-Привет, извини, задержался. Давно ждешь? – Кела протянул руку мужчине лет сорока, сидящем за столиком у окна.
-Нет, что ты. Все нормально, - пожимая руку киллера, ответил собеседник.
-Ну, что перейдем сразу к делу? – осведомился мужчина, садясь напротив Сироты.
-Да, желательно, а то у меня времени в обрез, - кивнул мужчина.
Кела не вдаваясь в детали и подробности рассказал Сироте о полученных им компрометирующих Султана документах.
-Довольно интересная информация, что ж, от себя могу сказать, что бумаги я без проблем могу передать в прокуратуру. В моей честности тебе, как мне кажется, сомневаться не приходилось, - произнес собеседник.
-Да, - подумав, ответил Кела, - но где попало я документы не смогу тебе передать. К тому же за мной уже был хвост, я оторвался…
-Ты, как обычно, играешь в опасные игры, - усмехнулся Сирота, - Хорошо, встретимся где-нибудь в людном месте… Нужно выждать время, ты уже навел Султана и Пранина на подозрения. Пока тебе стоит отсидеться в центре, а через пару дней мы встретимся… Шумиха пусть уляжется…
-Девочек успеют перевезти через границу, - задумчиво протянул киллер.
-Пускай. С этими документами мы сможем вычислить точки Султанова и за пределами нашего государства. И потом, далеко они не уедут, - помолчав, добавил собеседник.
-Возможно, ты и прав. Тогда я позвоню тебе через пару дней.
-Нет, я сам, так безопаснее, - решил Сирота, поднимаясь со стула.
-Хорошо, - мужчины вновь обменялись рукопожатиями и попрощались.
Кела вышел на вечернюю улицу. Дул приятный, ночной ветерок, на небе появились первые звезды и тусклый месяц. Мужчина спустился на подземную стоянку, где оставил свой автомобиль. Подойдя к машине, он увидел пятерых крепких парней с дубинками в руках, идущих прямо на него. Один из молодых людей достал пистолет, Кела сделал это секундой раньше и выстрелил первым. Он попал в руку парню, но тот все равно успел нажать на курок и прострелил мужчине ногу. Кела схватился за ногу и выронил пистолет из рук. Этого было достаточно, чтобы несколько парней мгновенно налетели на него и начали избивать. Мужчина скорчился на земле под градом ударов и вскоре потерял сознание.
Кела очнулся в темном помещении, с трудом разлепил веки и попытался сфокусировать взгляд. Избитое тело болело, мешая ему сосредоточиться, ногу жгло огнем. Помещение, в котором он находился, напоминало карцер. Мебель отсутствовала, свет поступал через маленькое окошечко, находившееся практически возле самого потолка. Напротив того места, где киллер полусидел, полулежал, находилась решетчатая дверь. В помещение стоял отвратительный, затхлый запах, от которого тянуло блевать. Кела попытался сесть поудобнее и понял, что его правая рука прикована наручниками к стене. Кела чертыхнулся и попытался позвать кого бы то ни было, но ему никто не ответил. Однако, спустя полчаса дверь со скрипом отворилась и на пороге возник знакомый киллеру силуэт. Кела усмехнулся, узнав в вошедшем человеке Пранина.
-Здравствуйте Виталий Александрович, - нараспев произнес Кела.
Мужчина встал напротив киллера и поднял его лицо за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза.
-Где документы? – прошипел мужчина.
-Какие? – сделал невинное лицо Кела, Пранин размахнулся и ударил мужчину по лицу.
Голова киллера мотнулась в сторону, Кела медленно повернулся к Виталию Александровичу, коснулся свободной рукой окровавленных губ и сказал:
-В моем теперешнем состоянии ты, конечно, можешь позволить себе ударить меня… Кстати, твои ребята неплохо работают, вон как меня отделали. Только ничего ты не добьешься и я ничего тебе не скажу!
-Возможно… Знаешь, я сразу заподозрил, что ты не спроста согласился работать на Султана. Проследил за тобой мой человечек, что думал умен, скрылся от слежки? Не тут-то было! Кое-кто сидел рядом с тобой и тем парнем в кафе на протяжении всего вашего разговора и все подробно записывал на диктофон. А потом сей компромат передал мне… Я оказался прав и не ошибся в тебе…
Кела истерически рассмеялся в ответ.
-Смейся, смейся, Кела. Недолго осталось тебе шутить. Через несколько дней станешь поразговорчивей.
