В закрытом гарнизоне-2

   
 
        Ранним июньским утром, когда над бескрайними просторами только что отзвучал  написанный   Михалковым-старшим  Гимн Страны Советов, по тянущемуся вдоль залива узкому серпантину, шаркая  кирзачами, шел расхлябанный батальон военных строителей.
        Одетые в    шапки и  низко перехваченные ремнями ватники, они  шли созидать  в скалах  подземное укрытие для  атомных ракетоносцев, утюгами застывших  у длинных пирсов.
        - Ускорить шаг! - время от времени орали  мордастые сержанты и  шарканье учащалось.
        Внезапно сзади  пропел  автомобильный  сигнал, колонна приняла чуть вправо и вдоль нее медленно покатила черная, со спец номерами «Волга».
        - Смир-рна!  Равнение налево!  - рявкнул шагающий  сбоку  капитан и вскинул к виску руку.
        С первого сидения  ему величаво кивнула  черная, облитая золотом  фуражка, и автомобиль  проследовал дальше.
        - Вольно! Подтянуться, мать вашу! -  заорал  капитан, и облегченно вздохнул.
        В «Волге»  сидел  командующий флотилией,  отличавшийся непредсказуемостью и весьма крутым нравом. 
        Вице-адмирал и Герой Советского Союза, лично знавший самого Генсека и пивший водку с  первым космонавтом, он был  единоначальником нескольких тысяч  военных  душ     и имел неограниченное  право карать и миловать.
        Скатившись  к раскинувшемуся  на скалистом плато  казарменному городку, «Волга»  проследовала к штабу и, скрипнув тормозами, остановилась.
        Выгнанные на физзарядку полосатые  команды лодок быстрее зарысили  по базальту скал, а из дверей штаба  навстречу командующему выкатился дежурный.
        Хмуро выслушав его доклад, адмирал сунул  капитану 1 ранга руку и прислушался к бодрым, доносящимся издалека матам. 
        - Молодцы,  шустро бегают, -  буркнул он  и проследовал в предупредительно распахнутую дежурным, стеклянную дверь штаба.
        Там, в отделанном мрамором холле, у  стойки с флотилийским знаменем, застыл  истуканом  часовой,  а у открытой двери дежурки,  ел  глазами начальство  молодцеватый капитан-лейтенант,  с  висящей у бедра   пистолетной кобурой.
        - Чаю! - донеслось с лестницы,  и  адмиральские штиблеты  заскрипели по навощенному,  с ковровой дорожкой,  паркету.
        Через несколько минут «Лева», так заглазно звали командующего подчиненные,  стоял    у  расшторенного окна своего обширного кабинета, прихлебывал из серебряного подстаканника дегтярного цвета чай  и обозревал  застывшие на воде, корабли флотилии.
        Оставшись довольным, адмирал  удовлетворенно крякнул,  поставил  подстаканник на  громадный, с  телефонами «вч»  стол  и прошел в смежную комнату.
        Там  он раздернул шелковую кисею на стене, под которой  синела громадная карта Атлантики.  В разных ее местах  висели   миниатюрные  ракетоносцы, таящиеся   на боевом дежурстве  у побережья США.
        -  Недолго вы попрыгаете, курвы, - довольно   хмыкнул  адмирал и  пришпилил  еще один   в россыпь Бермудских островов.
        Сзади раздался  писк селектора, командующий задвинул  кисею  и неспешно вернулся в кабинет.
        - Да! - нажал одну из кнопок. - Щас буду!
        Через пять минут  черная «Волга» отъехала от штаба  и направилась в сторону  режимной зоны.  У крайней к заливу, белой девятиэтажной казармы, к ней присоединилась вторая, и  автомобили покатили вместе.
        В задней, изрядно просевшей  «Волге»,  сидел громадного роста адмирал. Он был начальником Особого отдела, его подчиненные звали за глаза   «Вася», и оба  дружили семьями.
        На флотилии они служили лет десять, вместе ходили подо льдом на Полюс,  и  Лева трепетно относился к Васе.
