Вот оно!
Андрей наклонился к самой воде. Где-то там, среди мутных завихрений, водорослей и мусора тускло блестел последний Осколок. Вот он, зараза. Последний. Собрать их было нелегко, но ему это почти удалось. А пустота внутри уже сводила с ума. Даже не пустота, ощущение неполноты, нехватки чего-то важного, о чем когда-то помнил, но забыл, и никак не можешь вернуть в память этот маленький, но такой важный кусочек прошлого. И вот он, момент, к которому Андрей шел долгие месяцы — душа почти собрана, а на дне озера лежит последний Осколок, самый маленький, самый острый. Самый важный. Без него все остальное не имеет значения...
Ударом ноги в солнечное сплетение, пришло осознание того, что все закончилось. Что мир отныне перестает существовать и серые тени, бывшие когда-то людьми, смеются над ним. Андрей пытался сделать вдох, но тело не стало его слушать, пальцы рук онемели, холод медленно поднимался от кончиков пальцев к запястьям и выше, а глаза, вместо привычной, такой родной и уютной реальности воспринимали лишь черные круги. Ну вот и все, подумалось Андрею. И он кажется даже потерял сознание, ненадолго, на минуту или две, так ему показалось. А когда его глаза открылись, за окном панельной новостройки уже шел серый снег и совсем незнакомый город зажигал первые вечерние фонари, готовясь к встрече с неспокойной черно-оранжевой ночью февраля. Февраля... как странно. Еще пару дней назад мой зонт пал смертью храбрых в борьбе с осенними ветрами.
«Как же долго я ждал тебя. Шел по серым улицам этого серого города на задворках Москвы, спотыкаясь и падая, расшибая голову о грязный холодный асфальт. Вставал и не понимал, зачем я встаю, зачем я иду дальше, зачем все это. Тени смеялись, они знали, они видели. Они помнили. И лишь единицы понимающе кивали. Но я их не видел. Я не хотел их видеть. А ты... Ты была лишь сном, и приходила лишь во сне. И в эти редкие часы я был действительно счастлив. Но потом наступал день, сраный новый день и новая дорога. Я шел и понимал, что вот оно, все, конец. Этот сон сейчас закончится. И ты улыбнешься и уйдешь. Навсегда. А я, в который раз споткнувшись, так и останусь лежать на асфальте.
Ты ушла. И вместе с тобой ушли эти сны, уступив место звенящей от пустоты темноте. А я... а я поднялся, отряхнулся и продолжил идти. Я зачем-то остался жить. Хотя меня давно уже здесь не было. Как не было ни города, ни теней, ни промозглого ветра ноября.»
Андрей шел, а под ногами что-то звенело. Осколки того, что когда-то было душой, с приятным звоном падали на землю. Такие яркие, такие блестящие. В них отражался весь мир, и каждый, даже самый маленький и тусклый осколочек мог бы посоперничать с иным алмазом. Что поделать — душа даже самого распоследнего гадского гада — бесценна, что бы не думали по этому поводу философы разных времен и земель. Даже будучи поделена на части она сияет ярче весенних звезд. Но Андрей не видел всей этой красоты. Он просто шел вперед, прислушиваясь к голосу Вортекса в наушниках.
Да, я помню это. Помню как пришел тогда домой, как включил радио, сунул сумку с книгами под стол и сел дописывать очередное письмо. А потом? Что потом? Ах да, меня скрутило, я подумал что вот он, мой персональный кирдык. Закрыл глаза... отпустило. А за окном почему-то вечер, зима и черт знает какой город. Но я абсолютно уверен что я дома, и эта серая тень, которая принесла чай с ромашкой, смутно мне знакома. Андрей сжал руку в кулак. Чеееерт! Это еще что? Из глубокого пореза на ладони алой струйкой потекла кровь, а на пол упал яркий осколок чего-то блестящего. Да откуда он здесь взялся?
«...Но в этом городе больше не было тебя. И вместе с тем тут не было и места, которое не хранило бы воспоминания о тебе. Ты приходила с пыльными холодными рассветами декабря, твой шепот был слышен в шуме ночной дороги за окном, а в солнечных бликах, отражающихся в окнах уродливого офисного здания и стеклах автомобилей на стоянке я вновь и вновь видел отблески твоей улыбки. И даже в прозрачных водянистых глазах каждой из Теней нет-нет да и вспыхивали знакомые искорки. Ты была везде и тебя больше не было нигде.»
Найти второй Осколок было легче всего. Он лежал у входной двери, наполовину скрытый под изрядно истрепавшимся ковриком.. Увидев в глубине невероятно-острого пыльного кусочка вечности свое отражение, Андрей понял, что держит в руках нечто важное. Нечто действительно важное. Малую частицу своей души, которая разлетелась на сотню сияющих осколков, а он, дурак, этого даже не заметил. Уже потом он в полной мере сможет ощутить этот невероятные, иссушающие душу, голод и пустоту. Которые невозможно ни утолить, не запрятать в глубины сердца. Которым останется только отдаться целиком и полностью. И приложить все те оставшиеся жалкие крохи сил на то чтобы вернуться. Вернуть Осколки на свое законное место.
Ну а пока Андрей сидел на лестнице у лифта, курил и прижимал Осколок к груди, чувствуя как он становится все теплее и теплее. А вместе с этим теплом приходит и покой, ненадолго, нет, вот сейчас... еще пара секунд и все вернется на свои места. Но потерявший всё должен радоваться даже таким мелочам.
«День... один, второй, третий, сколько же их прошло с тех пор — можно уже и со счету сбиться. А я помню, помню каждый из них, помню каждую минуту, помню каждое мгновение этой никому не нужной съежившейся вечности. Я напивался вхлам в гордом одиночестве, я орал дурным голосом одну и ту же песню, не попадая по струнам, пропуская слова и срывая голос. Я пытался спрятаться. Но все мои Стены давным-давно разрушены, а за спиной — ночь, та самая ночь, и где-то там вдали догорают остатки мостов. Мне больше некуда возвращаться.»
Затем был еще один Осколок. Найти их, казалось бы, не такая уж и сложная задача. Дорога домой была коротка, Андрей не мог растерять их по всему городу. Ну вот же они — лежат под ногами. И да, кажется вон там, у мусорного контейнера в траве что-то блестит. Но поиски затянулись на долгие месяцы. Осколки находились в самых неожиданных местах, но только не там, где Андрей их искал. То он находил очередной фрагмент под подушкой, то он поджидал Андрея под пепельницей на барной стойке. А однажды он нашел Осколок в собственном ботинке. И еще... та девушка. Девушка с огненно-рыжими волосами, да-да, это было на прошлой неделе. Загадочно улыбаясь, она подошла ко мне и вручила шестнадцатый Осколок. Он еще был завернут в обрывок позапрошлогодней газеты. Кажется я знал ее когда-то, вот только имя... имя не могу вспомнить. Никак. А я даже не поблагодарил ее - слишком был взволнован. Скорчил удивленную рожу и, не оборачиваясь, убежал.
И вот Андрей сидел на старых деревянных мостках у заросшего и порядком замусоренного пруда и глядел как там внизу, на дне, среди ила и мусора блестит последний Осколок. Совсем не глубоко. Осталось всего-ничего - протянуть руку и взять его.
Но он почему-то не хотел его брать.
«...А она уходила все дальше и дальше. Да, пожалуй только Ты действительно сможешь сломать меня. Она вдруг остановилась и обернулась, как будто вспомнила что-то важное. Но если суждено мне умереть - то не здесь.»
И не сейчас...