ОДИНОЧЕСТВО
Мелкая тварь выпрыгнула непонятно откуда и с лёту, резко оттолкнувшись от земли прыгнула человеку прямо в лицо. Человек рефлекторно выбросил ей навстречу руку и скорее случайно, чем специально схватит агрессивного зверька за шею. Ему захотелось поближе рассмотреть его, но тот больно вцепился острыми коготками в запястье, и человек бросил существо на землю и пинком отшвырнул подальше от себя. Второй такой же зверёк, который во время нападения только крутился под ногами, решил не рисковать, и убежал в след за поверженным собратом. Оба неизвестных животных скрылись в тумане и долго ещё крутились поблизости, возмущённо обругивая обидевшего их человека противными гортанными голосочками.
Иван осмотрелся. Вокруг него в режущей глаза хмурой полутьме клубился непроницаемый сизый туман. Рваный, неоднородный и почти осязаемый он непрерывно двигался, менялся, создавая и сразу же рассеивая призрачные размытые фигуры. Где-то вверху заунывно и протяжно выл ветер.
В рукава и ворот спортивного костюма проник лёгкий, но колючий и неприятный холодок. Иван застегнул олимпийку и втянул носом сырой воздух. Пахло гнилью и сырой землёй.
Посмотрев вниз, он увидел, что ноги его до колена утопают в белой растительности, покрывающей землю густым и невесомым, чуть подрагивающим в такт туману ковром. Иван зацепил горсть из растений и поднес их к глазам, чтоб повнимательнее рассмотреть. Ни на что знакомое не похожие тонкие стебельки с колючими зелёным бутонами на конце, мягкие и липкие на ощупь. Иван выкинул находку, брезгливо стерев носовым платком оставшуюся на ладони пахучую слизь.
Место ему не понравилось и он осторожно стал пробираться к едва видимому в тумане тёмному силуэту склона этой отвратительной ямы.
Заросший уже знакомой Ивану бледной, похожей на плесень травкой склон уходил вверх почти отвесной стеной. Тяжело вздохнув, Иван закатал рукава, ухватил клок бледной травки и стал осторожно подниматься наверх. Подошвы кроссовок предательски скользили по мокрым растениям, так что несколько раз ему всё-таки пришлось упереться коленями в липкий травяной ковёр. Подъём был таким трудным, что он даже не заметил, как вылез из клубившегося в яме морока на свежий прозрачный воздух.
Иван сделал ещё несколько рывков и наконец выбрался из ямы на белый свет. В лицо ему сразу ударил холодный, сбивающий с ног ветер. Иван посмотрел назад. Вылез он из почти идеально круглой, диаметром около километра ямы, заполненной густым туманом, который неведомо как двигался по часовой стрелке.
А вокруг лежала поросшая тёмно-зелёной, в пояс высотой, травой бесконечная ровная однообразная степь. Над которой метался в своей вечной одинокой горячке беспокойный ветер. Чёрные растения с гибкими стволами и узкими, длинными листьями покорно клонились к земле от неодолимой силы ветра и сразу же поднимались в рост, когда порыв спадал.
Иван отвёл одну ногу назад и чуть наклонился вперёд, чтоб с очередным порывом не упасть обратно в яму, из которой он с таким трудом вылез. Он прикинул, где же он находится и как здесь оказался. Последнее, что он помнил, это как покупает в ларьке полуторалитровую бутылку пива. Всё остальное было покрыто непроницаемым туманом.
Судьба его сделала очередной крутой вираж. С работой было покончено. Счастливая семейная жизнь с Аминой, судя по всему, тоже подошла к концу. Но сейчас эти проблемы были отставлены на второй план. Сейчас надо было выбираться хоть к какой-нибудь цивилизации.
Судя по всему, он оказался на каком-то болоте. Иван прикинул, где поблизости от Омска находятся болота. На ум пришло только одно место, километрах в ста от города, невдалеке от его родных мест. Места здесь были глухие, но выйти к людям труда не составит.
Но небо застилали серые пасмурные облака, часы на телефоне показывали совсем неправдоподобный третий час ночи и сориентироваться на местности не представляло возможным.
