Они познакомились по Интердизайнеру. Он ответил на ее «клик», она - на его письмо. Потом была переписка, в которой каждый хотел сказать, что вполне готов дружить. Она преследовала свою цель – найти спутника для похода на Мамона, обладателя «Меча дождя», а он просто так отдыхал, расширяя свое общение. Пришло время, и он «вспомнил» о своей мечте – свободе. А она – могла и хотела освободить его. В один важный день в его комнате был отключен интердизайнер, а из подвального люка, который был в комнате Кройкса, послышались звуки. Юноша с замиранием сердца ждал свою освободительницу. Ночью было тихо, но их сердца бились так сильно, что они даже боялись, что их могут услышать.
Вот прошла еще одна минута, и дверца люка, который был соединен с подземным лазом лимитов, открылась. Девушка с отросшими от странной стрижки рыжими волосами, которые были сейчас опрятно спрятаны в «конский хвост», посмотрела по сторонам.
- Это ты, Кройкс? – радостная улыбка расплылась по ее лицу.
Их глаза встретились в первый раз.
«Ты такая чудесная, ты моя освободительница!» - сказал его синий взгляд девушке, которая залилась краской и стала действительно похожа на красавицу.
«Я так люблю тебя!» - сказал ее искристый взгляд, который уже получив по интердизайнеру фотомейкер Кройкса, уж очень часто для обычной дружбы смотрел на него со странными, новыми для нее чувствами.
Ребята были взволнованы встречей. Им показалось, что они вечно знакомы. А теперь уже точно не расстанутся.
- Я здесь, мой друг. Освобождение близко, Джером со мной. Только будет больно. Я очень боюсь поранить тебя! - покрасневшая девушка готовилась совершить операцию по освобождению своего друга, - у меня есть спирт. Для обезболивания и дезинфекции инструментов. Глотай!
Девушка увидела те белые проводки, что струились прямо из головы молодого человека, еще совсем нежного юноши, такого необыкновенного и прекрасного.
«Господи! Помоги мне!» - в слух же сказала:
- Кройкс. Может быть всякое.
- Я не обижусь. Лучше смерть, чем неволя. Если стану дураком – оставь меня и беги одна, - сказал молодой человек, прикованный к постели, но безгранично свободный духом.
Она невольно посмотрела в отворот его рубашки – там был блестящий серебряный крест.
- Это Он, - как бы отвечая на взгляд девушки, сказал мужественный человек, чью породу не могли вывести ни интернаты, ни удаления памяти, - Меч дождя.
Надэль подняла глаза к небу:
- Ух ты! Так это крест? – ее глаза не могли насмотреться на найденного ею за тридевять земель рыцаря: «Не могу потерять тебя. Ты лучше всех на свете. Я не хочу терять тебя, как только нашла!»
- Давай. Не бойся. Сколько мне выпить? – спокойно сказал молодой человек, который решился поставить на кон все. Свою жизнь ради общей свободы.
Она приподняла его голову и дала выпить спирта, подарок Джерома – подземного лимита New-work;а.
Горячая жидкость проникла внутрь и обожгла горло. Он было закашлялся, но быстро выпил половину бутылки. Понял, что боль будет обратно пропорциональна выпитому.
- Спасибо, девушка. Надя, не медли, пока действие есть, - он покраснел и тяжело дышал.
Надэль вылила четверть бутыли на скальпель и неожиданно выпила все оставшееся алкогольное зелье сама. Приблизилась к его лицу, бледному в мерцающем свете ночника. Едва дыша, он и она вступили в операцию. Он закрыл глаза и набрал в легкие воздух, как перед погружением в пучину. Она решилась, и вот несколько проводков оказались в ее левой руке, скальпель уверенно и резко чиркнул по живым мозговым волокнам, которые были покрыты специальной медицинской вязкой резиноподобной массой и немного выходили из висковой зоны. Именно к ним и были прикреплены проводки. Несмотря на то, что волокна были очень тонки – и это могло сыграть свою роковую роль.
- Держись! – не успела сказать девушка, как Кройкс закричал от боли, - Все будет нормально, друг, держись, пожалуйста!
Он потерял сознание. Девушка поняла, что лишнее промедление будет подобно смерти. Руки в перчатках быстро запаяли рану медицинской резиновой массой. Надэль взяла всю тяжесть его тела на себя и потащила обмякшее тело к подвальному люку. Уже внутри лимитского подземелья она перевязала его голову и со страхом ждала хоть какого-то признака жизнедеятельности человека, кроме едва слышимого дыхания.
