Очередной мужчина прижимал Ядвигу к себе в блаженном экстазе, а она думала, что это совсем не то. Конечно было приятно и не сказать, что девушка не хотела получить этого желторотого юнца здесь и сейчас, но Аксель, Аксель был тем, кого она любила и все эти игры ничего не меняли. Хотелось быть с ним, остро и беспросветно душу накрывала пустота.
- Что с тобой, ты как неживая? — монах остановился и смотрел в ее ярко голубые глаза.
- Все хорошо, продолжай, говорила же, что я тихая — улыбнулась девушка и крепко обхватила спину случайного любовника.
На следующее утро Ядвига оделась, оседлала свою лошадь и, никого не предупредив, уехала из монастыря. Когда к вечеру за ней прибыли, девушка была уже далеко, а настоятель ничего толком не мог разъяснить.
Где-то в душе Ядвига чувствовала себя одинокой, тем странным одиночество, когда нужно внимание только одного человека, а весь остальной мир уходит на задний план и предстает в сумраке мрачных мыслей о несбыточном счастье. Девушка ехала по размытой дороге и лошадь то и дело куда-то неловко проваливалась, заставляя наездницу ненадолго выходить из задумчивости. «Где он, что с ним? Может он уже умер или на пути к этому, а может Акселя увела за собой женщина, прельстившаяся его былой славой» - такие вопросы заставляли жалеть, что ей не пришло в голову расспросить настоятеля.
Две недели, подумать только, целых две недели о нем ничего не известно, а она валялась в глупом забытии и даже не помышляла, что подобное может случиться. Как же все по идиотски в ее жизни складывается. Способная получить почти каждого, Ядвига влюбилась в того, кто заставлял ее страдать. Привыкшая повелеваться, девушка унижалась перед единственным человеком, которого уважала, а Аксель совершенно не понимал ее жертвы. Из-за него Ядвига становилась совсем другим человеком, что-то переворачивалось в душе, погребая под собой прошлое Я. Но к лучшему ли это девушка не знала, а порой даже и не хотела знать.
Мысль быть с Акселем до последнего, до того краха, что предсказывают карты, до той гибели, о которой говорят духи, вот то, что крутилось в головке обрамленной каштановыми волнами до того самого момента как монах за воротами все разрушил. А что делать теперь Ядвига не понимала. «Искать его, быть с ним!» — кричало сердце. «Но как и где?» — упорствовал разум. Самое правильное было вернуться домой и навести справки, но ей так хотелось побыть одной.
И вот она ехала по загубленной дождями дороге, не замечая ни своей усталости ни изможденности лошади. Несколько дней путешествия в никуда, объезжая людские жилища и сторонясь оживленных дорог. Под конец даже выносливая Фрея отказалась идти и как вкопанная стала у старого раскидистого дуба, с которого медленно слетали пожелтевшие в честь осени листья.
- Сколько это будет продолжаться, позвольте узнать? - издевательский голос Альрика послышался откуда-то сверху.
Девушка молчала, надеясь пережить все упреки без слов.
- Я у кого спрашиваю в конце концов?! - возмутился рыжий, - Невероятной выдержки мне стоило терпеть твое чертово сумасшествие высокопарно называемое любовью, но знаешь всему есть предел!
- Успокойся друг мой, ты же только хуже своими криками делаешь. Нельзя так с девочкой обращаться, — вмешался меланхоличный Анхвин.
- С девочкой? Да она хладнокровная стерва, строящая из себя невинность! - не унимался Альрик.
- Добрее надо быть и терпимее — улыбнулся темноволосый дух.
- Пусть тебя раз убьют, и ты упокоишься с миром, а не станешь призраком, тогда и поговорим — надулся рыжий, сложив руки на груди.
- Опять ты на личности переходишь — вздохнул Анхвин.
- Что мне теперь по вашему делать? - неожиданно подала голос Ядвига.
- Возвращайся домой, я уверен Эдгар уже вне себя, пожалей брата — наставительно ответил Анхвин.
- Во всяком случае ты ничего не решишь своими трусливым бегством. И лошадь покорми наконец, а то она околеет раньше, чем до замка доберешься, - фыркнул рыжий.
Девушка спрыгнула на землю и отпустила Фрею щипать остатки летнего разнотравья, а сама уселась под дубом. Рассматривая небо через желто-зеленую листву, Ядвига представляла, что когда-нибудь сидя под деревом с человеком, которого любит, она сможет рассказать как видит устройство мира...
Девушка встряхнула головой, отгоняя глупые мысли, неужели и до Акселя она задумывалась о подобном, искала скрытые смыслы или приходила к выводу, что их нет, читала редкие книги и поглощала странные идеи, превращая их в часть своего мироустройства. Было ли все это до него? И зачем все это нужно сейчас?
Почему-то вспоминалась одна грустная поэма, которую Ядвига смогла перевести только в прозе, но все равно знала наизусть:
«Ты бредешь по пустынной пыльной дороге, не смотря по сторонам, а просто вышагивая в такт бесполезным грустным мыслям. Где-то глубоко внутри есть убежденность, что если поднять голову, то бесконечно унылый до боли знакомый пейзаж вновь обожжет сердце своим безразличием к твоим мыслям и желаниям.
Иногда, закрывая глаза, ты видишь в мечтах бесконечную лесную тропинку, тихую и спокойную. Тогда улыбка отражается на твоих устах, а сердце начинает радостно биться под шелест листвы и мелодичное пение невидимых птах. Ты вдыхаешь невероятный воздух, наполненный тысячами незнакомых, но приятных ароматов, смотришь на неглубокие узорчатые тени, отбрасываемые деревьями и кустами. Дотрагиваешься до окружающих стволов с хаотично потрескавшейся или почти девственно гладкой корой. Принюхиваешься в чуть едкому запаху смолы и думаешь, что этот лес слишком хорош для настоящего. А потом...
...а потом ты вдруг спотыкаешься и падаешь на раскаленную немилосердную почву, открываешь глаза и понимаешь, что это всего лишь мечты, а на самом деле вокруг потакающая бесконечно горячему солнцу выжженная пустыня. Вот такой он, твой мир на самом деле, но ты не хочешь этому верить и все идешь вперед в надежде увидеть впереди зеленый массив. И даже если это опять будет мираж чужого мира все равно ты будешь счастлив, сбивая ноги в кровь, ты устремишься к нему. А когда он исчезнет в багровом зареве заката, тебя будут согревать мысли о том что утром ты наконец доберешься до своего счастья и боль твоя не напрасна, она лишь плата за то, что тебе предстоит получить.
Но ты откроешь глаза и впереди на прозрачном горизонте будет пустота, идеально ровная пустыня, куда не посмотри и кажется все равно идешь ты назад или вперед, налево или направо всегда будет одно и то же.
Ты садишься на землю, обхватываешь колени руками и в безысходности не представляешь, что делать дальше. Тебе кажется что это длится бесконечно, иногда из глаз непрошено льются слезы — единственная влага пустынного мира, но в основном внутри как и снаружи пустота. Однако в один прекрасный момент ты поднимаешь взгляд на солнце, бессердечно выжигающее твои волосы и кожу, и думаешь, что надо идти дальше, все равно куда — главное двигаться.
У тебя нет цели, просто кто-то когда-то научил, что без движения нет жизни и ты все никак не поймешь, что в твоем случае ее никогда не будет.»
Девушке казалось, что сейчас как никогда такова ее душа и ее жизнь. Слезы отчего-то наворачивались на глаза и безумная жалость к себе прокалывала сердце насквозь.