«Неправда, что наркотики ужасны, как утверждает пропоганда. Наркотики – это плохо, потому что они великолепны».
Пауло Коэльо
Друзьям, кого не стало и тем, кто проиграл эту битву, посвящается.
Ему было все равно, что с ним будет дальше. Свою дальнейшую судьбу он и так знал. Он понимал, что на воле он долго не протянет, нет, его не посадят снова, просто он стал на путь саморазрушения, и обратной дороги уже не было.
Ему было, всего двадцать семь лет, а он считал, что его жизнь закончилась. Его звали Владимир Воронов, но все звали его просто Ворон. Сегодняшний день был особенный для него, сегодня его выпускали из тюрьмы. На улице ярко светило солнце, стоял приятный летний денек.
Вдруг что-то неожиданно ткнуло Ворона в спину, он обернулся на охранника и услышал грубый ворчащий голос:
- Шевели ногами засраниц или наша зона так тебе понравилась, что и уходить не хочется. Нечего скоро ты сюда снова вернешься.
- Не вернусь, поверь, - сказал Ворон, прибавляя шагу. До ворот отделявших зону от окружающего мира оставалось, каких-то семь метров. Семь метров отделяли Ворона от полной свободы.
- Нет, ты вернешься, - как-то странно оглядывая Ворона, сказал молодой охранник. – Такие, как ты всегда возвращаются.
- Считай, как хочешь легавый.
Надзиратель уже хотел, было наказать заключенного, но потом, подумав, просто смолчал, все ровно тот уже без пяти минут, как свободен. Вот уже и металлические ворота зоны начали отодвигаться. Ворота, которые по идеи должны символизировать, путь к свободе с чистой совестью. Но Ворону, почему-то так не казалось, на свободе он уже давно чувствовал себя, так же как и в тюрьме, да и совесть его была далеко не чиста.
Наконец ворота полностью открылись, и Ворон поспешил покинуть ненавистное место. За воротами его ждали друзья. Леха и его младший брат Андрей стояли возле черной девятки. Увидев Ворона, они развеселились.
- Братан, рад тебя видеть, - полез обниматься Леха. – Как тюремная жизнь?
- Все отлично дружище, - обнимая Леху, произнес Ворон. – Волк, в волчьей стаи не дохнет.
- Я тоже рад тебя видеть братишка, - улыбаясь, произнес Андрей.
Ворон повернулся к брату, но вместо того чтобы обнять его сорвал с него черную вязаную шапку и взъерошил длинные волосы.
- Ты что под рэппера косишь? – расхохотался Ворон. – На улице тепло, весна, а ты в шапки.
- Нет не под рэппера, это стиль улицы, - пытаясь отобрать шапку, произнес Андрей.
- Стиль улицы, - усмехнулся Ворон. – Сам вырос на улице, но в наше время так не гнали. Но, а вообще тебя я тоже рад видеть, иди, обними своего старшего брата. – И Ворон поспешил обнять своего брата.
- Ладно, поехали отсюда к чертовой матери, - прервал объятье братьев Леха. – Вид тюряги бесит меня. Надеюсь, я никогда туда не попаду.
- Тебе должно будет сильно вести по жизни, - сказал Ворон. – Если ты не хочешь попасть туда. Но мне почему-то кажется, что судьба не оградит тебя от этого.
- Сплюнь, - фыркнул Леха. – Ты прям как моя бывшая, та все время что-то каркала.
- Ладно, и вправду поехали отсюда, - согласился Ворон. – Сегодня мой первый день на воле и я хочу оттянуться.
- О, это правильно, - расхохотался Леха. – Вот теперь-то я узнаю старого Ворона.
И все трое уселись в машину.
- Братишка, - падая на заднее сидение автомобиля, произнес Андрей. – У нас для тебя есть два маленьких подарка.
- Интересно, что это, - усмехнулся Ворон.
- Бутылка виски и два грамма ганжа, - ответил Андрей. – Извини герыч мы сможем взять только вечером, у барыги просто не было товара.
