Отправив гостью в душ, Дмитрий порылся в ящике с мелочами и нашел ключ от марининой квартиры. После того как прекратилось финансирование по тому заказу, и он получил расчет, Дмитрий хотел выбросить ключ, но передумал - просто бросил в ящик. И правильно сделал. Сегодня он подождет ее в квартире, в той, где они встречались, а теперь после развода с мужем - она живет. Пусть почувствует разницу между ласковым Димой и взбешенным. Если все клиентки станут ему мстить, то хоть меняй профессию. Кстати, по этому дельцу – не хотелось бы даже слухов. Собирается Марина болтать или нет, но информацию надо бы пресечь.
Дмитрий сварил кофе и постучал в дверь ванной комнаты:
-Выходи, хватит плескаться.
Аксинья в белом пушистом халате с волосами, зачесанными вверх, показалась ему совсем другой женщиной. Не той, нахальной растрепой, которая подсела за столик в ресторане и ошарашила неожиданным предложением. Розовая кожа после горячего душа светилась нежным румянцем, маленькие уши с сережками-жемчужинками трогательно белели, а серо-зеленые глаза приобрели бирюзовый оттенок.
-Да ты красавица! - не удержался от комплимента мачо.- Зачем ты делаешь из себя размалеванную Мальвину с фиолетовыми волосами?
-У Мальвины волосы были голубыми.
-Какая разница? Все равно неестественные.
-А затем, что так жить веселее.
-Мужики, наверное, тебя боятся.
-Это почему? – обиделась Аксинья.
-Особенно, когда ты выставляешь вперед фиолетовые колючки.
-Да ладно тебе! Тоже мне, натуропат.
-Натуропат – это кто?
-Тот, кому нравится все натуральное.
-Ладно, буду знать, - уступил Димка.
-Давай сюда кофе. А поесть у тебя ничего не найдется?
Дмитрий чертыхнулся – сейчас у него совершенно нет времени принимать гостью им угощать разносолами.
-Яичница устроит?
-Вполне, - миролюбиво согласилась Аксинья.
-Вот и займись. По-моему в холодильнике остались яйца.
Ему не терпелось остаться одному и поразмыслить над тем, что произошло. Чужой человек в квартире – всегда напряг, и, похоже, журналистка не собирается быстро его покинуть. Может, намекнуть ей? Намекнуть-то можно. Только куда ей идти с такой шишкой?
Дмитрий злился на себя – какого лешего связался с этой девчонкой? Сейчас совсем не до нее. Надо наведаться в Мариночкину квартиру. Поговорить с бывшей любушкой по душам. Впрочем, стоит, наверное, подождать темноты или все-таки лучше сейчас? Едва ли она сидит дома. Не тот человек.
Из кухни донесся аппетитный запах яиц, поджаренных на сливочном масле. Поесть не мешало бы. А потом он вызовет такси и отправит журналистку домой.
Яичница оказалась удивительно вкусной. Кроме подвявшего помидора, Аксинья добавила в нее остатки сыра и посыпала приправой.
-Садись, спаситель, будем обедать. Я еще чай заварила – а то кофе уже надоел. У тебя, кстати, классный зеленый чай.
-Поэтому ты прониклась ко мне родственными чувствами?
-Родственными чувствами?
-Я читал, не помню только где, что люди, пьющие зеленый чай, чувствуют между собой родственную связь.
-Получается – все китайцы мои родственники?
-Нет, это касается некитайцев, то есть тех, кто пьет зеленый чай не с рождения.
-Интересно, а те, кто пьет водку не с рождения, тоже чувствую себя братьями по крови?
Аксинья совсем по-домашнему вымакала хлебом из тарелки остатки яичницы и зевнула.
-Ой, прости! У меня сегодня был такой день, такой день…
Только бы она не стала вновь плакать – подумал Дмитрий. Конечно, я – женский мастер, но не по части вытирания слез. Когда женщина начинала хлопать ресницами, сдерживая влагу, готовую заструиться по щекам, Дмитрий обычно брал ее за руку и целовал ладонь, щекоча губами. В большинстве случаев приступ удавалось остановить. Ну, не станет же он щекотать губами ладонь этой журналистки. Она наверняка неправильно поймет его действия.
