«Правильный образ жизни» - одно из требований Будды, обрисовавшего Благородный Восьмеричный Путь*. Ясно, поэтому, что должна существовать такая вещь, как буддийская экономика.
Действительно, страны буддизма часто заявляют, что остаются верными своему наследию. Например, Бирма провозгласила: «Новая Бирма не видит противоречий между религиозными ценностями и экономическим прогрессом. Духовное здоровье и материальное процветание не враги, а природные союзники». Или же: «Мы можем успешно сочетать религиозные и духовные ценности с достоинствами современной техники». Или: «У нас, бирманцев, есть священный долг: соединить мечты и реальность с нашей верой».
Однако эти страны полагают, что смогут реализовать планы экономического развития на базе современной экономики. Они приглашают современных экономистов из так называемых "развитых стран" для получения советов, формирования соответствующей политики и создания грандиозных проектов развития. Никто из них не думает о том, что между буддийским образом жизни и буддийской экономикой такая же тесная связь, как между материалистическим образом жизни западных стран и «западной» экономикой.
Сами экономисты, как и большинство специалистов, часто страдают от метафизической слепоты, полагая, что их наука состоит из абсолютных и неизменных истин. Некоторые даже заявляют, что экономические законы вообще свободны от «метафизики» или «ценностей» подобно законам гравитации. Давайте рассмотрим некоторые фундаментальные понятия, и сравним точки зрения современного западного экономиста и буддийского экономиста.
Существует универсальное представление, согласно которому главным источником благосостояния является человеческий труд. Современный экономист воспитан на том, что рассматривает понятие «труд» как неизбежное зло. С точки зрения работодателя труд выступает как досадная статья расходов, которую следует свести к минимуму или даже исключить путём введения автоматизации. С точки зрения рабочего - это нечто отвлекающее от отдыха и комфорта, причем зарплата воспринимается как своего рода компенсация за эту жертву. Таким образом, для работодателя идеальная ситуация заключалась бы в освобождении производства от рабочих, для рабочего – получать зарплату и не ходить на работу.
У этих крайних точек зрения далеко идущие следствия. Если идеал состоит в том, чтобы избавиться от работы, то любой способ «уменьшить рабочую нагрузку» - это хорошо. Наиболее эффективным способом, кроме автоматизации, как известно, является «разделение труда», классический пример которого можно найти в книге Адама Смита «Благосостояние наций». Речь не идет о природном, с незапамятных времен практикуемого человечеством разделении труда, а о разбиении процесса производства на мельчайшие процессы для ускорения производства, чему должны способствовать автоматические, и в большинстве случаев неквалифицированные, движения конечностей рабочего.
С точки зрения буддиста работа должна выполнять по крайней мере три функции: давать человеку возможность развивать свои способности; преодолевать эгоцентризм путем объединения с другими людьми для выполнения общей задачи; создавать товары и услуги, необходимые для данных условий существования. Организовывать же работу, которая становится бессмысленной, утомительной, отупляющей или нервозной - преступление. При такой работе работодатель заинтересован прежде всего в товаре, а не в людях, он демонстрирует недостаток сочувствия, разрушает душу и призывает к наиболее примитивной стороне существования. С другой стороны, желание рабочих иметь постоянный досуг рассматривается буддистами как совершеннейшее непонимание основ человеческого существования, а именно того, что работа и отдых – взаимодополняющие стороны единого процесса жизни и не могут разделяться; в противном случае они разрушат радость труда и блаженство отдыха.
С буддийской точки зрения существуют два типа механизации: один тип развивает способности человека, другой – отнимает у него работу, причем человек начинает прислуживать этому механизму. Как отличить один тип от другого? Ананда Кумарасвами, в равной мере уполномоченный говорить от имени Запада и Востока, так отвечает на этот вопрос: «Ремесленник сам всегда проводит тонкое разграничение между машиной и инструментом». Ткацкий станок - инструмент для ручного вышивания ткани; но автоматический ткацкий станок – это машина, и разрушение культуры здесь происходит из-за того, что машина выполняет человеческую часть работы». Ясно поэтому, что буддийская экономика должна сильно отличаться от современной экономики, т.к. буддист видит смысл цивилизации не в умножении потребностей, а в очищении человеческого характера. Характер, в то же время, формируется работой человека. А работа, выполняемая в условиях сохранения человеческого достоинства и свободы, одинаково благотворно влияет на работающих и на продукты труда. Индийский философ и экономист Дж. К. Кумараппа приходит к следующему выводу:
«Если природа труда в должной степени оценивается и выполняется, она приносит человеческим качествам такую же пользу, как пища физическому телу. Она питает и оживляет высшего человека, и благодаря ей он производит наилучшее, на что способен. Она направляет его свободную волю в правильное русло и дисциплинирует его животные инстинкты. Она создает основу для того, чтобы человек мог проявить свои лучшие качества и развить свою личность».