- С каких это пор ты подсел на герыч? – удивился Ворон. – Это для больших мальчиков, а не молокососов, как ты.
- За два с половиной года, что ты был в тюрьме, многое изменилось, - огрызнулся Андрей. – Мне 21 и теперь я сам решаю свою судьбу.
Ворон лишь вздохнул, не такой судьбы он желал для своего младшего брата. Но младший брат пошел по его стопам, и свернуть с этой дорожки будет уж трудно, лично ему Ворону это не удалось, хотя попыток было не мало.
- Ладно, обойдемся тем, что имеем, - произнес Ворон. – Давай заряжай свой гашиш.
- Так бы сразу, - обрадовался брат и принялся за дело.
Из своего кармана он извлек пару спрессованных кубиков наркотика. Затем, разделив один кубик на маленькие кусочки, принялся за изготовление булика – бутылочки, через которую курят гашиш. Чаще всего для этой цели использовалась пол-литровая бутылка. В бутылки прожигалась маленькая дырочка, в которую вставляли сигарету уже с нанизанной хапкой – кусочком наркотика. Хапка тлела и получившейся дым вдыхали. Начинающему курильщику достаточно лишь нескольких хапок, чтобы почувствовать удовольствие, Ворону и его друзьям требовалось куда больше.
- Держи братуха, - сказал Андрей и протянул булик Ворону.
Тот открутил крышку и вдохнул в себя приятный дымок.
- Да, давно я не курил этой хрени, - отдавая бутылку брату, произнес Ворон. – Последний раз это было, наверное, год назад. Со мной в камере сидел один цыган, его кореша с воли постоянно засылали ему то башик то анашу. Помню, всей камерой курили, а потом ржали как лошади.
- А, что потом случилось с этим цыганом? – спросил Леха, держась одной рукой за руль, а второй за бутылочку из которой он только что вдохнул дым.
- Он получил перо под ребро, - сухо бросил Ворон. – Чавеллы слишком свободолюбивый народ, и попадая в клетку, они не могут там долго продержаться.
Тем временем Андрей протянул Ворону вторую хапку, тот снова вдохнул дым и спустя несколько секунд ощутил, что наркотик начал действовать. Его сознание медленно затуманивалось, ему становилось хорошо, и отрицательные мысли на время отступили.
- Что Ворон, что ни будь, чувствуешь? – спросил Леха, выдохнувший свою порцию наркотика.
- Да. Кажется, меня уже начинает накрывать.
- Гашиш то хороший, - произнес Андрей. – Я обычно на работе его курю.
- Ты работаешь, - расхохотался Ворон. – И кем же?
- Да, представь себе, работаю, - фыркнул младший брат. – Играю с местной группой в ночном клубе.
- Неплохое место, - встрял в разговор Леха. – Я там частенько бываю, там такие цыпочки.
- Тогда надо, как ни будь навестить тебя на работе, - сказал Ворон. – Где там моя очередная?
И Андрей протянул Ворону очередную порцию наркотика. Ворон снова вдохнул, а затем откинулся на заднем сидение автомобиля и произнес:
- Люблю гашиш, с него становится не так тоскливо на душе.
- Вечером, когда мы выхватим герыча, тебе станет еще лучше, - сказал Леха.
- Да, - кивнул Андрей и протянул Лехе очередную хапку. – Но это будет вечером, а пока нам надо будет отправиться домой. Мать тоже хочет тебя увидеть.
- Конечно, - вздохнул Ворон. – Я тоже с радостью с ней повидаюсь.
- Чувствую надо уматывать от сюда, - поворачивая ключ зажигания, сказал Леха. – А то курим ганж прямо перед зоной, еще мусора догадаются, что мы здесь зависли.
- Да, не, - отмахнулся Андрей. – Эти волки не такие умные, они даже голубиное говно у себя на фуражке не заметят.