Аксинья еще шире зевнула и виновато посмотрела на мачо.
-Слушай, - ложись-ка на диван, подремли, - раздобрился Дмитрий.- Я пока съезжу по одному делу. Когда вернусь, подумаем, что с тобой делать дальше.
Подъезжая к редакции эротического журнала, Наталья вдруг увидела своего нового знакомого – утреннего рекламодателя, который соизволил подвезти ее в центр. Лысый фармацевт выйдя из автомобиля, направился ко входной двери пятиэтажного здания с высоким крыльцом и зеркальным входом.
А он что тут делает? Впрочем, ответ она могла безошибочно угадать – наверняка Черногузовой перепало кое-что из рекламных денег фирмы. Сонечка – своеобразный денежный магнит. Деньги находили ее самым непостижимым образом. И главным было их не спугнуть, то есть не дать Соне самой писать рекламный материал.
Наталью вдруг охватило раздражение – рекламист в ее газете целых две недели уламывал этого лысого дать им рекламу, однако, судя по утреннему интервью, дело она провалила и денег этих им не видать. Значит, куда направились зеленые? Конечно же, в закрома Черногузовой.
-А не достанутся тебе эти деньги, - вырвалось у нее. – Я тебе их не отдам.
С этими словами Натали подвернула юбку на поясе – под свободной блузкой это оказалось вполне нормально. Достала косметичку и поправила макияж, губную помаду можно и поярче нанести, а огромные голубые глаза замечательно подчеркнет тушь, завивающая ресницы. Очень кстати в сумочке оказался пробничек новых духов «Intrusion». «Вторжение» - это как раз то, что нужно!
Наталья начальственным шагом вошла в холл, не обращая внимания на охранника и через проходную - к лестнице.
-Черногузова меня ждет, - бросила она на ходу и застучала каблучками по лестнице. Вычислить кабинет главного редактор не представляло труда. Ну, конечно же, это единственная дверь, обитая кожей. Покрытие, правда, немного изношено, видимо досталось редакции от другой фирмы. Но поскольку вокруг сновали люди в спецовках и отовсюду доносились характерные звуки ремонтных работ, редакция обновлялась.
Небрежно махнув рукой вскочившей навстречу девушке-секретарше, Натали вплыла в кабинет.
- А вот и я! – пропела она медовым голосом.
Сказать, что Сонечка ей обрадовалась, было бы неправдой. Главный редактор эротического журнала застыла, не донеся руку до красивенькой фарфоровой чашечки. Ее черное шелковое платье, обшитой греческим орнаментом из страз, и запахивающееся наподобие халатика, приоткрыло правую грудь. Белая кожа в кружевах выглядела особенно эффектно, учитывая непринужденность позы.
Молодец, Сонька, - отметила Натали. – То ли в платье, то ли в ночном белье, но мужик уже клюнул. Ишь, как зайчиков лысиной пускает. Ну, ничего, шклявотина, у меня есть одно неоспоримое преимущество. Мужики конечно на кружева клюют неплохо, но против аппетитных круглых коленок еще никто не устоял.
-Какой сюрприз, - пропела Наташа и легчайшей ласточкой порхнула в кресло напротив фармацевта. Ее юбка как и следовало ожидать, потянулась вверх, обнажив замечательные коленки. Взгляд рекламодателя немедленно переместился вниз.
-Я совершенно не ожидала встретить вас здесь, - продолжала щебет Натали, - вот и мило, есть возможность договорить. Мы ведь утром не закончили?
-Да, да, - засмущался фармацевт и бликнул в сторону Натальи.- Я тоже не ожидал увидеть вас здесь и не знал о том, что вы знакомы с Софьей Андреевной.