Мужчина лишь усмехнулся. Пранин поднес какую-то миску с отвратительной желтой жидкостью прямо под нос Келы и поинтересовался:
-Знаешь, что это? Нет, не отворачивайся, - мужчина схватил Келу за шею и заставил почти носом ткнуться в эту вонючую гадость, - Запах мочи, насколько тебе может быть известно, очень пагубно влияет на мозг человека. Постепенно, если долгое время находиться в комнате, пропитанной запахом урины, можно с ума сойти! Желаю приятного времяпрепровождения! Что хмуришься? Не нравится? А так? – и Пранин вылил содержимое тазика на голову Келы.
Тот тихонько зарычал, как раненый зверь, загнанный в угол.
-Ну как? Хорошо тебе? И это только начало! Семен, - позвал Пранин, и на пороге появился невысокий пожилой мужчина, - Принеси ещё один таз, этот я «случайно» вылил.
-Хорошо, - кивнул мужчина и вышел из помещения.
-Ну что? Будешь молчать? А может в глотку тебе залить это? Сразу станешь послушным и ласковым или нет?
-Пошел на ***, - ответил Кела. В глазах его горело пламя ненависти и злобы.
-Какой ты грубый, - расхохотался Пранин, - Ну, это временно.
Семен вошел в помещение, поставил таз перед Келой и вышел вон.
-Я зайду завтра, надеюсь, ты образумишься, - бросил Виталий Александрович, выходя из помещения и запирая за собой дверь.
Кела дернулся вперед, но подняться у него не получилось, он лишь разодрал в кровь запястье прикованной к стене руки. Киллер отпихнул ногой таз с мочой в дальний конец карцера и устало прикрыл глаза. Боль мешала ему думать. Сколько он ещё просидит в этой комнате с отвратительным затхлым запахом? Спустя несколько часов в комнату вошел сторож Семен. Он принес тарелку какой-то бодяги, которую назвать супом язык не поворачивался, и стакан воды. Кела исподлобья посмотрел на него своими серыми глазами, в которых сторож прочитал прямой маршрут, по которому ему следует идти. Ничего не сказав, Семен поставил тарелку рядом с Келой и вышел из помещения. Киллер вновь устало прикрыл глаза и задремал. Он уже пережил ад, он уже был на самом дне и выкарабкался. Выберется он и сейчас. Главное – не сдаваться. Он сильный, он все сможет, он должен просто вытерпеть очередной кошмар, который рано или поздно закончится, если не его побегом, то его смертью. В этих антисанитарных условиях рассчитывать на то, что раны заживут, и он сможет нормально двигаться, не приходится. Надо выбираться отсюда, пока у него есть силы, но черт подери сил нет! У него сломано несколько ребер, пуля в ноге, множество гематом и ссадин. Его тело абсолютно не слушается его. Шансов выбраться сейчас нет никаких, потом – тем более. Прикованная рука затекла и ужасно болела, тяжелые железные наручники, опоясывающие кисть руки, рвали кожу, обнажая мясо. Запах крови и мочи, смешанного с ещё каким-то отвратительным запахом, вызвали рвоту. Если не избитое тело, он бы смог выбраться, смог собрать силы и порвать цепь наручников… Если бы… Мужчина откинул голову назад и закрыл глаза, пытаясь вновь задремать. Сторож Семен застал Келу уже мирно спящим, поднял с пола миску с *супом*, к которой Кела даже не притронулся и стакан с ледяной водой, затем вышел из комнаты.
Кела проснулся от удара по щеке. Киллер медленно открыл глаза и покосился на незваного гостя, им оказался Пранин. Недобро улыбаясь, мужчина произнес:
-Ну как прошла первая ночь на нашем курорте? Это, конечно, не отель люкс… - Виталий Александрович громко расхохотался, а затем добавил уже спокойным тоном, - Подумал над моими словами? Готов рассказать, где ты спрятал документы?
Киллер отрицательно мотнул головой.
-Несговорчивый какой, - пробурчал Пранин, - Дать тебе ещё время, чтобы образумиться? Или изуродовать тебя так, что мама родная не узнает? Да, нет… Все это мелко, слушай сюда, ублюдок! Либо говоришь, где документы, либо Седьмой не жить!
Глаза Келы расширились от ужаса, однако он сразу взял себя в руки.
-Что? Страшно стало? А может ещё и старика кокнуть заодно?
-Интеллигентный человек, со стороны не скажешь, что мразь такая, - фыркнул Кела, а затем добавил уже обычным, равнодушным тоном, - Зря пугаешь. Я пуганый. К тому же, до Седьмой тебе не добраться… Центр не по зубам даже тебе! Так что катись отсюда…
За свои слова Кела получил несколько ударов, а после Пранин повернулся лицом к сторожу, стоящему у дверей и приказал:
-Не корми его! Пусть подыхает, как крыса…
-Раны бы… - начал Семен, но тут же осекся.
-Я сказал, пусть подыхает! Терпеть не сможет, сразу все расскажет, как миленький, - и мужчина покинул помещение.