- Ты что Леха на измену подсел, - расхохотался Ворон, да гашиш явно хорошо на него подействовал. – Стар ты уже для того, что бы на измену садится. Помню, как в 9-ом классе анашу в туалете во время уроков курили, ты тогда постоянно кричал, как потерпевший, что кто-то из преподов зайдет.
- Да, но нас же все-таки спалили, - напомнил Леха.
- Практически спалили, - в который уже раз откручивая пробку и вдыхая наркотический дым, произнес Ворон. Затем он сделал паузу, подержав дым внутри и выдохнув, продолжил:
- Все же обошлось, и мы успели смыться.
- Да, конечно, - как-то странно рассмеялся Леха. – Андрюха ты не слышал эту историю?
- Нет, - заряжая новую хапку, покачал головой Андрей.
- Ну, тогда слушай. Мы сидели на окне и как всегда курили косяк. Да бешеная тогда анаша была, вставляла не по-детски. Нам ее какой-то лошара из Казахстана привез.
- Ты отвлекаешься, - встрял в рассказ Ворон. – Какая на хрен разница, откуда была эта анаша. Ты когда опкуришся постоянно уводишь свой рассказ в не том направлении, и начинаешь рассказывать, что ни будь другое.
- Черт, - выругался Леха. – Да не перебивай ты меня, это, черт побери, я рассказываю. Вот и слушай. ****ь, на чем я остановился?
- Мы сидели на подоконники и курили косяк, - напомнил Ворон.
- Да. Так вот сидим мы на подоконники и курим косяк. Вдруг слышим дверь, открывается, мы резко в кабинку и с ногами на сортир. Оказалось, директор зашел, а на весь туалет анашой воняет. Ну, он конечно спалил эту тему и кричит, кто мол анашу долбит. Мы молчок. Он в туалет заходит осмотреться и проходит мимо нашей кабинки. И так короче получилось, что он останавливается спиной к нам. Я смотри, а Ворон за кастетом потянулся. Я хотел его остановить, но не успел. Он резко одевает кастет, открывает дверь и бах дирику в затылок. Тот падает и теряет сознание, хорошо, что хоть не убил. Хотя мы даже проверять не стали, ноги в руки и бежать оттуда.
- Ну и чем закончилась эта история? – спросил Андрей.
- Чем она, черт возьми, могла закончиться, - расхохотался Леха. – С тех пор мы перестали курить анашу в школьном туалете. Да веселые были времена.
- Школьные годы, - вздохнул Ворон. – Мы тогда были просто обычными уличными хулиганами.
- Да и держали весь район в страхе, - припомнил Андрей. – О твоих проделках Ворон до сих пор, вся молодежь легенды слагает, ты для них что-то вроде кумира. Каждый хулиган хочет быть похож на тебя.
- Что-то вроде кумира, - иронически заметил Ворон. – Посмотрели бы они сейчас, во что превратился их кумир.
- Да, ладно, кончай Ворон, - махнул рукой Леха. – Мы еще всем покажем, братуха.
- Ладно, поехали отсюда на хрен. Надо мать поведать. Где Андрюха там твое виски, что-то бухнуть захотелось.
- Да, вон же возле тебя лежит, - произнес Андрей, он только что скурил последнюю хапку и теперь пытался выкинуть булик в окошко.
- Не хрена меня поднакрыло, - удивился Ворон. – Давно гашиша не курил, даже бутылки рядом не замечаю. Ладно, поехали отсюда.
И откупорив бутылку виски, Ворон опрокинул из горла чуть ли не половину.
Черная девятка, чуть не сбив пробегавшую мимо таксу, резко затормозила у подъезда.
- Что вы творите уроды, - тут же заорала старая гражданка, по всему видимому хозяйка собачки. – Напокупали своих драндулетов и думает, что все позволено.
- Ой, замолчи, - сказал Леха, выбираясь из машины. – Сама виновата, за зверем своим смотри, а не на лавке сплетничай.
- Бандиты! – фыркнула старая женщина и, схватив таксу на руки, куда-то направилась. – Ничего когда ни будь и на вас найдется управа.