Поэтому Иван не долго думая вытер с глаз вызванные ветром слёзы, сложил вместе ладони, наполнил их своим горячим дыханием, растёр руки, сжал кулаки, ссутулился, и широкими шагами пошёл вперёд.
Иван шёл прямо, не сворачивая, не обращая внимание ни на заросли, ни на ямы, ни на выпрыгивающих из-под ног ненормально огромных насекомых. Его мыслями завладела давнишняя его подруга, с которой он выпил не одну бочку водки, о которой успел даже позабыть за последние два года, - одиночество. Он снова остался совсем один. Одиночество окружило его, создав вокруг него непроницаемый купол, одиночество было и позади, и впереди него. И убежать от него, скрыться, спрятаться было выше его сил. Одиночество было его крестом. Судьба занесла его в мир, где он был чужаком. И как бы не старался он мимикрировать, подстроиться под людей, общество и его собственная порода отторгали друг друга. Единственное, что ему сейчас хотелось, это напиться, забыться в пьяном угаре, но судьба лишило его даже и такой возможности
По дороге его мучил холод. Влажный воздух делал ветер по-настоящему злым и едким. Вскоре Иван окончательно продрог. Но всё равно продолжал упрямо идти вперёд, шепча себе под нос бессмыслицу в такт шагов.
Когда он уже совсем продрог, впереди появился возвышающийся над степью холм, на котором виднелись какие-то постройки. Иван, сперва принявший их за человеческое жильё, подойдя ближе убедился, что люди если и жили здесь, то давно покинули это место.
По крутому склону он забрался на верх холма. Тут и там здесь виднелись поросшие травой тяжёлые перекрытия полузакопанных построек, в беспорядке валялись расколотые гранитные блоки. Судя по всему, когда-то здесь были основательные постройки. При чём качественно сложенные из огромных гранитных блоков, а потом так же бережно разрушенные. Теперь же весь холм представлял собой нагромождение занесённых землёй и заросших невысоким кустарником полуразрушенных каменных строений, у некоторых из которых над поверхностью виднелись проёмы дверей.
Иван обошёл один из блоков, провёл рукой по глаткой поверхности. Блок был гранитный, с изогнутыми под прямым углом гранями. На вид каждый из них весил лет десять-пятнадцать. Судя по тому, что кран сюда подъехать никак не мог и блоки устанавливал как минимум Ми-26, Иван решил, что набрёл на недостроенный бункер на случай ядерной войны, какие были в избытки разбросаны по нашей родине.
Иван подошёл к одному из не занесённых землёй входов.
Он уже собирался заглянуть во внутрь, как на пороге, вышагивая размеренной хозяйской походкой, появился небольшой зверёк. Иван сразу же узнал в нём собрата того, который напал на него в яме.
Зверёк посмотрел на человека снизу вверх с интересом и без намёка на страх. Потом встал на задние лапы, став Ивану чуть выше колена, пошмыгал носом воздух и угрожающе закричал на соперника. И тут же поплатился за свою смелость. Иван поднял ногу и что было сил ударил его подошвой по голове. Зверёк не успел отскочить и оказался придавленным к земле. Все его попытки выбраться были тщетны. Иван надавил ещё сильнее и придавил зверька. Когда он убрал ногу, тот лежал перед ним на земле раскинув лапки и высунув язык. Вид у него и у живого был не очень притязательный, а уж мёртвым мог внушить только омерзение. К счастью, Иван не страдал излишней брезгливостью. Для него это было просто мясо.
Он взял зверька за хвост и полез внутрь постройки. Здесь было довольно просторно, светло и можно было выпрямиться почти в полный рост. На противоположной входу стене шёл ряд небольших окон. Пол был усеян небольшими камешками и сухой землёй. Положив зверька в проём одного из окон, он вышел и вскоре вернулся с охапкой собранного среди развалин хвороста. Аккуратно сложив их в середине помещения, он вынул зажигалку потратив на это несколько минут разжёг костёр. Огонь радостно защёлкал подкинутыми человеком дровами и одарил того задорным теплом. Иван тем временем взял обмякшую тушку и бросил её прямо в костёр. Помещение сразу заполнилось мерзким запахом паленых волос. Подождав, пока шерстка полностью обгорит, Иван вытащил её из огня, выпотрошил заострённой на костре веткой, насадил на прямую палку и подвесил над огнём.
