Жарко. Солнце печёт нестерпимо. Огромное синее небо. Всё ново и непривычно. Стою на голосовательном месте как одинокий баобаб в саванне. Ветер гостем шныряет в кронах деревьев и исчезает в вязком и душном мареве сонной лености июньской жары. Я собрался на первую в своей жизни рыбалку…в Израиле. Тяжело обживаться в незнакомой стране.
Но, как говорится, человек привыкает ко всему. Тем более, что Земля Обетованная придаёт силы. А бороться и побеждать нам не в новинку. Три месяца не срок, но и не так мало, как покажется с первого раза. Язык древних фарисеев давался тяжело. Но, как мне казалось, пару десятков слов мне будет достаточно. Работа, учёба. Всему негативному нужен выход. А где же его искать как не на рыбалке? Тем более, что рыбачить предстояло на озере Кинерет. Огромное Галилейское море в чаше погасшего вулкана, обрамлённое живописнейшим пейзажем из верблюжеобразных холмов с одной стороны, и зелёным, сплошным ковром, с вкраплениями бисера построек и артерий дорог, с другой стороны. Пот градом катился по телу, создавая дискомфорт солено-липким ощущением того, что сейчас я больше похож на ловушку для мух, нежели на цивилизованного человека. Из трёх остановившихся машин ни один водитель меня не понял, хотя я думал, что говорю на иврите, а оказалось – на языке племени первобытных людей, живших на Земле несколько миллионов лет назад. Стою и думаю, что еще немного и придётся петь песню про мираж и колодец, который учкудук. И что пословица «язык до Киева доведёт» пока не работает. И вот, в тот момент, когда я находился между понятиями «как быть?» и «что делать?», возле меня тормозит старенький, видавший виды, но довольно приличного вида «Рено». С радостным победным кличем я плюхнулся на переднее сидение и начал вещать куда и зачем. Среднего роста, плотненький человек, лет тридцати, смотрел на меня так, как будто я никто и звать меня никак. Набор немецких слов и английский запас из школьной программы тоже не возымел действия. И вдруг водила произнёс на чистейшем русском языке: «На рыбалку, типа, намылился?» Если бы в этот момент взорвалась бомба, то это выглядело бы не так шокирующее. «Не тушуйся, пацан. Всё в норме. И прикрой рот, а то смотреть противно,» - сказал собеседник. «Я Сёма», - представился он и протянул огромную, похожую на лапу медведя ладонь. Мы познакомились. Он тоже ехал на рыбалку и стал моим первым гидом в стране финиковых пальм и сплошной истории на каждом шагу.
С тех пор прошло пятнадцать лет .Родная речь звучит сейчас практически везде: на заводах, на рынках, в магазинах. И если кто-то и захочет потеряться на просторах исторической Родины, то, скажу вам, это сейчас практически невозможно. Русские песни переведены на иврит, и многие местные аборигены считают их своими, то есть народными.
Толпы паломников и туристов заполоняют улицы древнего города. Очень многие удивляются, слыша русскую речь на другом краю земли. Обратная связь. Сначала я удивлялся, сейчас удивляются другие.
Время не стоит на месте. Прогресс и новое видение мира делают своё дело. То, что раньше было невидным и подпольным, сейчас принимает совсем другой оборот. Это и понятно – чужая страна, чужие законы. Но многим историческая родина стала домом, и каждый стал тянуться друг к другу, черпая для себя что-то полезное, обогащая свой опыт пониманием и терпением.
Вот и девятое мая стали отмечать практически так же, как и раньше, когда жили на постсоветском пространстве. Разве что день не выходной. Та же водочка, селёдочка, картошечка. Ветераны идут по площадям больших городов с гордостью и воодушевлением под песню День Победы, которая звучит не только на родном языке, но и теперь уже на иврите. А это уже кое-что, да значит. Языковой барьер, который был всегда камнем преткновения, постепенно преодолевается. И язык Пушкина, Лермонтова, Толстого, словно дипломатический посредник, помогает воссоздать связь между прошлым и настоящим, между настоящим и будущим.