Благодаря Джерому и его друзьям больной был доставлен на побережье через подземные ходы.
Именно там мы и встретили главных героев при «Знакомстве».
В тот же день Надэль вернулась с добычей из города в виде «чудо-лекарства», похищенного ею из больницы для водителей Мамона. Она очень надеялась на микстуру, ведь ею лечили даже в Коалиции.
Однако, Кройкс пришел в сознание только тогда, когда она взывала его к жизни своими мольбами.
Прошло два дня. Счастливых дня выздоровления.
Теперь, после похищенного из больницы New-work’а эффективнейшего лекарства по заживлению нервных тканей, Надэль своими глазами увидела благотворное влияние этого «коалиционного» лекарства «для избранных персон» на своем друге.
Кройкс после принятия лекарства почти что на глазах стал оживать, приходить в себя, говорить, понимать слова.
Теперь, в плеске волн, на желтом песке, вдыхая морской воздух Кройкс и Надэль расцветали в лучах солнца, зарождающейся любви и свободы.
- Я знаю историю твоих родителей. Видела документальный фильм о твоей матери. И книгу о тебе читала. Рыцарь Кройс – это же ты? – она мечтательно улыбаясь смотрела на сорванную травинку сквозь розовый луч заката.
- Не знаю, но, наверное. А что в этой книге?
- Правда, - Надэль невольно любовалась набирающим силу красивым парнем. Ведь в его выздоровлении она сыграла значительную роль.
- А чем заканчивается правда? – едва сдерживая довольную улыбку, спросил Кройкс.
- Счастьем и новым осознанием.
- Не томи! Расскажи, какой была мама? Как она жила? Как она встретилась с отцом, ведь я ничего этого не знаю! – с мольбой в голосе и глазах сказал Кройкс.
Довольная своей значимостью девушка устроилась поудобнее, присев на живописной мореной морской водой коряге, которую вынесло на берег в шторм. Она чувствовала себя очень важной для него в этот момент, так как то, что знала она, больше не знал никто. Ведь книги Литии Евы были изъяты сразу же после ее показательной казни.
Девушка с невольным восхищением посмотрела на него. «Неужели со мной рядом сын той самой легендарной Литии? - удивлялась и гордилась она, - Да, это он! И глаза их похожи – такие необычные, светло- серые с темно-синей каймой, лица открытые и добрые. Как похож на нее!»
- Надэль! Ты заставляешь меня волноваться! Это необходимо мне… - взмолился Кройкс.
- Я не совсем помню, как там все начиналось. Помню, что Лития была дочерью одного довольно успешного врача. Его успех зиждился на огромном количестве знаний – не только в медицине, биохимии, гомеопатии, но и самой жизни. Его практически 100-% положительная по своим результатам медицина заключалась не только в высококлассной диагностике. После рекомендации лечения он разговаривал с человеком не как с простым клиентом, или больным, но как с личностью. Выяснив необходимые подробности личной жизни своего пациента, он пытался определить связь проблемы с источником недомогания или болезни. Он свято верил, что организм человека настолько саморегулируем и совершенен, что болезни невозможно проникнуть в него. Но, стоит что-то нарушить в своей судьбе, нарушить психологическую, духовную атмосферу человека – и саморегуляция дает сбои, и этот человек заболевает. Так вот. Доктор Ирмос* был замечательным, тихим человеком, которого всегда влекло к новым знаниям, особенно в духовной и психологической сферах жизни.
- Так значит… мой дедушка по матери был доктором… Его звали И.. Ир.. Ирмос? – заполняя зияющие пустоты своей биографии, старательно запоминая все, что услышал, произнес Кройкс.
- Да. Более того, позже он стал настолько знаменит своими результатами в лечении больных, что его пригласили в госпиталь Коалиции. Предложили солидную должность, защиту и регалии. В этот момент в знак протеста его единственная дочь, Лития, покинула свой дом.
Вообще, с самого начала она была обречена на страдания. Все из-за своей мягкости и чуткости к другим. Она хотела пойти по папиным стопам, но принимала все слишком близко к сердцу. Не могла быть хладнокровной, когда другому плохо и больно. Когда она помогала отцу смотреть за его пациентами (а Лития довольно часто была для тяжелых операционных больных нянечкой), девочка могла даже заболеть. Например, один раз в маленькую клинику ее отца поступил пожилой человек с острой сердечной недостаточностью – так пока она ухаживала за ним – у нее самой произошло нарушение сердечного ритма. Вердикт отца был жесток, но справедлив: «Слишком чувствительна для такой профессии!» С таким нежным сердцем, тонкой и деликатной душой – в нашей жизни, считай, что калека! «Профнепригодность» оказалась для нее большим ударом.
