Посвящается Моркес А.В. посмертно.
Я вижу вопрос учителя, на который нужно дать ответ-
За какие цветы ты продал все наши горы,
Что я нёс в дорожной сумке под хлебом, чтобы тот
Не был раздавлен случайно. Отныне наш путь полон бессмысленности.
Всё просто- мы ели трюфель, свинину. Все помнят об этом, пусть и умалчивают. Молодыми мы тешились живыми цветами, срывая их и вплетая в головы живым, старыми мы немощно ковыляли на кладбище, чтобы отнести искусственные цветы мёртвым. И место смерти неизменно оставалось местом силы, неиспользованной и первозданной. Возлагая им дань памяти- желаем слышать, делаем вид, что советуемся, любуясь собственной неземной преданностью. Никто не мог подумать о том, что они не доживут до весны. Время же смотрело на то, как Хасс спит у двери вечным сном, и делало вид, что не понимает, в чём дело, как делало мириады раз до того, не желая останавливаться насовсем, остановившись для него. Я думаю о том, что нет ничего невосполнимого, что не мешает мне единственно верно любить каждого из вас, мои дети. Терять- болезненнее, чем теряться, поэтому и умирать всегда гораздо легче, чем жить после этого. Ни один яблочный сок не спасёт моё сердце, которого, казалось бы, давно уже не должно было быть. Что же, мы пришли к тому месту, где все расстаются, точь-в-точь как секреты расстаются с устами молодой девушки. Наши руки теперь разорваны у самого Первоначального Основания и кисти, всё ещё удерживающие друг друга, более ничего не значат. Где ты, кричащий о помощи на доисторической свалке всего нужного? Сумеречно и тоскливо, извечно и непременно. Все теперь точно знают, что землемеру вернулось его землемерие. О нет, твои 110 кг это больше, чем родственник, да и то- несостоявшийся. Идиотизм длинной в (...) - 3.04.2010 стал одним из самых костяных частей мозаики этого сумасшествия.
И ещё, я хотел бы присвоить тебе #1396.