-...Зачем, спрашивают некоторые, нужно было сгонять в отряды чуть ли не всех поголовно?.. Слушайте же, - объяснял наместник, возвысив голос и стараясь перекричать ветер. - Слушайте же! Наш враг силён, коварен и опасен. Есть опасения, что и на поле брани он не откажется от своих мерзких фокусов, – к чему они приводили и приводят, нам с вами слишком хорошо известно... И именно поэтому мы не имеем права на поражение.
Мы должны дать им бой первыми и одержать победу. Не просто достичь временного затишья, а - победить раз и навсегда! Раздавить угрозу в зародыше, покуда она ещё не окрепла, не обросла чешуёй и не отрастила клыки!
Вот почему я приказал призвать каждого третьего, и как можно скорее.
"Вот темнота, - скользнуло в голове новобранца. - Бить врага его же оружием - никогда не пробовали? Говорят, действует безотказно! А главное - ни тебе сборов, ни..."
-Вперёд, храбрые воины Империи! Вас ждёт величайший подвиг, который навсегда останется в сердцах всех наших жителей - крестьян и мещан, вельмож и солдат!.. Защитим своих братьев от произвола колдунов! Вперёд, о великая армия!!
-Вперёд!! Ура-а-а-а!!! - единодушно грянула армия в ответ на эти слова.
Корнилиус, однако, молчал.
"Подвиг, подвиг... Что мне-то со всех этих геройств?" - думал он.
После к своему войску вышел и сам будущий правитель, совсем ещё мальчик, и тоже к чему-то призывал; и тень детского испуга соседствовала в его голосе с решимостью и мужеством. Многие, увидев его, плакали, вспомнив своих сыновей; однако Корнилиуса было не так-то легко пронять. Он хмуро смотрел в одну точку и только поёживался от холода…
***
-То есть, конечно, я не имел в виду, что… – начал было Тоби; однако Корнилиус не стал его слушать. Не говоря больше ни слова, он пружинящим шагом отошел от стены и направился в самую гущу базарной толкотни.
Тоби лишь пожал плечами.
…Вскоре Корнилиус оказался за пределами площади, в каком-то закутке между двумя зданиями. Несмотря на полуденный жар, здесь было прохладно и даже сыро.
Прямо у стены, поджав под себя ноги, сидел угрюмый старик; на шее у него был пристроен небольшой лоток с различными безделушками, вроде как у бродячих торговцев.
Когда солдат подошёл совсем близко, старик поднял глаза, не говоря, однако, ни слова. Было заметно, что он ничуть не удивлён появлением Корнилиуса.
Юноша же стал разглядывать товар; при этом с его лица ни на секунду не сходило острое насмешливое выражение…
Впрочем, одна из нехитрых диковинок всё же привлекла его внимание.
Это был небольшой, мало чем примечательный шар тёмно-серого цвета, – строго говоря, даже не шар, поскольку он был немного сплюснут с боков. На его гладкой поверхности не было видно никаких знаков, меток или даже просто царапин.
Чем эта вещь могла зацепиться за взор, Корнилиус совершенно не мог понять. Однако, влекомый непонятным интересом, он осторожно поднял «шар» с лотка и поднёс его поближе к глазам…
-Чего смотришь попусту? – вдруг подал голос старик; и его слова прозвучали неожиданно враждебно, почти крикливо. – Покупаешь – так покупай, а нет – ступай подобру-поздорову! Нечего тут глазеть! – протараторил он, блеснув колючими глазками.
Корнилиус снова вспыхнул; однако на этот раз ему удалось овладеть собой.
-И сколько же ты просишь? – спросил он, растянув губы в холодной, нарочито вежливой улыбке.
-Один рон**.
Корнилиус неторопливо развязал кошелек и протянул старику монету. Получив её, тот тут же поднялся с места и, забрав свой лоток, скрылся за углом.
Пожав плечами, юноша сунул покупку в заплечный мешок и направился прочь. Здесь ему больше нечего было делать.
…*.*…
__________
*Серые пески - северная часть Большой пустыни; дальше к югу следуют Желтые пески и Серые камни. За пустынями находится горная цепь. Что за ней - неизвестно, поскольку никому из тех, кто пробовал узнать это, не удавалось вернуться домой. Поэтому считается, что ее невозможно перейти.
*Рон (не склоняется) – денежная единица, небольшая серебряная монета с примесью меди. Недельное довольствие солдата-новобранца составляло 12 рон.