- Да, да, - усмехнулся Леха. – Ну ладно давайте мужики, вечером увидимся.
- Давай мужик, - хлопнул по руке Лехи Ворон. – До вечера.
- Давай братан, - вставил Андрей. – Вечером словимся.
И братья направились к подъезду.
- Ворон! – окрикнул напоследок друга Леха. – Я рад, что ты вернулся, мне тебя не хватало дружища. Ну ладно счастливой семейной встречи. – И Леха полез в свою черную девятку.
- Ладно, давай приди в себя, - прикрикнул Ворон на Андрея. – Я не хочу с порога расстраивать мать, пусть думает, что я завязал.
- Не волнуйся, все будет в поряде. – И Андрей нажал на кнопку звонка.
Через минуту дверь открылась. В дверях показалась уже не молодая женщина. Ей было почти пятьдесят, но выглядела она на много старше. Сухое лицо покрывали морщины, но глаза за тонкой оправой очков сверкали, ее глаза были наполнены слезами, но все же радовались. Мать всегда рада видеть своего сына, даже непутевого, который только что вернулся из тюрьмы. Мать всегда простит, и всегда поймет.
- Сынок, любимый, - кинулась Ольга Сергеевна на шею к сыну.
- Здравствуй, мамочка, - нежно произнес Ворон, любимому существу. – Как я рад тебя видеть.
- Я тоже сынок, я тоже, - не разжимая объятий, причитала Ольга Сергеевна.
- Мама пошли в дом, - вмешался в бурную сцену встречи Андрей. – Что же мы на пороге стоять будем?
- Да, сынок ты прав, - все еще держа Ворона за руку, произнесла мать. – Вы, наверное, голодны с дороги давайте я вас накормлю.
- Да это верно, - сказал Андрей, и первым проследовал в дом.
Вскоре уже накрывали на стол. Ольга Сергеевна достала из духовки запеченную курицу, затем на столе оказались домашние пирожки с картошкой и еще какие-то салатики. И напоследок мать извлекла из холодильника бутылочку водочки.
- Ну, как ты Вовочка? – усевшись рядом с Вороном, заговорила мать.
- Ничего, нормально, - кусая курицу, сказал Ворон.
- Исхудал там бедняга. Там вас, наверное, вообще плохо кормили?
- Да, - кивнул сын. – С домашней едой, конечно, не сравнится, особенно с твоей.
- Спасибо сынуля, - искренни, улыбнулась мать.
- А как ты, мамуля? – спросил Ворон.
- Я? Я ни чего, я как всегда, живу помаленьку, - с какой-то грустью ответила мать. – Работа - дом, дом – работа. Больше ничего и не вижу. Одна радость вы, мои детки. Так хотелось, чтобы вы выросли настоящими людьми, а вы…- И Ольга Сергеевна заплакала.
Ворон встал со своего стула и, подойдя к матери, приобнял ее.
- Мама, поверь, меньше всего в жизни я хотел расстраивать тебя.
- Я знаю сынок, я знаю, - прижав лицо к груди сына, произнесла мать.
- Ладно, зачем грустить, - воскликнул Андрей. – Давайте лучше выпьем, за Вовкино возращение.
- Давайте, - кивнула мать.
Андрей наполнил рюмки водкой, и все выпели.
- Спасибо Андрюша, - снова заговорила Ольга Сергеевна. – Ты всегда мог разредить обстановку.
- Да, - согласился Ворон и бросил странный взгляд на младшего брата. – Андрей не такой, как я, он другой. Надеюсь, ты не пойдешь по той же дорожки, что и я.
Андрей лишь смолчал. Ехидные слова брата пристыдили его, он совсем недавно вступил на героиновую дорожку, но первые шаги были уже сделаны. А самое главное ему это нравилось. Но говорить об этом при матери он не мог, к тому же она не о чем не догадывалась.
- Да, Андрюша надеюсь, ты не пойдешь по этой дорожке, - вторила сыну Ольга Сергеевна.