-Еще как знакомы, - пропела Натали со значением и бросила выразительный взгляд на Черногузову. Очень даже знакомы.
Софья сидела уже ровно, конечно, ее худые ключицы не шли ни в какое сравнение с Наташкиными коленками, а если бы Наташка еще и прогнулась так же как Сонечка и показала свою грудь в кружевах, то рекламные деньги немедленно бы изменили направление своего полета.
Вообще-то угрозы бывшей коллеги появиться в редакции и вывести ее на чистую воду, редактор эротического издания всерьез не приняла, тем неожиданнее оказалось явление Натали.
-У вас здесь есть какое-нибудь кафе? Мы с Георгием Александровичем как раз успеем договорить, пока ты позвонишь.
Наталья даже вспомнила имя и отчество рекламодателя. Ей ни за что не удалось бы это сделать в другое время, но сейчас на карту был поставлен ее престиж, а еще тревога за Аксинью.
Черногузова подумала всего одну минутку и предложила: оставайтесь в моем кабинете, а я пока посмотрю, как идут ремонтные работы в моем офисе.
В квартире почти ничего не изменилось с тех пор, когда Дмитрий там, можно сказать, жил. Те же вычурные позолоченные рамы, подцепленные за угол на гвоздях, с намеком для гостей - дама любит живопись, вот и рамы уже готовы. С этими рамами муж и выселил Марину из старой роскошной квартиры. Правда, ничего нового в этих рамах с тех пор не прибавилось. Похоже, ее звезда закатилась после успешного выполнения Дмитрием заказа. Пришли другие времена. Не то, что ранее, когда гости семейного гнездышка, искавшие расположения хозяина дома, а, по сути, одного из неофициальных хозяев города, сразу понимали – взяток Сам не берет. Просто его жена любит хорошую живопись, и не обязательно работы старых и известных мастеров.
У Мариночки кроме вкуса, воспитанного бабушкой, собирательницы антиквариата и педагогом искусствоведческого факультета Академии искусств, было еще и особое чутье. Каким-то непостижимым образом она умела увидеть в молодом художнике будущую знаменитость. И хотя путь к признанию достаточно долог, однако две выставки ее протеже, организованные в Париже, имели успех, подтвержденный уверенным финансовым ручейком, за проданные полотна, и Мариночкин процент составил неплохой доход.
- Что-то в последнее время не слышно о вернисажах, организованных Мариночкой в европейских столицах, - пробормотал Дмитрий. Похоже, супружек таки оказался редкой свиньей. Мало было женщину от себя отлучить и ославить, так он ее еще и лишил способа зарабатывать деньги не самым плохим способом.
Он лег на пушистый терракотовый диван и привычно нажал на кнопку пульта дистанционного управления. Экран засветился, и Дмитрий подпрыгнул, увидев те самые шоколадные ноги и свой затылок. Вот сучка! Она не только из окна наблюдала, а еще и записывала. Ей мало было насладиться его страхом и унижением в тот день, теперь будет просматривать как остросюжетный фильм. А он-то, дурак, посочувствовал ей – муж несправедливо наказал.
Дима представил как Марина, лежа на этом же диване, смотрит на экран, лениво подгоняя или тормозя действие. Наверное, она уже успела порадоваться тому, как здорово отомстила за свое падение. А если она не одна будет лежать, а со своим новым ухажером? Мужчине по вызову стало совсем худо.
-Только этого не хватало, - прошипел уязвленный змей-искуситель.
Уж этот новый пройдется по всем достоинствам бывшего возлюбленного, вдвоем они посмеются всласть, просто обхохочутся, как знойный мачо, покоритель женских сердец, потел и боялся. А потом займутся любовью. Может, она для этого и снимала, чтобы посмеяться вместе с новым любовником? Эта последняя мысль совсем не прибавила Дмитрию хорошего настроения.
