Подмосковье. Сколково. 5 часов утра. Тихий пруд на опушке леса, заросший по берегам бурым прошлогодним камышом. Над гладкой, будто масляной поверхностью воды клубятся последние клочья ночного тумана и лениво летают первые, не проснувшиеся еще мухи. На берегу стоят двое мужчин лет сорока, одетые в длинные белые тоги и сандалии на ремешках на босу ногу. Один - высокий, худощавый, с резкими, будто выпиленными лобзиком чертами лица, что-то раздраженно выговаривает своему соседу. Сосед, низенький, толстый, добродушного вида, кивает, с трудом сдерживает зевоту и рефлекторно почесывается.
- Я это к тому, - вполголоса говорит Высокий, размахивая перед носом Толстого длинным сухим пальцем с массивным перстнем темного золота, - что совсем Младший Верховного достал. Не кончится это добром, помяни мое слово!
- Да ладно тебе нервничать, - успокаивает его Толстый. – Молодой еще, горячий. Пройдет.
- Пройдет-то, пройдет, да сколько он до этого дров наломает! - возмущенно шипит Высокий. – С этой модернизацией-то своей и с коррупцией этой.
- А что там у нас с коррупцией? – лениво зевает Толстый.
- А то, что совсем страх потерял! Ангелы, говорит, взятки берут! От муки вечной грешные души отмазывают – раз. Охрану за деньги обеспечивают – два. Долги выбивают и конкурентам по заказу полосу неудач устраивают с последствиями по прейскуранту - три. И при этом серафимам вышестоящим за крышевание отстегивают. Дескать, вся система прогнила. Все, дескать, к чертовой матери менять надо.
- А он Верховному докладывал? – заинтересовался Толстый. – Неужто не внял?
- Да не то слово, сколько раз докладывал, - поморщился, как от зубной боли Высокий. – И Верховный ему варианты предлагал. Например, Святую Инквизицию опять ввести.
- Инквизиция, это хорошо! – оживился Толстый. – Колдуньи там, ведьмы всякие, допросы… Эх, помню, было дело… И чего Младший?
- Отказался! Говорит, и там коррупция расцветет. И что, кроме тотальной модернизации, ничего не поможет. Верховный ему тогда предложил до 2012 года подождать, когда по данным Южно-Американской секции карнавал ожидается с последующим апокалипсисом.
- Карнавал? – Толстый порозовел от возбуждения. – Здорово! Мулатки, школа самбы, все дела! И что он, согласился?
- Нет, отказался! Говорит, что Кетцалькоатлю и его банде живодеров доверить такое дело невозможно. Наорал на Верховного,пробормотал что-то про второе пришествие, хлопнул дверью и исчез.
- Как исчез?
- А вот так, пропал, как не было. А вчера на снимке с беспилотного облака мои аналитики чудака одного разглядели. По этому самому пруду ходил. Как посуху.
- Хм, - недоверчиво скривился Толстый, - подчерк, конечно, его… Но сомнительно мне что-то.
- Вот и я засомневался, - кивнул Высокий, - поэтому сам и решил проверить. Чтоб без лишнего шума.
- А меня зачем в такую рань потащил? – прищурился Толстый.
- Как свидетеля. Если Верховному докладывать придется. А то он меня давно за параноика держит.
- Да ты и есть параноик, - возмущенно зашипел Толстый. – И аналитики твои – из той же палаты. А про облако твое беспилотное я вообще молчу. Только и знает, что над нудистскими пляжами целыми днями болтаться. Что-то я сомневаюсь, что беспилотное оно! Короче, апостол ты, Паш, после этого! Поспать не дал!
- От апостола и слышу, Петь!- возмутился Высокий.
- И то верно, - миролюбиво кивнул Толстый. – Ну что, полетели, позавтракаем? А потом я досплю…
Повернувшись друг к другу и взявшись за руки, парочка с негромким, но внушительным рокотом оторвалась от земли, вызывая невольные ассоциации со стартом шатла с космодрома на мысе Канаверал, и стремительно скрылась в зените.
Как только на пруду улеглись поднятые стартом волны, из камышей на противоположном берегу вышел невысокого роста мужичок, босой, в джинсах и майке с надписью SILICON FIELDS FOREWER и картинкой оплавленного каким-то сильным жаром городского пейзажа. Вышел, осторожно огляделся и зашлепал по водной глади. Остановившись посереди пруда, забормотал себе под нос что-то насчет « хорошего клева на рассвете» и того, что «вряд ли еще удастся половить», достал из кармана катушку с леской, грузилом и кучей рыболовных крючков и стал аккуратно ее разматывать. Внезапно край солнца появился над облаками на востоке, и первый яркий луч осветил пруд. Мужичок посмотрел на часы, вздохнул, смотал леску и пошлепал обратно. В камышах стояли четверо неприятного вида всадников на разноцветных конях. Кони с видимым отвращением давились сухими жесткими стеблями.
Ну что ж, коллеги, - обратился к всадникам мужичок. – С Богом, то есть, тьфу, без него на этот раз… Но, все равно, начали!