- Не надо учить меня жить, - огрызнулся Андрей. – Я сам знаю, что мне следует делать, а что нет. Я уже не маленький.
- Бедные мои детки, - снова всплакнула мать. Слова младшего сына немного встревожили ее. – Я каждый день молюсь Господу за вас. Я не видела жизни, всю жизнь я работала, вся моя жизнь была серой. Единственный лучик света в ней вы, не губите себя детки, прошу вас, не лишайте мою жизнь единственного смысла.
- Мы постараемся, мама, - кривя душей, сказал Ворон. – Ну ладно, давайте не будем о грустном, как сказал Андрей. Давайте вспомним, что ни будь веселое, а ты наливай братишка не сиди просто так.
И Андрей снова наполнил рюмки водкой, и беседа пошла уже совсем в другом направление, и продолжалась еще долга, до тех пор, пока не позвонил Леха.
- Мы сейчас выйдем, - сказал Андрей в труппку сотового телефона.
- Вы уходите? – спросила мать.
- Да, - сказал Ворон. – Хочу по городу прошвырнуться, как ни как я давно его не видел.
- Только береги себя сынок, и не начинай все с начала.
- Обещаю, - солгал Ворон.
Братья вышли на улицу. Там их уже ждал Леха, он сидел за рулем своей черной девятки и громко слушал музыку.
- Что за дерьмо ты слушаешь? – спросил Ворон.
- Это современный реп, - сказал Леха. – Ни че мотивчик?
- А, по-моему, дерьмо, - сказал Ворон. – Придурки какие-то горланят, причем поют всякую фигню.
- Полностью с тобой согласен, - сказал Андрей. – Ни музыка, а отстой.
- Ой, великий музыкант нашелся, - расхохотался Леха. – А тебе что больше «Nirvana» нравится?
- Да. «Nirvana» была великой группой. Сейчас с ней и близко ни кто не сравнится.
- А, по-моему это твоя «Nirvana» - чушь собачья, - сказал Леха. – Какие-то придурки завывают не по нашему. Хрен их разберешь, что они там поют. А другие придурки их слушают.
- Каждый выбирает ту музыку которая ему по душе, - сказал Андрей.
- Вот и отстань от моей музыки. Моя машина, что хочу то и слушаю. И вообще нам уже пора.
- Тогда поехали, что ты расселся, как барин, - садясь в машину, сказал Ворон.
Андрей последовал примеру брата, и что-то твердя себе под нос, тоже уселся в машину.
- Куда едим то? – спросил Ворон.
- На Черем, к вольным чавеллам, брат, - сказал Леха. – У них нынче такой герыч.
- Да, цыгане всегда продают отличный белый, - сказал Ворон.
Вскоре, черная тонированная девятка остановилась возле старого деревянного дома. Таких домов было полно в районе Черемошники в простонародье называемом просто Черем. Это был захудалый район города, имеющий дурную славу, каждый день здесь происходило множество преступлений, по улицам шатались преступники и наркоманы, и добропорядочные граждане старались здесь не показываться. К тому же на Череме легче всего было найти наркотики, здесь их продавали во многих местах.
- Ладно, я пошел к барыгам, а вы ждите здесь, - выдохнул Леха и начал вылизать из машины, но Ворон остановил его схватив за плечо.
- Я не собираюсь торчать в машине, как фраер!
- Он ни разу не брал меня туда с собой, - изрек Андрей.
- Еще молот, - сказал Леха.
- Мой брат уже взрослый и не смей гнать на него, - неожиданно огрызнулся Ворон.
- Окей, - согласился Леха, - хочешь идти со мной пошли! Просто они не любят новых знакомых.
И хлопнув дверцей авто, Леха направился к деревянному дому. Ворон последовал за ним, оставив брата одного в машине.
- И не пойму, что ты на меня гонишь? – обиженно произнес Леха.
- Я не гоню, извини. Просто всегда люблю сам получать товар, так сказать из рук в руки. А когда меня оставляют в машине, я чувствую себя молокососом.