Если у человека нет возможности получить работу, он находится в отчаянном положении не только потому, что у него нет зарплаты, но и потому что отсутствует оживляющая его работа, которую ничто не может заменить. Современный экономист может заниматься сложными расчетами и доказывать, что неполная занятость более «экономична», поскольку обеспечивает большую мобильность трудовых ресурсов, большую стабильность зарплаты и т.п. Для него главным критерием успеха будет сумма произведенного товара за определенное время. «Если маргинальная потребность в товаре низка», - говорит проф. Гэлбрейт в книге "Общество изобилия", - «тогда нет необходимости принимать на работу одного рабочего или миллион рабочих». И добавляет: «Если … мы можем позволить себе некоторую незанятость в интересах устойчивости экономики, тогда, вероятно, мы можем допустить распределение товаров среди безработных, чтобы они могли поддерживать достойный образ жизни».
С буддийской точки зрения подобное допущение недопустимо, т.к. предполагается, что вещи важнее, чем люди, а потребление важнее творческой деятельности. Это значит, что происходит сдвиг от рабочего к продукту его труда, т.е. от человека к суб-человеку, уступившему силам зла. С самого начала в буддийской экономике должна планироваться полная занятость, и главной задачей должна быть занятость каждого, кто нуждается во «внешней» работе - но это не будет максимум занятости, или максимум производства. Женщинам, в целом, не требуется «внешняя» работа, а широкомасштабная занятость женщин в офисах или на предприятиях должна свидетельствовать о серьезных экономических проблемах. В частности, работа женщин на предприятиях, в то время как их дети бегают по улицам, также неэкономична в глазах буддийского экономиста, как и призыв в армию квалифицированного рабочего для западного экономиста.
В то время, как материалист заинтересован в товарах, буддист заинтересован в освобождении. Но буддизм – это «Срединный Путь», и поэтому ни в коем случае не противоречит физическому благосостоянию. Не богатство стоит на пути освобождения, а привязанность к нему, не удовольствие от приятных вещей, но их жажда. Таким образом, цель буддийской экономики – это простота и ненасилие. С экономической точки зрения, прелесть буддийского пути состоит в предельной рациональности: невероятно малыми средствами достигаются невероятно большие результаты.
Это очень трудно понять современному экономисту. Он привык измерять «уровень жизни» через ежегодное потребление, полагая, что тот, кто потребляет больше, должен быть «богаче». Буддийский экономист посчитает такой подход в высшей степени иррациональным, поскольку потребление лишь средство для достижения человеческого благополучия; цель же - достижение максимального благополучия с минимальным потреблением. Так, если целью одежды является достижение определенного температурного комфорта и приятной внешности, задача состоит в достижении этой цели с минимально возможным усилием, т.е. с минимальным ежегодным износом одежды и дизайном, который исключил бы дополнительные усилия. Чем меньше усилий прикладывается к производству и поддержанию одежды в нужном состоянии, тем больше времени и сил остается для художественного творчества. Например, было бы крайне неэкономично заниматься сложными моделями, как это делается на Западе, вместо того, чтобы достигать прекрасного результата благодаря умелому применению цельных тканей. Было бы крайне глупо изготавливать ткань, которая быстро изнашивается, или изготавливать уродливую и малопривлекательную одежду. Сказанное в отношении одежды относится ко всем другим потребностям человека. Владение товарами – всего лишь средство для достижения цели, и буддийская экономика является систематической наукой для достижения заданной цели с минимальными затратами.