От мяса пошёл приятный, будоражащий желудок дух.
-Ну что, бродяга, - сказал Иван, обращаясь к костру, - живём?
Костёр ответил ему тихим потрескиванием дров. Вскоре он превратил зверька в приятно пахнущее, покрытое аппетитной коричневой корочкой, жаркое.
Иван взялся за концы обгоревшего на костре прута и с удовольствием откусил кусок. Мясо у зверька оказалось на удивление нежным и вкусным, хотя и несолёным и недожаренным.
Желудок наполнился приятной наполненностью. Немного посидев так грея на догорающем костре руки, он лёг на землю, подложив под голову руки, широко зевнул и закрыл глаза. Спал он урывками, просыпаясь с каждым завыванием ветра и снова опять уходя в небытие.
Иван пришёл в себя в неудобной позе, с затёкшими конечностями, разбитый и уставший, как будто весь прошлый день без устали работал. Горло воспалилось и болело. Хотелось просто лежать закрыв глаза и ни о чём не думать. Мир за стенами его временного жилища казался чужим и опасным. Но усилием воли он поднялся и вылез наружу.
Ветер стих и над землёй повисла непроницаемая тишина. Мерное постукивание зубов лишь подчёркивала её значительность. Иван нашёл на очиcтившемся небе солнце, которое уже приближалась к закату. Судя по всему, он двигался правильно.
По земле вокруг холма клубилась плотная сизая дымка, и возникало впечатление, что это и не дымка вовсе, а облака. И человек стоит не на невысоком холме, а на вершине пронизывающей облака высочайшей горе.
Иван подтянулся и сел на крышу своего убежища, свесив вниз ноги. Достал из кармана мятую пачку сигарет и пересчитал их. Четыре штуки. Не густо. Он вынул одну и чиркнул зажигалкой. Громко прокашлявшись, он затянулся ароматным дымом, и задумчиво посмотрел в даль.
“Красиво”, подумал он. “Красиво-то красиво, а думаю только о больном горле”. Он вспомнил, что есть такая картина у Левитана : “Над вечным покоем”. Вечный покой – это покой, который продлиться вечно. Но что может быть хорошего в том, что длится бесконечно? Покой – это смерть. И что если бы не было вчерашней бури, если бы он видел эту картину не в первый раз, что если бы у него было полно сигарет, так ли он радовался открывшейся перед ним картине?
И ещё он думал, что хорошо так посидеть на заброшенном десятилетия назад бомбоубежище, глядя на неизвестное, но удивительно красивое болото, в которое неизвестно как попал, затянувшись сигареткой, зная, что когда красный огонёк догорит до фильтра закончится и его отдых и снова придётся идти неизвестно куда. Просто сидеть так и мысленно тормозя время, стараться запомнить каждую секунду. И ещё он подумал, что как бы не повернулась его жизнь, этот день он запомнит надолго.
Сигарета закончилась. Он щелчком отбросил её в сторону, бодро спрыгнул с сооружения и стал спускаться по склону, сразу же исчезнув в бесконечном тумане. Вдруг по окрестностям разнёсся громкий и пронзительный свист, разгоняющий повисшее над миром спокойствие. Он на миг как бы повис в воздухе, неуместный и нежданный, но сразу же иссяк, растворился и исчез, как и человек, его создавший.
* * *
- Одиноким можно быть только среди людей. Как же можно быть одиноким, если рад увидеть любое человеческое лицо? Это разве одиночество? Это, извините меня, говно, а не одиночество. Более того, это его полное отсутствие. Сучья человечья порода! Быстро привыкает к хорошему. К раскаленному колу в жопе хер привыкнет, а дай ей благо хоть на малость, и вот уже воспринимает его как должное. А всё почему? Потому что порода такая. Из сраной бактерии вышла, - Господи, что же за болото такое без воды? - гадом мерзким, бездушным пришла в этот мир, миллионы лет под ногами динозавров жила, - объедками питалась, лысой обезьяной к космосу вознеслась, а как была говном, так и осталась. О счастье, сука мечтаешь, а того понять не можешь, что нет у твоей утробы сытости. И всё тебе мало, всё мало. Как ослица немая идёшь к подвешенной перед лицом морковке и дальше этой морковки ни хера не видешь!