А тут как назло появилась еще более отвратительное предположение: а вдруг она собирается его шантажировать? Мариночка ведь по его вине потеряла состоятельного мужа и все, что к нему прилагалось. Вот и придумала способ вернуть хотя бы кое-что. Хорошо, что он сюда зарулил, а то устроился бы в хорошей стране, а потом раз и - Мариночка с пленочкой: давай-ка, дружочек, теперь делись тем, что нажил тяжелым и непосильным трудом.
Конечно, она не могла не знать о его предполагаемых «гастролях». Круг клиенток достаточно узок, и утаить поездку сложно, к тому же пришлось отказать некоторым постоянным заказчикам.
Он прокрутил пленку на начало, решив испить чашу унижения с самого начала, возможно, метод самураев, которые лечат душу в положении – лицом в грязь, поможет и ему. Но и здесь Дмитрия подстерегала неожиданность, на экране в квартиру входил другой мужчина, с дальнего плана похожий на Дмитрия, но не он. А в следующем кадре - уже он, Дмитрий.
Что за чертовщина?
Обескураженный мачо пощелкал пультом, гоняя запись то вперед, то назад. Что бы это означало? И вдруг понял - пленка смонтирована.
- Вот это номер, вот так поворот! – даже присвистнул обиженный мужчина по вызову, - но зачем?
Просмотрев еще раз от начала до того места, когда вырубился, понял еще и то, почему заказчица перед встречей так настойчиво предлагала одеться в костюм, переданный с посыльным. Два человека были зафиксированы на пленке, но нигде не было видно лица Дмитрия. То в центре внимания его затылок, то спина, только лицо отсутствовало. Зато в изобилии было другого лица. И это лицо Дмитрию было давно и неприятно знакомо, принадлежало оно бывшему мужу Марины.
Димка захохотал. Значит у него все в порядке. Она решила отомстить муженьку. Своему бывшему супругу, а не ему, Дмитрию. Да, за такое кино, Сергеич, пожалуй, отвалит ей все, что зажал при разводе.
-Ну, молодец, девка, - похвалил повеселевший Дмитрий бывшую любовницу. – Так ему, жлобу, и надо! Удумал тоже, как расстаться с женой и ничего ей не дать. Ну, надоела она тебе, честно и скажи, дай хорошие отступные, да она только обрадуется.
Дмитрий даже приплясывал, произнося этот монолог. Ему ли не знать, какие на самом деле чувства Марина испытывала к супругу. Сколько раз в постели с Дмитрием она выкрикивала:
-Тебя, тебя люблю, а его ненавижу!
Ну и что ему оставалось делать после таких слов? По-философски сопеть в две дырки и продолжать делать свое черное дело. Впрочем, все это в прошлом. Сейчас нужно выбираться из квартиры, и – прощай родимая сторонка!
Однако с прощанием пришлось повременить. Кто-то остановился возле входной двери, зазвенели ключи на связке. Услышав звук открываемого замка, непрошеный гость мгновенно нырнул в гардеробную. Теперь ему не за чем светиться. Пусть Мариночка и Петик сами разбираются, как там говорят, муж и жена - с одного поля ягоды.
А быстро Маринке киноушку смонтировали. Хорошо, видать, заплатила, значит, водятся деньжата, не все потеряла при разводе.
Натали торжествовала. Фармацевт просто на глазах таял и превращался в восторженного поклонника. Еще бы ему не таять! Наташины глаза сияли, из них просто струился голубой свет, обволакивая собеседника подобно нежнейшей паутине в осеннем лесу. Она улыбалась, показывая белые зубки, иногда даже облизывала розовым язычком пересыхающие от волнения губы. А фармацевт тянулся к этим глазам, к этим губам и даже этому язычку всеми фибрами своей мужской души. Казалось, еще немного и он предложит девушке руку, сердце и свою фармацевтическую фирму в придачу. А если она не возьмет, пойдет и застрелится прямо у нее на глазах.
-Вы знаете, когда я пришла к Вам сегодня утром, то просто растерялась… Я не знала, как себя вести, и поэтому все вышло так нескладно.