«Ага, сейчас… Расскажу, а заодно ещё и покажу! Не дождешься… Умирать буду, не прощу!» - подумал Кела, склоняя голову.
_________
Прошло несколько дней. Несколько дней кошмара и адских болей. Рана на ноге загноилась, кроме того у него начался приступ. Он думал, что пережил предел отчаяния, но он ошибался, вот теперь и наступил тот предел. Когда обратиться не к кому, когда все тело горит, как в лихорадке, когда одна боль заглушает другую. Он ничего не понимал, ничего не слышал, ни о чем не мог думать. Он не знал, какое время суток на дворе, он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он попал в этот карцер. Пранин приходил каждой день, пытаясь выяснить, где документы. Кела ничего не отвечал, он даже не понимал, что от него хотят. Виталий Александрович придумывал все новые способы выпытать у Келы, где спрятаны бумаги, но тот упорно молчал. Не помог ни отвратительный запах, стоящий в комнате и медленно сводивший с ума, ни предложение прекратить его мучения в обмен на информацию, ни уговоры, ни просьбы, ни соль, которую Пранин высыпал на открытые раны киллера. Кела упорно молчал, стискивал зубы от невыносимой боли и ничего не говорил. Терпел. Он терпел уже казалось то, что обычный человек выдержать не может. Он получил в центре отличную закалку, он научился выживать в самых критических ситуациях. Но и у Келы есть предел, и мужчина прекрасно понимал, что этот предел уже близок, но сделать ничего не мог. Он не мог самостоятельно выбраться из этого ада, а помогать ему никто не собирался.
Пранин в очередной раз размахнулся и ударил Келу по лицу, впрочем, на фоне той боли, что испытывал киллер, удар Виталия Александровича оказался едва ощутимым.
-Ты скажешь мне, где документы или нет? – ревел взбешенный Пранин.
-Неужели ты до сих пор не понял, что я ничего тебе не скажу? – еле шевеля пересохшими губами, ответил Кела.
-Говори! – гаркнул Виталия Александрович.
-Катись, - ответил Кела, и Пранин опять ушел ни с чем.
Киллер попытался чуть изменить свое положение, но рваная рана на руке сразу дала о себе знать, после того, как Пранин высыпал соль на изуродованную кисть, боль стала ещё более нестерпимой. Ногу с гнойной раной, на которую Пранин тоже «любезно» высыпал соль, жгло огнем ещё сильнее, чем прежде. Хотелось кричать, плакать от унижения и нестерпимой боли. Но Кела пытался сдерживать себя, скрежетал зубами, сжимал свободную руку в кулак и упорно молчал. Ни о чем не просил, ничего не говорил, до последнего сдерживал свои эмоции. А время шло. Обезвоженный организм давал о себе знать не хуже, чем рваные раны на теле. Слава Богу, хоть приступ прошел. Впрочем, те несколько дней и ночей, что он провел в этом карцере, скручиваясь и выгибаясь от непрекращающихся мучений, он запомнит надолго. Так хреново ему не было даже после боев без правил. Тогда хотя бы Седьмая всегда находилась рядом. Он вспоминал, как прижимался к ней, как утыкался носом ей в плечо, ещё будучи слабым, никчемным мальчишкой с большими амбициями. Она поддерживала его, помогала ему, успокаивала его, сидела с ним, проводила ночи у его постели после первого боя с Суицидом. Он знал, что он не один. Он знал, что она тут, с ним, что стоит ему только попросить, и она тут же исполнит любую его просьбу. А старик? Он тоже всегда был рядом, в самые трудные минуты он как и Седьмая, поддерживал Келу. А несколько недель, проведенных в больнице после экзамена, он вообще не отходил от него. Седьмая и старик говорили ему, что все будет хорошо, что все наладится, и он им верил. Молодой, глупый, неопытный мальчишка, он слушал своих наставников и всецело им доверял. Он и сейчас относится к ним с той же теплотой и любовью. Как же ему не хватает их теперь… Теперь он чувствует разницу между тем кошмаром, что он пережил десять лет назад и тем адом, в который попал сейчас. Сейчас он абсолютно один, никому не нужен, никто ему не поможет, не поддержит его даже ласковым словом. Кела слаб. Он такой же, как и все люди, он так же хочет к огню, к любящему сердцу, к родным, теплым рукам. Он скучает по голосу Седьмой, по её прикосновениям, по её материнским советам. Ему плохо без неё, плохо без старика. Он хочет туда, где его любят, ждут, помнят… Он хочет любви.