В западной экономике, с другой стороны, потребление рассматривается как единственная цель и задача всей экономической активности, а такие факторы производства как земля, труд и капитал – выступают как средства. Если буддийская экономика пытается максимально удовлетворить человеческим потребностям путем оптимизации характера потребления, современная экономика пытается максимизировать потребление путем оптимизации характера производства. Легко видеть, что усилия по поддержанию образа жизни, настроенного на оптимальное потребление, должны быть намного меньше, чем усилия, настроенные на максимальное потребление. Поэтому неудивительно, что стресс и напряжение жизни, скажем, в Бирме, намного меньше, чем в Соединенных Штатах, несмотря на то, что количество машин, заменяющих ручной труд, в Бирме несравненно меньше, чем в США.
Простота и ненасилие тесно переплетены. Оптимальный характер потребления, приводящий к высокому качеству жизни, позволяет людям жить без напряжения и стресса и выполнять главное предписание буддийского учения: «Прекрати делать зло; начинай делать добро». Поскольку физические ресурсы повсеместно ограничены, совершенно очевидно, что люди удовлетворяющие свои потребности благодаря умеренному использованию ресурсов не будут хватать друг друга за горло в отличие от людей, привыкших к высокому уровню потребления. Равным образом, у людей, живущих в самодостаточных местных общинах, меньше вероятность быть вовлеченными в масштабные проявления насилия, чем у людей, чье существование зависит от мировой торговли.
С точки зрения буддийской экономики, поэтому, производство, построенное на основе местных ресурсов, для местных потребностей, - самый рациональный способ экономической жизни, в то время как зависимость от импорта и необходимость производить на экспорт в неизвестные и удаленные страны совершенно неэкономична и оправдана лишь в исключительных случаях и в небольшом объеме. Подобно тому, как современный экономист признает, что высокий уровень потребления транспортных услуг между проживанием человека и его работой скорее несчастье, чем высокий уровень жизни, буддийский экономист признает, что удовлетворение потребностей за счет импорта из дальних стран означает скорее неуспех, чем успех. Для западного экономиста статистика, показывающая увеличение числа тон/миль на душу населения в транспортном секторе экономики, является доказательством экономического прогресса; для буддийского экономиста - та же статистика будет означать крайне нежелательное ухудшение качества потребления.
Другое поразительное различием между западной и буддийской экономикой возникает в отношении использовании природных ресурсов. Бертран де Ювенал, известный французский политический философ, охарактеризовал «западного человека» в терминах, которые прекрасно описывают современного экономиста:
«Он не считает расходами то, что выходит за рамки человеческих усилий: он не берет во внимание, сколько минеральных веществ было потрачено, и что еще хуже, сколько живой материи разрушено. Он даже не понимает, что вся человеческая жизнь зависима от экосистемы, состоящей из совершенно других форм жизни. Пока мир управляется из городов, где люди отрезаны от других форм жизни, чувство принадлежности к экосистеме не может возродиться. Люди привыкли к грубому и расточительному отношению к окружающей среде, от которой мы в высшей степени зависим – прежде всего от воды и деревьев.»
В учении Будды, с другой стороны, предписывается благоговейное и ненасильственное отношение не только к одушевленным существам, но в особенности к деревьям. Каждый последователь Будды должен сажать деревья каждые несколько лет и ухаживать за ними, пока они набирают рост. Таким образом буддийский экономист без труда может показать: выполнение этого правила приведет к истинному экономическому прогрессу без всякой иностранной помощи. В большой степени экономический спад в Юго-Восточной Азии (как и в других частях света) можно отнести за счет удручающего невнимания к деревьям.
Современная экономика не различает между возобновляемыми и невозобновлямыми материалами, поскольку сам метод, который она использует, основан на уравнивании и оценивании всего с помощью денег. Если мы возьмем различные топлива, такие как уголь, нефть, дерево, или гидроресурсы, для современного экономиста единственное различие между ними заключается в их относительной стоимости. Самое дешевое топливо автоматически будет считаться наилучшим, выбор же других топлив рассматривается как иррациональный или неэкономичный шаг. С буддийской точки зрения, все, конечно, наоборот: между невозобновляемыми топливами (уголь, нефть) с одной стороны и возобновляемым топливом (дерево, вода) с другой существует фундаментальное отличие. Невозобновляемые товары должны использоваться только в тех случаях, когда они незаменимы, и с большой осторожностью дабы сохранить их как можно дольше. Легкомысленное или экстравагантное их использование представляет собой акт насилия, и - хотя полного ненасилия вряд ли удастся достичь в этом мире, - обязанность человека стремиться к идеалу ненасилия во всем, что он ни делает.