«Господи, что за чушь я несу? – проносилось при этом в ее голове. – Мне абсолютно не нужен этот мужик. Реклама его замечательного препарата и так у меня в кармане, уже. Не перегнуть бы палку. Сейчас желательно уйти и его увести, чтоб Сонька не перехватила».
Наталья ловила свое отражение в стеклянной витрине книжного шкафа и без ложной скромности признавалась – хороша! Как кстати она одела сегодня голубую блузочку и серьги с бирюзой.
И вдруг в стекле появилось еще одно отражение. Какая-то физиономия наблюдала за ее разговором с Георгием Александровичем. Наталья повернула голову в то направление, где должна находиться чужая голова, но увидела лишь качнувшуюся дверь.
Ее собеседник тоже повернул голову в том же направлении и ничего не увидел. Сияние, идущее от девушки на мгновении ослабло, и ему вроде стало холодно. Почувствовала холод и Наташа. Чужие враждебные глаза, взгляд которых она только что встретила, ничего хорошего не обещали, скорее наоборот. Тот, кто подглядывал, рассматривал и запоминал ее.
-Давайте уйдем отсюда, - предложила Наталья, и Георгий Александрович сразу же согласился. Обаятельная журналистка вскружила ему голову, он чувствовал себя абсолютно счастливым, желанным, интересным, и вдруг ее глаза потухли. Фармацевт испугался – сейчас она станет той, утренней, язвительной и безразличной, поэтому он с такой поспешностью согласился покинуть редакторский кабинет, даже не прощаясь с хозяйкой.
Пока они шли по длинному коридору, ехали в лифте и пересекали площадь перед редакцией, Наталья молчала, лишь иногда нервно оглядывалась. И только в салоне автомобиля вдруг рассказала ему все и об аксиньином звонке, и о пропаже подруги.
Хозяин фармацевтической фирмы оказался человеком деловым, сразу же позвонил начальнику своей «разведроты» и пообещал к вечеру предоставить девушке всю информацию, если конечно, подруга не найдется сама по себе.
Слава Богу, этот мужик оказался нормальным – думала Наталья, - не всегда первое впечатление – самое верное.
Наталья отказалась от обеда с галантным фармацевтом и попросила отвезти ее в редакцию – пришло время отбиваться от Министерства семьи и молодежи. Что-то они так переполошились. Подумаешь, приехал журналист, побеседовал с детьми, изложил в статье лишь рассказы воспитанников. Никакого компромата в статье нет, и, тем не менее, уже несколько раз звонили из министерства.
Гриша Плинтусевич лениво пощелкивал компьютерной мышью, листая страницы популярной интернет–газеты. Новостийная лента приветливо мигнула и сдвинулась вниз. В верхнем окне появилась очередная информация. Ничего интересного, просто сообщение о том, как пресс-секретарь бывшего всесильного министра прокомментировала несогласие своего шефа с политическими репрессиями, которым подвергают лидеров оппозиции.
-Охренеть, - проговорил Гриша. Вот ведь как бывает в жизни: еще недавно всемогущий министр давал оценку всему, что происходит в государстве, и вообще, изображал отца нации, а теперь его пресс-секретарь недовольна притеснениями. Да и сама девочка, слегка поскучнела, выглядит, правда, по-прежнему, неплохо, но уже не тот гламур.
Гриша помнил Ольгу с тех времен, когда она работала простым корреспондентом на их телеканале. Такая себе журналисточка, ничем особо не выделялась, как вдруг – гром среди ясного неба, выяснилось, что она стала пресс-секретарем такого большого чина. Телевизионный народ тогда еще потешался – никто не захотел идти, позориться работать к одиозному министру, к тому же тайному алкоголику, вот и нашли Олюшку.
Применительно к Ольге такое ласковое имя никак не подходила – девочка была груба, норовиста, матерные выражения вылетали из ее розового ротика как подсолнечная шелуха.
