ПОЕЗДКА В МИХАЙЛОВСКОЕ
Отправились на 2-х машинах. По дороге решили заехать в Изборск, там большой праздник: Изборской крепости 1140 лет. Поездка в Михайловское
Отправились на 2-х машинах. По дороге решили заехать в Изборск, там большой праздник: Изборской крепости 1140 лет. По дороге разъехались с Эриком. Они с Любой, Игнатом и Дениской заезжали к Верке. Обещала к вечеру оставить нам молока и сметаны. Договорились встретиться в Лаврах. Мы их ждали почти час. А они уже в Изборске! Хорошо, опять мобильник выручил. Созвонились, и мы с Игорем, Милой и Алей двинулись из Лавров в Изборск. Наши уже поджидали.
На праздник в Изборске глянули одним глазком – и дальше: путь до Михайловского не близкий, а посмотреть надо много – и Тригорское и Петровское, и городище Воронич… Хотя в Изборске было очень интересно: битва рыцарей, фольклорные ансамбли, изборские бабы в народных костюмах, цыгане в атласных рубахах, катание на лошадях. Решили съездить в Изборск в следующее воскресенье, когда будет поменьше народу.
По дороге мы все пели «Тридцать три коровы». Денечке песенка понравилась, и он подпевал, а потом просил спеть ещё. По дороге заехали в Новую Уситву, где церковь 14 века. Меня там крестили. Я уже была большая, мне был один годик. Мама рассказывала, что воск от свечки капнул мне на ручку, и я заплакала. Батюшка сказал:
- Хорошая примета. Девочка будет счастливой.
Поворот на Михайловское. Местечко называется Новогрудка (Новгородка?). Там – кафе «Клаксон», где мы и перекусили. Обед был вкусный и недорогой. На первое все взяли солянку, даже Денис её ел. А на второе – кто что: я взяла блинчики с мясом, Аля и Люба – мясо по-французски, дед не взял ничего, он у нас ест очень мало, остальные взяли шашлык. А на сладкое – пиво, кофе, мороженое. Как я хорошо отдохнула от кухни! Вот это настоящий отдых! Кафе небольшое, в два этажа, очень уютное. Под потолком летали ласточки – у них там гнёзда, они кормили птенчиков. Нас совсем не боялись.
В храме Святогорского монастыря Эрика в руку укусила оса. Люба, ещё не до конца успокоившаяся от истории с пропавшими отцовскими рабочими штанами, тихонько сказала:
- Это знак.
Игорь купил всем по именной иконке. Пушкинисты из Москвы покупали по 2 экземпляра книги в лавке около монастыря: «Пушкинскую энциклопедию» за 1000 рублей и «Жизнь после Пушкина» за 500 рублей. Игорь – мне:
- Давайте и Вам купим, если надо.
Но я отказалась. Потом в Михайловском я видела эти же книги, но «Жизнь после Пушкина» стоила там уже 630 рублей. А вернувшись в Калининград, я увидела «Пушкинскую энциклопедию» за 335 рублей. Вот так делают деньги!
Но сначала – Петровское. На машине подъехать нельзя, поэтому до заповедника надо пройти примерно километр. Всё красиво. Игорь сказал:
- Да, красиво, но это всё новодел.
А как иначе? Реставрировать-то нечего. Всё было уничтожено.
Люба купалась в пруду, в Петровском. Озеро Кучане. На другом берегу виднеется Михайловское.
В аллее Керн осиное гнездо. Оса укусила какого-то ребёнка – крику было!
В домике няни московские пушкинисты: трое мужиков с прикидом, как сказал бы Гоголь – «с покушеньями на моду». У няни в избушке всё, как и у нас в деревне, только что порядка больше, да ещё та разница, что Пушкин у нас не жил. Рассказываю Але о Пушкине из Интернета, где были результаты шуточного опроса: что дети знают о Пушкине отрицательного. Ответ одной девочки:
- Пушкин споил няню.
Экскурсовод услышала это, смеётся:
- Ещё неизвестно, кто кого споил.
Дамская мода этих мест: длинный цветастый открытый сарафан, большая соломенная шляпа, за плечами маленький рюкзачок. Иногда рядом маленькая собачка на поводке. Такая дама сидела на берегу пруда, а её маленькая такса Лиза ела траву.
Наши мужчины и московские пушкинисты купались в Сороти. Москвичи посмотрели, как купаются Игнат с Эриком, и решили тоже искупаться:
- Побывать в Михайловском, да не искупались в Сороти.
А потом взгрустнули:
- Эх, сюда бы наши шашлычки! А-то ведь скиснут в машине.
Игнат, заядлый шашлычник, сразу навострил ушки:
- А какие проблемы?
В Михайловском около кассы объявление: Проезд до музеев на машине стоит 100 рублей. Плати – и едь. А нас охранник не пустил. Опять мы оставили машину в километре от заповедника. На обратном пути Аля и Деня просились на руки – устали. Было уже около 8 часов вечера. Трехлетний Денечка сказал:
- Уже вечер, да?
А я – охраннику:
- Что ж вы нас не пустили проехать до музея! Мы бы заплатили. Ведь мы к вам ехали через две границы, видите же по номеру машины – Калининград. Да и дети устали, еле идут.
Охранник со злостью:
- Вы там все такие: сами отделиться хотите!