        Несколько лет назад, заброшенные из Москвы  диверсанты, в целях проверки бдительности, умыкнули  из одного из соединений Тихоокеанского флота,  крупного штабного начальника вместе с дежурным и мобдокументами. Разразился грандиозный скандал,   всем виновным   учинили «козьи морды»  и сверху спустили грозные циркуляры.
Опытный  Вася тут же сориентировался    и  организовал «шпионов»  у себя на флотилии.   
        Нескольким молодым оперативникам вручили липовые документы, одного, самого шустрого, переодели в матросскую  робу и  поставили задачу  диверсионного плана. Лейтенанты  постарались, проникли в режимную зону и   осуществили учебное минирование  трех ракетоносцев.  А заодно сперли на одном из «циклов» секретные перфокарты. Теперь скандал разразился на флотилии, но без доклада в Москву.
        А вскоре после этого  чекисты отловили в соединении настоящего супостата. Он служил при штабе  в качестве старшего вестового  кают-компании начальствующего состава,   до призыва промышлял фарцовкой и имел друзей в Финляндии. И что б порадовать их, собрал    такую информацию, о которой  мечтала любая западная разведка.
        Когда по результатам разработки, которая была на контроле Лубянки, Вася ознакомил Леву с тем, что обнаружили в специально оборудованных тайниках   у вестового,  того чуть кондрашка не хватил.
        В двух  записных книжках - списки  командования, численность ракетоносцев и их тактико-технические характеристики. На отснятых и проявленных фотопленках,  отсеки подводных крейсеров  и, самое главное, точное место расположения и схема подходов, к  строительству особо секретного укрытия для атомоходов, которое курировалось  самим ЦК. Короче, информация  стратегического плана. 
        О чем тогда говорил   Вася с Левой,  и что он докладывал тогдашнему Председателю КГБ Андропову, история умалчивает, но обычных в то время последствий, для командующего не наступило.

        Шурша колесами по влажному  асфальту, «Волги»  подкатили  к металлическим решетчатым воротам,  те, урча электроприводом, плавно  отъехали в сторону, а выскочивший из КПП мичман, вскинул к козырьку руку.
        - Давай к  седьмому, -  бросил Лева водителю, и тот прибавил газу.
        Миновав  длинный ряд  пирсов, с блестящими от утренней росы  атомоходами  и застывшими у трапов вахтенными, с автоматами и в канадках, автомобили  остановились  на площадке перед контрольно-дозиметрическим пунктом  одного из них, и адмиралы вышли  наружу.
        -  А погода то, в самый раз, а Ефимыч? -  потянул воздух носом командующий и прищурился  на встающее из-за сопок солнце.
        -   Хорошая, - донеслось сверху,   и приятели  направились к КДП. 
        Миновав короткий коридор, с постом радиационного контроля и вытянувшимися за стеклом химиками,  приятели зазвенели ботинками по наклонной аппарели  и солидно двинулись вперед, по пирсу.
        В самой его середине, у трапа  с выстроенными на надстройке швартовными командами  ракетоносца,  в корме которого  взблескивали радугой  водяные гейзеры,    стояла группа  старших офицеров штаба.   Здесь же, на водной глади, попыхивали синеватыми выхлопами дизелей из труб, два крутобоких буксира, над которыми   парила стая  чаек.
        - Смир-рна!  - трубно рявкнул чей-то голос,  и навстречу адмиралам шагнул  коренастый человек в   канадке.
        - Товарищ командующий!  - вскинул он руку к пилотке с позеленевшим крабом. - Ракетный крейсер стратегического назначения «К- 320»,  к выходу на боевое дежурство готов.  Командир,  капитан 1 ранга  Лобанов!
        - Вольно, -  пробурчал  Лева  и тряхнул командиру руку. Потом то же самое сделал Вася, и штабники расслабились.
        Далее  последовал короткий инструктаж (главный был накануне).
        - И смотри мне, - назидательно завершил Лева.  - Американцев не пугать и борта им не проламывать. 
        Окружающие весело переглянулись.