Понятное дело, не осталось в секрете то обстоятельство, что на самом деле Олюшку стареющему чиновнику подсунул его близкий родственник, один из руководителей телекомпании, и не только из сострадания к пожилому человеку, а преследуя личные интересы.Оказывается жена министра, этого самого родственника не любила и всячески его унижала, ну вот близкий человек и придумал, как ей отомстить. Министру Олюшка пришлась по душе, и он с удовольствием стал играть этой игрушкой.
Молодец, мужик, хвалили его журналисты. Цинизм властьимущих делал и представителей этой профессии абсолютными циниками.
Гриша отъехал в кресле на колесиках к окну «ньюс-рума» - комнаты, где всегда толпились журналисты и озвучивались самые свежие новости, еще не ставшие достоянием эфира. В последнее время дела Гриши шли из рук вон плохо. Руководство телеканала неоднократно намекало на необходимость закрытия его программы, которую и так уже перенесли на самое нерейтинговое время. Он, конечно, понимал, что сейчас выпускать программу о том, как правильно кормить грудью и надевать памперсы – не самое интересное, но ничего лучше пока придумать не мог. Все самые рейтинговые темы давно и прочно забиты, бегать же по съемкам он считал ниже своего достоинства. Все-таки он продюсер, а не какой-то репортеришко. Ему так нравилось это слово - продюссер, от него пахло Голливудом. Да и, спонсоров на его программу не находилось. Отказали и в Минздраве, и в службе занятости – у них своих программ хватает и на радио, и на телевидении.
Впрочем, кто только ему не отказал за последнее время. Просил он денег и у «бизнесов» в своем родном Новотроицке – большом промышленном центре, с огромным научным потенциалом. Но никто так и не отозвался. Оставалась последняя надежда – сорокалетний миллионер, который собирался баллотироваться в парламент страны.
Гришаня уже неоднократно, с разных сторон пытался втереться в команду миллионера в Новотроицке, но, как и следовало ожидать, к желанному «денежному мешку» его никто не подпустил. Все советники, сотрудники пресс-службы воротили носы при появлении Гриши и, конечно же, ничего хорошего о нем своему шефу не рассказывали. И все же у него была тайная уверенность, что это его шанс. Миллионер слыл человеком мягким, легко поддающимся чужому влиянию. Необходимо было найти свою нишу возле тела, стоящего много миллионов денег, настоящих зеленых денег.
Гриша дотронулся ладонью до щеки и сразу же одернул руку. Вот черт! Недавно он стал на европейский манер носить трехдневную щетину, но и сам еще не привык, цепляет пальцы. Вообще он, конечно же, преувеличивал степень презрения к собственному внешнему виду. Грязные джинсы, вязаная шапочка-идиоточка на голове даже в самый разгар жары и вышеупомянутая щетина отнюдь не делали его привлекательным в глазах противоположного пола.
Впрочем, он никогда не привлекал женщин. С самого детства рыжий, с опущенным как у старого педика задом, мальчик не был красавцем. У других рыжих как-то все складывалось по-иному, то ли по причине солнечности их шевелюры, то ли по другой какой, но у многих рыжих все складывалось в жизни неплохо. А у Гришани вроде все было и жена, и ребенок родился, и на столичный телеканал он влез со своей программой, но не было главного – денег, много денег.
В «ньюс-рум» ворвалась девочка-практикантка. Голубенькие обтягивающие джинсы, топик, открывающий нижнюю часть впалого живота с тремя серебряными колечками в пупке. Луч солнца из окна скользнул по ее бедру и позолотил нежный светлый пушек живота. Девочка защебетала, рассказывая о пресс-конференции, с которой только что пришла, поминутно хихикая и сверкая белыми зубками. Гришаня залюбовался ею. Жаль, конечно, что бог не дал ему родиться такой вот девочкой, но не с ее куриными мозгами, а с гришиным практическим умом. Тогда он смог бы устроиться в жизни как следует.
И в этот момент Гриша понял, как он поймает своего миллионера.
Продолжение: http://www.proza.ru/2010/05/19/19