Здравствуйте, уважаемые коллеги: учёные, интеллигенция и вообще интеллектуалы.
Сегодня накал протестов усиливается, и в него включаются уже академические кадры, как показал пример митинга в Санкт-Петербурге на площади академика Сахарова. Я хотел лишь обратить внимание на один вопрос весьма радикального свойства, и этот радикальный вопрос будет ясен именно научной категории граждан нашей доведённой до отчаяния страны. Это обращение скорее к интеллектуальному и к здравомыслящему контингенту.
Речь идёт о ловушке.
Любой митинг либо выдвигает требование о развитии демократии напрямую, либо подразумевает его как естественную составляющую своих требований. Можно обосновать, что именно этот пункт и является радикальной ошибкой, позволяя петле затягиваться всё туже и туже. Получается, что мы же ещё и боремся за восшествие своего заклятого врага на престол, потому что он якобы в перспективе несёт свободу.
Сейчас давайте лучше поразмыслим и обоснуем научно-философски, почему именно дальнейшее развитие демократии принесёт ещё больше бед, чем мы уже имеем на сегодняшний день. Думается, что даже правительство подвержено этой же ошибке, не совсем понимая, как стремление к демократии привело к этому кошмару. Не думается всё-таки, чтобы они хотели сделать настолько плохо, как есть на сегодняшний день и станет ещё хуже завтра именно от дальнейшего развития демократии.
Демократия — это общество, в котором нет никакой житейской структуры. Есть структура социальная, есть политическая, есть промышленная, хозяйственная, экономическая, а вот житейской — нет. Демократическая жизнь на улицах, в школах, на предприятиях, и т.д. — это месиво. Человеческий фактор в нём изничтожен или стремится к этому. Ни статус, ни культура, ни репутация не играют в нём никакой роли. Это абсолютно антирепутационное общество, особенно в нашей стране, которую за последние сто лет основательно перетряхивали уже многократно, так что налицо существенная эрозия культурно-социальной почвы. Закон, который по демократическому проекту должен нас защищать, никогда не совладает с житейским уровнем нашего бытия, на котором мы собственно и существуем, как обычные нормальные человеко-единицы. Закон нашу натуральную жизнь защитить не может, а использование репутации им же и запрещено. Антирепутационный принцип — это один из серьёзнейших залогов демократической катастрофы человеческого общества. Если спросить: а как же там у них за границей при их развитой демократии всё в порядке? Ну, во-первых, уже не всё, и становится с каждым годом всё хуже. Во-вторых, они шагнули в демократию из состояния монархии или из других отношений элитарного типа, поэтому у них ещё и репутация работает по инерции и вообще инерция ещё пока тянет их социальный прогресс (хотя немного уж осталось). У нас с вами этого резерва совсем не было, поэтому мы и огребли всё сразу. Они тоже огребут, но немного позже нас. Общество без репутации неминуемо идёт к краху.
Закон. В самом деле ли он нас защищает, или как?...
Ответ: «ИЛИ КАК…».
Почему?
• Закон по темпу своего управления действительностью не может соревноваться с быстродействием житейского уровня, а адекватный ему тип регуляции — репутация — запрещён тем же законом, что приводит к житейскому беспределу.
• Система закона — это машина, от которой невозможно добиться справедливости, ради которой он подразумевался, как и от любой другой машины. Закон, как и всякая машина, может исполнять всё только строго буквально, а не по смыслу. Закон никогда не будет на страже ни здравого смысла, ни справедливости.
• Система закона — это система логических операций. Любой математик подтвердит, что в формальной логике существует возможность любую операцию заменить композицией других операций. Может получиться громоздко, но технически это всегда исполнимо. Из этого следует, что раз закон — это тоже логическая система, то любая невозможность законного хода напрямую может быть преодолена композициями других законов, по свойству логических систем. Закон, что дышло — куда повернул, туда и вышло.
Все мы не можем не заметить ещё одной важной негативной составляющей демократии. Это психологический тип тирании.
Тирания бывает различных мастей и масштабов. На государственном уровне это были как сословная тирания при монархии старого типа; так и идеологическая тирания при коммунистическом режиме. Но эти две тирании уступают практикуемой на нас уже систематически всегда и везде психологической тирании.
С виду нам даётся свобода, но для того, чтобы ей воспользоваться надо обладать здравым смыслом и силой воли, а мы введены в состояние хронической усталости из-за систематического ежеминутного запудривания мозгов различными психологическими методами. Психология работает не на наше благо, не на наш интерес, а на порабощение нашего сознания в транспорте, в магазинах, через телевидение, и прочее. Нигде не спрятаться, нигде не скрыться. Посмотрите, как образование намеренно и планомерно доводится до производства человека-потребителя. Конечно, справедливо добиваться отставки Фурсенко, забивающего последние гвозди в гроб нашего российского образования, но вы посмотрите, как и предыдущие министры образования вели его уверенным курсом к нынешнему состоянию посредством череды реформ. Мы всё удивлялись: что это за дурацкие реформы, одна идиотичнее другой, а ответ прост, и всё становится на свои места при мысли, что это всё и есть демократия, которая должна привести образование к чему-то вроде заполнения бланков в ущерб воображению. Потребитель — это такой вид материала в структуре общественного производства. Его переработка — это тоже одна из глобальных задач психологии, обслуживающей демократию.
Демократия — это остроумная затея. Она замыслена так, что, даже терпя на себе все кошмары демократии, люди сами будут бороться за её дальнейшее развитие, затягивая петлю на своей шее всё более и более, вместо того, чтобы постараться свернуть шею ей самой. Обещание свободы и защиты прав в значительной степени отводит внимание от истинных причин и факторов этого режима, ложного даже в своём названии и в своём историческом обосновании.
Демократия с точки зрения её распространения в мире по своей сути является крупномасштабной гуманитарно-экономической пирамидой, нацеленной на перекачивание материальных и интеллектуальных средств путём закона и психологической тирании. Сегодня нам необходимо не забывать, что мы не только лишены резерва гуманитарной инерции в связи со столетними передрягами нашей страны, но и мы крайний ряд в этой пирамиде, созданной мировыми банковскими системами. Последнее утверждение не будет выглядеть голословным, если обратить внимание на всё повышающуюся и упрочняющуюся позицию данных систем при демократическом режиме, если обратить внимание на явную историческую синхронность их развития с распространением и укоренением демократии и на то, что именно они и проплачивают защиту демократии, там, где от неё решили избавиться.
Выход из демократии в смысловое общество необходим и возможен; он возможен посредством клубных систем, где статус, репутация и права будут в гармонии с обязанностями и ответственностью. Демократия непременно рухнет и сама, будучи совершенно противоестественным состоянием общества с перемешанными культурно-ценностными слоями, но её самопроизвольное падение обернётся тяжёлой катастрофой для всех, в том числе даже для тех, кто её инспирировал. Поэтому остро необходимо как можно скорее повернуть борьбу интеллектуальных сил не за демократию и её развитие, а против неё, потому что именно она является основным условием разложения человеческой духовности и человеческого порядка.