Вот хочется тебе пить, так хочется, что ни о чём думать не можешь. А дойдёшь до воды, и чё? И вода тебе не нужна, и вот тебе новая морковка.
Стоп! Что-то ты, Ваня, разговорился. Что это там? Да не там, а там, - на горизонте? Дерево по ходу. Откуда здесь дерево? Оттуда же, откуда и это болото. Подожди, не исчезай. Я уже бегу к тебе. Смотри-ка, а силы-то остались. Чёрт, что за цвет такой странный? Кажется, он называется светло-лимонный. Никогда таких деревьев не видел. Красиво, чёрт возьми. Светло-лимонное дерево на фоне серого неба и тёмно-зелёной степи. Ух ты! Не дерево – просто гигант. Царь-дерево! Прямо баобаб какой-то. А это ещё что такое? Во, бля, фокус. Дыни. Баобаб, на котором растут дыни. Ну-ка, ну-ка! Фу, эта гнилая. Ну-ка, какая пониже. Прямо лиса и виноград какой-то. Ну, да я не лиса. Опа. Ща распробуем. Ух ты, вкуснотища. Никогда таких дынь не ел. Жить здесь останусь. Буду жрать эти дыни, пока не умру от обжорства. Вот здесь, под корнями. У ты ё... скелет. Черт, человеческий скелет. Нашёл место, чтоб подохнуть. Такое место. Просто рай под отдельно взятым деревом. Подвинься-ка. Как здесь уютно, прямо как дома. Спать, спать. Спать и видеть сны!
* * *
Ночь. Небо затянуто пухлыми наползающими друг на друга свинцовыми облаками. Пробивающийся даже через них округлый силуэт луны раскрашивает их серебристой глазурью. Тяжелые капли дождя падают на землю сплошным неиссякающим водопадом. Вода залила всю степь, превратив её в бесконечное болото. Над которым высится лишь одинокое устремлённое в небеса дерево.
Сотня измученных псов-оборотней в чёрных одеждах на мощных вороных конях еле двигалась по этим хлябям.
Сотник, старый бывалый офицер, рыжий и коренастый, с невозмутимым лицом и идеальной выправкой, сидящий в седле так, как будто шагает по столичным улицам красуясь перед светскими красотками, даже в такой слякоти не выпускающий изо рта давно потухшую трубку, остановил коня и задумчиво уставился в даль.
Сотник повернулся назад. Псы-оборотни медленно шли за ним неровной растянувшийся колонной, конец которой терялись в темноте.
Знаком он подозвал к себе десятника.
- Скажи псам, что мы останавливаемся на привал, - сказал он. - Пускай отдохнут несколько часов.
Десятник кивнул, развернул коня и пошёл назад. Отряд спешился и стал укладываться на ночлег.
Иван, который ехал прямо за сотником, с облегчением слез с коня, который тут же, без разрешения хозяина, лёг на раскисшую землю.
Откуда-то он знал, что до храма - места, куда они идут, - оставалось несколько часов пути, но добраться до него, а уж тем более вступить в бой против отдохнувших и хорошо вооружённых храмовников, псы не смогут. Потому что сотня насчитывает сейчас едва ли половину сабель. В основном – последний набор, новички, провинциальные увальни, едва ли побывавшие в двух-трёх стычках с лиитами. Но других воинов у Императора больше не было. Его когда-то великая миллионная армия была теперь почти полностью уничтожена и рассеяна на немногочисленные неорганизованные отряды. Война была проиграна. И единственным шансом спасти гибнувшую Империю было завладеть самым страшным оружием в этом мире – жезлом О-Кара. Но видно, как ни велик был Император, противостоять воли богов ему было не по силам...
Иван знал что лаки, к которым он принадлежал, умели регулировать температуру собственного тела так, что даже в самый страшный мороз не чувствовать холода. Но он не спал и не ел уже несколько дней, и уставшее тело отказывалось повиноваться. С утра его мучил невыносимый холод. А голову будоражили ненужные мысли о доме с его тёплым очагом у которого так приятно греться после дождя, подставляя огню то кисти, то ступни.