        В прошлом году один из ракетоносцев вернулся из Атлантики с развороченной рубкой, проломив   борт следящего за ним  «Лос-Анджелеса».  Из Москвы примчалась    специальная комиссия, с намерением отвертеть командиру голову, однако Лева уперся и в обиду того не дал.
        - Ну, семь футов тебе под киль, - наклонился он к  Лобанову.
        -  Есть! - козырнул тот,  и  по трапу взбежал на борт.
        В ту же минуту с высоты рубки металлически пролаял мегафон, швартовные команды разбежались по надстройке,  и  черная громада крейсера  величаво  отошла от пирса.
        На фарватере, подобно детям к маме,  к ней ласково прижались  буксиры и повлекли  к выходу из обширной  бухты.
        Проводив взглядом  исчезающий в   туманной узкости  крейсер, командующий  взглянул на  часы - было ровно семь, удовлетворенно хмыкнул,  и они с Васей  размеренно двинулись в сторону КДП.
По издавна заведенной привычке,  оба адмирала завтракали только дома.
        - А твоего «штирлица» не забыли? - хитро взглянул    Лева на  монолит шагающего  сбоку Васи.
        -  Нет, - хмуро ответил тот и недовольно засопел
        Прошлой весной,  один из его подчиненных, прощаясь с коллегами, едва не отстал от  уходящего  на боевую службу корабля  и догонял его   на  разъездном катере. 
        Вид карабкающегося по шторм-трапу на борт  капитан-лейтенанта, с  зажатой в  зубах  шифр-шкатулкой,  вызвал несказанное удовольствие Левы и бурный гнев Васи.
         Дело в том, что относясь к разным ведомствам, они  любили друг друга подначивать, «прихватывать» чужих подчиненных  и учинять всяческие пари.
         Когда несколько лет назад, для флотских адмиралов и капитанов 1 ранга  была придумана новая, в пику сухопутным папахам шапка, они заспорили, кто ее получит раньше.
        Утром Лева позвонил в Москву  своему приятелю  в Главном штабе ВМФ  и тот заверил, что шапку тому доставят в течение недели.  То же самое сделал и Вася, звякнув в морской отдел  на Лубянку.
        Через пару дней, утром, Вася, провожаемый восхищенными взглядами офицеров штаба,  невозмутимо продефилировал  в кабинет командующего в  вожделенном головном уборе,  молча уселся  на скрипнувший под ним стул и с интересом  воззрился на приятеля.
        - Все ясно,  со склада  сперли, - пробурчал  Лева и  полез в сейф за коньяком.

        Отъехав от  причала  и блюдя субординацию, машины  выкатились за ворота и   сторону поселка.  Миновав окраину, они проследовали в центр и остановились у высотного дома, негласно именуемым «адмиральским».
        -  Ты сегодня на Военном совете  будешь? -  покосился командующий на Васю, когда они вошли в блистающий чистотой подъезд.
        -   Непременно, - прогудел тот,  и лифт бесшумно вознес адмиралов вверх.
        Без четверти восемь  обе машины отъехали от дома, спустились в  скалистую, с  прозрачным озером,  долину и, натужно гудя моторами, выехали на серпантин.
        На середине пути,  со стороны простирающегося слева   залива,  в  прозрачном воздухе поплыли  размеренные стуки метронома,  а в рубках  и на носовых надстройках ракетоносцев, возникли  темные фигурки вахтенных.
        Адмиральские машины встали, Лева с Васей вышли наружу  и окинули  взглядами раскинувшуюся  внизу базу.
        По всему ее  залитому солнцем пространству -  на пирсах,  в казарменном городке и серпантине, неподвижно застыли  шеренги, строи,  отдельные группы  и автомашины
        - На фла-аг и гю-йс,  смир-р-на! -  металлически прокатилось над заливом, и в воздух взметнулись сотни чаек.
        -  Фла-аг и  гю-йс, поднять!
        С последним словом,  на рубках крейсеров весело полыхнули сине-белые флаги, а в носах затрепетали  красные полотнища гюйсов.
        -  Во-ольно!  -  унеслось в  бездонную синь неба, и  все внизу пришло в движение.
