Заботливая павианиха нарадоваться не могла на своего детеныша: трудно было сыскать в целой Африке другое такое послушное и примерное дитя. Он не носился, сломя голову, затевая шумные игры и драки с другими детенышами; не дразнил свирепого гривастого вожака, что было делом рискованным; не взбирался на деревья, с которых так легко свалиться; не лазал в кустарники, полные клещей и ядовитых гадов; не норовил, заигравшись, убежать в саванну, полную рыщущих хищников…
Нежно ласкала мамаша свое чадо, тщательно перебирала его мокрую шерстку. Пусть его и приходилось всюду носить с собой, так как ходить он категорически отказывался, - за него не приходилось ежеминутно волноваться, не приходилось каждый день разыскивать невесть где, подобно соседкам, измученным непоседливостью своих детей. Этот умница-детеныш не рос – но павианиха была только рада этому: ведь даже обезьяны знают правило о маленьких детках и аналогичных бедках!.. Он не ел и даже не просил есть – но мать и этому радовалась: еще одна большая забота отпадала сама собой!..
«Нет на свете детеныша лучше, спокойней и толковей моего!» - трепетало бесхитростное обезьянье сердце, и павианиха ласково прижимало к груди маленькое холодное тельце.
На самом деле детеныш давно был мертв – крошечный скелетик, бултыхающийся в полуоблезшей шкурке, как в мешочке… Но попробуй-ка объясни это клыкастой родительнице!
Бог весть, отчего он умер – уж не сама ли мать заморила его своей заботой, задушила в звериных ласках?.. Уж не материнский ли инстинкт, дошедший до безумия, погубил маленькую обезьянку?..
Всего лишь миллион лет назад наши предки бродили по саваннам, не слишком отличаясь от этих павианов. И очень часто древние, звериные побуждения выходят из первобытной тьмы подсознания, слепые, безрассудные хищники: то внезапным наскоком, то тихо подкравшись. И часто они побеждают в нас здравый смысл – или, неровен час, подчиняют его себе, так, что и сами начинают казаться здравым смыслом!
Сколь часто видим мы людских матерей, уподобившихся несчастной павианихе! матерей, воображающих недостатки своих детей достоинствами, а чрезмерным усердием в заботе – просто убивающих детей! Разница, конечно есть: детеныши людей остаются живы – но… Сверхопека, неумелое воспитание и нелепый практицизм душат в ребенке любознательность, самостоятельность, смелость; давят таланты и уродуют фантазию; а иной раз – уничтожают зарождающиеся таланты, неповторимость личности, чувство собственного достоинства. И не важно, четыре года ребенку или шестнадцать лет – мать, сама того не ведая, вгоняет его в невидимую вазу компрачикосов, коверкая его душу и разум.
И только благие намерения движут ими: желание сделать ребенка имеемого ребенком идеальным. И подсознательный идеал здесь – мертвый детеныш, безмолвный, послушный, предсказуемый, вечный младенец, который никогда не станет проявлять жестокой самостоятельности и глупого самоволия.
Как ужасно видеть счастливых матерей, растящих духовных калек!..
И как радуется душа, когда видишь, что дитя растет маленьким человеком, нежным ростком большой личности, а не теплокровной куклой для удовлетворения материнского инстинкта!
6 сентября 2007г.