Так же как европейский экономист усомнится в экономической целесообразности продажи всех европейских художественных ценностей в Америку по выгодной цене, буддийский экономист посчитает экономику, основанную на невозобновляемом топливе, паразитической. Такой образ жизни не может долго продолжаться. Поскольку невозобновляемое топливо весьма неравномерно распределено по всему земному шару, и без всякого сомнения, ограничено, ясно, что ускоренная его эксплуатация – это акт насилия над природой, который неизбежно приведет к насилию между людьми.
Лишь один этот факт должен заставить задуматься тех экономистов и политиков, которые не придают значения религиозным и духовным ценностям своих стран, а изо всех сил пытаются насадить материализм современной экономики. Прежде чем отбрасывать буддийскую экономику и считать ее ностальгической мечтой, следовало бы хорошенько подумать, куда приведет путь западной экономики. В конце своей смелой книги "Будущее человека" проф. Харрисон Браун из Калифорнийского технологического института дает следующую оценку:
«Итак мы видим, что индустриальное общество фундаментально неустойчиво и подвержено возвращению к аграрному состоянию; внутри него существуют условия, ограничивающие индивидуальную свободу и ведущие к установлению жесткой организации и тоталитарного контроля. В самом деле, когда мы начинаем внимательно изучать всевозможные препятствия на пути выживания индустриальной цивилизации, трудно представить, как устойчивость можно совместить с индивидуальной свободой».
Даже, если эти рассуждения отнести на дальнюю перспективу – когда, как справедливо заметил Кейнс, мы все умрем – возникает практический вопрос: даст ли современная «модернизация», практикуемая без оглядки на религиозные и духовные ценности, благотворные результаты ? В отношении населения, результаты окажутся катастрофическими – коллапс сельской экономики, растущая волна безработицы в городах и в стране в целом, рост городского пролетариата, без какой бы ни было пищи для тела и души.
Исходя из сегодняшнего опыта и проспектов на будущее, я настоятельно рекомендую изучить буддийскую экономику тем, кто считает, что экономический рост важнее духовных или религиозных ценностей. Речь не идет о выборе между «современным экономическим ростом» и «традиционной стагнацией». Речь о выборе правильного пути развития - Срединного Пути между материалистическим безрассудством и традиционным застоем, короче, пути, который называют «Правильным образом жизни».
Нет никакого сомнения в том, что это достижимо. Но для этого потребуется гораздо больше, чем слепая имитация материалистического образа жизни "развитых" стран. Прежде всего потребуется сознательное и систематическое воплощение Срединного Пути в технику - более продуктивную, чем увядающая техника древнего Востока, но в то же время, неразрушительную и гораздо более дешевую и простую, чем техника современного Запада.
___________
*Остальные требования включают: правильное понимание, правильное мышление, правильную речь, правильные поступки, правильные усилия, правильное внимание, правильную концентрацию. – Прим. перев.
Перевод по изданию: E.F. Schumacher, Buddhist Economics, Ch.3. from “This I Believe and Other Essays”, The Green Books, 1997-2004. Впервые напечатана в качестве отдельной статьи в 1968 г. – ВП.
******
Эрнст Фридрих "Фриц" Шумахер (1911 – 1977) влиятельный во всем мире мыслитель, профессиональный математик и британский экономист. Известен своей критикой западных моделей экономики и своими предложениями о переходе к экономике человеческих масштабов, децентрализации и выбору соответствующих технологий. Согласно Литературному приложению Times, его книга 1973 г. "Маленькое - прекрасно" (Small is Beautiful) входит в 100 самых влиятельных книг послевоенного периода. Переведена на многие языки мира**. Другая важная работа "Руководство для запутавшихся" (1977) (A Guide For The Perplexed), в которой он критикует материалистический сайентизм, освоение природы и организацию знаний. - (Из Википедии)
** Недавно обнаружил ссылку на русский перевод в интернете http://www.samorodok.org/. -ВП