        -  Когда то и я, старшиной на тральщике, вот так же флаг, поднимал, -  растроганно  произнес Вася. 
        - И я тоже, -  отозвался Лева. - На «эске».
        Ровно в девять, в штабе   состоялся Военный совет флотилии.
        В одном конце зала, за длинным  полированным столом, в центре,  царственно восседал Лева,  а справа и слева от него  «члены» и друг Вася, вместе с военным прокурором. 
        Аудитория была представлена командирами   ракетоносцев, их замполитами,  и офицерами штабов соединения.   
        Для начала  рассмотрели вопросы боевой подготовки и Лева вздрючил двух командиров.  Один «завалил» торпедные стрельбы, а второй потерял  аварийно-спасательный буй, где-то в районе Багамских островов.  Когда те, утирая платками лбы, плюхнулись на свои места, слово попросил  начальник политотдела.
        - Давай комиссар, -  утвердительно качнул головой Лева и  набулькал себе стакан  «боржома».
        Тот, пыхтя, взобрался  на увенчанную гербом трибуну, продемонстрировал залу   пурпурного цвета брошюру  и вкрадчиво  поинтересовался, - что это такое?
        - Кодекс строителя коммунизма, - с готовностью отозвался зал. - Моральный.
        - Вот именно! - потряс брошюрой капитан 1 ранга. - А что у нас с  коммунистической моралью отдельных, так сказать, офицеров и мичманов?
        -  Да вроде все нормально, - переглянулись сидящие в зале и насторожились. 
        - А вот я лично,  в этом, очень сомневаюсь! - проскрипел  начальник  и вопросительно  взглянул на Леву.
        - Давай, Альберт Палыч, тут все свои, - поставил тот на стол пустой стакан.
Начпо  нацепил на нос очки,  и  достал из кармана  габардиновой тужурки бумагу.
        - Тринадцатого марта, сего года, капитан 3 ранга Бойцов, вместе с капитан-лейтенантами  Юрченко и Скузом,  будучи в командировке в Мурманске, учинили пьяную драку  с  гражданскими лицами и выкинули одного из окна, в известном всем ресторане  «РБН», - пробубнил он.
        Зал оживился и  внимал с интересом.
        - Далее, - поднял вверх палец    начпо. - Двадцать второго  апреля, после ленинского субботника,  группа сверхсрочников, во главе с мичманом  Врубелем,  скупив все места  в пассажирском АН-24,  самовольно улетела в Ленинград, где предавалась  разврату с женщинами легкого поведения!  Я считаю, товарищ командующий, - обернулся он к Леве, - всех  поименованных следует  наказать, а  с остальными  провести дополнительные политзанятия. У меня все.
        -  Так, - грозно обвел зал Лева. - Бойцов, Юрченко  и Скуз  это кажется из экипажа Ковалевского? 
        - Именно так, - наклонился к нему начальник штаба. Они сейчас в автономке.
        - Будем считать наказаны,- пророкотал Лева. - А этот, как его, Врубель со товарищами?   
        -  Мои,  товарищ, командующий!  - встал из первого ряда один из командиров.
        - Всех на гауптвахту, - вперил в него тяжелый взгляд Лева. - На полную катушку. Там баб нету!
        - Есть, -  вякнул капитан 2 ранга  и быстро сел на свое место.
        Потом  заслушали ряд руководящих директив Главкома,   и Совет закончился.
        - Да, - сказал Лева,  когда  вместе с Васей  они обедали в адмиральском салоне. - Хорошо стали жить  на флоте. Офицеры просаживают в кабаках сотни, мичмана летают  прогуляться  в Питер,  да и матрос веселый,  не бедствует.
        - Только вот болтовни стало больше, а дела меньше, - покосился Вася   на   портрет последнего Генсека,  с умным  взглядом и родимым пятном на лбу.
        -  Перестройка, - буркнул Лева и принялся хлебать суп.
        Как перестраиваться адмиралы не знали.
Флотилия исправно несла боевые дежурства, новая техника осваивалась успешно, люди служили с желанием. Но всех достали непрерывно спускаемые сверху  директивы -   усилить, углубить и демократизировать.
