Вокзал, несмотря на позднее время, бурлил. Каждые полчаса прибывали и отправлялись поезда. Одни пассажиры спешили на перрон, другие занимали места в зале ожидания, третьи торчали в буфете. Мои родители устроились на подоконнике. Отец пил пиво, мама в который раз перебирала содержимое сумок и чемоданов. Я уплетал аппетитные ватрушки, запивая лимонадом, и неотрывно смотрел в окно. Мы отправлялись в дальний путь, в Харьков, где жила тетя Феня — папина родная сестра. Я видел ее только на фотографии, но знал, что у нее есть внуки — мои ровесники. Я жаждал с ними познакомиться лично, но это произойдет не раньше, чем через сутки. Ближайшие 24 часа мы проведем в вагоне пассажирского поезда. Впервые еду по железной дороге. Очень волнуюсь и нетерпеливо поглядываю на часы. Не каждый ребенок в десятилетнем возрасте совершает такие увлекательные поездки.
Ровно в полночь прибыл наш поезд. Плацкартный вагон, два нижних и одно верхнее места. Естественно, я выбрал верхнюю полку. Протяжный гудок. Поезд плавно тронулся с места. Замелькали станционные огни, составы на соседних путях, полыхнул прожекторами переезд, и за окном наступила темнота.
Отец не разрешил открыть окно, хотя в вагоне было душновато. Пришлось на каждой станции выбегать в тамбур и выглядывать в открытые двери, мешая проводнице работать. Она прогоняла, но я возвращался и мучал ее вопросами типа:
«Какая станция? Сколько часов еще ехать? Можно ли выйти проветриться?» и так далее.
Первый крупный город на пути следования — Нижний Новгород. В те годы он еще назывался в честь известного писателя — город Горький. Прибыли мы сюда на рассвете. Впервые увидев Волгу, я поразился ее размахом и широтой. Наша Вятка — ручеек по сравнению с великой русской рекой. Мы долго ехали по мосту, а потом сразу окунулись в горьковские новостройки. Троллейбусы, трамваи, большие магазины, подъемные краны, цеха предприятий — первые признаки огромного мегаполиса, которым уже в то время считался Нижний Новгород. Здание большого вокзала, высокая платформа и огромное желание пробежаться по перрону. Родители спят, проводница уже другая — очень добрая тетушка предпенсионного возраста. Она выпустила меня из вагона с одним условием:
—Сбегай, сынок, купи мне какую-нибудь газетку в киоске в зале ожидания!
Я с честью выполнил это поручение и даже не опоздал к отправлению. Потом проводница расхваливала меня перед моими родителями, называя меня «шустрым, смекалистым мальчуганом». Правда, после ее ухода устроил мне взбучку за то, что я без спроса покинул вагон.
В этот день мы побывали в древнем городе Владимире, с юга объехали Москву и остановились в Туле. Затем с верхней полки в открытое окно я с огромным интересом разглядывал Курск, Орел, Белгород. Внезапно наступили сумерки, и Харьков встретил нас множеством разноцветных иллюминаций и нагромождением вокзальных построек. Родственники, встретившие нас у вагона, чуть не бегом по подземному переходу вывели на привокзальную площадь. Еще минут сорок на трамвае по ночному городу. Район новостроек, пятиэтажка, трехкомнатная квартира, плотный ужин, мягкая постель, глубокий сон...
Открываю глаза. Солнечные лучи нагло ворвались в окно, напомнив о том, что я проснулся поздно. Небольшая комната с тремя кроватями, письменный стол, стулья, книжные полки, три тумбочки. Передо мной на табуреточке сидит девочка и улыбается, излучая крайнее любопытство:
—Здравствуй, Юра! Меня зовут Оля.
—Приветик! Что ты тут делаешь?
—Это наша детская комната. Ты спал на моей кровати, а я ночевала на раскладушке в бабушкиной комнате...
Так я познакомился со своей двоюродной племянницей Ольгой. На год моложе меня, но очень самостоятельная и общительная девочка. Ее два братика все дни проводили во дворе с друзьями, поэтому я с ними так и не подружился. Они особо к этому и не стремились. Правда, однажды позвали меня на пустырь, как они выразились, «жидов бить». Под «жидами» харьковская детвора подразумевала обыкновенных воробьев. Ватага пацанов с рогатками направилась в овраг, по пути сбивая с деревьев несчастных пташек. В овраге ребята разожгли костер, насадили на палки общипанные тушки птиц, обжарили и с огромным удовольствием съели. Я не принимал участие в этой неприятной процедуре. Мне стало противно. Я покинул пустырь, обозвав мальчишек «живодерами». Больше с братьями я не общался. Оставшиеся до отъезда дни провел рядом с Олей. С разрешения взрослых мы самостоятельно ездили к Монументу Славы, посетили несколько музеев, даже участвовали в конкурсе рисунков на асфальте. Призов не получили, зато познакомились с другими девчонками и мальчишками.
Расставались мы с Олей, как старые добрые друзья. Шли по перрону, держась за руки: десятилетний мальчик и девятилетняя девочка.
—Я тебе обязательно напишу! - шепнула она на ушко и уткнула личико в мамину ладонь. Я уезжал, она даже не махнула ручкой вслед.
Через пару недель я получил письмо. Оля клятвенно обещала приехать ко мне в гости следующим летом. И не приехала. Наверное, родители не отпустили. А жаль...