Эта привязчивая мысль не отпускала, отвлекая от отдыха. Лошадь его уже спала, положив голову на спину своему соседу. Эта была уже не молодая, но ещё резвая и умная кобыла. Прежнего хозяина которого убило на этой проклятой войне!
Иван похлопал её по спине и посмотрел на возвышающееся невдалеке офсовое дерево. Дерево было просто огромно, не сравнимо с теми, что растут в лесах на его далёкой родине. Он подумал, как же под этим деревом сейчас уютно и сухо.
Ему в голову пришла шальная мысль. Что если сейчас добежать до дерева. Под его кроной наверняка должны валяться множество офсовых плодов. А поев, к нему вернуться прежние способности и он сможет спокойно уснуть даже и под холодным дождём.
Не мешкая ни секунды и забыв об усталости, он осмотрелся и побежал к дереву. Несколько секунд, и он был уже под его сенью. Здесь было на удивление сухо. Листва, состоящая из множества длинных свисающих к земле листьев образовывала непроницаемый покров. Вода по ним как по желобкам стекала по краям дерева, в то время как под самим деревом было абсолютно сухо. Почва была усыпана большими жёлтыми плодами офса и мягким зелёным мхом.
Есть плоды офса – величайший позор для оборотня. Это – древнее табу, не нарушаемое тысячу лет. Фрукты – еда животных и офсов. К тому же, неспелым плодом можно отравиться. Хотя, кто сейчас соблюдает заветы предков? А офс можно взять с земли. Правда, там он не совсем свежие, но наверняка спелые.
Иван схватил первый попавшийся плод и с наслаждением впился в него зубами. Плод был мягкий и безвкусный, но он ел его как самое вкусное кушанье в своей жизни. Он уже собрался возвращаться, развернулся, сделал первый шаг и увидел свою сотню. Вот же она, совсем рядом. Расположилась на ночлег чуть ли не в самой луже, в то время как рядом стоит такое замечательное дерево. Сотник просто испугался, что в дерево ударит молния. Да не подумал он, что дерево слишком большое, чтоб бояться его разрядов. Да и гроза бушует сейчас где-то далеко. Поэтому ему вполне можно устроиться на ночлег здесь. Немного отдохнуть и вернуться к сотни. Подумав так, он выбрал место поудобнее, между корней, опёршись на покрытый мягким мхом ствол, так, чтоб была видна его сотня. Он закрыл глаза. Просто, чтоб полежать так несколько секунд, забыв обо всём на свете, представив что он лежит вот так под деревом, около родного дома.
Когда Иван пришёл в себя, дождь практически кончился. Сотни на месте не было. Он с ужасом огляделся и увидел немного в стороне от того места, где они ночевали. Только сейчас она стояла в боевом порядке с саблями наголо. Сотник стоял впереди всех. Присмотревшись, Иван увидел своего коня. Он тоже стоял в этом ряду. Без своего нерадивого седока.
Напротив неё выстроилась аккуратной линией Белые рыцари. Были они такими, какими и представлял их Иван. Верхом на белоснежных тонконогих конях. Высокие, стройные. В белоснежных просторных одеждах. В лёгкой посеребрённой броне. В шлемах по форме повторяющих лица. Со сложенными за спиной белоснежными крыльями. Вооружённые короткими, поражающими смертоносным синим огнём копьями. И число им был без счёла. Может быть тысяча, а может и больше. Сотня псов-оборотней смотрелась на их фоне жалкой ничтожной кучкой.
Иван хотел было встать и бежать к своим, но что-то прижимало его к земле. Он вдруг понял, что не может пошевелить и пальцем. Проклятые плоды офса парализовали его. Он захотел крикнуть, но изо рта вырвалось лишь еле слышное кряхтение.
Один из Белых рыцарей встал в седле во весь рост, раскинул поблёскивающие в свете луны крылья, подпрыгнул и планируя в сторону оборотней встал напротив сотника. Это была женщина и Иван невольно восхитился её красоте. Бледная, как и все женщины лиитянки, красивая и изящная, в походной белой тоге до колен. Совсем неуместно смотрелась она на фоне ненавистных Белых рыцарей.
Она заговорила не сочетающимся с её внешностью каркающим голосом.