Они уже дошли до двери, старой, с облезшей краской и Леха громко постучал в нее.
- Не волнуйся Ворон, ты не молокосос и не когда им не был в отличие от меня. Это я когда-то был маменькиным сынком, пока не связался с тобой.
- Да, когда ты пришел к нам в школу ты реально был маменькин сынок, - и Ворон расхохотался.
Леха хотел было что-то возразить, но в это момент приоткрылась дверь. На пороге показалась старая цыганка в цветастой юбки и вязаной кофте. С недоверием она покосилась на Ворона, но, увидев Леху, ее лицо немного смягчилось, и бабка полностью открыла дверь.
- Кто это с тобой? – кивнув на Ворона, осведомилась она.
- Это мой хороший друг, только что из тюряги, - улыбнулся Леха. – Нам бы пару чеков.
Бабка пристально посмотрела на Ворона, ее глаза впились в него, она изучала. Конечно, старая цыганка-батрачка за свою жизнь повидала много наркоманов и ментов и сейчас она старалась определить, кто перед ней. О цыганах говорят разное: говорят, они чувствуют больше, говорят, они видят будущее, и умеют гипнотизировать, правда это или нет неизвестно, цыганка Рада и сама в это верила с трудом. Но, взглянув в глаза Ворону, старая батрачка почувствовала, что этому человеку нужна только доза, в его глазах она увидела много боли и отчаяние, она поняла, что не враг он ей, а лишь самому себе.
- Пару чеков говорите, - пробормотала бабка. – Будет вам пара чеков. Давайте деньги.
Леха протянул пару свернутых бумажек, и цыганка выхватила их. Затем она полезла к себе в большой передний карман на цветастой юбки, оттуда она достала два маленьких пакетика наполненных белым порошком и отдала их Лехе.
Получив товар, Леха повернулся спиной к цыганке, и вместе с Вороном они направились назад к машине. А старая цыганка, наверное, первый раз в жизни ощутила угрызение совести.
- Как товар? – Как только Ворон и Леха сели в машину, спросил Андрей.
- По всему видимому хороший, - ответил Леха. – У этих чавел он всегда отменный.
- А ты как думаешь братик?
Ворон тем временем рассматривал содержимое пакетиков.
- Что? – переспросил Ворон у брата.
- Как ты думаешь, каков товар?
- Не знаю, - ответил тот. – Если не буторен то должен быть хорош. Похоже афганский.
- Ну, тогда давайте поскорей отъедим от сюда и вмажемся, - предложил Леха…
…А ведь когда-то у него была совсем другая жизнь. Сквозь накатывающую героином эйфорию он вспоминал свою прошлую жизнь. Ему был 21 год, и он впервые попробовал героин, тогда он редко употреблял наркотики, лишь изредка покуривал травку и забивал гашиш. Попробовав героин в первый раз, Ворон зарекся, что никогда в жизни больше не притронется к нему, но его обещание не сбылось.
В те годы казалась, что его ждет восхитительная и долгая жизнь, полная приключений. Тогда он решил, завязать со своей разгульной, подростковой жизнью, со своим гопническим детством. Тогда ему предложили играть в футбол, за настоящую, взрослую команду. Ворон был рад этому, всю жизнь он увлекался футболом и мечтал стать настоящим профессиональным футболистом. Его мечты сбывались, и главное он был влюблен. У него была девушка, красивая, с карими глазами, темными волосами и завораживающей улыбкой, ее звали Катя. Он любил ее по настоящему, и она любила его всем сердцем. На тот момент они встречались уже полгода, и казалось, все будет хорошо.
Он помнил, как они сняли маленькую однокомнатную квартирку. Он помнил, с какими надеждами, и какой радостью они туда заселились. Их совместная, семейная жизнь только начиналась, и тогда казалось, что они всегда будут вмести и их счастью ни чего не сможет повредить. Но жизнь всегда вносит свои суровые характеристики.