Впереди Тригорское. Музей работает до 8 часов вечера. Эрик захотел перекусить. Мы с Алей и Милой пошли к музею, все остальные остались перекусывать около машин: я приготовила в дорогу варёные яйца, помидоры, свежепросольные огурцы, хлеб и квас. Всё.
Когда подошли к музею, оттуда выходила последняя экскурсия. Мы спросили:
- Можно ли войти посмотреть хоть на пять минут?
- Можно. С каждого по 60 рублей на стол – и идите смотрите.
Ничего себе цены! В музей мы не пошли. На мой вопрос, сохранилось ли Голубово, куда вышла замуж Евпраксия Николаевна Вульф, экскурсовод ответил, что нет, только фундамент, и это недалеко отсюда, километров восемнадцать.
Потом к нам подошёл Игорь. Посмотрели чудесный парк, скамью Онегина, баньку, но обошли не всё. Не дошли до дуба уединенного и до солнечных часов. Нигде нет таких интересных ландшафтных решений парка, как в Тригорском, но поджимало время - уже смеркалось. Решили подняться на городище Воронич, где похоронены Алексей Николаевич Вульф и его мать, Прасковья Александровна Осипова. Усталая Аленька осталась сидеть на скамеечке в парке.
А мы с Игорем и Милой отправились на городище. Поднялись на самый верх, откуда и силы взялись! А там нет никаких захоронений. Игорь остался у подножия, он пошёл посмотреть какую-то оградку. Оказалось, там они и захоронены. Мы спустились, вошли в ворота старого кладбища и поклонились праху владельцев Тригорского, воспетых Пушкиным. Там же два недавних захоронения: С. Гейченко и его жены.
Спустились вниз. Усталая Аленька так и сидела на скамье. У входа в парк нас ждали Люба, Игнатий и Деня. Они посмотрели весь парк, рассмотрели солнечные часы, вымеряли расстояние до дуба уединенного, тень которого является направляющей осью.
- А где дедушка?
Он поел и остался спать в машине.
Пора домой! Промелькнули москвичи, которые расположились прямо у обочины дороги, разложили костерок, в руках - шампуры с шашлыками. Эх, надо было бы забрать их с собой на наш хутор. Да нельзя: у нас погранзона.
Дениска уснул в машине. Уснула и я. Проснулась от голоса Эрика:
- Вот и Качаново!
Не ожидала, что мы там остановимся. Но так как уже выспался, то заехали посмотреть Качановское озеро. Сидевшая на берегу пьяная кампания стала зазывать нашу Милу к себе. Один из них не мог успокоиться, так его поразила наша Мила:
- Девушка идите сюда.
Девчонка этому парню:
- Саша, я ревную.
Я поняла, что у Эрика теперь, как и у меня, тоже потребность бывать в Качанове каждый год летом. Моё детство прошло в Качанове. Там я и пошла в первый класс и училась до шестого класса. Помню себя маленькой девочкой в огромной маминой шляпе, иду в школу, останавливаюсь по дороге и слушаю песни Клавдии Шульженко из качановского репродуктора на столбе около раймага. В Качанове-то и произошла наша первая встреча с Эриком. Нам было тогда по десять или одиннадцать лет. В Качанове был районный праздник. Мы были около клуба, куда должны были приехать артисты из Пскова: вечером в клубе был спектакль. Вдруг ко мне подошёл Витька Сидоров и сказал:
- А в тебя влюбился один мальчишка.
- Покажи-ка мне его.
Витька показал, и мальчик мне не понравился:
- Какой маленький, а уже влюбился.
Эта история была сразу же мною забыта. Вечером был театр. Мы до самого вечера так и вертелись около клуба, чтобы посмотреть на артистов. А приехали они поздно, перед самым началом спектакля. В антракте мы с девчонками выбежали на улицу, чтобы увидеть артистов. Со стороны парка в клубе был другой вход, где на крылечке сидели и отдыхали артисты. Одна из них была в чудесном платье из прошлого века (играли Островского). Я сказала артистке:
- Осторожнее, Вы запачкаете платье: тут сегодня привезли уголь.
- Ну, и что? Платье не моё, а казённое. И какое твоё, девочка, дело?
За меня заступился режиссёр:
- Ну, зачем Вы так? Может быть, это наша будущая актриса. Когда она вырастет, будет играть Ваш репертуар.
Это было счастье: я общалась с артистами!
Уже через много лет Эрик мне рассказывал, что ездил в Качаново по просьбе своей мамы. Её за достижения в сельском хозяйстве посылали на этот фестиваль, но она не поехала, а послала вместо себя Эрика, и там он влюбился в какую-то девочку. Я ахнула:
- Так это был ты! Мне про тебя говорил Витька Сидоров!
Подъезжали к Лаврам, и как из-под земли – погранотряд:
- Паспорта! Куда едете?
- На хутор, в Прудище.
В Лаврах наши машины опять разъехались. Мы с Игорем купили в лавровском магазине пельменей и поехали через Любятово, по асфальту, а Эрик с детьми – по грунтовке, мимо Верки. Верка не спала, хотя был первый час ночи. Ждала нас. Дала сметаны.
Дома наварили пельменей, заправили сметаной и наелись до отвала. Спали все очень крепко и долго, кроме меня и Игоря. Ему надо было рано утром уезжать в Петербург. Поэтому мы и встали рано. Игоря я проводила, а на завтрак сварила ему его любимой пшенной каши.
июль 2002 год