Неожиданно кто-то дотронулся до его плеча. Кела резко вскинул голову: рядом с ним присел на корточках сторож Семен. Вообще, сторожа сменялись каждые сутки, это Кела заметил уже на второй день. Но если Петр был с ним груб, холоден и любил пускать острые насмешки в его адрес, то Семен наоборот жалел мужчину, пытался хоть как-то поддержать его. Кела чуть улыбнулся, читая в синих глазах старика сочувствие и заботу.
-Все нормально, - ответил Кела на немой вопрос Семена.
Старик протянул мужчине стакан с водой, напоил киллера, поскольку тот не мог самостоятельно даже руки поднять.
-Расскажи, за что тебя так? – предложил Семен.
-За правду, батя, - устало ответил Кела, опуская голову.
Старик с неподдельной жалостью смотрел на осунувшегося, похудевшего мужчину. От прежнего Келы остались только большие, серые, наполненные бесконечной тоской и болью глаза. Семен тихонько позвал мужчину, тот чуть приподнял голову и равнодушно посмотрел на старика.
-Сколько ты ещё вытерпишь? Почему ты не скажешь, где эти чертовы документы?
-Я так и так умру. Так пусть лучше я умру, не раскрыв тайны, чем сдамся, и поведу себя, как крыса, - ответил Кела, в голосе его чувствовалась уверенность.
-Ты силен духом и телом, но даже ты не способен выдержать все. Тебе нужно бежать, пока не поздно, - прошептал старик.
Кела удивленно захлопал ресницами.
-Как? Я без сил… - пробормотал мужчина.
-Надо… надо, - как завороженный повторял Семен, а потом пояснил, - Я помогу тебе.
Но их прервали, раздался знакомый голос Петра, которого Кела так ненавидел.
-Семен! Ты что опять с тем уродом лясы точишь? Оставь его, он все равно подохнет скоро, и потом он наверняка заразный! Где ты?
Семен поспешил подняться на ноги, уходя, он на прощание бросил киллеру:
-Ты только дождись моего возвращения. Не смей умирать; завтра я постараюсь все устроить.
Кела кивнул в знак согласия, проводил старика взглядом и вновь опустил голову. Семен всегда был добр с ним, он не исполнял приказа Пранина и кормил Келу, иначе бы тот уже умер от голода. Сторож кое-как, подручными средствами обрабатывал раны Келы, впрочем, это не особенно помогало, с учетом того, что Пранин периодически сыпал соль на открытые, не успевающие заживать раны. Кела был очень благодарен старику, ведь в основном благодаря его поддержке он ещё не умер. Он понимал, что Семен очень рискует, помогая ему, в любой момент Пранин мог что-то заподозрить. Но старик, по-видимому, этого не боялся, он продолжал поддерживать киллера. Конечно, вылечить Келу в таких антисанитарных условиях не представлялось возможным, но Семен пытался хоть как-то уменьшить боль. Впрочем, когда Петр приходил, все кардинально менялось. Мужчине нравилось измываться над безвольным Келой, нравилось наблюдать за его мучениями. Кела стал чем-то вроде игрушки в руках Пранина и Петра. Порой они вместе пытали Келу, это были самые тяжелые моменты за время его присутствия в этом карцере. Откуда только эти люди так профессионально научились измываться над другими? Складывалось ощущение, что они на протяжении нескольких лет специально обучались этому. Из-за отвратительного запаха, царящего в этом помещение, у Келы периодически случались обмороки, если Пранин или Петр присутствовали во время очередной потери сознания Келы, они старались всегда вернуть его в реальность, понимая, что сон или обморок хоть и ненадолго, но избавляет от боли. Кела практически перестал спать, потому что боли мешали ему заснуть, поэтому единственным спасением для него были обмороки, во время которых он хотя бы ничего не чувствовал. Он уже начинал подумывать о том, чтобы поскорее умереть и прекратить эти мучения, но почему-то смерть ещё со времен боев без правил упорно избегала встречи с ним. Старуха с косой за плечами, похоже, любила Келу, постоянно даря ему шанс на выживание. Вот только теперь этот шанс ему был уже не нужен. Он хотел умереть, чтобы больше не испытывать той боли и морального унижения, которыми сопровождался каждый новый день его, с позволения сказать, жизни. Но… Если старик действительно поможет ему, то стоит ещё побороться, ведь там, по другую сторону стен этого карцера, его ждет Седьмая и старик, Сирота, которому он должен передать документы и тысячи девочек, которых отдают в сексуальное рабство. Нет, он не может позволить себе умереть, не должен! У него нет права проиграть, он обязан выжить. Он все выдержит, все преодолеет… Только бы выбраться отсюда, и бежать, бежать, бежать без оглядки, подальше от этого проклятого места. Бежать по длинным улицам, мимо высоких многоэтажек, вдоль бесконечных дорог, к центру, к Седьмой, к родным, теплым рукам, к материнской ласке и заботе. БЕЖАТЬ!