        Вот и сегодня,  на очередном совещании в ДОФе, ярому  стороннику волюнтаризма, Леве, предстояло демократичное общение с подчиненными.
        Эта форма называлась офицерским собранием,  давно была похерена, а теперь  возникла снова, как основной инструмент военной  перестройки.   Первое такое  собрание не удалось,  на нем Лева учинил небывалое «избиение младенцев», а начпо пришел в ужас.
        - Теперь надо иначе, Лев Алексеевич, - сказал он  наедине.  - Углублять и расширять, надо, как учит Партия. 
        -  Что я и сделал  -  довольно хмыкнул Лева. - Одним расширил, а другим углубил.  Что б служба раем не казалась.
        Начпо вздохнул, и поехал писать отчет в политуправление, о первых ростках демократии на флотилии.

        К назначенному времени, актовый зал ДОФа был  заполнен тихо гудящей аудиторией.   
        Все сидели строго по ранжиру. Впереди политотдельцы, штабники и командиры, затем старшие офицеры  и совсем юная молодежь.
        На ярко освещенной сцене висел красочный портрет Генсека, намалеванный на кумаче лозунг «Гласность-Ускорение-Перестройка», а под ними  длинный, с рядом стульев  стол  и высокая трибуна сбоку.
        - Товарищи офицеры! - рявкнул густой бас, захлопали сиденья рядов, и зал встал в строевую позу.
На сцене, важно ступая, появился весь цвет  флотилии.
        Помимо Левы, тут были начпо, командиры дивизий, начальник тыла и гарнизонный прокурор.
        - Вольно, -  махнул рукой командующий, и  зал  принял изначальное положение.
        Когда все руководство расселось по  местам, сидящий в центре Лева гулко пощелкал пальцем по микрофону, тяжело поворочал шеей     и объявил мероприятие открытым.   
        После этого на  трибуну влез начпо,  прокашлялся и в течение часа  вдалбливал в офицерские головы, суть  грандиозной перестройки.
        Первые  ряды  изображали внимание   и порою что-то чиркали в блокнотах, середина бесстрастно пялилась на трибуну, а  конец  откровенно скучал и временами всхрапывал.
        - …и тогда, товарищи, блага польются полным потоком! - с пафосом  закончил капитан 1 ранга, потряс зажатой в руке «Правдой»   и  восторженно оглядел зал.
        - Надеюсь всем присутствующим это ясно?!  - прогудел  вслед за этим, усиленный микрофоном, голос Левы.
        - Так точно! Ясно! -  вскочил в заднем ряду проснувшийся лейтенант, и зал грохнул хохотом.
        - После собрания зайдете ко мне, -  уничижительно прошипел начпо, ткнул в лейтенанта пальцем и, бормоча что-то про мать, покинул трибуну. 
        Дальше  занялись вопросами  перестройки   гарнизонной жизни, и Лева  предоставил слово начальнику тыла.
        Тот рассказал о квадратных метрах нового, построенного в гарнизоне жилья, количестве выбитых для флотилии  путевок в Сочи и  числе проданных офицерам  заветных «жигулей» и «лад».
        Последнее вызвало у Левы неприятные ассоциации, и адмирал  нахмурился.
        Дело в том,  что с каждым годом на флотилии увеличивалось количество этих самых автомобилей, которые дополнялись купленными  на валютные сертификаты в мурманский «березке» «Волгами» и, все свободное время,   их владельцы  лихо рулили по поселку, в окружающих его скалах, на серпантине и  даже в тундре.  При этом они  всячески нарушали правила, сталкивались друг с другом, регулярно сшибали дорожные  знаки  и очень любили падать со скалы  в близлежащее озеро.
        Утоплений правда не случалось, но упадения происходили с завидным постоянством.
        Когда в очередной раз в озеро нырнула  машина  одного из  командиров с любовницей, а возвращающаяся из Полярного под утро веселая компания протаранила пост ВАИ на въезде, Лева взъярился, приказал выписать себе удостоверение внештатного инспектора  и лично занялся наведением порядка.