Но она так хотела помогать людям! Без спасения тем, кто нуждался в помощи, Литии не мыслилась дальнейшая жизнь.
- Да, это точно моя мама… - вздохнув, сказал еще бледный, но уже приходивший в себя паренек, – Наденька! Подожди пока. Три секундочки… хорошо?
- Что-то не так? - обеспокоенно спросила она.
- Нет. Нормально все. Хорошо. Просто, голова немного закружилась, – пока его состояние все-таки не было настолько стабильным, чтобы подвергаться таким эмоциональным нагрузкам.
- Так, немедленно прекращаем все разговоры. Сейчас сделаю тебе компресс, и будешь отдыхать. Все. Ты еще не готов все это слушать! – в приказе звучала забота.
Нездоровье юноши отразилось в изменившемся цвете кожи. Она стала беловато-пепельной, что в сочетание со смоляными волосами производило удручающее впечатление. Выносливая и от природы сильная девушка, вовремя сообразив, поспешно накрыла мальчика своим старым пальто и поправила импровизированную маленькую подушку, сотворенную из бабушкиного свитера.
Кройкс опять вошел в состоянии прострации.
- Крой, миленький! Ну, что с тобой опять? Воды. Воды нужно… - она старалась хоть как-то облегчить его страдания, но главное, чтобы он очнулся. Пресной воды во фляге оставалось совсем немного. Едва хватит на день… но Надя вылила немного на белый платок Кройкса, в котором когда-то был завернут крест. Еще после операции Надэль сняла с него крест и положила в платочек. Она думал, что он мешает ему дышать… но сейчас она и вовсе забыла об этом. Схватив платок, она положила крест на корягу и вовсе забыла о нем…
- Не умирай! Ты слышишь! Не умирай, Крой! Не сейчас! Не бросай меня! – она вдруг реально почувствовала, что он в любой момент может покинуть ее навсегда. Он был не только новым другом, с которым можно было, не боясь, идти на Мамона, но и таким важным звеном в ее жизни. Его судьба была знаком. Она была живым и ярким примером того, что есть еще на белом свете славная история – история ее любимой писательницы Литии. Есть воплощение этой истории – Кройкс. И у этой истории должно быть будущее! Обязательно должно быть будущее!
В это время Кройкс стал задыхаться. Ему не хватало воздуха. Это был приступ развившейся у него астмы. Это состояние очень напугало девушку, которая была уверена, что потеря сознания была последствием повреждения мозговых структур.
Она приподняла голову, чтобы ему было легче дышать. На глазах выступили презренные ею слезы.
- Не покидай меня! Крой! – кричащий голос был похож на одинокий выстрел посреди безлюдного побережья. Она с таким отчаянием сжала безжизненного мальчика в своих объятиях, что, казалось, вся душа ее перелилась к нему, чтобы отдать все свое тепло. Только бы выжил, только бы посмотрели на нее его прекрасные синие глаза!
Проведение все же услышало ее молитвы. И о чудо! Крой почувствовал, ожил. Первые крохотные движения лицевых мышц, и он немного приоткрыл глаза. Ничего непонимающий взгляд - сначала, и лишь через несколько секунд спустя - уже осознанный, хотя едва-едва узнающий девушку.
- Крой! Слава тебе, Господи! Ты жив! – обрадованно сказала Надя и стала вдруг очень холодной. Открывать свои чувства ей казалось не нужным, потому как они появились, – Что я могу для тебя сделать? Может, принести что-нибудь?
- Дай мне свою руку… – тихо произнес он. Надэль взяла в свои руки его холодную ладонь и инстинктивно неосознанно погладила ее. Крой прикрыл глаза.
«Неужели он останется таким навсегда?» - с болью подумала Надэль. Тут же вспомнила, что можно облегчить его состояние холодным компрессом, как делала ее мама, когда девочка болела. Она свернула кружевной, уже намоченный платочек Кройкса и приложила его ко лбу. Она всегда думала, что любовь проявляется в действии.
«Что же будет? Конечно, после такой мозговой операции, он очень слаб. Нужно время, чтобы привести его в чувство» - подумалось ей. «Бедный мальчик! Слава тебе, Господи, хотя бы пришел в себя!»
Слова о Господе Боге возникли в ее лексиконе впервые…