- Сдавайтесь, сволочи. И тогда может быть мы сохраним ваши поганые жизни. Храм взят. Его охранники убиты.
Она показала то что было у неё в руке. Что то похожее на короткую палку с круглым набалдашником. Иван, понял, что это был легендарный жезл О-Кара. Который держал в руках Бог, почитаемый обоими народами. Который до поры находился в руках секты фанатиков-охранников. Состоящий из представителей трёх народов этого мира. Охранявших её не одну тысячу лет. Охраняемый скорее святостью, чем силой.
Но эта проклятая война стёрла все старинные заветы.
Оборотни переминались с ноги на ногу чувствуя неуверенность своих седоков.
- Иди нахер, шлюха, - донёсся до Ивана ответ сотника.
Лиитянка ответила на это только диким гортанным смехом и повернула назад.
Она вскочила на коня, разверзла руки к небу и стала кричать что-то неразборчивое. Огромное войско Белых рыцарей в мгновение поднялось в воздух и смертоносным потоком обрушилась на сотню. Иван же, проклиная себя и свою слабость, захлёбываясь слезами и хрипами, смотрел, как в сотне шагов от него погибают его друзья.
* * *
Пробуждение было лёгким и спокойным. Горло больше не болело, жажда и голод больше не мучили его. Проснувшись, он ещё долго лежал, вспоминая свой странный сон, глядя на переплетение корней над головой, на лежащую рядом кучу совсем не страшных человеческих костей, слушая, как шелестят на ветру листья, думал о своём положении, о жизни, о доме...
Сладко потягиваясь, он вышел из-под кроны дерева. Солнце так и не выглянуло из-за туч, но природа была тиха, свежа и гостеприимна.
Внезапно эта местность что-то ему напомнила. Что-то совсем было забытое, из самого детства. Он замер на месте и даже перестал дышать, чтоб не спугнуть мимолётное воспоминание.
И он вспомнил. Он, совсем маленький, сидит на широких мужских плечах, держась за длинные жёсткие волосы несущего его. Он не видит его лица, но знает, что он - защитник. И что он самый дорогой ему человек. А вокруг раскинулась безграничный простор. Ветер ласкает тёмно-зелёную траву, где-то сбоку возвышается высокое, покрытое жёлтой листвой дерево. А вверху весит здоровенная луна. Желая потрогать её, он протягивает вверх маленькую ручку, подтягивается на плечах...
Воспоминание снова исчезло в лабиринтах памяти. Оставив только зыбкое чувство, что он здесь уже был.
Немного побродив под деревом, Иван нашёл лёгкую, но крепкую сухую палку, сшиб ей ещё пару похожих на дыни плодов, и зажав их под мышками, бодро зашагал вперёд.
Вскоре местность стала постепенно меняться. На смену высокой траве пришёл колючий кустарник. На горизонте появился наваливающийся на плоскую степь лес. На пути всё чаще стали попадаться небольшие засохшие деревца, похожие на выпрыгнувших из-под земли и застывших на солнце червей.
Вскоре заросли пошли редким, но постепенно густеющим строем. Были это несерьёзные невысокие деревца, несколько похожий на ёлки. Издавали они довольно неприятный запах. Кроме того, здесь было большое количество мух.
Наконец, эти заросли кончились. Иван в облегчением вошёл в похожий на кукурузу кустарник и земля пошла под уклоном вниз и стала влажной. Иван раздвинул очередные заросли и перед его взглядом предстало небольшое овальное озеро, со всех сторон окруженное высокой травой.
Вдруг он увидел, как у другого берега над водой что-то двигается. Иван присмотрелся и до него дошло, что это была повёрнутая к нему затылком голова с копной скользящих за ней по водной глади волос. Голова медленно развернулась и он разглядел в ней женские черты. Он встретил первого аборигена и им оказалась женщина.
Но добраться до неё надо было постараться. Если выйти прямо так, то она может просто испугаться и убежать, подумал Иван. Поэтому он решил не испытывать судьбу и незаметно перебраться на другой берег, где на серых камнях белела её одежда.
Женщина вдруг на секунду повернулась к нему лицом и её глаза сверкнули ярким зелёным светом. Иван присел, но женщина как ни в чём не бывало поплыла дальше. А он побежал в обход на другой берег озера.