        В первое же воскресенье, объехав гарнизон вместе с прокурором, он отобрал  десяток водительских удостоверений, автомашины разгильдяев арестовал, а двоих, явно находившихся «под шафе», отправил на гауптвахту.  Вскоре это занятие превратилось в своеобразное хобби,  на арестной площадке  весело  заблестели  новые автомобили,  а в политотдел  ринулась толпа обиженных.
        - А вот хрен им, - сказал Вася  начпо, когда тот попытался заступиться. - Пускай больше ходят. Лично я, от штаба до тринадцатого пирса, добираюсь минут за пять. Вразвалочку, на своей «Волге».
        Возразить столь яркому примеру было трудно,   и начпо смирился.

        Когда начальник тыла закончил, Лева решил перейти к прямому   общению с аудиторией  и предложил задавать   вопросы.
Зал покашливал, опасливо поглядывал  на сцену  и молчал.
        - Прошу  активнее, товарищи! -  скрипнул стулом  начпо. - Вопросы  можно задавать лично, а также в письменной форме. 
        В центре зашушукались, стали подталкивать друг друга локтями  и выдавили наверх рыжего капитан-лейтенанта.
        - У меня вопрос  можно сказать от группы, - покосившись на соседей, проблеял тот. - Имеет ли право командующий отбирать у офицеров права?
        - Зал замер, Лева снова тяжело заворочал шеей  и что-то буркнул сидящему рядом толстому прокурору. 
        Тот  профессионально уставился  на вопрошавшего,  набычил лобастую голову    и  разродился таким набором статей, параграфов и уставов, из которых стало ясно, что командующий может все,  и даже больше.
        -  П-понял, - пролепетал раздавленный  капитан-лейтенант и сел на место.
        - Еще вопросы, -  вкрадчиво  приказал  Лева.
На сцену передали несколько записок.
        - Т-э-экс, - развернул   начпо первую.
       «Командир Зверев на построениях  ругается матом. Достойно ли это чести  советского офицера?»,   с чувством  прочел он  и передал записку Леве.
        -  Интересно, - бормотнул  тот и отыскал глазами Зверева.
        - Пиз…  виноват, врут, товарищ командующий! - поднялся в первом ряду здоровенный   капраз  и честно поглядел   в глаза Леве.
        -  Надеюсь, все слышали? -   внушительно сказал адмирал.  На флоте матом  не ругаются.  У нас матом разговаривают.
        Передние ряды  довольно загудели и   покосился на задние, а начпо нервно промокнул лысину. 
        Во второй   записке   «группа товарищей», тоже пожелавших остаться неизвестными,   выражала возмущение по поводу лимитированной продажи спиртного в гарнизоне.
        - Это по твоей линии, - хмыкнул Лева и протянул ее  начпо.
        Тот встал и долго распространялся о политике Партии  в области борьбы с пьянством. Зал грустно внимал, поскольку  предстояло перестраиваться  и активнее налегать на спирт.
        В заключение Лева выразил удовлетворение  проведенным мероприятием и заверил, что теперь  такие собрания будут проводиться чаще,  гласно и с ускорением.
        - Ну, как? - поинтересовался он у начпо, когда зал опустел, и они направились к выходу.
        - Хорошо, -  довольно качнул тот головой. Поеду готовить отчет. 
        А  поздно вечером,  завершив все служебные дела, Лева с Васей,  попарившись на ПКЗ  в финской бане,  пили из  электрического самовара чай.
        - Грузинский? - спросил Вася, наполняя стаканы.   
        - Да нет, армянский, - ответил Лева, и оба  вздохнули.
Что-то было явно ни так. Но вот что, они пока не знали.

Примечания: 
ДОФ -базовый Дом офицеров
«вч» -  высокочастотная связь.
мобдокументы - документы  по разворачиванию войск на время начала войны.
цикл - учебный класс, полигон.
перфокарта- кодовый носитель информации
«кдп» - контрольно-дозиметрический пункт
узкость - узкий залив.
«эска»  -  тип дизельной подлодки  (жарг.)
«РБН»  -  почитаемый североморцами ресторан «Белые ночи» в Мурманске (жарг.)